Песок в кармане

Александр Асмолов

Песок в кармане

Глава I

Самолет, подпрыгнув, коснулся земли и натужно загудел двигателями, упираясь всем чем можно для торможения. Пассажиры «Боинга 747» зааплодировали, поблагодарив капитана за успешную посадку. Этот знак внимания быстро стал традицией во многих странах. Причем его обычно используют отпускники, как бы проводя грань между всем, что осталось где-то далеко позади, и тем, чем им предстоит насладиться. Тут же они достают сотовые телефоны и начинают звонить своим родственникам и знакомым, сообщая радостную весть, которая, как правило такого восторга у корреспондентов не вызывает. Стюардессам приходится успокаивать самых нетерпеливых пассажиров, уже готовых вскакивать со своих мест, устремляясь навстречу неизведанному.

Огромный корпус самолета медленно разворачивался, подруливая к стоянке. Он вздрагивал на стыках бетонных плит взлетной полосы, и вместе с ним вздрагивали пятна яркого солнечного света, врывавшиеся в иллюминаторы. Подобно лучам прожектора, синхронно движению самолета, они ползли по салону, медленно и внимательно высматривая что-то. Наконец командир корабля объявил, что Шарм ель Шейх готов встретить своих новых гостей, и около пятисот жаждущих этой встречи заспешили в его объятия.

Варя шагнула из полумрака салона на приставной трап, будто в иной мир, оставляя позади московскую зиму, первую сессию в институте, суету подготовки и волнения полета. Она так и не смогла уснуть в эту ночь, пытаясь представить себе Египет, пирамиды, Красное море, пальмы и все, что было с этим связано. Рейс был ранний, около восьми, и в пять уже начались звонки подружек, с которыми они договорились лететь в Шарм ель Шейх. Как продолжение несостоявшегося сна, промелькнули последние несколько часов – и вот она уже в Африке. Несмотря на конец января, было около тридцати градусов тепла, голубое небо и яркое солнце. Незнакомые запахи взволновали, заставляя прислушаться к ним. Воздух был сухим, отчего впечатления были неяркими. Они как бы намекали о себе, приглашая поиграть в загадки и ответы.

Варе понравился запах Африки. В нем явно ощущались тонкие терпкие нотки, едва проявлялись сладковатые мотивы, слышался солоноватый привкус моря, но главное, что удивляло, – запах живых цветов. Хотелось закрыть глаза и медленно, с наслаждением вдыхать этот букет, пытаясь отгадать, кто там прячется. Впечатление было необычным еще и потому, что за долгие месяцы непогоды и морозов в памяти стерлись яркие краски лета, а сейчас она будто оказалась посредине зеленого луга, и озорной ветерок заигрывает с ней, подув то с одной, то с другой стороны, пряча в каждом порыве запахи разных цветов.

– Варь, ну ты чего, – окликнули ее. – Поторапливайся, девчонки уже очередь заняли. Нам еще вещи взять надо и марки в паспорт наклеить. Бежим.

И действительно, основная масса пассажиров уже втянулась в большое здание аэровокзала. Длинные людские вереницы выстроились к окошкам у одной из стен просторного зала. Народ шумел, толкался, на ходу заполнял какие-то анкеты. Наиболее опытные туристы руководили процессом выполнения всех необходимых процедур, распределяя своих представителей в разные очереди. В основном среди пассажиров были студенты и те, кто не мог себе позволить отдохнуть на дорогих горнолыжных курортах Европы. Царившую суету сторонкой обходили прилетевшие с ними египтяне. Их встречали приветливые служащие и провожали по отделенной ленточками дорожке к стойкам паспортного контроля. Они не только не стояли в очереди, но даже не подходили к офицерам в форме. Вежливые сопровождающие собирали у арабов паспорта и отдавали документы для отметки прибытия, проходя в кабинку к офицеру через дверь, расположенную с противоположной стороны окошка. Сразу было видно, кто в стране хозяин. Причем статус египтянина был пропорционален его габаритам.

– Варя, твоя очередь, – подтолкнули засмотревшуюся девушку подруги.

Солидный араб в форме гордо восседал за стеклянной стойкой с окошком. Взяв Варин паспорт, он поворчал, перелистывая его. Потом, найдя страничку с наклеенными только что марками, подтверждавшими уплату пошлины за въезд, громко шлепнул туда печать. Уже вернув паспорт, неожиданно взглянул Варе в глаза, придержал его рукой.

– Турист? Девушка кивнула.

– Один?

– Нет, я с подругами, – чуть помедлив от неожиданности, ответила она.

Заметив, что пограничник не понял, Варя повторила по-английски, но тот, казалось, не слышал ее. Темные глаза на смуглом, огромном, неподвижном лице офицера заглянули куда-то внутрь Вари, отчего ей стало не по себе. Она опустила взгляд. Толстые, покрытые черными волосками пальцы не отпускали ее паспорт.

– Гостиница? – спросил, вернее, рявкнул араб.

Варя растерялась еще больше и не нашлась, что ответить. Пауза становилась просто угрожающей, но девушка никак не могла вспомнить название отеля. Она попыталась отыскать непослушными руками в сумочке ваучер этого несчастного отеля, но он просто испарился куда-то.

– Гольф. Гольф-отель, – услышала она подсказку подруг. Чувствуя, что краснеет, будто на экзамене, она повторила, почему-то боясь взглянуть на пограничника. Варя смотрела на свой паспорт, зажатый в толстых пальцах, и думала, как просто кто-то может распоряжаться ее судьбой. Может поиграть, чуть придавив или ослабив хватку. Ей стала так неприятна эта мысль, что она резко исподлобья глянула на офицера. Араб явно не ожидал такого поведения от девчонки и на секунду растерялся. Его веки чуть открылись, обнажая большие глазные яблоки с красными прожилками. Какое-то мгновение длилась их молчаливая дуэль. Но Варя не отступила. Она почувствовала, как холодная капелька пота скользнула между лопаток по ее спине. Ей казалось, что сейчас все услышат, как гулко стучит маленькое сердце, однако взгляда не отвела. Пограничник подтолкнул к ней паспорт, жестом показывая, что она может проходить.

– Ну, ты даешь, тихоня, – первое, что она услышала минуту спустя.

– Мы думали, он тебя сожрет, – подхватили с другой стороны.

– Да у него аж уши покраснели.

– Набычился, будто прыгнуть хотел.

– Улыбнулась бы ему – и все, – галдели подруги, но Варя их не слушала. Она и сама не могла понять, что вдруг на неё накатило.

Позже, когда девчонки уже ехали в автобусе, с восторгом обсуждая все, что попадалось в поле зрения, Варя примолкла, вспоминая детали неожиданной дуэли с пограничником. Скорее всего, протест этот был основан на отношении к Египту. Ее мать, Людмила Алексеевна Орлова, работала преподавателем истории в маленькой школе курортного городка Геленджик. За глубокие знания и душевное отношение к ученикам ее любили и коллеги, и школьники. Людмила Алексеевна была бесконечно преданна своему делу и считала историю, а особенно ту часть, что относилась к древнему Египту, величайшей из наук. Однако принципиальность и удивительная щепетильность в мелочах не позволили ей сделать карьеру. Возможно, поэтому и личная жизнь не сложилась. Варя росла без отца. Его в семье, как шутила мать, заменял Египет. С детства история древнейшей цивилизации окружала ребенка, что, скорее, вызывало антипатию ко многим его особенностям, чем благоговейное поклонение, как у Людмилы Алексеевны. Варе всегда казалось, что Египет отнимает у нее какую-то очень важную часть жизни, подменяя настоящее прошлым. Однако она никогда не решалась обижать нелицеприятными высказываниями свою мать. Людмила Алексеевна просто бредила древним Египтом. Весь дом был завален книгами и журнальными статьями, в которых лишь упоминалось о нем. Варя помнила с детства разговоры взрослых и споры маминых коллег. Девчушка училась рисовать не кукол, а египетские иероглифы, потому что мама утверждала: это самое красивое и совершенное изобретение человека за всю его историю.

Ах, мама, мама, возможно, эта слепая вера позволила ей выжить во всех жизненных катаклизмах, и она пыталась передать ее дочери. Правда, Варя начала сомневаться в величии Египта уже лет в пять, а в десять жалела мать и старательно скрывала свои интересы, как у обычного ребенка. Она продолжала обсуждать сообщения археологов из долины Царей и открытия генетиков, исследовавших мумии, критиковать голливудские фильмы о фараонах и гробницах, где путались многие события и факты. Постепенно история и культура древнего Египта так увлекла ее, что стала частью ее жизни. Закончив школу с золотой медалью, Варя поступила на исторический факультет в МГУ. Жила у тетки на Каширке. Вернее, только ночевала там, проводя все время в университете или библиотеке. Видя такое упорство и трудолюбие, ее тетка Нина Алексеевна с супругом Андреем Борисовичем ставили девушку в пример своему единственному сыну Борису. На что тот отреагировал своеобразно: привел свою двоюродную сестру на курсы дайверов.

Надежды на то, что Варя познакомится на занятиях с каким-нибудь парнем или мужчиной, коих там было предостаточно, не увенчались успехом. Ни один из них не вскружил ей голову, хотя желающих поближе познакомиться с привлекательной молоденькой студенткой было немало. Она по-прежнему фанатично занималась в университете, находя время и для постижения азов подводных погружений. Борис злорадствовал, когда однажды вечером кто-то подвез Варю домой на дорогой спортивной машине. Однако далее этого дело не пошло – девушка не бросила учебу, и злосчастный положительный пример не был низложен с пьедестала. Она лишь глубже погружалась в науку и сумерки пятнадцатиметрового бассейна.

В канун Нового года Нина Алексеевна и Андрей Борисович объявили, что сдавшему на «отлично» зимнюю сессию будет подарена недельная туристическая путевка. Надо отдать им должное: они относились к Варе и Борису на равных, называя обоих своими детьми. Зная нелегкую судьбу своей сестры, Нина Алексеевна всячески оберегала племянницу, вызывая ревность у собственного сына, хотя тот и старался скрывать это. Борис был старше своей двоюродной сестры на три года и выглядел спортивным, привлекательным парнем, не обойденным вниманием сверстниц. Он учился на четвертом курсе технического института, что часто использовал как аргумент в разговорах о будущей работе и зарплате.

– Девчонки, смотрите, верблюды, – эта фраза отвлекла Варю от воспоминаний.

Действительно, вдоль шоссе на песке сидело десятка два верблюдов довольно непрезентабельного вида, хотя этот факт их явно не смущал. Животные не реагировали на проезжавшие машины с восторженными туристами. У каждого своя жизнь. Затем стали мелькать отели. Они небольшими оазисами в пустыне огораживались стенами от внешнего мира, обещая гостям уют и удовольствие. По дороге то и дело попадались стройки, где одетый кое-как народ неторопливо что-то делал. Здесь жизнь не кипела, а вяло проистекала, даже отдаленно не напоминая о великой некогда цивилизации, обитавшей на здешней территории.

– А горы какие-то острые. И голые, – заметил кто-то. – Как на Марсе.

Хотя никто из пассажиров автобуса на Марсе не был, но все согласились, утвердительно покачивая головами. На ровном плато были разбросаны невысокие, лишенные всякой растительности горы, все гребни и пики которых словно были грубо отесаны неумелым камнерезом. Редкие пальмы вдоль дороги виднелись только у съездов к отелям. В остальном пейзаж был безжизненным, в каких-то серо-оранжевых тонах. Без воды нет жизни ни на Марсе, ни на Земле. И это только зимний пейзаж. Как же здесь летом, когда температура поднимается до пятидесяти! Не случайно жизнь сосредоточена вдоль тонкой кромки прибрежной полосы. Красное море манит своей удивительной чистотой, заповедными зонами, коралловыми рифами и затонувшими кораблями. Рай для дайверов и любителей экзотики.

– Варь, – шустрая Вика тронула свою соседку за рукав. – Я побегу к стойке регистрации, займу очередь. Захватишь мой чемодан?

Автобус едва остановился около огромного отеля, а Вика уже неслась к стеклянным дверям. Служащий в яркой униформе жестом показал ей, что нужно пройти через рамку металлоискателя, установленную перед входом в гостиницу. Почти не останавливаясь, девушка проскочила арочные ворота, которые, как в древних легендах, пропускали добрых людей и задерживали злоумышленников. Вика даже не обратила внимания на привратника, просто пожирающего глазами вызывающе красивое тело приезжей северянки. Он явно сожалел о том, что ворота так легко пропустили соблазнительную иностранку и нет причин приступать к личному досмотру, ощупывая каждый дюйм пленительного тела в поисках оружия или взрывчатки. Впрочем, изящное, пышущее здоровьем и соблазнительными округлостями тело девушки само было таким сильным оружием, что привратник как завороженный провожал взглядом Вику, исчезнувшую в заблаговременно распахнувшихся дверях сверкающего чистотой отеля.

Варя с восторгом смотрела вслед подружке: ей всегда было немного завидно, как та могла быстро решать любые жизненные вопросы. Девушки были во многом непохожи и даже дополняли друг друга своими особенностями до некоего гармоничного целого. Ожидая, пока более энергичные пассажиры возьмут свои чемоданы из багажного отделения автобуса, Варя подумала, что ей всегда недоставало в жизни сестры или брата, которые бы заботились о ней. Она всю жизнь ощущала себя дочерью «училки» и сама должна стать таковой.

– Варя, – Вика нетерпеливо подзывала ее, – давай скорее паспорт и ваучер.

Подружка просто изнемогала от нетерпения.

– Еще остались номера с видом не море!

И действительно, благодаря энергичным действиям и обезоруживающим многообещающим улыбкам Вики, подружки на неделю стали обладателями отличных соседних номеров. Стоило отдернуть занавески, и сквозь раздвижную стеклянную стену открывался замечательный вид на море. Жары не было, и сухой прозрачный воздух позволял далеко видеть спокойную синюю гладь и прибрежную полосу, изрезанную небольшими бухтами. Варя вышла на лоджию. Отдельный двухэтажный домик, где им достались два номера, стоял во втором ряду от берега. Весь склон покатого холма был разделен четырьмя неровными дугами таких же, как у них, белоснежных домиков, каждый из которых имел лужайку с небольшим бассейном и был огражден живой зеленой изгородью. Позади, на вершине холма, огромной подковой охватывало почти весь холм основное здание отеля. Пальмы, синее море и яркое солнце напрочь вытеснили из памяти совсем недавно покинутую столицу с ее снегом, суетой и морозами.

– Интересно, почему это море называют Красным?

Вика стояла на соседней лоджии и с восторгом крутила очаровательной головкой по сторонам. Она уже успела переодеться и была в коротенькой юбочке и маечке. Разделявший лоджии невысокий барьер позволял легко общаться.

– Кораллы, – тихо произнесла Варя. – В заливе много рифов. Очень красивых.

– Ну вот откуда ты все знаешь? – Вика раскинула руки и закружилась, сразу забыв о своем вопросе. – Даже не верится. Мы – в Африке. Куда пойдем?

– Я сначала – в душ, – отрезала Варя.

– Точно, надо сходить на разведку.

Поднимаясь к себе в номер на второй этаж домика, Варя отметила, что здесь почти нет прямых углов и прямых линий. Это изобретение стандартизации современных технологий на Востоке не прижилось. Арабы по-прежнему оборудовали свои жилища, как сотни или даже тысячи лет назад. Конечно, пирамиды и храмы возводились по строгим законам, базирующимся на математике, а вот простые жилища хранили традиции, вбиравшие в себя опыт выживания в местных условиях.

– Слушай, у них ванная, как у нас в общежитии, одна на этаже, – удивилась Вика.

– Это не общежитие, – поправила ее Варя, – это домик на семью. На первом этаже комната мужа, так сказать мужская половина с ванной и курительной. Наверху – комнаты для жен и детей со своей ванной.

– А мы что с тобой, жены? – хихикнула Вика.

– Потенциальные.

– Ну, если бы мне обеспечили такие условия, – мечтательно протянула подружка. – Я бы подумала.

– Тогда не тяни, – усмехнулась Варя. – У них мода на образованных европейских жен. Будешь четвертой молодой женой.

– Почему четвертой?

– По Корану. Мусульманин должен стать на ноги, укрепить родственные связи, подумать о потомстве и только потом отдать дань требованиям современного бизнеса, – как на лекции, назидательно отчеканила Варя.

– Ну, на последнюю я не согласна, – Вика надула хорошенькие губки.

– Зря. Если муж дарит что-то одной жене, то же самое он покупает и другим.

– Это мне будет доставаться по три комплекта сарафанов пятьдесят восьмого размера от старшеньких? – не переставала возмущаться потенциальная жена.

– Не все так однозначно, – попыталась успокоить ее Варя. – Восток – дело тонкое.

– Ладно, – согласилась та. – Ты в душ, а я к девчонкам сбегаю.

– Карточки от дверей не забудь, – крикнула вслед убегающей Вике девушка. – У них везде электронные замки.

Минут двадцать спустя стройная фигурка Вари выскользнула из массивных деревянных дверей двухэтажного коттеджа и направилась вниз к морю. Извилистая асфальтированная дорожка петляла между стен разнообразных домиков и зеленых, аккуратно подстриженных изгородей. Прагматичные немцы или предприимчивые американцы разбили бы все на правильные квадраты и сэкономили на прямых улицах, но для араба это не главное. Впечатление отчужденности и неопределенности не покидает чужака на Востоке.

За поворотом Варя лицом к лицу столкнулась с охранником. Он прохаживался около миниатюрной будочки и сразу заулыбался, увидев хорошенькую иностранку. Холодно поздоровавшись с ним на английском, девушка пресекла его явное намерение поболтать. Желание поскорее увидеть долгожданное море подталкивало вперед. Египтянин в униформе свысока окинул ее надменным взглядом. Так москвичи пренебрежительно смотрят на приезжих, спешащих в первую очередь на Красную площадь или в ГУМ.

Пляж Варе понравился. Чистый мелкий песок приятно согревал стопы. Зонтики из тростника, как большие конусообразные шапочки, приглашали устроиться на лежаках в своей тени. Небольшое кафе в виде деревянного остова старого корабля было абсолютно безлюдным. Под навесом сидели два официанта и с любопытством поглядывали на незагорелую приезжую. Варя гордо прошла к мостику, спиной ощущая их взгляды. Добротный настил из толстых деревянных брусков уже успел нагреться на солнце. Вода была потрясающе прозрачной. На дне можно было разглядеть камушки и мелкие ракушки. Рыбешки лениво шевелили плавниками среди мозаики теней, отбрасываемых мелкой рябью. Райское место для ныряльщиков. Скорее всего, такая тишина и покой здесь только в зимнее затишье, а вот летом тут столпотворение.

Варе вспомнился родной Геленджик. Зимой тоже немного приезжих, но вот купаться нельзя. Она присела на деревянный настил и носочком ноги потрогала воду. Вот это да, не меньше двадцати градусов. Девушка быстро скинула одежду и осталась в синем купальнике. Короткая стрижка прямых почти черных волос и худенькие плечики делали ее похожей на подростка. Она с детства любила цельные купальники, поскольку раздельными особенно нечего было подчеркивать. Как-то мать рассказала ей, что очень хотела родить мальчика, даже имя ему заранее придумала – Валера. Когда же родилась девочка, назвала в честь бабушки. Все детство Варя провела на море с мальчишками, хотя всегда оставалась замкнутой. Ее уважали за спокойный и надежный характер. Она всегда была другом, хотя многие сверстники и предлагали ей большее, но девушка подчеркнуто одинаково строго держала себя со всеми. Пролетели школьные годы, но никто так и не узнал, была ли она когда-нибудь влюблена.

Коротко разбежавшись, Варя резко оттолкнулась от края мостика и ловко прыгнула в воду. Она ныряла и плавала по-мужски быстро и без визга. Вода была более соленой, чем в родном Черном море. Даже защипало глаза с непривычки. Нужно раздобыть маску, чтобы понырять. А вот плавать было одно удовольствие. Правда, ниточка поплавков, ограничивающая водную территорию пляжа, была удивительно близко. Дома Варя никогда не купалась на центральном пляже, где было много приезжих. Она предпочитала прокатиться на велосипеде подальше, на конец бухты, и уж там поплавать от души. Здесь же она проплыла метров сто вдоль берега и вернулась. Непривычная картина морского дна манила своей красотой. Раньше Варя только читала об этом и смотрела цветные фотографии, теперь все было рядом – только руку протяни. Ей захотелось бросить все на свете и парить в этой удивительной красоте, раствориться в ней, стать одним целым, но без снаряжения это не так просто. Варя перевернулась на спину и, раскинув руки, постаралась удержаться на поверхности. Надо же, в Черном море ноги у нее постепенно погружались в воду, а тут она свободно парила, чуть покачиваясь на волнах. Ей вспомнился восторг своего первого самостоятельного заплыва, когда она, устав, перевернулась также на спину и представила себя чайкой. Как давно это было, а теперь над ней голубое небо Африки. Зима. Ну не чудо ли? Удивительно, но лишь несколько человек загорали на пляже, да парочка в масках с трубками неумело молотила ластами у берега. Они восторженно пытались что-то прокричать друг другу в дыхательные трубки, отчего тишина оглушалась гортанными звуками.

Утолив первое любопытство, Варя вылезла на мостик и, не вытираясь, легла на теплые доски настила. Они в детстве так всегда купались на водной станции. Просидев по весне в прохладной воде до посинения, ватага подростков просто прилипала к прогретым просоленным доскам, подставляя спины под солнечные лучи. Здесь деревянные бруски моста пахли иначе. То ли водоросли, то ли само дерево были иными, но запах был другой, более терпкий. Сквозь щели настила была видна вода и дно. Светлые полоски чуть наискосок проникали через прозрачную воду до самых камушков. Похоже, песок на берегу привозной, уж слишком он белый и мелкий. Морское дно с камушками, да и песок там крупный, желтоватый. Ее размышления прервал звонок сотового телефона. Отыскав в кармашке маленький изящный аппарат, подаренный матерью по случаю окончания школы, Варя привычным движением откинула крышку.

– Подруга, ты куда пропала, – услышала она звонкий голос Вики. – Мы тут девичник в бассейне устроили, давай к нам.

– Да я на пляже, – хотела было отказаться Варя.

– Море не уйдет, а вот девчонки обидятся.

– Викусик… – безнадежно выдохнула она.

– И не возражай. Тут рядом, – Вика уже взяла бразды правления. – От нашего домика поднимись чуть наверх и влево. Бар с бассейном под тремя высокими пальмами. Почему-то называется «BBQ», а вот «музон» приличный. Все. Ждем.

Варя неохотно поднялась. Пытаясь хоть как-то полотенцем высушить еще мокрый купальник, она ругала себя за то, что согласилась на условие коллектива перед поездкой в Египет на каникулы – быть всегда вместе. Не то чтобы ее вовсе не интересовали разговоры девчонок, но жить только этим ей было скучно. Поэтому в компании сокурсниц Варя обычно молчала. Однако уговор есть уговор. Дома она и не подумала бы надевать одежду на влажный купальник, но на Востоке многие условности воспринимаются иначе.

– Зяблик, давай к нам!

Это прозвище прочно приклеилось к Варе с первого дня занятий в университете. И не потому, что она всегда мерзла. Скорее всего, ее фигурка именно так выглядела на фоне не по годам развитых сверстниц. Они были все как на подбор. Высокие, плотные, грудастые. Их будто проштамповали одной матрицей. Семь пышущих здоровьем, едва втиснутых в откровенные купальники женских тел возлежали в круглом бассейне с голубой прозрачной водой. Около каждой на бортике стоял высокий стакан с ярко-желтым соком. Варя, оставив одежду рядом с общей кучкой на стульчике, скромно скользнула в воду.

– Ахмед! – Вика щелкнула пальцами, подняв руку и не поворачивая головы к официанту.

– Ты уже познакомилась? – удивилась Варя.

– Да все они Ахмеды, – подмигнула подружка. Невысокий щуплый официант бесшумно приблизился с подносом, на котором стояли три стакана с разными соками. Варя, поблагодарив, взяла такой же сок, как и у всех. Едва официант отошел, Вика остановила ее.

– Погоди, плесни себе из пакетика.

– Что плеснуть? – не поняла она.

– Там в пакетике «доктор абсолют», – усмехнулась подружка, показывая на пакет, в котором обозначилась литровая бутылка. – Добавь, сколько хочешь.

– Нет. У меня завтра погружение, – отказалась Варя. – Извините, девчонки.

– Вот так всегда, – тут же зашумела компания.

– Там ведь холодно.

– Мы ее теряем.

– А за первую сессию?

– Правда, мне нельзя, – не сдавалась Варя. – А то плохо будет.

– А вот нам будет хорошо!

Под общий одобрительный возглас дружная компания начала чокаться и поздравлять друг друга с каникулами, отпуском в Африке и предстоящими знакомствами с горячими восточными парнями. Первая сессия удивительно сплотила всех девчонок группы. Даже молчаливая Варя чувствовала себя в этой компании удивительно комфортно. Обычно она была молчаливой участницей многих девичников и походов в кино. Хотя над ней подшучивали и звали Зябликом, Варя чувствовала, что ее уважают. За внешней раскованностью и вызывающей манерой поведения скрывались обычные девчонки. Столица накладывала свой отпечаток на общение «старушек», но в душе почти все сокурсницы были добрыми и отзывчивыми. Так же, как она, они искали своего принца, только редко говорили об этом.