Сказки Дальних стран

Александр Асмолов

Сказки Дальних стран

Иллюстрации: фотохудожник ВАЛЕРИЙ КОНОВАЛОВ

Тори

Словно незримое покрывало, тихий вечер опустился на округу. Прогретый за день воздух ласковым котенком льнул ко всему живому. Ощущая его прикосновение, затихли щебетавшие о чем-то важном птицы, сложили прозрачные крылышки стрекозы, перестали гундосить ворчливые жуки. Затихли едва различимые чутким ухом мягкие шаги в сочной траве. Все замерло, наслаждаясь покоем. Обычно только человек покидает красивые места, чтобы строить каменные дома и закатывать асфальтом землю, а потом пытается создавать в каменных башнях какое-то подобие уюта, борясь со всевозможными неприятными запахами и шумами. Отчаявшись, скучает о простой траве на лесных полянах и простых ароматах полевых цветов, которые, как и тысячи лет назад, не покидают родных мест. Пусть недолог их век, но они ни на что не променяют тихий теплый вечер у дальней извилистой дороги, где спрятались в густую траву неприметные птахи и зверушки. Здесь они впервые увидели солнце и однажды уснут навсегда, но не покинут родных мест. Даже если злые метели попытаются их прогнать, они вернутся, лишь только зазеленеет трава на пригорках.

– Ты живой? – с тревогой в голосе пропищал мышонок.

– Кажется… – медвежонок растерянно оглядывался, прислонившись спиной к березке. – А что?

– Как что? – вскинулась сова, часто моргая глазищами. – Повалился вдруг и давай умирать. За горло схватился. Кашляет, ничего сказать не может. Я его и платочком и веером…

Соня поперхнулась, осознав, что произнесла. Она испуганно завертела головой.

– Я задремала на солнышке? – ночная охотница была явно встревожена. – Ничего не понимаю… Так это было или нет?

– Чудеса… – пробасил лось. – Скажи кому – не поверят.

– Вы тоже это видели, уважаемый? – сова склонила голову набок, не мигая, уставившись на Длинного. – Так я не… – она даже засопела от своих непростых раздумий.

– Да, по-настоящему было все! – пискнул малёк. – Что вы, в самом деле… И платьице, – тоненькие лапки скользнули по тельцу в надежде ощутить красочную ткань. – И туфельки… – Малёк с сожалением посмотрел на свои коготки, не скрытые красивой обувью. – И бантики… все по-настоящему было.

– Так ты был девчонкой! – фыркнул Ме́ня.

– Да, уж не пацаном, который мороженым подавился… Обжора!

Ме́ня вскипел, готовый броситься на обидчика, но сова опередила его:

– Не ссорьтесь, мальчики… – начала было она, но остановилась, часто заморгав. – В общем, ребята… – Соня наклонила голову в другую сторону. – Странно, во мне еще осталось столько нежных чувств к той девчушке с косичками, что я теперь не представляю, как буду охотиться…

Все обернулись к мышонку, чьи маленькие глазки тут же наполнились слезами. Еще секунду назад это был серый грызун, готовый постоять за себя перед любым врагом, обнажить пусть маленькие, но очень острые зубки. Он еще стоял, подбоченясь и демонстративно выставив одну лапку вперед, но мордашка уже не выражала прежней готовности к бою. Малёк сник, плечики его вздрогнули пару раз, и неожиданно для всех брызнули крохотные слезки. Это случилось так искренне, что у каждого заныла душа от сочувствия к малышу. Все испытали угрызения совести и раскаяния за обиду, нанесенную такому беззащитному существу.

– Я… я вас вытащил… – всхлипывал Малёк. – Из чужого времени вернул… – слова едва прорывались сквозь писклявые завывания. – А вы на меня охотиться…

Маленькое серое тельце содрогалось от рыданий. Вернее, это был крохотный комочек, который всхлипывал, шмыгал носом, что-то невнятно бормотал, и маленькие слезинки скатывались по его шерстке на траву.

– О, это я во всем виновата! – в сердцах воскликнула ночная охотница. – Ну как же это у меня вырвалось… – ее огромные черные глаза тоже наполнились слезами. – Прости, прости, меня глупую!

Если бы у Сони в этот момент были такие же пухленькие руки, как у той дамы в шляпке, она непременно обняла бы малыша, прижала к себе и стала успокаивать. Но, увы! У романтичной совы были только крылья.

Огромный лось переминался на всех четырех ногах и молча смотрел на мышонка большими влажными глазами. Ему хотелось сказать что-то ободряющее, ласковое, но он так редко общался с кем-то, кроме Лесного озера, что боялся сделать еще хуже. И только медвежонок не растерялся. Совершенно спокойным голосом он тихо, словно по секрету произнес:

– Это Магистр пытался меня задушить, а совсем не мороженое.

Все насторожились. Даже Малёк перестал плакать.

– А я так испугался, что перескочил в другое время…

– Как это? – мышонок смахнул лапкой слезы и уставился на медвежонка. – В какое другое?

– Сам не знаю, – косолапый пожал плечами. – Лизка назвала его старой Англией.

– Откуда взялась эта рыжая плутовка? – удивилась сова.

– Теперь жди беды… – с сожалением покачал головой лось.

– Да погодите вы! – отмахнулся грызун. – Какая такая Англия? – голосок был неровный, вздрагивающий, но любопытство брало верх над всем. – И кем ты стал там?

– Майклом, – неуверенно буркнул медвежонок. – Мальчиком.

– И что? – не сдавался Малёк.

– Ну, мы пили чай с конфетами…

– Вот вечно этот сластёна, – сова не договорила, столкнувшись с осуждающим взглядом маленьких черных бусинок на серой мордочке.

– Интересно! – донесся с верхушки березы строгий голос орла. – Продолжай… – он бесшумно спланировал вниз. – Значит, ты побывал на вечернем чаепитии в старой Англии?

– У бабушки Энн… – добродушно кивнул Ме́ня.

Пауза была долгой.

– У тебя же нет бабушки, – первым не выдержал Малёк. – Только медведица Тамара и сестрички Земляничка и Клубничка.

– Это не у меня, – поправил его Ме́ня. – Это у Майкла… в Англии.

– Как это романтично! – вздохнула сова, не зная, как выразить удивление.

– Чудеса… – пробубнил лось.

– В жизни нет случайностей, – многозначительно произнес Гордый. – Вспомни, как ты очутился в другом времени.

– Так Магистр начал меня душить… – медвежонок невольно потер лапами свое горло. – Ну, в цирке… И все шкатулку требовал.

– Шкатулку? – в один голос воскликнули все присутствующие.

– Да, – косолапый был уже не рад, что все рассказал.

– И Лизка там была? – Малёк обхватил лапками свою голову, прижимая ушки. – Ну, все. Я пропал!

– Не бойся, маленький, я с тобой! – тут же воскликнула сова.

– Ага! Вместе охотиться будете!

Соня даже поперхнулась от услышанного и часто заморгала. Все потупили взоры, размышляя над ситуацией. И действительно, трудно было возразить серому грызуну.

Жизнь в Дальнем лесу, да и не только в нем, протекала по строгим законам. Никто их не придумывал, они просто были всегда. Это люди вечно сочиняют правила, распорядки, регламенты и тут же их нарушают, потому что очень часто подобные инструкции и приказы кто-то пишет для себя, ущемляя интересы других. В природе все естественно. Было бы нелепо объявить в Дальнем лесу, что с этой весны запрещено жить в дупле или норке, а всем следует селиться только в берлогах, потому что так привыкли медведи, а тропинки топтать только прямые, причем строго вдоль движения солнца и поперек.

– Ты не справедлив к нашей очаровательной даме! – прервал общее молчание орел. – Законы Дальнего леса в нем и остались, а мы теперь в дороге.

– И что? – недоверчиво пискнул Малёк.

– Теперь у нас закон Дальних дорог.

– Это правильно, – согласился Длинный.

– Какой такой закон? – грызун настороженно поглядывал на товарищей.

Орел приосанился и горделиво произнес:

Ступив на дальнюю тропу,Забудь вражду свою былую.Чтоб не пропасть тебе вслепую,Иди всегда стопа в стопу.

– О, Гордый! – сова захлопала крыльями. – Как это романтично!

– И верно, – тихо добавил лось.

– Мы теперь, как братья! – вскинулся медвежонок.

– И я тоже? – спросил мышонок с искренней надеждой.

Все кинулись убеждать его и успокаивать, лишь орел бесшумно удалился на вершину березы. Он знал, что красивые слова всегда нужно подкреплять делами. Возможно не столь пышными и величественными, но без которых слова остаются только словами. По праву считая себя более сильным и опытным путешественником среди товарищей, Гордый всегда брал на себя самую сложную задачу. Вот и сейчас, в момент всеобщего ликования и братания, он безропотно встал на пост, ибо знал, беда часто подкарауливает нас, когда мы менее всего ожидаем её.

– Слушай, – тихо спросил мышонок, когда восторги улеглись. – А ты меня там не встречал?

– Где? – удивился медвежонок.

– Ну, в этой Англии…

– Почему ты решил, что я мог тебя там увидеть?

– Не знаю… – мечтательно произнес грызун, неопределенно помахивая лапкой. – Может быть, я тоже путешествую во времени, но не помню об этом.

– Откуда ты знаешь? – насторожился Ме́ня. – Что-то вспоминаешь из прошлого?

– Так… – грызун опасливо оглянулся. – А ты?

Хитрец знал, как можно разговорить косолапого фантазера. Порой ему достаточно было намекнуть и любитель посочинять уже не мог остановиться. Какой-то чертик просыпался внутри у Ме́ни, заставляя пересказывать не только реальные события, но и всякие небылицы.

– О, это удивительная история… – медвежонок вновь прислонился спиной к стволу березы и закрыл глаза. – Представляешь, этот Майкл влюблен в настоящую принцессу…

Долгая пауза и глубокий печальный вздох как нельзя лучше подчеркнули правдивость произнесенных слов.

– А как ее зовут? – Малёк просто не мог усидеть на месте от любопытства.

– Тори…

– Что это обозначает?

– Ничего, – пожал плечиками косолапый. – Просто красивое имя.

– Это уменьшительное от Виктории, – не выдержала Соня. – Я читала в своей книге, что в Англии была знаменитая королева… – она выдержала большую театральную паузу, приковывая к себе внимание, – по имени Виктория!

Все так и ахнули.

Даже вечно меланхоличный лось пододвинул поближе огромную грустную морду и затих, прислушиваясь. Ему вспомнилось Лесное озеро. Его единственный друг на этом свете. Та, с которой он позволял себе быть доверчивым малышом и шаловливым подростком.

Не только люди, но и лесной народец всегда держатся настороженно с окружающими и, только встретив настоящего друга, становятся самими собою. Взрослые и вечно озабоченные серьезными делами и проблемами вдруг превращаются в озорных, шумных и жизнерадостных малышей. Они смеются от ерунды, толкаются и подшучивают друг над другом, могут прыгать на одной ножке и вспоминать истории давно минувших лет. И все потому, что в душе каждого живет искренний радостный ребёнок. Всегда живет. Вот только с годами он все реже проявляется из-за обычного опасения и даже страха быть непонятым. И только в кругу старых друзей, которые помнят тебя именно таким, или наедине с избранником души своей взрослый может открыться.

Длинный уловил эти доверительные нотки в словах медвежонка и даже потянул носом. Старому лосю показалось, что тот далекий запах, что всегда витал около Лесного озера, вновь щекотал его ноздри. Да, с годами мы многое можем отдать, чтобы вновь ощутить запах или голос далекого прошлого, когда счастье не покидало нас.

– Так этот Майкл, – пискнул срывающимся от восторга голоском грызун, – стал королем той далекой страны?

– Нет, брат мой, – степенно произнесла ночная охотница.

– Александрина-Виктория вышла замуж за двоюродного брата герцога Альберта.

– Точно? – засомневался Малёк.

– Можете мне поверить, – гордо отозвалась сова. – Уж в этом я никогда не ошибаюсь. Ту книгу я помню наизусть.

– Вы назвали королеву Англии Александриной-Викторией? – вмешался Ме́ня. – Тут не может быть ошибки? Это та самая Виктория?

– Ах, мой недоверчивый друг! – воскликнула обиженная Соня. – У королевы было несколько имен. Первое имя – Александрия – она носила в честь русского царя Александра. Кстати, Виктория родила девять детей и была бабушкой будущей русской царицы Марии Фёдоровны…

В наступившей тишине был слышен шелест листвы и прерывистое дыхание мышонка. Он так старался напрячь свое воображение, чтобы все сказанное представить, что даже вспотел.

– Как у них все перепутано… – только и махнул он лапкой. – У нас тоже есть королева Полеандра, и у нее много детишек… Но каждого называть несколькими именами и помнить кто у кого был бабушкой…

– Значит, Тори не вышла замуж за Майкла? – не обращая ни на кого внимания, растерянно спросил Ме́ня. – Как же так?

– Династические браки, мой дорогой, нередко заключаются в угоду политическим интересам, – обреченно вздохнула ночная охотница, – а не по зову сердца.

– Не-е-е-т, – покачал головой медвежонок. – Это все Лизка. Её рук дело!

Малёк, услышав последние слова, даже прикрыл лапкой свой ротик, чтобы не сболтнуть лишнего, и только часто закивал в знак согласия.

– С нее станется, – пробубнил озадаченно лось. – Она может…

– Но так не честно! – Ме́ня чуть не плакал. – Не честно!

Собравшиеся искренне сочувствовали медвежонку. Они не смели взглянуть ему в глаза, понимая, что ничем не в состоянии помочь. А как хотелось! Настоящие друзья переживают горе близких, как свое, и всегда готовы прийти на выручку. Да только что тут поделаешь.

– Виктория правила Англией 63 года, – словно в оправдание сказала Соня. – Я точно помню.

– Ну и что! – вспыхнул косолапый. – Они же… – он отвернулся.

Это больно, смотреть на плачущего друга и бездействовать. Хотелось ринуться в драку и крушить все на своем пут. Только бы спасти друга, только бы выручить из беды. Правда, никто особенно не понимал, куда нужно ринуться и с кем воевать. Растерянность овладела ими. Первым нашелся мышонок.

– Мы вернем тебя в Англию, и ты все исправишь!

– Правда? – Ме́ня медленно обернулся, шмыгнув носом. – Ты можешь?

– Постойте, постойте, – неуверенно возразила сова. – Историю нельзя переделывать! – она растерянно моргала огромными глазищами. – Тогда придется исправлять все книги…

– Да? – взорвался косолапый. – А выдавать там за всяких двоюродных братьев можно?

Все опять почему-то посмотрели на Соню.

– Ну, я тут ни при чем, – она стала испуганно перетаптываться на огромных когтистых лапах. – Виктория вышла замуж за кузена Альберта… Это точно!

– Кузена? – неуверенно переспросил медвежонок.

– Да… Герцог Альберт был вторым сыном Эрнста Саксен-Кобургского, генерала русской кавалерии.

Ме́ня привстал. Смутная догадка осенила его. Очевидно, мысль мелькнула в глазах, преображая их.

– Ну, конечно… Он же был кузеном!

– Кто! – в один голос воскликнули окружавшие его.

– Майкл! – медвежонок снисходительно посмотрел на друзей. – Майкл тоже был кузеном Тори!

– Ну и что? – сова часто замигала.

– Как, что! – косолапый даже развел передними лапами, показывая мягкие черные подушечки с острыми когтями. – Он должен был стать мужем Тори, а не этот Альберт… Это все Лизка!

Молчание вновь воцарилось под березкой.

– Беда… – пробубнил лось.

– Почему ты так уверен в этом, дорогой? – ночная охотница все еще сомневалась.

– Она не могла, не могла, – качал головой Ме́ня. – Если бы ты видела ее глаза, Соня, то не спрашивала бы меня.

– А какой она была? – неожиданно спросил мышонок, закладывая передние лапки за спину и придавая всей своей фигурке важный вид. – Ну, там… лицо, волосы, рост…

– Невысокая, плотная такая, темноволосая, умный взгляд. Строгий и ласковый одновременно…

– А этот ваш Альберт? – Малёк резко обернулся к сове.

Та даже опешила от такой наглости грызуна и с минуту не могла произнести ни слова, а только моргала.

– Альберт был высоким, стройным. Худощавое лицо с пробором гладких темных волос посередине…

– Высоким? – уточнил загадочным голоском мышонок.

– Д-да, – сова стала даже заикаться от такого наглого натиска. – Очень высоким.

– А умерли они в один день? – это было похоже на допрос.

– Н-нет… Королева вдовствовала почти сорок лет.

Грызун интригующе улыбнулся и сделал многозначительный жест тоненькой лапкой.

– Что и требовалось доказать!

Все в недоумении наблюдали за новоявленным детективом.

– Что? – осмелилась спросить сова.

– С помощью интриг ее заставили выйти замуж за другого, но она всегда любила Майкла… Поэтому так долго и была вдовой.

– Почему? – огромные глазищи Сони уже были готовы наполниться слезами от душераздирающей истории.

– После смерти мужа она ждала Майкла! – почти шепотом сообщил страшную тайну серый детектив. – Сорок лет…

– Как это романтично! – выдохнула сова и расплакалась.

Остальные тоже прятали влажные глаза, украдкой смахивая слезы, а лось даже лизнул медвежонка большим шершавым языком. Сохатому вдруг стало так одиноко и тоскливо на душе, что впору бы пойти дождю.

После исчезновения Лесного озера лось молился всякий раз, чтобы пошел дождь, когда ему становилось грустно. Не зря поговаривали, что до колдовства Лесное озеро было большим Белым облаком. В него оно превратилось вновь, когда чары рассеялись. Теперь, Длинному казалось, что из какого-нибудь облака, проплывающего в небе, может вновь образоваться Лесное озеро. И он, в тайне от всех, просил лесных богов сделать это. Однако из белых облаков никогда дождь не шел, а из черных получались только лужи. Поэтому свою несбыточную мечту лесной гигант хранил в дальних уголках души и ни с кем не делился, но чья-то потаенная грусть ему была очень понятна.

– И долго мы тут будем сидеть? – с вызовом пропищал Малёк.

– А что? – испугалась сова.

– Нужно спасать королеву!

Это было сказано так, словно мышонок вскочил на резвого боевого коня и, обнажив шпагу, завертел ею над головой, призывая товарищей по оружию тут же мчаться за ним. Уже никто и не думал: мальчик ли перед ними, серый грызун или девочка. Это был боец. Он призывал к сражению. За королеву!

Медвежонок подпрыгивал сразу на всех четырех лапах, лось раскачивался, мотая огромной головой, а сова хлопала себя крыльями по округлым бокам, часто моргала и повторяла свою любимую фразу: – Как это романтично!

Когда ликование было в разгаре, Соня неожиданно спросила: – А как мы туда попадем?

Остальные переглянулись и притихли. Они еще часто дышали от боевого порыва, но сомнение взяло верх.

– Ты дорогу запомнил? – с надеждой в голосе спросил Малёк.

Ме́ня отрицательно покачал головой. Он был так растерян и так укорял себя за непростительную оплошность, что на него было жалко смотреть.

– Ему только сладкое трескать… – осуждающе пискнул грызун и отвернулся.

Исчез боевой порыв, пропали воображаемые кони, готовые нести отважных рыцарей к победам. Без единого ловкого выпада или удара, разящего врагов наповал, они потерпели поражение. Разочарование было горьким. Следом за мышонком и остальные стали бросать осуждающие взгляды на медвежонка. Он чувствовал это и совершенно расстроился. Где-то в старой Англии прекрасная Тори ждала Майкла и не подозревала, какую участь уготовит ей судьба. Хотя все понимали, что это не судьба, а проделки хитрой лисы Лизки, принявшей облик рыжей Лиз.

Медвежонок тем временем мучительно пытался вспомнить хоть какие-то детали своего появления в Англии. Ему виделась красивая строгая женщина по имени Мари, чьи заботливые руки очищали волосы мальчугана от листвы. Спокойного и рассудительного мужчину рядом. Его звали Джорджем. Мальчика, держащего родителей за руки… Но то, как Ме́ня смог обменяться с этим мальчиком временем, было абсолютно неясно.

Все, собравшиеся у березы, были так увлечены своими размышлениями, что не обратили внимание на мышонка. Он уже достал из холщовой сумки шкатулку черного дерева и развернул старый свиток. Закрыв глазки, Малёк медленно водил лапкой над пергаментом со странными значками. Неожиданно он остановился и непроизвольно зашептал:

Хочу я время поменять,С чужой судьбою я не в ссоре,Не помешать, а предсказатьСудьбу шотландской деве Тори.

Никто, кроме Ме́ни, не услышал этого заклинания. Да и сам мышонок произносил слова неосознанно. Будто кто-то помимо его воли подтолкнул грызуна к странному поступку. Тем не менее, в следующий миг медвежонок увидел полупрозрачную стену перед собой, напоминавшую отражение в воде. Неясные очертания по другую сторону загадочной стены были интерьером незнакомого помещения. Дневной свет, проникавший через широкое, почти до самого пола, окно, наполнял собою большую комнату с множеством книг. Они заполняли высокие, под потолок, стенные шкафы, в которых теснились и тускло поблескивали золотистыми корешками толстые тома.

В комнате находился мужчина. Заинтересовавшись какой-то книгой, он подошел к стенному шкафу и протянул руку. Медвежонок сделал тоже самое. Они одновременно увидели друг друга, но не отпрянули в испуге, а стали медленно сближаться. Рука мужчины и лапа медвежонка соприкоснулись в прозрачной стене, разделявшей разные времена. В следующий миг Ме́ня оказался в незнакомой комнате с большим окном.

Растерянно озираясь по сторонам, он пытался понять, где находится. Это была великолепная библиотека с массивным столом посередине. Чернильный прибор с перьями, листки бумаги, исписанные крупным размашистым почерком, и огарки свечей в канделябре говорили о том, что кто-то работал здесь всю ночь. Запах дыма со странным оттенком сладковато-терпких трав витал в воздухе. Еще был устоявшийся запах старых книг и кожаных переплетов. В отдельном шкафу за стеклянными дверцами виднелись старинные свитки папируса и пергамента.

За дверью послышались легкие шаги. Ме́ня схватил первую попавшуюся под руку книгу, словно спасательный круг, и открыл ее, делая вид, что углублен в чтение.

– Майкл! – окликнул его знакомый голос. – Опять ты в библиотеке, – это было сказано с укором и легкой иронией. – Кто обещал мне прогулку к реке?

Мужчина смущенно улыбнулся и закрыл книгу, прижимая к себе, словно щит. Он смотрел на молодую привлекательную женщину, чуть наклонив голову, как провинившийся подросток. Она была невысокого роста, с красивым одухотворенным лицом, которое окаймляли каштановые кудряшки. И еще был этот запах незнакомых цветов, такой родной и приятный… но вот названия Ме́ня так и не вспомнил. Несомненно, перед ним была Тори.

Он узнал бы ее среди миллионов.

– И не смотри на меня, пожалуйста, такими удивленными глазами, – голос был строгим. – Ты вчера обещал оставить свои книги до вечера… Ну, Майкл, дорогой, посмотри какая чудная погода.

Женщина остановилась, не дойдя пару шагов, и чуть покачала головой.

– Когда-то ты умолял меня о мимолетном свидании или прогулке в обществе тети, а теперь предпочитаешь книги… Как быстро меняются мужчины…

– Тори… – неожиданно для себя мягко и вкрадчиво проговорил Ме́ня. – Мне так нравится запах твоих духов, что я уже каюсь. Он меня всегда очаровывал. Наверное, в этом есть что-то колдовское.

– Ах ты, хитрец! – она очаровательно улыбнулась. – Хочешь сказать, что всему виной шотландский чертополох?

– Чертополох? – удивление было искренним.

– Да, у нас в Шотландии это символ независимости, и лучшую туалетную воду делают из его цветков.

– Так вот почему все девушки Каледонии так независимы!

– Хитрец, – она напустила на себя строгости. – Хочешь сказать, что знаешь древнее название моей страны, но не знаешь легенду о чертополохе?

Майкл еще ниже склонил голову.

– Хорошо, мой невежественный супруг, – в ее руках откуда-то появился веер. – Гуси спасли Рим, а чертополох – Шотландию, говорят у нас, – веер описал дугу и сделал рубящее движение. – Давным-давно викинги хотели покорить нашу маленькую страну. Они пристали на рассвете к берегу на своих боевых кораблях. Чтобы неслышно подкрасться к прибрежным селениям, викинги разулись. Однако остаться незамеченными им помешал чертополох. Острые колючки вокруг ароматных цветов заставили бандитов себя обнаружить. Нападение было отбито, и невзрачный цветок стал символом независимости… Так мы идем гулять?

Этот неожиданный и абсолютно легкий поворот в разговоре свидетельствовал об остром уме собеседницы. Проницательный взгляд больших зеленых глаз, казалось, заглядывал в душу.

– Ты сегодня какой-то странный, Майкл, – она чуть прищурилась, пристально смотря в лицо собеседника. – Что тебя так заинтересовало в этой книге? – она с усилием потянула к себе «щит», которым прикрывался Ме́ня. – Королева Виктория? – листки старой книги быстро переворачивались при ее легких прикосновениях. – Тебе не дает покоя мой шотландский титул?