Что у нас впереди?

Анамнез заболевания:

Данные жалобы на протяжении недели, самостоятельно ЛС не применял. Не курит.

Хронические заболевания: нейросенсорная тугоухость (связанная с интоксикацией при приеме антибиотика после оперативного вмешательства) ГБ 2ст 2 ст р3 ХСН 2А.

(С.Ч. – это записано с моих слов, поскольку никто и никогда этого не устанавливал; действительно, я проходил в 1989 году курс уколов антибиотика, слух ухудшился, но потом запись о назначении хирургом антибиотика из медицинской карты удалили; эта карта с удалённым листком до сих пор у меня.)

Постоянная лекарственная терапия: 5 мг амлодипин , розарт 5 мг, бетагистин 25 мг, АСК 75 мг вечер, профлосин  0.4 мкг.

Наследственность: не отягощена.

Аллергологический анамнез: не отягощен.

Туберкулез, ВИЧ, вирусные  гепатиты, сифилис – отр.

Оперативные вмешательства – аппендэктомия

ОИМ – отр.

ОНМК – 3 раза, последний 2018.

Эпид. анамнез: за последний месяц за пределы Москвы и МО не выезжал, в контакте с инфекц. больными не был.

Общий осмотр

АД: 120/70 (С.Ч. – не измерялось; записано с моих слов).

t: 37 °С (С.Ч. – не измерялась)

ЧCC: 78 /мин

ЧДД: 17 /мин

Общее состояние: удовлетворительное, уровень сознания: ясное, нервно-психический статус: ориентирован в пространстве, времени, личности. Пульс: 78 /мин, ритм: правильный. Функциональный статус: положение: активное, поза Ромберга: устойчив (С.Ч. – не стоял перед врачом в этой позе), ходьба: с доп. опорой на трость (С.Ч. – поскольку из-за гололедицы пришёл с палочкой), конституциональный тип: нормостенический. Кожные покровы: цвет кожи: обычной окраски. Влажность: нормальная, тургор: сохранен. Цианоз: нет. Склеры: цвет: обычной окраски. Отеки: присутствуют, степень выраженности: средняя (++), больше слева в области голеностопа. Суставы: деформированные, локализация: голеностопные, движения: ограничены, болезненность при движении: нет, болезненность в покое: нет. Позвоночник: болезненность при пальпации (С.Ч. – никакой пальпации не было): нет, симптомы натяжения: нет. Полость рта (С.Ч. – рот для обследования не открывал): зев: чистый, цвет: розовый. Миндалины (С.Ч. – тоже не осматривались): присутствуют, рыхлость: обычные, размеры: норма, налёт: нет. Язык (С.Ч. – и язык не наблюдался): налет: белый, влажный. Органы дыхания: носовое дыхание: свободное, выделение из носа: нет.

(С.Ч. – далее было довольно длительное прослушивание лёгких со спины).

Грудная клетка: форма: нормальная, участие в дыхании: равномерное, отставание в дыхании: нет, пальпация (С.Ч. – пальпации не было): безболезненная. Перкуторный звук: ясный. Аускультация легких: характер дыхания: ослабленное, крепитация: нет, шум трения плевры: отсутствует, ослаблено справа,сатруация 95%. Хрипы: есть, влажные, выслушиваются: при спокойном дыхании. Сердце: пальпация сердца (С.Ч. – пальпации не было): верхушечный толчок: не усилен, сердечный толчок: нет. Перкуссия сердца: границы сердца: расширены. Тоны сердца: приглушенные, ритм: правильный, 1-й тон: нормальный, 2-й тон: нормальный, шум: не выслушивается. Живот: участие в акте дыхания: да, мягкий, болезненность при пальпации (С.Ч. – пальпации живота не было): нет, симптомы раздражения брюшины: отрицательные. Печень: пальпируется (С.Ч. – не пальпировалась) по краю реберной дуги, консистенция: мягкая, болезненность при пальпации: нет, поверхность: равномерная. Селезенка: не пальпируется (С.Ч. – даже и не пробовалась). Мочеиспускание: свободно (С.Ч. – а оно совсем даже не свободно, с этим уже давно проблемы), болезненность при мочеиспускании: нет (С.Ч. – этого, действительно нет). Почки: симптом поколачивания (С.Ч. – никто и не собирался их поколачивать): отрицательный. Стул: оформлен. Частота испражнений: количество раз (в среднем): 1, количество раз (от): 1, количество раз (до): 1. Цвет: обычный/коричневый. Патологические примеси: нет (С.Ч. – это, вероятно, по данным анализа при диспансеризации).

Основной диагноз

I11.9 – Гипертензивная [гипертоническая] болезнь с преимущественным поражением сердца без (застойной) сердечной недостаточности. Подтвержден. 3 ст 3 ст р 4 ХСН 2А, динамика заболевания: положительная.

Сопутствующее заболевание

M13.9 – Артрит неуточненный. Предварительный.

I74.9 – Эмболия и тромбоз неуточненных артерий. ?.

Рекомендации

Режим: амбулаторный, рекомендации по питанию: ограничение поваренной соли, ограничение употребления алкоголя, соблюдение диеты, соблюдение режима труда и отдыха.

Пациент отказывается от госпитализации (С.Ч. – меня это неожиданное  предложение о госпитализации привело в шок, причина этого не была озвучена), письменный мой отказ от госпитализации взят. Госпитализация нарядом  NN для исключения ТЭЛА (С.Ч. – Действительно, наряд NN прибыл, я и ему отказал в госпитализации; на вопрос, с чем меня хотят госпитализировать я ответить не смог; после подробного осмотра меня нарядом: общее состояние, давление, кардиограмма и др., я был отпущен домой).

Явка в динамике.

И на все эти записи и обследования должно израсходоваться 12 минут ценного медицинского времени. Конечно, как я записывал: не пальпировался, не мялся, не высовывал, не ковырял в носу и пр. Когда это можно было делать? А, господа Министр и Председатель Правительства, обеспечивающие названный мной хронометраж, который я назвал бы не очень звучащим словом – хренометражем?

И только с большим уважением к врачам. И только к ним!

Два в одном

Добавление в связи с недавними событиями 2020 года

«Два в одном?» – вот, например,

Президент и наш Премьер.

«Два в одном» – как Мастер-Дент,

Наш Премьер и Президент.

Нам давно уже не ново:

Вова-Дима, Дима-Вова.

И, видать, неистребимо:

Дима-Вова, Вова-Дима.

И крепкО же, право слово,

Вова-Дима, Дима-Вова!

Знать, пятно невыводимо:

Дима-Вова, Вова-Дима.

Не сказать, чтоб уж хреново:

Вова-Дима, Дима-Вова.

Стал для нас союз родимым:

Дима с Вовой, Вова с Димой.

Может, нам не плохо снова,

Чтобы после Димы – Вова?

Может, нам необходимо,

Чтобы после Вовы – Дима?

Оказалось – истребимо –

Не придёт к нам больше Дима.

И решение готово:

Вечный Ленин, вечный Вова.

Подойдите к воротам…

– Горин Костя, четвёртый отряд, подойди к воротам, тебя ожидают!

– Петухова Людмила, третий отряд, подойди к воротам, тебя ожидают родители!

К Косте приехала опять бабушка. Она всегда рано приезжает, самая первая. В первую смену тоже к Косте, но не Горину, а к Иванову, также рано приезжала тоже бабушка, другая, понятно. Горинская бабушка привезёт много пирожков, прямо для всего четвёртого отряда.

– Сергей Нефёдов, пятый отряд, подойди к воротам, родители приехали.

Я, как и Петухова, тоже из третьего отряда. Мы её сначала называли Людмилкой, а потом стали называть Милка Люда, как в стишке: Молоко всегда вкусней, если это Милки Вей. А мы сочинили так: «Нам вкусней бывают блюда, если с нами Милка Люда». Она сначала обижалась, а потом ей уже стало это и нравиться.

Я здесь уже вторую смену заканчиваю. Наш лагерь где-то под Михнево, недалеко от деревни Семёновское. Но её нельзя назвать деревней. Не как у моей бабушки в Перми. Там вообще ничего нет. И народу очень мало. А в этой деревне есть клуб, церковь очень большая, да и автобусы останавливаются прямо в ней. Мы-то ехали из Москвы на автобусе, от Павелецкого вокзала. Нам с мамой было очень близко до этого автобуса, потому что мы живём на улице Осипенко. Родители с нами не поехали, конечно. Мама разговаривала только с нашим сопровождающим от лагеря. Она оказалась и нашей вожатой в нашем третьем отряде, Антониной Васильевной.

Вот ещё три записки принесли.

– Иван Николаев, второй отряд, Игорь Незнанов, четвёртый отряд, Света Пискунова, шестой отряд, подойдите к воротам, вас ожидают!

Я не люблю субботы и воскресенья, это всё родительские дни, так что никакими играми или другими делами с нами не занимаются. Я в эти дни работаю объявителем, как диктор в телевизоре или по радио. Моя мама очень занята и не может ко мне приехать, а одна бабушка, папина мама, давно умерла. Я её даже никогда и не видел. И папу почти совсем не помню. А вторая бабушка, мамина мама, живёт далеко, в Перми, в деревне. К ней ехать на поезде до Перми, а потом на автобусе до её деревни. Не до самой деревни, а до остановки на дороге, а потом немного пешком, меньше часа.

В первую смену мама прислала мне пакет с гостинцами, в нём была даже клубника. Этот пакет мне передала наша вожатая, Антонина Васильевна.

– Витя Колмаков, первый отряд, подойди к воротам, тебя ожидают родители!

Они к нему и вчера приезжали. Брат у Вити уже очень взрослый, а родители старше моей мамы.

– Антон и Фёдор Серебряковы из третьего отряда, подойдите к воротам!

Эти братья-близнецы из нашего отряда. Их просто невозможно друг от друга отличить, они и одеваются одинаково. Очень часто мы ошибаемся. Назовёшь Антоном, а он оказывается Фёдором. Это они наши поэты, придумали стишок про Людмилку. Они и ещё один придумали: «Здесь нам очень нравится, мы должны поправиться». Их родители приезжают с маленькой их сестрёнкой, которой четыре годика. Вот она на них совсем не похожа.

– Петухов Дима, шестой отряд, Скворцов Толя, четвёртый отряд, Синицына Лена, второй отряд, Николаев Игорь, второй отряд, подойдите к воротам! Вас ожидают!

Дима из шестого отряда тоже остался на вторую смену. Но он сам так захотел, он так и говорил с самого начала, что будет две смены. А на пересменок он уезжал домой, за ним на машине приехал его дедушка. А я на пересменок не уезжал. Остался в лагере на три дня при Антонине Васильевне. Антонина Васильевна сказала, что у мамы ничего не получается, поэтому я здесь и поживу эти дни. Кухня не работала, Антонина Васильевна сама готовила на плитке. Но она со мной очень много занималась, мы даже и в соседнюю деревню ходили в кино. В Семёновское. Какое-то было совсем не интересное кино, я так и сказал Антонине Васильевне. Но она засмеялась и сказала, что когда-нибудь я про этот фильм скажу другое.

Вот что я заметил. Ребята с птичьими фамилиями очень похожи на этих птиц. Петухов – прямо и есть петух, какой-то даже задиристый. Скворцов Толя с таким же скворцовым носом, остреньким. И Синицына – прямо и есть синичка.

– Норик Григорян, пятый отряд, подойди к воротам, тебя ожидают родители!

Какие там родители! Приехала вся его семья, все братья-сёстры, родители, бабушки-дедушки, наверно, и тёти с дядями. На трёх машинах еле уместились. Норик потом всех угощает армянскими гостинцами, домашними. Я таких никогда и не ел, таких и в магазине нет. Он говорит, что это всё делают его бабушки, мама и тёти. Все они приехали в Москву из Азербайджана, потому что там была война. Их дом там сгорел. А в Москве они все живут одной семьёй.

Мы его как-то спросили:

– А что, Норик, ты так и будешь в паспорте потом Нориком?

А он так гордо посмотрел на нас и ответил:

– Нет, в паспорте я буду Норайром, Бабкеновичем, Григоряном.

Зашла Антонина Васильевна и говорит:

– Ну, что, Андрей, не устал у микрофона? А то давай, найду смену? Вот, тебе мама твоя переслала. Пойди, поешь!

Антонина Васильевна передала мне пакет с марципанами. Пять штук. Я марципаны очень не люблю. Мама ведь знает это. Почему же она тогда их прислала? Ну, ничего, в нашем отряде есть такой Паша Глушко. Тощий, как скелет, а ест не переставая. Постоянно что-то жуёт.

– Геннадий Кунц, пятый отряд, Сычёв Андрей, второй отряд, подойдите к воротам, вас ожидают родители.

Вот, ещё он один с птичьей фамилией. Но он совсем не похож на сыча, ему бы хорошо быть Воробьёвым. А Геннадий Кунц, совсем и не Геннадий, а Генрих. Они из Поволжских немцев, как он говорит, ещё со времён Петра Первого. Только по-немецки у них в семье давно не говорят. Даже говорит, что в Германии у них объявились какие-то родственники, тоже Кунцы.

Скоро уже обед, а после обеда будет совсем немного родителей, можно будет здесь и не сидеть. Если кто и придёт, то из-за ворот попросят кого-нибудь позвать дочь или сына. Сегодня будет много лишних порций, многие просто наедятся родительскими гостинцами. Да и я не собираюсь идти обедать. Мне уже и так всего натащили ребята. Из нашего отряда и из других.

Вот, наверно, последний посетитель.

– Брюховецкая Тамара, шестой отряд, подойди к воротам, тебя ждут родители.

Тамара уже бежит, знала, что приедут. Родитель-то один, наверно, отец. Такой же толстый, как и Тамара. Вот, фамилия-то. Не птичья, а тоже очень похожая с человеком. Такая же толстая. А, нет, это дедушка. Она так его и окликнула. Но ведь дедушка может быть совсем и не Брюховецким, если он мамин отец. Да нет, скорее – тоже Брюховецкий, по виду-то. Я первый раз за всю вторую смену вызываю эту Тамару. А остались ещё одна суббота и воскресенье. Мама говорила и про третью смену, но я отказался, сказал, что лучше поеду к бабушке в деревню, в Пермь. И Антонина Васильевна также говорит, что лучше к бабушке.

Всё, наверно, последний посетитель. Можно и отдохнуть, хотя я и не устал. Что тяжёлого-то, сказать несколько слов? А вот голова тяжёлая, прямо спать хочется…

– Горохов Андрей, третий отряд, подойди к воротам, тебя ждёт мама!

Так это же я Горохов, меня вызывают к воротам! Я выбегаю, у ворот стоит мама и машет мне рукой. Я бегу к ней изо всех сил, а ворота убегают от меня всё дальше и дальше.

– Мама, – кричу я, – я здесь, я бегу к тебе!..

И громкий голос откуда-то сверху:

– Подойдите к воротам! Вас ожидают!

Дорога к Храму

Приведённый здесь очерк содержит информацию, публиковавшихся прежде материалов в «Союзном государстве», РИА «Новости», «Московские новости», «Церковный вестник» и др., взятых из интернета. Основой этих публикаций является статья Елены Барышевой и Евгения Гладина «Кто зарабатывает на главном Храме России» в «МН» от 23 апреля 2012 года.

Начнём с давней истории этого главного Храма России. Первая закладка Храма Христа Спасителя (ХХС) происходила на Воробьёвых горах в 1817 году. Строили почти десять лет. Но из опасения возможных неприятностей из-за слабых грунтов в 1826 году строительство остановили и перенесли его в другое место, где сейчас находится его «копия», на берегу Москва-реки. Вторая закладка Храма произошла в октябре 1835 года. Строительство длилось практически 44 года, Храм был освящён на Благовещение в 1883 году (7 апреля, если по новому стилю). Ему повезло простоять почти 100 лет – 5 декабря 1931 года он был уничтожен (взорван) силами новой власти, власти большевиков, уничтоживших красивейший памятник в честь победы в войне 1812 года. Освящение 1883 года проходило при царствовании Александра III, которого и удостоили за это царственным памятником. Про этот памятник современник Александра III, известный государственный деятель России С.Ю.Витте, отозвался не очень лестно, чем-то он ему не понравился. Ну, это дело вкуса. Может быть, что-то не так отлилось в металле, поскольку Витте очень хорошо знал царя. Ведь и большевикам этот памятник ел глаза, они и разрушение Храма начали с памятника царю.

На месте взорванного ХХС в 1960-1994 гг. функционировал для трудящихся и обременённых жизнью бассейн с затейливым именем – «Москва». Так и надо было оставить, бассейном-то. Но досужие лица, действующие в то воровское и нищее время, Патриарх Всея и Всего Алексий II и мэр Всея только Москвы Юрий Лужков при поддержке Общественного наблюдательного совета за 650 миллионов долларов соорудили, как они полагали, ещё один ХХС. Этот ХХС был освящён на Преображение, 19 августа 2000 года.

Вообще говоря, права на это они не имели. Такие вопросы должны решаться общероссийским голосованием, коль скоро он главный Храм России, а не Москвы. И ещё тем более голосованием, поскольку затраты в нищайшее время были просто колоссальными. Вспомните, какую Россию получил в правление В.В.Путин, он как раз приступил к президентству в этот год освящения Храма. Развалившаяся экономика, безработица, пустые полки магазинов, да и при заполненных не на что было бы покупать.

Я в начале 2000-х годов с бригадой геодезистов выполнял работы по наблюдению за деформациями сооружений Иосифо-Волоцкого монастыря, который находится в Волоколамском районе. С настоятелем этого монастыря, отцом Сергием, мы как-то вели разговор о Храме Христа Спасителя. Я сказал, что это не тот Храм, который восстановили, что это, конечно, ХХС, но не бывший ХХС, а совершенно другой. И по технологии строительства, и по убранству, да и по назначению. Отец Сергий со мной не согласился. Как аргумент, я привёл ему несколько примитивное следующее суждение. Положим, говорю, у меня в саду погибла яблоня антоновка. Я на её место посадил саженец антоновки. Тоже антоновка, но, конечно, не та. Даже если бы и черенок для прививки был взят от погибшей яблони, всё равно это не та же антоновка. С той всё покончено, раз и навсегда. Только что название такое же. Просто о. Сергий сказал, что его воссоздали, а я сказал, что правильно говорить – создали.

И второе. Я сказал о. Сергию, что и назначение нового Храма другое. Не зная ещё тогда того, примерно и угадал. Что очень доказывается практикой его эксплуатации.

По современному состоянию дел и современному российскому законодательству само здание Храма, а также и земля под ним принадлежит городу, в котором он находится, то есть – Москве. Через «Фонд храма Христа Спасителя» (есть такой) производится управление всем этим хозяйством. А поскольку это всё хозяйство принадлежит Москве, то и финансируется оно (управление) из городского бюджета. А это, вообще говоря, большие деньги, десятки и сотни миллионов рублей. С 2007 года по 2012 год затраты из бюджета Москвы возросли более, чем в 2,5 раза и составили на 2012 год порядка 350 миллионов рублей. Словом, на настоящий момент, как публикуется в интернете, за 20 лет своего существования ХХС получил из бюджет Москвы почти 4 млрд рублей (в интернете указано 3,6 млрд рублей). Так примерно и получается, по 200 млн рублей в год. Не надо быть большим математиком, чтобы оценить расходы бюджета города на нужды Храма в 2020 г. – приближаются к 500 млн рублей.

Поскольку Русская православная церковь (далее – РПЦ) не является собственником чего-либо в этом хозяйстве, то Москва вполне имеет право получать с этого хозяйства хоть какую-нибудь прибыль, чтобы хоть чуть прикрыть громадные городские убытки по содержанию и эксплуатации этого новодела. Под вывеской ХХС, открыт и работает большой бизнес-центр с офисами, ресторанами, частной охраной и платной подземной парковкой на 305 машиномест. Большие поступления приходят и от аренды помещений. Например, зал Церковных соборов можно снять за 450 тысяч рублей в сутки, конференц-зал стоит 100 тысяч рублей (по состоянию на 2012 год). Для сдачи в аренду имеется несколько небольших офисов. Мало того, и сама РПЦ, не имеющая отношения к сооружениям ХХС, тоже является арендатором. Правда, не аренда помещения Храма для проведения богослужений (какие ещё годы, всё будет впереди!), а, например, для проведения каких-либо мероприятий (праздники для детей, для детей-инвалидов, концерты, встречи и т.п.), которых у церкви достаточно.

Из истории известно, как патриарх Никон обирал церкви и монастыри для утяжеления своей копилки. Но здесь наш действующий Патриарх бессилен, хотел бы он этого или нет. Прав у него на это нет никаких. А вот Фонд ХХС заставляет через другие властные городские структуры пополнять свою копилку. В виде пожертвований. Как, в своё время, распространение облигаций Государственного займа или билетов ДОСААФ – «добровольно-принудительно». Например – рассылка некоторым предпринимателям уведомлений о перечислении на нужды ХХС какой-либо установленной суммы, «на благоукрашение Храма Христа Спасителя». Лет десять назад она была смехотворно незначительной – каких-то 20 тысяч рублей. Часто даже предпринимателям или арендаторам городских помещений отказывали в оформлении документов, пока они не пополнят казну ХХС для какой-либо очередной позолоты.

Я снова возвращусь к началу этого очерка. Зачем было затрачивать такие большие деньги на все эти сооружения, которые к РПЦ не имеют никакого отношения? Вот и не получился Храм Христа Спасителя-то, а совершенно другой Храм, с другим назначением. Вполне можно ожидать и следующего подобного по завершении программы 200 церквей. Будут ли они церквами для людей, на чьи деньги возводятся? Или в них тоже появятся разные Фонды, которым понадобятся деньги на позолоту. Только что они будут золотить, кроме своего кармана.

Не слышно шума городского…

В понедельник 13 февраля 1989 года я с дочкой должен был посетить Морозовскую больницу (в Москве, если ещё есть где-нибудь такая, с таким названием), но для этого необходимо было сначала попасть в свою детскую поликлинику для получения направления. Эта поликлиника находилась на улице Полины Осипенко (сейчас эта улица называется Садовнической, а название улицы перенесли в Хорошевский район). Попасть на эту улицу общественным транспортом с Пятницкой улицы, где мы жили, ну никак было невозможно. А мы уже и так крепко опаздывали. Но, всё-таки, для ускорения нашего передвижения мы сели на автобус № 6 от Серпуховской площади в сторону Павелецкого вокзала. Первая его остановка была на Зацепском валу, в районе Павелецкого вокзала. Я думал, что следующая его остановка уж будет на этом кривом острове реки Москва, после малого моста. Но автобус проскочил и большой мост, остановился только на другом берегу реки. Обратного автобуса ждать не стали, пошли назад пешком через мост.

Погода, помню, была, как бы сказал Аркадий Райкин, мерзопакостная. Температура близко к нулю градусов, влажность высокая, а на мосту ещё и ветерок прохватывал. Было очень зябко, особенно на мосту. Я ещё с утра почувствовал какой-то дискомфорт в правой стороне живота. Но посчитал это очередными происками приёма пищи. А на мосту уже живот стало прихватывать покрепче, уже стал я и немного пригибаться в сторону этого дискомфорта. Но надо было делать дело, поэтому мы с дочкой получили у детского врача необходимый нам документ, опять же пешком прошли до Морозовской больницы, что сразу же за метро «Добрынинская». Тоже никаким транспортом было не добраться.

Возвратились домой, тоже недалеко, поскольку мы жили практически на Серпуховской площади, в конце Пятницкой улицы, через площадь от нас – метро «Добрынинская». Дома я принял ношпу, потом аллохол. Эффекта никакого. Тут и жена пришла с работы, вызвала врача.

Пришла наш участковый врач. Осмотрела, живот помяла, говорит:

– Аппендицит у тебя, что же ты так затянул, с утра надо было беспокоиться. А сейчас надо срочно в поликлинику к хирургу, а то и скорую вызывайте.

До нашей поликлиники № 51 (на Озерковской набережной)  тоже никаким транспортом не добраться. Но тут уж мы поехали с Мариной, женой, на такси.

Хирург (примерно в 5 часов вечера) осмотрел живот, как и полагается, сделали срочный анализ крови. Лейкоцитов оказалось много, почти 12 единиц. Хирург установил диагноз – аппендицит. Вызвал скорую помощь, которая отвезла меня в больницу № 53 (улица Трофимова, 26), что находится в районе Южного Порта.

Привезли туда, положили в небольшую комнатёнку, дали резиновую грелку с замороженной водой, прикладывать к животу. Через каждые 20 минут брали анализ крови на лейкоциты. Но, как мне говорил дежурный хирург, что-то творится с тобой непонятное, поскольку содержание лейкоцитов стало уменьшаться. А время уже к утру движется, да и боли в животе стали притухать.

Дежурных хирургов было двое. Что у них там было такого, не знаю, но спиртным от них разило достаточно. Они веселились вовсю, рассказывали какие-то анекдоты или истории, я не прислушивался, но хохотали оба, как зал при выступлении известных комиков. Пять часов утра. Заходят хохочущие в мою комнатёнку, говорят, что, мол, не горюй, будут исследовать, в беде не бросят.

Исследование называется лапароскопией, которая заключалась в осмотре моей брюшной полости. С левой стороны живота сделали обезболивающий укол, потом сделали прокол, небольшой, кажется, что на один шов. Потом вставили в эту мою дырку в животе трубку, закачали в полость живота воздух, даже дышать стало трудно, и этой трубкой осмотрели правую внутреннюю часть. Похоже, что-то им не понравилось, потому что в шесть часов я уже лежал на операционном столе, связанный по рукам и ногам.

Хирург рассказывал мне, что он там со мной делает: