Окраина

Окраина

Юрий Слобода

© Юрий Слобода, 2021

ISBN 978-5-0053-5637-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«С точки зрения пчелы, она просто живет своей жизнью. И только пасечник знает, что на самом деле она собирает для него мёд. Но пчела никогда не поймет это, потому что пасечник выходит за пределы её масштабов мышления.»

Земля для инопланетян

Инопланетные пришельцы не раз посещали нашу древнюю Землю. Одни космические астронавты были свидетелями зарождения жизни в первобытных океанах и на доисторической суше. Другие видели, бродивших по бескрайним просторам мастодонтов, предков мамонтов, а в чащах диких джунглей саблезубых смилодонов, раздирающих свою жертву мощными клыками. На этой планете они столкнулись с первобытным человекообразным приматом, загоняющим в ловушку пещерного увальня, медведя… Но этот, снующий и суетящийся в погоне за пищей мир Земли, был не интересен космическим конкистадорам. Они прибыли сюда с иной целью.

Сначала они вычерпали полезные ископаемые и минералы, опустошив, и изрыв голубую планету, оставив после себя карьеры и дымящие терриконы, словно шрамы планеты… Затем, принялись за поиски и добычу ценного жёлтого металла – золота.

Известно, что в космической промышленности широко используется золото. В цехах испытаний и сборки космических аппаратов много деталей, покрытых золотом. Все скафандры космонавтов обязательно должны быть оборудованы светофильтрами с напылением из чистого золота. Золотая фольга защищает летательные аппараты от высоких температур и позволяет избежать коррозии. Золотой плёнкой обязательно покрывают окна космических шаттлов, а золотые пластины используются в его оборудовании.

И они не спешили покидать планету, напротив, к поиску золота приспособили своих рабов – землян, обучив, как мишку в цирке, внеся изменения в ген. Так первобытный человек, эксплуатируемый пришельцами, стал эволюционировать. А позже, тоже стал превращать своих соплеменников в рабов. А человеческое стадо уже вовсю использовали пришельцы.

Для начала, они потрусили фараонов, подломив банки Египта и опустошив их запасы… Во времена правления фараона Рамзеса Второго в 1290 г. до н.э. евреи, под предводительством Моисея, подданного инопланетных захватчиков, вышли из Египта и вывезли около 300 тонн украшений из золота, серебра и меди. В период средневековья золото королей и золото крестоносцев стекалось в подземные хранилища Ватикана, затем в банки Британии и Испании. Под это зачищались целые племена и народы и высвобождались огромные территории.

Пришельцы, поселившиеся на Земле, понимали это ещё при создания США, когда только зачищали Американский континент от индейцев, отбирая у них не только золото, но и земли… Империю негодяев, США, для того и создавали чтобы на неё работал весь мир, который они будут контролировать.

Создание марксистско-сионистского социализма, где мировые запасы золота должны были оседать в Лондоне, тоже не удалось… Вопреки этому возник, окреп и заматерел Сталинский социализм, на огромное евро-азиатской территории. В противовес советскому государству был создан европейский Гитлеровский национал-социализм. И две сверхдержавы должны были уничтожить друг друга и стать подконтрольными территориями новой мировой империи.

Но наступило время, когда захватнические войны уже становились не актуальны… Необходимо было останавливать прогресс и срочно вгонять неуправляемое скотонаселение планеты в глубокое средневековье. Человеческую биологическую массу нужно было срочно приводить к новому мировому порядку и рабскому послушанию.

Европа была отброшена в Средние века и заселена афро-европейцами, однако, границ своих не потеряла, а РФ была загнана в границы Московского царства, середины XVI века, когда великий князь Московский Иван IV, Грозный, был венчан царём и принял полный титул: «Великий государь». Неимоверно хотелось и российскому олигархату, божьей милостью, возродить империю. Будьте любезны, получите: бояр и холопов в сотоварищи и на подконтрольной территории иных развитых и недоразвитых экономических держав. И стало великое государство маленькой Окраиной Европы…

Однако, глупый народ сопротивлялся, не понимая, как ему будет хорошо в стойле… С транспарантов и со всех средств коммуникации звучали убедительные призывы:

«Граждане пролетарии, вас не грабят. Мы единый народ, а вовсе не капиталисты и пролетарии. Нас хотят поработить неправославные другие народы и нации. Англы, саксы, масоны и вообще… прочие… И ваши братья, которых вы ошибочно, и по неграмотности считаете врагами-капиталистами – они свои! А осели они в Лондоне, как советский разведчик Штирлиц, добывая секретную и важную для государства информацию. Они тоже сражаются с нашими общими врагами. Потому что мы единый народ! И те, кто на яхтах в Средиземном море также борются за нашу и вашу свободу, как какой-нибудь пролетарий, у топки кочегарки в Больших Грязях. Поэтому, мы и повышаем налоги и сокращаем пенсии. Это нужно всем! Для всех, и для так называемых владельцев пароходов, но им скидка, так как они на линии фронта, на линии огня противника. Всё на благо Отечества!

А кто против – тот враг, агент противника и выродок человеческого рода!

Помолимся и примем смирение". Так появлялись целые государства и страны… В особенности, после распада Великой Советской державы… Будущее отменили. Было решено, что прогресс не нужен человекообразным приматам.

Вперёд, в средневековье!

В городе Дураков

«Была уже середина ночи, но в Городе Дураков никто не спал.

По кривой, грязной улице бродили тощие собаки в репьях, зевали от голода:

– Э-хе-хе…

Козы с драной шерстью на боках щипали пыльную траву у тротуара, трясли огрызками хвостов.

– Б-э-э-э-э-да…

Повесив голову, стояла корова, у нее кости торчали сквозь кожу.

– Мууучение… – повторяла она задумчиво.

На кочках грязи сидели общипанные воробьи, – они не улетали – хоть дави их ногами…

Шатались от истощения куры с выдранными хвостами…

Зато на перекрестках стояли навытяжку свирепые бульдоги полицейские в треугольных шляпах и в колючих ошейниках.

Они кричали на голодных и шелудивых жителей:

– Пррроходи! Дерржи пррраво! Не задерррживайся!..»

А. Н. Толстой «Золотой ключик, или Приключения Буратино»

Известно, любой город начинается с вокзала, куда и прибывает гость или транзитный пассажир. Начинался с вокзала и город Кривогорбск.

Вокзал – это здание для обслуживания пассажиров на железнодорожной или иной станции.

Судьба этого здания складывалась непросто: он неоднократно горел, несколько раз перестраивался, подправлялся, реконструировался. Сначала, в период существования электропоездов, за зданием осуществлялся какой-никакой уход, подмазывались облупившиеся стены фасада, на дверных проёмах ещё были закреплены двери, ещё работали кассы, а из туалетов выгребалось непотребство. Когда исчезло электричество и на перронах появилось несколько старенькие паровозов, со всякого рода ремонтом было покончено, даже напротив, интерьерная рухлядь и прочий горючий инвентарь пошли на дрова, потому как угля категорически не хватало. Со временем, перешли на гужевой транспорт.

Гужевой транспорт – это вид дорожного транспорта, как грузового, так и пассажирского, в котором транспортные средства приводятся в движение животными. В качестве тягловых животных использовались лошади и волы из периферии или дикие ослы и верблюды из закрытого зоопарка, ввиду отсутствия кормов. А в зимнее время с успехом пользовались собачьими упряжками. Металлические рельсы быстро были распилены и проданы коммерсантами энтузиастами и слоняющимися патриотами. Со временем всё устаканилось, в буквальном смысле… и вокзал зажил новой жизнью.

Если совершить экскурс в историческое прошлое транспортных средств, то можно узнать следующее. Сначала человек носил все необходимое на спине в кожаном мешке или в корзине, как верблюд горб. Потом, он пересел на повозку, затем, на телегу. Волы тянули повозку под ярмом, а лошади с помощью хомута. Известно, что история движется по спирали и многое возвращается на круги своя. Теперь мужик, снова, как барин мог взгромоздиться на бричку и путешествовать, следуя прямо до своей конечной станции назначения. И это благодаря вокзалу, откуда и выходил очередной гужевой поезд с бричками и телегами, следовавшими друг за другом.

Отдельно хочется сказать про то, что происходило внутри этого здания вокзала. Помещение огромное, холодное и неуютное, старательно обживали предприимчивые граждане бомжи, разжигая костры, обустраивая свой быт и организуя сходки по интересам. Здесь и шутки-прибаутки и дружеский мордобой, и семейные драмы с поножовщиной. И ласковые объятья девок лёгкого поведения, которые обогреют и обберут… В кассах вокзала, за отсутствием билетов, теперь продаются пирожки с различной начинкой: с картошкой, с селёдкой, с кошатиной. Разные бутерброды, шаурма, которая ещё недавно была отловлена на куче отбросов, почти без плесени различные овощи  и алкоголь, выделенный хитромудрым способом из различного сырья.

Залы ожидания использованы, хотя, не по прямому назначению, но с пользой для присутствующих. В одном зале располагаются шумные цыгане. Здесь гадают, устраивают подтанцовки, песнопения под цыганское караоке и различные мероприятия аналогичного характера. Другой зал ожидания предназначен для торговых сделок и прочего необходимого товарооборота, а места для сидения – для выкладки и продажи товаров. Центральную торговую часть составляли съестные ряды. Тут же, блеющая и хрюкающая живность. Далее шли галантерейные, мелочные и другие… ряды и настилы…

Туалет тут же и, конечно же, платный. Это, скорее такая услуга с ведром, которое разносят по залу и предоставляют желающим, но платежеспособным пассажирам, справлять нужду.

А ещё была замечена группа людей, гордо и независимо державшаяся в сторонке в замусоленных сорочках грязного цвета…

Два вновь прибывших пассажира в полголоса беседуют.

– А чего это они с сорочкой этой так носятся? Ей триста лет в обед.

– Так традиция, национальный колорит… Это не отщепенцы и попрошайки, это малороссы, некогда гордая и независимая нация. Они потеряли свою страну и теперь мигрируют по миру, как цыгане. Правда, их страна была нацелена в архаичное прошлое – с его культом мазанок, веночков, вышиванок и нравами дремучего хутора. Поют они одну и ту же жалостливую песню про свою историческую Родину: «Щэ не вмерло»… Их жалеют и подают на хлеб насущный… Они жадно хватают его и молча кушают, с кусочком сала, припрятанного в кармане.

– И не сорочка это, а вышиванка! Пращуры так ходили.

– Пращуры наши, вообще-то, в шкурах ходили и в пещерах жили…

– Всё к этому и идёт.

А группа замурзанных пассажиров в вышиванках, привстала с мешков и баулов и гордо выпячивая грудь, запела… старательно вытягивая ноты.

– Опять поют, болезные… – заметила рядом сидящая старушка.

– Видать, отпевают кого-то…

По зданию свободно гуляли сырые февральские ветры, разбрасывая горсти колючих снежинок в лица пассажиров. С завыванием, словно отпевали январскую метелицу или помогая поющим щедровать.

А собеседники, старик и совсем молодой юноша, осматривались. Старик поправил жёсткий манжет, который был установлен вокруг шеи, всем прибывавшим в Окраину. В ошейник был вмонтирован карбонатовый жетон со всеми данными на этого человека; такая вот идентификационная маркировка, по которой можно было отыскать заблудившееся животное или человека. Старика величали Потапом, но это было очень давно, когда ещё судьба не поворачивалась к нему гузном.

Когда-то старика звали Иван Егорович Потапов. Но теперь его так никто не называл. Звали по-разному: Потапом, Потапычем, недоросли называли его дядя Ваня и, даже, Лю Вань… Но это уже в китайских лагерях по перевоспитанию… Откуда он и возвращался по китайской железной дороге через всю китайскую Сибирь. Минуя тысячи километров вырубленной тайги…

Получил Потапыч в своё время двадцать пять лет исправительных лагерей по политической статье, и по истечению этого срока возвращался в родные места своего проживания. А встречал его внук, подросток пятнадцати лет. Страна же изменилась до неузнаваемости. И была это уже не страна, а просто – территория… или Окраина… На которой собирались выращивать сельскохозяйственные культуры: озимые, пшеницу и рожь, крупяные – просо, гречку и рис, зернофуражные – ячмень, кукурузу и овёс, зернобобовые – горох и чечевицу. А на частных огородах чего только не было… А ничего там и не было… кроме замечательной культуры – конопли. Ещё Геродот описывал использование конопли фракийцами вместо льна для изготовления одежды, а скифами для проведения культовых обрядов, в ходе которых сжигаемые на раскалённых камнях семена конопли вызывали опьянение у участников церемонии. Древние греки из семян готовили особый напиток, утоляющий страдания.

А Потапыч настрадался выше некуда… Обживать эти места придётся заново и привыкать к непривычному… Но жизнь не баловала Потапыча, а судьба-злодейка уготовила ему пожизненное скитание…

А всё началось двадцать пять лет назад, в нескольких километрах от Кривогорбского муниципального районного центра, где и находилась его деревенька Непроходимые Грязи, территория, граничащая с Татарстаном.

Там и проживал когда-то Иван Егорович Потапов во времена смуты, когда народные массы усиленно прорывалась в Европу… или просто поближе к западной цивилизации и его культурным и материальным ценностям. И навязчивая идея о сытой буржуйской жизни и безбедном времяпровождении, не давала покоя бесноватым патриотам, которые пытались сунуть туда свой нос, и тупорылым обывателям… Которые уже представляли себя там долгожданными гостями и хозяевами, в стильных джинсах, обязательно с драными коленями, шаркающих по авеню и бродвеям, с импортной жвачкой.

Тогда, двадцать пять лет назад, была обыкновенная пятница, накануне субботы и тайного праздника, который было запрещено отмечать – 9 мая, День Победы, который праздновала когда-то его родня, чествуя очередную годовщину победы в Великой Отечественной войне, унёсшей миллионы жизней. Но именно это день и перевернул жизнь самого Ивана и опустил тело на задницу.

В этот вечер, затарившись замечательным ядрёным самогоном из натурального гуано, Иван поджидал соседа и товарища-собутыльника в своём сарайчике, за самодельным столиком из дармового горбыля, с уже расставленными гранёными стаканами и закуской. Сосед Миха прибыл почти вовремя и уже был навеселе. Пили чокаясь и не чокаясь за победу и павших… поддерживая беседу наполненным стаканом. Потом, Миха предложил совершить так же, что-нибудь героическое или торжественное в честь наступающего праздника.

– Например, выкрасить калитку Потапа в колер знамени Победы! – предложил соседа Иван, снова разливая, и вытянувшись по-солдатски, «отдал честь» забору.

– Верно! Это последняя героическая память о нашем Отечестве… которого не стало…

Стали искать краску. Перерывая старую рухлядь обнаружили много чего ещё: ворох рваного тряпья, дохлую крысу, порванный ботинок и поломанные грабли, ржавые лопаты, бабушкин серп с тупыми зазубринами…

Миха поднял над головой серп, а Иван тут же отыскал поломанный молоток и завершил композицию советского соцреализма, приколачивая к горбылям калитки советскую геральдику серпа и молота обухом старого топора. Затем, сосед сгонял в свой сарайчик и появился с банками старой краски, которую всё же, удалось разбавить бензином и разболтать. И они с усердием принялись за покраску калитки, намотав ветошь на палки, отвлекаясь на перекуры и пополняя стаканы. В завершение, сосед остатками грязно-жёлтого цвета из другой банки прошёлся по композиции и она засияла. Оба остались довольны и продолжили празднование, переходящее уже на дощатые половицы сарая.

Здесь их поверженные тела и взяли на следующее утро, в тот самый День Победы.

Иван Потапов и его сосед Миха были признаны виновными в разжигании коммунистической идеологии во всех сферах жизни общества Непроходимые Грязи. Попутно, они были объявлены диверсантами и обвинены в шпионаже в пользу, то ли Запада, то ли соседней Украины, остатки которой ещё существовали на карте…

Иван Потапов с похмелья плохо соображал, но уши уловили, а башка запомнила лишь одну зловещую фразу: «вражеская рука». Иван стал «левой вражеской рукой», а Миха, как идейный вдохновитель – «правой рукой». И оба схлопотали пожизненное заключение. В принципе, пожизненное лишение свободы означает, что заключённый проведёт остаток своей жизни в тюрьме. Однако, после 25 лет лишения свободы может быть дана амнистия. Но Иван на это уже и не рассчитывал…

И не жизнь у него пошла, а сплошная… песня… Да, именно песня, которая ему помогала по жизни. Стал Иван мытарить, как бедняга каторжанин в жалостливом куплете…

По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах…

Бродяга, судьбу проклиная, тащился с сумой на плечах…

Или как в другом, слегка бодрящем куплете…

Лесоповал! Этап идет до тупика и до упора!

Лесоповал! Кругом – тайга, она у нас за прокурора!

Трудовой лагерь по перевоспитанию в патриота, имени Александра Исаевича Солженицына – российского писателя, драматурга, общественного и политического деятеля, где отбывал своё наказание Иван Потапов или просто, Потап, ошеломлял своей политической грандиозностью, патриотическим порывом и, тоже, задушевным песнопением…

По выходным дням все одевали чистые белые сорочки и пели новый официальный государственный гимн Российской империи: «Боже, Царя храни!». А лагерный священнослужитель давал наставления подзатыльниками, мощным басом вытягивая:

Боже, Царя храни!

Сильный, державный,

Царствуй на славу, на славу нам!

А строевая отрядная песня, вообще, запала в душу Потапа. Двигаться нужно было не очень быстро, без суеты, и не очень медленно, но уверенно. Очень было по душе сидеть в таком заведении…

Как упоительны в России вечера!

Балы, красавицы, лакеи, юнкера!

И вальсы Шуберта, и хруст французской булки.

Любовь, шампанское, закаты, переулки,

Как упоительны в России вечера!

Потап усердно горланил до хрипоты, начальство его признало истинным патриотом с духовными скрепами. И зауважало.

А на свободных просторах, некогда великого государства, отображалась иная правда жизни убогим разрушительным реализмом… Сообщалось, что страна никак не может восстановиться после разрушительного нашествия несметных орд татаро-монголов… Освободиться от их ига не представлялось никакой возможности.

Закрывались заводы и фабрики. Опустошались огромные территории… Страна превращалась в целину… и, даже, срывался асфальт с магистралей и тротуаров, дабы высвободить землю под пахоту. Вот так и становилась, некогда индустриальная держава, аграрной Окраиной Европы…

А в трудовом лагере по перевоспитанию, имени Александра Исаевича Солженицына бодро шагали к светлому будущему, разучивая новые патриотические речёвки и девизы. А отличников трудовой и политической лагерной дисциплины обещали даже свозить на экскурсию в Особый центр духовного развития, который по праву считался общественным, культурным и образовательным центром Российской Федерации, открытый в Екатеринбурге. Говорят, посетителей там встречают и провожают обаятельные грудастые девушки с бокалом с пива… и с весёлой песней!

Мы вам песенку споем про алкоголь!

И какую он играет в жизни роль.

Он приятель приключений

И животных развлечений!

И вреда от алкоголя – ноль…

И Потап решил усиленно перевоспитываться и просвещаться.

Как-то в тюремной библиотеке он наткнулся на одну интересную книжецу, «Мифы и легенды Древней Греции», где в сказочном повествовании раскрывались сидельцам байки про героев и гопников тех времён, возвеличивая древнюю державу, за счёт всякой ахинеи: кентавров и минотавров… и прочей байды…

Для начала, Потап решил растолковать для братвы поход мифологических аргонавтов, пацанов, что направились за рыжьём в Грузию, подломить казну забуревшего местного царька.

Братва развесила уши, а Потап начал своё повествование:

– Известно было всем о «золотом овне», приносящем косари паханам.

Самого «золотого овна» порешили для тучегона Зевса. Но руно с винторогой башкой, хранилось на хате законника Ареса. Сторожил руно упырь-оборотень – Змий.

Базар о «баране» расползся по всей Греции. Стричь его отовсюду съехалась братва.

Кого только не было среди пацанов: здесь были и гордость Афин, могучий Тесей и гопники, сыновья Зевса и Леды, Кастор и Полидевк со своими корефанами Идасом и Линкеем, и крылатые кенты Калаид и Зет, сыновья Борея и Орифии, и Мелеагр из Калидона, и прочие быки: Анкей, и Адмет, и Теламон, и сынок пахана Зевса, качок Геракл. Среди героев был и попсовый певец Орфей. А во главе похода за орденом «Золотого барана» стал авторитет Ясон.

Тут Потап переходил на античный ямб и хорей, как древнегреческий Гомер… или Пушкин… подкрепляя весомыми матерными выражениями и живописными картинками.

Словом, всем сидельцам и, даже, администрации исправительного учреждения, очень понравилось про братву, которая заморского баранов стригла. А в особенности, картинки с голыми бабами, разными русалками и наядами и сисястой Медеей, которую отдельно и в разных позах вымалёвывал Потам, прозванный теперь Малевичем.

А Потап-Малевич, вдохновлённый всенародным признанием, взялся за написание портретов серьёзных сидельцев и жителей этой зоны. Начальника исправительного учреждения Юрия Цапка он изобразил авторитетом Юлием Цезарем, – древнеримским государственным и политическим деятелем. Кум был при маршальских золотых погонах и с кучей орденов Древнеримской империи. А дальше… заказы повалили и от вертухаев и от арестантов. И Малевич с усердием вымалёвывал их важные и авторитетные рожи. И самих, в генеральских кителях и в барских парчовых халатах, и атласных камзолах с золотыми пуговками.

А с Большой земли приходили важные новости. РФ успешно преобразовывалась в Московское царство, Появились и имперские сословия: столбовой дворян и безбашенный боярин. А так же: князья, графья, бароны и прочие вельможные и охененные… И речь их была возвышенно-матерщинная, и прикид их был наикрутейшего фасона, согласно сословию. Респектабельный барин-боярин носил жёсткий воротничок с галстуком, а простой мужик, горожанин или сельский олух, крестьянскую косоворотку. Брюки тоже носили по-разному: горожане – навыпуск, а приехавшие в город сельские богачи или мастеровые заправляли их в сапоги. А ещё стали пользоваться особой популярностью дорогущие шубы, как показатель благосостояния. Необходимыми предметами вельможной одежды в любое время года стали шубы, шали, дорогие шапки. Появились и мастера-шубники. Открывались магазины и лавки шуб, а в указателе говорилось, что «сия лавка весьма богата всякими мехами, и притом хозяин оной заграничных дел мастер».

Соответственно, теперь сидельцы и служивые, хотели выглядеть на портретах с важными буржуйскими мордами и в дорогих импортных шмотках, при рыжье, цацках и прочих ювелирных кандибоберах. И, желательно, в медвежьей шубе. Или в заячьем полушубке, по бедности…

А «Боже Царя храни» стали распевать не только по выходным, но и ежедневно на вечерних поверках. А Иван Малевич и вовсе стал жить-поживать, как у Бога за пазухой, на зависть мелким авторитетам зоны. Из других исправительных учреждений к нему уже приезжали важные люди сделать заказ на портрет с изображением их вельможной морды и с перстнями на всей пятерне. Заказов у Ивана Малевича стало по более, чем у знаменитого Шишкина, который малевал медведей на лесоповале. Иван мог капризничать, ставя в очередь солидных чиновников, грубить куму, являющимся его арт-менеджером.

Арт-менеджер – это даже не человек, а скорее чародей, который спасет творческую душу от постоянных финансовых страданий и мытарств, и берёт на себя все заботы о продвижении, приёме заявок и продаже произведений. Шли годы, деятель художественной кисти и арт-менеджер обрастали божьей милостью: Потап-Малевич всеразличными поблажками, а Юрий Цапок-Цезарь, – барышами. Как-то Иван поинтересовался у одного из авторитетных сидельцев, мудрого еврея Фимы Фукса, о событиях на свободном пространстве Родины, о которых Фиме было известно.