Беременна от олигарха

Херня какая-то. Эта девка прочно засела в башку. И не только туда, судя по тому, как реагирует на воспоминания о ней мой член. Он теперь вообще как будто сам по себе. Независимо от меня. Стоит вспомнить о девочке Лее и всё, он просыпается. Непорядок. Нужен контроль, Егор. Какого вообще хрена?

Блять, нужно немедленно прекратить этот поток воспоминаний.

Я снова что-то говорю по существу, снова проникаюсь проблемой компании. Ну, пытаюсь, по крайней мере.

Смотрю на сотрудников, на их рвение передо мной, на взгляды, ждущие одобрения. Но снова замечаю, что мой собственный взгляд рассеивается, блуждает и останавливается не на тугих блузках сотрудниц, а на стенах, на окнах, на чём угодно.

Нет. Отогнать и не возвращаться. Что за хрень вообще?

Девок куча, свобода дорога мне, как… Просто дорога.

Я не собираюсь ни на ком зацикливаться. В последний раз, когда я потерял бдительность, третья жена тут же потянула меня в ЗАГС.

Нет, меня уже на это не купишь.

Вот только на этот раз никто и не собирался никуда меня заманивать. Эта невинная овечка Лея бежит от меня, как от чёрта. И вот тут совсем уже ничего непонятно.

Чертова кукла, откуда она вообще взялась?

– И поэтому график проведения работ, нужно немного сдвинуть из-за задержки поставщика…

Ах да, я же на совещании.

Снова попытался сосредоточиться на деле. Нырнул взглядом в отчёт, уцепился за какую-то букву и снова застрял.

Она хотела, я знаю что хотела, меня просто нельзя не хотеть. Я же видел, как она текла. А ее соски? Этот непорочный рот на моем…

Так, все. Хрен с ней, с этой девкой, она такая же, как и все остальные, ничего особенного. Задница, сиськи… а сиськи-то у неё классные, и задница… Черт, опять.

Не хватало ещё сидеть тут со стояком. Тогда секретарша Оксана подумает, что это на неё такая реакция и кинется расстегивать мне штаны, как только все уйдут.

А я не хочу. Бля! С какого момента я перестал хотеть минета Оксанки. С того самого момента, старик, когда эта посудомойка ворвалась в твою жизнь.

Это не я в её жизнь ворвался, а она в мою.

Вот хрень!

Я еще и разговариваю сам с собой.

Нет, эта девчонка доведет меня…

Кое-как досидев до конца совещания и так толком ничего и не решив, я вышел из здания. Сегодня надо было еще наведаться в фонд.

Надо максимально загрузить себя работой. Делами. Проектами. Чтобы вытравить эту чертовку из головы.

Охранник Глеб уже ждал меня у машины. Зазвонил телефон, я остановился, чтобы достать его из кармана пиджака, и в этот момент услышал визг тормозов.

Черная машина резко встала, как раз напротив входа и я увидел или почувствовал или не знаю что вообще такое, но черный ствол направился прямо на меня…

Секунда…

Я успел только открыть рот и увидеть, как Глеб одним прыжком очутился около меня.

Вторая…

Падаю на тротуарную плитку, грузное тело Глеба придавливает меня и обездвиживает.

Третья…

Звук выстрела, второй. Глеб вздрагивает на мне и я читаю ужас в его медленно закрывающихся глазах.

– Мать твою-ю-ю-ю! – кричу что есть мочи.

Пытаюсь что-то понять. Не могу встать.

В следующую секунду машина с визгом срывается с места и уезжает на глазах у шокированной публики.

– Что!

– Вы живы? – кто-то тянет ко мне руки.

Люди снимают с меня обмякшего Глеба, и я как ошалелый смотрю на его бездыханное тело и багровые пятна крови на нём, на себе, на тротуарной плитке.

– Врача! Срочно, скорую! – я падаю на колени и пытаюсь привести водителя в чувство, но он неподвижен.

Страх, ужас, боль, удивление… а потом злость, ярость.

– Сука! – говорю я никому, куда-то вдаль, туда, где скрылась сейчас черная машина.

ГЛАВА 13. Лея

Стук в висках, в сердце. Неутихающая дрожь в руках и ногах. Я сижу в камере с серыми стенами и без конца стучу ногами об пол.

– Прекрати, – нервно оборачивается на нарах напротив соседка по камере.

Взгляд её злой, усталый. И я, конечно, прекращаю, не хочу неприятностей.

Глупо.

Потому что вот это, Лея, и есть твои самые настоящие неприятности.

Почему?

Да, потому что ты дура набитая. Работу нашла, поверила.

Только сейчас в памяти стали всплывать какие-то обрывки маминых рассказов про какую-то десятиюродную племянницу Олю, которая связалась не с той компанией.

Я вздохнула.

Если мама узнает, я не переживу. Она не переживёт. Что же будет, что она скажет? Что соседи скажут? Господи, может это всё-таки ошибка, может просто обознались?

Я вспомнила, как у меня снимали отпечатки пальцев, как ослепила вспышка фотоаппарата. А я, как полная дура, глупо смотрела и улыбалась и думала всё это шутка. А теперь сижу и жду, когда же мне всё объяснят.

Шаги. Кто-то приближается. Неприятный лязг засова.

– Теплова, на выход!

Я подскочила и скорее пошла, чтобы не думали, что я не слушаюсь и не хочу разобраться. Я хочу.

Повели по коридорам. Длинным, с запахом застарелой канцелярии. Потом по другим, более современным чистым, светлым.

Да, сейчас всё выяснят и отпустят домой. В общежитие. И я никогда больше не буду делать того, что просила Оля. Найду другую работу, пусть с небольшой зарплатой, но не такую непонятную, скрытную.

Меня завели в кабинет. Маленький, загроможденный старой мебелью. За столом тощий с неприятным лицом следователь. Он окинул меня быстрым взглядом и указал на стул.

Я села безропотно. Жду, что он скажет, что спросит. Я всё расскажу, всё, пусть не думают…

– Вот бумага и ручка, пиши фамилии, имена, явки, пароли.

– Что? – мне ничего непонятно.

– Имена и фамилии всех членов вашей преступной группировки, – надавливает следователь на слово «группировки».

– Какой группировки?

– Преступной, – терпеливо повторил он.

– Но я не знаю ни про какую группировку, – жалобно говорю и заглядываю ему в глаза, чтоб поверил.

– Значит, сотрудничать со следствием мы не желаем? – злобно улыбается он.

– Я хочу сотрудничать, но не понимаю, о чём Вы говорите.

Он смотрит на меня как на дуру.

– Тогда пиши имена подельников! – громко орет мне в лицо.

Страх и непонимание, чего от меня хотят, сковали разум. Я сидела, хлопала ресницами и теребила ручку, которую он впихнул мне в пальцы.

– Не надо смотреть на меня телячьим взглядом, все вы, как наркоту таскать и ширяться, так вперёд, а как попались, так не знаю, не помню. Пиши, дрянь, я тебя закрою лет этак на десять, а может на пятнадцать. Это уже от тебя будет зависеть. На десять или на пятнадцать.

Он зло ухмыльнулся.

В сознании творилось что-то неладное.

Да и физически я ощущала себя как-то иначе. Меня тошнило, сводило в животе, кидало в жар, потом в холод.

Этого не может быть, это не я. Такое не могло произойти со мной. Я же делала всё правильно, ничего не нарушала, никого не обидела.

Но теперь я здесь.

От следователя я вернулась в камеру ещё больше испуганная.

– Что они тебе шьют? – прохрипела прокуренным голосом соседка и повернулась ко мне, подперла ладонью лицо и приготовилась слушать.

Вид её меня пугал, такой замызганный потасканный. Грязные непричёсанные волосы падали на смуглое лицо.

– В каком смысле? – проговорила я словно в какой-то прострации, не понимая и ничего не ощущая.

– Ну, статью какую? Ты что в первый раз что ли?

– Да.

– Понятно. А за что взяли?

– Я не знаю, говорят, как будто я наркотики распространяю.

– О, ну всё, мать, считай самая крыша. Можешь и на двадцатку налететь.

– Чего?

– Двадцать лет в тюряге. Ложись, успокойся, можешь расслабиться. Теперь тебе здесь долго быть.

– Я хочу домой, – я почувствовала, как дрожит подбородок и слёзы одна за другой стекают по щекам.

– О, ну всё затянула. Уймись. Домой теперь только через двадцать лет.

– Но это нечестно, за что? Я ведь ничего не сделала, – обидчиво по-детски спорила я с соседкой.

– Пакет брала, деньги брала. Всё мать, это и есть сбыт.

– Но я же не знала, что там. Меня подставили.

– Да кому это интересно. Знала, не знала. Короче всё. Я спать, а ты это, долго не ной, а то меня раздражает, когда кто-то плачет.

Она шумно перевернулась и засопела в стену.

ГЛАВА 14. Егор

Меня, к счастью, не задело. Но Глебу досталось сильно.

Сразу же распознав угрозу, он кинулся на меня и уложил на асфальт. Ещё мгновение и пуля вошла бы точно слева. Но Глеб принял ее в себя. Ему прострелило лёгкое.

Врачи говорят его жизни ничего не угрожает. Полежит в больнице и вернётся в строй. А пока я дал задание позаботиться о его семье.

Я точно знал, кто стоит за покушением. Тогда в клубе девчонка совсем свернула мне мозги. Отвлекла от насущных проблем. Едва смог переключиться на серьезный разговор с Султаном.

А нам было о чем поговорить. Его люди пытались повлиять на результаты конкурса на землю в элитном районе Подмосковья.

Мне нужна эта земля. Уже разработан и согласован проект. К тому же, уступишь раз – и тебя просто пригнут, выкинут из бизнеса, стоит только зазеваться. Нужно держать руку на пульсе и постоянно показывать не зубы, а клыки.

Султан стал зарываться. Только года два, как приехал в Москву, а уже подмял под себя многих. Но не меня.

Видимо, поняв, что я не собираюсь прогибаться, решил просто меня устранить. Дикарь. Так, давно уже никто не работает.

Я покажу ему, как надо избавляться от конкурентов. Научу.

При этой мысли я опять вспомнил про девочку Лею. Я ведь обещал и ей стать учителем.

Блять, мысли об этой девчонке сбивают меня. Остальные, более значимые сейчас, дела отходят на второй план. Когда такое было.

Похоже, пока я не трахну ее по-настоящему, до хрипоты, чтобы кричать, и стонать у нее уже не было сил, не успокоюсь.

Бесит и одновременно заводит это ее упрямство и патологическая склонность к побегам. Какого хера она опять сбежала? Я же видел, что ей нравилось. Ещё немного и она бы кончила.

Черт, опять уводит меня не в ту сторону. Надо быстрее трахнуть ее, чтобы вернуться в нормальное состояние.

Даже с первой женой меня так не торкало. А ведь я был тогда ещё юн и даже немного романтичен.

А сейчас я хочу просто трахнуть неугомонную девчонку. Хочу до боли в яйцах.

Я сжал через ткань брюк восставший от одного воспоминания о Лее член. Надо будет поторопить службу безопасности. Долго же они ее ищут.

Пытался снять напряжение с помощью дорогих шлюх. Даже двух и трёх одновременно.

Но ни одна не смогла отсосать так, как сделала это Лея. Неопытная девчонка, заставила меня кончать так, что теперь я хочу, чтобы только ее рот таранил мой член.

Я и не заметил, как при всех этих воспоминаниях водил ладонью по вздыбленному члену.

Да, что б тебя. Дрочу, как подросток, которому не дают одноклассницы.

Да, ну, на хер. Убрал руку со штанов и позвал по селектору Пашу, своего помощника. Надо отвлечься. А то совсем крыша поедет.

Найдут девку. В этом даже не сомневаюсь. И тогда уж я успокоюсь. Закрою этот вопрос. Чтобы вернуться к нормальной жизни.

ГЛАВА 15. Егор

– Так, Паша, ладно, кто там ещё остался? – обращаюсь я к помощнику, когда он заходит в кабинет.

– Ещё три дела, Егор Валерьевич, – он кладет передо мной три тонкие папки. Совсем свежие дела.

– Статьи?

– Наркотики, – вздыхает Паша.

Я морщусь, не скрывая своего отвращения.

– Я же просил не брать таких.

– Но Дмитрий Алексеевич заверил, что эти дела заслуживают Вашего внимания, – оправдывается помощник.

– Нет, Паша, я сказал «без дури» значит без дури, – жёстко произношу я.

Паша быстро-быстро кивает и сгребает папки с моего стола. Я встаю, чтобы покинуть кабинет, и отправиться домой.

Паша торопится, суетится, пытаясь мне угодить и побыстрее выкатиться из кабинета. Он роняет одну из папок, из нее вылетают листы. Пока он торопливо собирает разбросанные на полу бумаги, мой взгляд останавливается на фотографии.

Да, мать же твою! Это же Лея!

Во что она вляпалась?

Я нагибаюсь и поднимаю фотографию. Огромные глаза испуганно глядят в объектив камеры. Это настоящий испуг. Без каких-либо примесей, как тогда в клубе.

– Постой, – останавливаю Пашу, – оставь. Я взгляну.

Помощник быстро кладет папки на стол и выходит.

Я собираюсь, хватаю папку с делом Леи и покидаю офис. По дороге домой в машине открываю папку. И на меня опять смотрят испуганные девичьи глаза. Этот взгляд цепляет. Не даёт покоя.

Какое-то время я неотрывно смотрю на фотографию. Жаль, она чёрно-белая. Потом откладываю в сторону и начинаю изучать дело.

Теплова Олеся. 20 лет. В Москве три года. Живёт в общаге при университете.

А статья какая интересная. Хранение и сбыт в особо крупном размере. Это ж надо так вляпаться. Что-то не похожа она на матёрую преступницу.

В том, что она не виновата, я не сомневался ни минуты. Да, и анализ дела моего адвоката из фонда, красноречиво в этом убеждал.

Попалась на мелкой партии, за которую при ее чистой истории максимум условка, но на кого-то же надо повесить выполнение плана по раскрытию преступлений.

Одинокая, провинциальная студентка для этого вполне подходит.

Но как ее угораздило во все это вляпаться? И когда все успевает? Наркотой промышлять, и в клубе на члены натыкаться.

А ещё ведь и учится хорошо. Вон, характеристика из университета. Принимает активное участие в общественной жизни. Ни одной пересдачи за три года. Такая вся положительная. До звона в яйца, у меня в штанах.

Я опять взял фотографию.

Сука. Как я хочу эту Лею. Ненавижу ее за это.

Ну, что, Олеся Теплова, будем тебя вытаскивать? Ведь за тобой должок.

Ну, а теперь ты вообще со мной не расплатишься.

И я убрал фотографию в папку. Подальше от глаз.

Ещё не хватало дрочить на фото этой девчонки.

ГЛАВА 16. Лея

– Теплова! На выход! – голос конвойного будит меня, когда в камере ещё темно. Свет включают позднее.

Неохотно встаю, приглаживаю волосы и тру глаза. Почему так рано? Спрашивать боюсь, покорно иду на выход.

– Шмотье свое собери! – грубо кричит охранник.

– Зачем? – спрашиваю испуганно. – Куда меня?

– К следователю.

– А вещи зачем?

– Ну все, по этапу пойдешь, – злорадно ухмыляется моя соседка по камере, сонно переворачиваясь на другой бок.

– Я не пойду, – останавливаюсь у двери и пугливо смотрю на конвойного. – Я ведь не виновата. Я не поеду никуда.

– Выходи, говорю! – злобно кричит он в ответ. – Или тебя за шкирку вытащить? К следователю сказал!

Я обречённо беру сумку с вещами и иду к двери.

В кабинете у следователя я, словно затравленная добыча, смотрю испуганным взглядом, не хочу верить, что это конец.

– На, подпиши подписку о невыезде, – следователь протягивает какую-то бумажку.

Тон его уже не такой грозный как раньше.

Беру бумажку, читаю и пытаюсь понять смысл написанного, но не получается. Страх парализовал разум.

– Подписывай, – торопит меня следователь. – И можешь ехать домой. Придёшь, когда вызовем.

– Вы отпускаете меня? – я не верю услышанному.

– Да, – как-то немного грустно отвечает он. – Скажи спасибо фонду Громова.

Я удивленно смотрю на мужчину, который грубо, без тени сомнений в том, что я виновата, допрашивал меня, а теперь говорит со мной словно обычный, даже добрый человек.

Но кто такой Громов? И за что «спасибо» сказать?

Следователь, видит мое удивление и кратко поясняет:

– Адвокат у тебя теперь из фонда Громова. Скорее всего, дело закроют за малозначительностью. Повезло тебе, в общем. А нам – нет. Ну, иди, давай. И чтоб из города никуда!

Неуверенно, медленно встаю со стула, вежливо прощаюсь, а потом буквально бегу из этого кабинета, потом из здания. Надеюсь никогда больше сюда не вернуться.

На свободе, первое, что я делаю, – звоню маме.

– Котенок, что случилось? Почему ты не звонила? – по голосу слышу, мама сильно нервничала. – Я уже хотела ехать искать тебя.

– Не волнуйся мам, я просто немного приболела, – не хватает мужества сказать ей правду.

– Что с тобой? Ты была у врача?

– Да, все хорошо уже. Не переживай.

После разговора с мамой я выдохнула, стало как-то легче и уже со спокойным сердцем наконец возвращаюсь в общагу.

В комнате Юлька с ее парнем. Явно меня не ждали.

– Тебя уже выпустили? – не слышу особой радости в голосе соседки.

Кивнула молча, взяла полотенце и пошла в душ.

Когда я вернулась в комнату, парня уже, к счастью, не было. Я легла в кровать. Хотелось уснуть, забыть все эти события как страшный сон, но раздался телефонный звонок.

– Теплова Олеся? – слышу приятный женский голос.

– Да.

– Вас беспокоят по поводу работы. Вы же ищите работу?

– Да, – немного удивлённо произношу я, – а откуда вы знаете?

Я не размещала свое резюме. Поэтому этот телефонный звонок кажется мне странным.

– Нам посоветовали вашу кандидатуру в деканате. Охарактеризовали вас как очень ответственного и целеустремленного человека. Так вы заинтересованы в работе?

– Да, – быстро отвечаю я, боясь, что на том конце передумают.

Мало ли, сколько студентов им рекомендовали.

– Тогда ждём вас завтра. Приглашение и адрес я вышлю вам на электронную почту.

Я ошарашена. Слишком много событий за такой короткий промежуток времени.

И обрадована. Неужели у меня будет нормальная работа? На этот раз надо быть осторожнее и все проверить.

Счастливая, наконец, засыпаю в своей кровати.

Оказалось, что новая работа расположена в одном из небоскребов на западе столицы. Красивое стеклянное здание, упирающееся в небо.

В первый день я долго стояла и смотрела на него.

Приняли меня помощником менеджера. А моя непосредственная начальница оказалась очень мила. Даже удивительно. Мне всегда представлялось, что в таких кабинетах сидят одни стервы и грымзы, но нет, всё оказалось совсем не так, как я представляла.

На второй день работы, мне сказали отнести отчёты генеральному директору. Это показалось странным. Почему я, самому генеральному? Но вопросов задавать не стала. Взяла бумаги, поднялась на лифте на тридцатый этаж. Секретарь окинула меня каким-то недобрым, оценивающим взглядом и только потом сказала, что я могу войти.

Я тихонько постучала, открыла дверь и вошла в просторный, светлый кабинет.

Кто-то сидит в кресле, спиной ко мне. Не буду отвлекать.

Стараясь не сильно стучать каблуками, подошла к столу и положила документы.

– Извините, я тут ещё не всё доделала…

Не успеваю договорить… мужчина в кресле поворачивается… и я вижу…

ГЛАВА 17. Егор

Вот и настал час расплаты. Пусть только дернется, когда я буду засовывать член между  её ножек. Всё, попалась детка. И теперь уже надолго.

В душе я ликовал.

Когда мне сказали, что дело выгорело, да ещё и малыми силами, почти ничего не пришлось платить. Следователь идиот, как только узнал, что фонд занялся этим делом, тут же списал всё на недосмотр, рутину и всякое такое.

Короче. Всё в ажуре – Теплова на свободе и скоро будет благодарить меня за такое быстрое избавление.

Я прямо представил её у себя в кабинете, ползающую на коленях и просящую, чтобы я её трахнул в любое, какое захочу отверстие. А что, очень даже ничего.

Ох, как хочется унизить её и как-то по-особому поиздеваться. За все ее побеги и динамо. Месть моя будет страшной и изощрённой. Может не такой страшной, но позы часто придется менять.

Представляя всю эту сексуальную благодарность, я нажал кнопку.

– Слушаю, – монотонно проговорила секретарь.

– Теплову ко мне, – быстро сказал я.

– Минуту, Егор Валерьевич, сейчас будет.

Я откинулся в кресле.

Довольный и немного возбуждённый от предстоящей встречи. Вздохнул несколько раз, как будто хотел успокоить себя. Развернулся в кресле к стене, и в ожидании уставился на Пикассо.

Сейчас я получу то, чего хотелось. Ну, как всегда, впрочем.

В дверь постучали.

– Входите.

Стук каблуков. Идет к столу. Остановилась. Шорох, на стол легли бумаги.

Мой слух наслаждается этими звуками как прелюдией.

– Извините, пожалуйста, я ещё немного не успела доделать, – о, Боже, это её голос, голос моей девственницы.

Ну всё, хватит тянуть… Поворачиваю кресло и тону в испуганном взгляде серых глаз. Её испуг, её страх, вот ради чего стоило потерпеть. Но там, в этих серых глазках не только это, там есть ещё что-то другое. То, в чём мне ещё предстоит разобраться.

Фигура, грудь, бёдра, ножки. Мать его…

– Вы? – голос дрогнул.

– Я, – стараюсь не улыбаться.

На «Вы» ко мне. Как еще мне ее трахнуть, чтобы она перешла на «ты»?

Лея отступает к двери, медленно пятится.

Черт, я так давно ни до кого не домогался, что даже забыл как это приятно, самому хотеть женщину, а не пользоваться тем, что само лезет тебе в руки.

Вот смешная, думает уйти.

Я нажимаю на кнопку под крышкой стола и двери блокируются. Мышеловка захлопнулась.

Наблюдаю за Леей. Она отлично слышала щелчок замка, но, упершись спиной в дверь, судорожно ищет ручку и дергает ее. Не переставая при этом смотреть на меня своими глазищами. Забавная. Не скрывает своего страха.

Я встал и подошел к ней.

Лея вжалась в дверь. Еще немного и она просто станет с ней единым целым.

Я поднимаю руку, Лея переводит на нее взгляд и следит.

Касаюсь ее волос, перебираю. Мягкие, шелковистые. Пальцами обвожу скулы.

Кажется, что она не дышит. Смотрит на меня. У нее такие глаза, что я просто теряюсь в них. Нужно оторваться и прийти в себя. Вернуть прежнего Егора Громова.

Не могу. Ее испуганный взгляд маленькой лани пиздец как заводит. Но что-то останавливает от того, чтобы впечатать ее в стену своими толчками.

ГЛАВА 18. Егор

Что со мной? Почему меня так торкает от этой девчонки? Она ведь толком ничего не умеет.

Хочу ее. Очень хочу. Но сейчас я должен сделать так, чтобы и она захотела меня. Чтобы сама просила, даже умоляла вставить в неё мой член.

Эта игра начинает мне нравиться. Сложности всегда меня привлекали. Чем сложнее путь, чем выше вершина, тем слаще награда.

Да детка, я заставлю тебя ползать на коленях. Ты будешь хотеть меня также сильно, как я тебя сейчас.

Глазки Леи бегают по моему лицу. Что она пытается найти? Совесть?

Люблю, когда меня боятся. Только страх подчиняет людей.

– Не ожидала? – спрашиваю я и кладу руки в карманы брюк.

Так мне легче их контролировать. Потому что они так и тянутся к моей девочке. Зудят от желания стиснуть ее в объятьях, сжать до боли.

– А ведь я единственный человек, которому ты должна быть благодарна.

– За что? – не понимает она.

– Не догадываешься? За то, что ты здесь, а не в камере за наркоту. Кто, по-твоему, тебя оттуда вытащил?

– Так это Вы… – еле слышно выдыхает она.

Даже как-то разочарованно. Обидно. Неблагодарная девчонка. Надо ее, все-таки, наказать.

Я делаю еще полшага к ней и почти касаюсь ее тела. Вижу, как часто вздымается грудь под тонкой блузкой. Лея опускает взгляд, смотрит в пол.

Похоже, поняла, что сопротивляться бесполезно. Люблю эти моменты приниженности, обреченности и покорности. Она в моей власти.

Кладу руку ей на шею и толкаю подбородок, заставляя посмотреть на меня.

Лея поднимает голову, но взгляд её совсем не приниженный, а даже дерзкий.

Эй, постой, откуда этот взгляд?

– Если у Вас есть деньги и Вы помогаете людям, это хорошая Ваша черта. И за это, я говорю Вам спасибо. Но ещё хочу сказать. То, что Вы помогли мне, Вы поступили благородно и достойно, а вот то, что делаете теперь, совсем не благородно и не достойно.

Во дает! Охуеть! Вот это разговоры!

– Да мне плевать! – рычу я.

Девчонка начинает выводить меня из себя. Все то хорошее, что просыпалось во мне десять минут назад, беспощадно засунуто назад и там утрамбовано. Чтоб больше даже попыток не предпринимало всплыть опять.

– Если я хочу, всегда получаю то, что хочу, – я крепче сжимаю ее шею.

Второй рукой лезу под юбку. Она пытается помешать мне руками. Но это все бесполезно. Ее хрупкие ручки не справятся.

– И чего же вы хотите, – чуть слышно произносит она.

– Тебя, дура. Ещё не поняла?

Она сверкает глазами. Ох ты ж. Того и гляди обожжет. Раньше не замечал за ней такого.

Ну, теперь я точно должен ее проучить. Хватаюсь за ткань трусиков и слышу:

– А если я не хочу?

– Я. Хочу, – четко произношу каждое слово, чтобы она поняла, кто тут главный.

Наклоняюсь, чтобы накрыть ее губы своими, но в следующий момент чувствую резкую боль. Эта сучка пнула меня… прямо… в…

Бляяяяя….! Как же больно.

Я зажмурился, слёзы выступили из глаз. Схватился рукой за яйца и последнее, что увидел, это как девчонка подбежала к моему столу, нащупала кнопку, разблокировала  двери и выскочила из кабинета.