Керидо-3. Наваждение

– Да ничего он не ревнует! – фыркнула Вика. – Он с такой насмешкой об этом сказал, что ревности там и близко не видать. Если бы он дулся, не разговаривал, тогда я бы поверила, что он ревнует, а так…

– Ну не знаю, Вика, что тут и подумать.

– Вот и я не знаю. Да ещё, также как и ты, про случай с Владом на лестнице вспомнил.

– Да что ты?! – удивилась Маша.

– Точно тебе говорю! Я к тебе направилась, а он вслед усмехнулся, не оступись, как в прошлый раз. Представляешь?!

– Вот это да!

– Вот так!

– Ну, простись, значит, с одним из поклонников.

– Маша, знаешь, меня это не просто удивляет и задевает. Я себя поймала на мысли, что мне даже больно от его насмешек.

– Тут всё просто. «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Классика. Только, когда это мальчик успел так повзрослеть?

– Маша, тут не всё так просто. С моей стороны это не желание поколебать его равнодушие, а… Машка, ну я даже не знаю, как выразиться! Может это любовь?!

– Да что ты?!

– Ну вот, и ты насмехаешься. Что же я, влюбиться, что-ли, не могу?

– Влюбиться можешь, – серьёзно ответила Маша. – А вот можешь ли полюбить? Это вопрос!

– А в чём разница-то? Влюбиться? Полюбить?

– Ты чего хочешь-то? Близости с ним? Внимания к себе?

– Всего хочу. И близости, и внимания.

– Вот! А ты сама никогда не пробовала внимание к кому-то проявить? Нежность? Заботу? Если у тебя такого стремления нет, значит, влюблённость, а не любовь.

– Машка, милая моя, как же ты хорошо всё объяснила! А ведь знаешь, я как только сегодня в салон пришла, так Ромке обрадовалась. Он стоит в зале, такой милый. Рубашка его белая, с тёмно-синим галстуком, прямо умираю глядеть на него! Волосы светлые, а брови и ресницы тёмные, только сегодня заметила. Губы такие чувственные. Нос прямой, чуть с горбинкой, приятный такой, прямо как… у принца, в фильме, в детстве видела.

– Вика, ну ты даёшь?! Нос приятный. Надо же, такое сказать! Ну точно, полюбила! Сомнений нет.

– Машенька, не смейся надо мной, пожалуйста!

– Да не смеюсь я, Вика. Просто чудно ты сказала: нос приятный. Нежность у тебя есть, а там глядишь, и до любви недалеко.

– Маша, что мне делать? Пригласить его, прямо сегодня, куда-нибудь вечером?

– Вика, ты чего, сразу быка за рога?! Отпугнёшь. Дай парню время, выясни, может, у него действительно кто-нибудь есть. А ты себя выставишь на посмешище.

– Ой, правильно! Спасибо тебе, Маша! А то я что-то отупела от неожиданности.

– Вот и повремени, хотя бы до пятницы, до конца недели. А там посмотришь.

– Маша, а вдруг он меня старой считает?

– Вик, у тебя конкретно с головой непорядок от любви. Почему это вдруг старой?

– Ну мне уже двадцать пять. А Роме всего двадцать два.

– Тоже мне, нашла разницу!

– Думаешь, неважно?

– Думаю, нет.

– Ладно, Маша, спасибо за кофе! Пойду я в зал.

– Иди-иди! Только, знаешь что?

– Что?

– Не кидайся сразу его очаровывать. Сможешь?

– Постараюсь, – задумчиво произнесла Вика. – А как же мне себя вести?

– Ой, Вика, ну я не могу! Когда это тебя надо было учить, как с мужчинами себя вести? Точно, отупела от любви!

– Нет, а правда, как?

– Вика, ну не знаю я! Задумчивой будь, отрешённой, рассеянной слегка. Только не по работе, конечно. И на лестнице больше не падай!

– Маш, ну ты теперь всю жизнь будешь эту лестницу вспоминать?!

– Да не буду я вспоминать, а просто не повторяй больше такой дешёвый трюк. Раз, видишь, даже Рома понял, что это спектакль.

– Маша, не будет мне теперь покоя, пока я не выясню, почему он ко мне сегодня так отнёсся.

– Вика, мне конечно, всё равно, но можешь сказать, ты после ресторана с этим Андреем спала?

– Нет, конечно!

– Почему конечно?

– Маша, ну как ты не понимаешь?! Тут же всё просто. Андрей этот не женат. Состоятельный… скорее всего. Возраст у него подходящий, около сорока. Ну, и к тому же, он мне понравился. Он очень привлекательный. Вот я и хотела его очаровать.

– Чтобы он к тебе из Москвы приехал и замуж позвал.

– Ну разумеется!

– И как успехи?

– Да никак. Он как понял, что ему в этот вечер не светит, даже мой телефон не спросил. Усадил в такси и привет.

– А он тебе действительно понравился?

– Ну, не так, чтобы очень. Какой-то он очень уж утончённый. Не такой, как, например, Владислав. Шеф наш, хоть и красавчик, но настоящий мужчина. Но, если бы у нас с этим Андреем всё сложилось, я бы вышла за него и даже не парилась ни с какой любовью.

– А поскольку не сложилось, то ты решила направить свои чары на Романа?

– С Романом, Маша, как раз, не просто, – на удивление тихо произнесла Вика.

– А что за сложность? – удивилась её проникновенному голосу Маша.

– Мы с ним переспали, – выдохнула Вика.

– Ну и что?

– А то, что мне это очень понравилось. Я сегодня, как увидела его, у меня прямо сердце замерло, когда он глянул своими серыми глазищами.

– Вот это да?!

– Вот тебе и да! Классный он, Машка! И какой-то, знаешь, заботливый, внимательный.

– В сексе что-ли?

– Именно в сексе.

– К стенке после не отворачивается? – усмехнулась Маша.

– Да дело не в стенке, – продолжала рассуждать Вика. – Он и предохранялся без напоминания, и любовью умело занимался, и слова ласковые говорил.

– А, что значит, умело?

– Ну, не завершался сам, пока не почувствовал, что у меня всё произошло. Причём, всю ночь так.

– А вы что, целую ночь, напролёт?

– Ну, не напролёт. Мы из клуба около трёх вернулись, а уснули, наверное, часов в шесть или чуть позже. В общем, четыре раза у нас всё это случилось.

– Вот это Рома!

– А я что говорю! Классный он! Ах, ладно, Маша, пойду я в зал.

– Иди, конечно. И не забывай, рассеянность и отрешённость. Никакого натиска.

– Хорошо. Спасибо тебе, Машенька!

– Не за что!

Заранее проявив рассеянность, Вика покинула приёмную, позабыв вымыть за собой чашку. Маша вымыла её сама и, протерев насухо, поставила вверх донышком на платформу кофемашины, с улыбкой вспоминая откровения Виктории.

Глава 7

После встречи с Альбиной во дворе дома Наталья не находила себе места. Утром, в понедельник, она лежала в своей комнате, на диване, положив ноги на его подлокотник и закинув за голову руки. В комнату заглянула мать.

– Наташ, ты чего грустишь?

Повернув к ней лицо, дочь внимательно посмотрела своими огромными, миндалевидными, синими глазами и, поправив на макушке, перехваченные бордовой велюровой резинкой, чёрные волосы, вздохнула.

– Мам, скажи, неужели я такая никчемная?

Встревоженная женщина приблизилась к дочери, опустившись на диван, ласково обняла дочь обеими руками за тонкую талию.

– Доченька, да что же это ты такое говоришь?! Красавица моя! Ну какая же ты никчемная?! Что случилось-то? С открытием твоего косметического кабинета непорядок?

– С кабинетом порядок, мама. За аренду заплатила, за три месяца вперёд. Через пару недель ремонт закончится и можно шарики вывешивать.

– Какие шарики? – недоумевающе спросила мать.

– Обыкновенные, надувные. На открытие всегда над дверями арку из воздушных шаров делают и табличку прикрепляют: «Мы открылись!»

– Ах, вот оно что!

– Да, мама, всё нормально у меня с бизнесом. Счастья в жизни нету, вот в чём проблема.

– Наташенька, да какие твои годы?!

– Какие! Тридцатник уже, а семьи нет. Позавчера Альку во дворе видела…

– Это какую, Тихомирову, что-ли?

– Ага. Мужчина с ней рядом, красоты необыкновенной, как эти… из рекламы дорогих автомобилей. Сын, говорит, есть, пятимесячный. Ну и сама Алька отлично выглядит, красотка.

– А что она у нас во дворе делала?

– К брату приезжала. Антон с семьёй, оказывается, теперь в нашем доме живёт.

– Вот как!

– Да, они разменяли родительскую квартиру. Альке однокомнатная досталась, Антону – двушка.

– Так Аля, что, в однокомнатной живёт?

– Как бы не так! Она с семьёй живёт в коттедже, за политехническим университетом.

– Ну, правильно! Я слышала, муж у неё директор какого-то автосалона.

– Мам, а я что-то у неё не успела спросить. Не знаешь, сама Алька так в парикмахерской и работает?

– Да что ты?! Она, кажется, через год, после того как ты в Москву уехала, свой салон открыла.

– Вот это да?! На какие шиши?! – поднявшись от неожиданности, воскликнула Наталья и села на диване, натянув на оголившийся живот чёрную футболку, с короткими, оранжевыми рукавами.

– Точно не знаю, но поговаривали, что у неё любовник какой-то богатый был.

– Вот это Алька! Вот это тихушница!

– А я всегда тебе говорила, Наташенька, что она хитрая.

– Это точно!

– С одной стороны, они с Антоном, конечно, молодцы! Остались без родителей, но не избаловались. Оба работают, у каждого бизнес свой. Тётка у них умная оказалась, сестра отца. Антона после армии сразу в автосервис ткнула. Да он и сам любил машины ремонтировать. А Альбину заставила на парикмахера выучиться. Тётка эта в Подмосковье потом уехала, за сестрой ухаживать. У той склероз рассеянный обнаружили, вот она свою квартиру продала здесь и уехала. Где-то в Химках купила жильё, говорят, от сестры неподалёку.

– Да уж, – подтянув к груди колени, Наталья обхватила руками ноги в оранжевых спортивных брюках из тонкого трикотажа, – Алька не уезжала никуда, как я, а всего добилась.

– И у тебя всё будет замечательно, доченька! И ты найдёшь своё счастье! Я тебя никогда не спрашивала, Наташенька, был у тебя кто-нибудь в Москве на примете?

– Что значит, на примете? – усмехнулась Наталья.

– Ну, чтобы замуж позвал.

– Нет, мамочка, не нужны мы там никому. Ни с женитьбой, ни на работе. Спасибо, хотя бы, специальность косметолога получила, да денег накопила на кабинет.

– Ну вот, моя хорошая, – мать ласково, словно маленькую, погладила её по голове. – И семья у тебя будет, и детки.

– Мама, а у Антона какой бизнес?

– У него автомастерская на Соколе, разве ты не помнишь? Она же ещё до твоего отъезда была.

– А ну да, вспомнила. Антон так с этой Машкой и живёт.

– Не знаю, доченька.

– Это я не спрашиваю, а говорю тебе. Мне Аля вчера сказала. Двое мальчишек у них, большие уже. Вот и Машка, что в ней особенного? А пожалуйста, семья, дети.

– Она кажется за Антона-то вышла, когда ей ещё восемнадцати не было?

– Да было вроде. Что только Антон в ней нашёл?! Разве что, моложе на четыре года, а так… Маленькая, толстая, рыжая. А Антон – красавец! Высокий, плечистый блондин, глаза такие добрые, карие, улыбка до ушей. И ручищи, сильные, невозможно какие!

– А ты, откуда про ручищи знаешь, Наташенька? – улыбнулась мать.

– Мы как-то с Алькой шли из школы, а он следом, с работы возвращался. Догнал, втиснулся между нами и за плечи нас обоих обхватил: «Привет, девчонки!»

– Господи, доченька, это когда было-то?! А ты всё помнишь! Может, он тебе нравился?

– Нравился, мама, – серьёзно ответила Наталья. – А сойтись с ним поближе у меня никакой возможности не было. Алька, хоть и подруга была, а почти никогда меня к себе не приглашала. То ей некогда, готовить надо брату, то Антон отдыхает после работы. А потом мы поругались с Алькой и совсем общаться перестали.

– А чего поругались-то?

– Да я уже и не помню, – слукавила Наталья.

– А позавчера разговаривали?

– Да, поговорили. Но Алька сразу заявила, что в дружбе и общении ни с кем, кроме Машки, не нуждается.

– Вот, а я что говорила! Хитрющая какая эта Альбина. Правильно говорит, не нужны ей подруги, раз у неё муж красавчик. Того и гляди отобьют.

– Да нужен мне её красавчик, – внезапно сникла Наталья.

– Да я разве про тебя, Наташенька?! Я Альбину в пример ставлю, как надо себя вести.

– Это, когда есть любимый человек, а когда нету никого…

– Наташа, девочка, да что же это у тебя сегодня за настроение такое?!

– Не знаю, мама, – Наталья едва не расплакалась. – Как увидела Альку, так Антона сразу вспомнила. Как же он мне нравился! А он всё с Машкой этой живёт!

– Наташа, ну это ты какую-то ерунду выдумала! Столько лет не вспоминала о нём, а теперь, здрасте-пожалуйста, Антон ей нравится!

– Ой, мамочка, да это я так! – воскликнула Наталья, сообразив, что поддержки от матери в этой ситуации она не дождётся. – Хандра напала. Пройдёт. Давай-ка лучше чаю с тобой попьём! Что ты там про блинчики говорила? Какие у нас?

– С творогом, Наташенька, с бананом и с варёной сгущёнкой, твои любимые. Сейчас обжарю быстренько на сковородочке, – обрадованно засуетилась мать.

***

Между тем Валентина выздоравливала. Спустя неделю, после того как они с дочерью оказались в больнице, женщина смогла самостоятельно пойти в травматологическое отделение, где находилась Марина. Валентина вошла в палату, поздоровалась со всеми пациентами, приблизилась к кровати, на которой лежала Марина. Придвинув табурет, Валентина уселась, разгладила на полных коленях зелёный, с табачными цветами халат, и взглянула на дочь.

– Здравствуй, Марина!

– Здравствуй, мамочка! – еле слышно произнесла девушка. – Как ты себя чувствуешь?

– Никак я себя не чувствую, Марина, – сказала Валентина. – Как это ни банально прозвучит, но ты разбила мне сердце. И чувствовать мне нечем.

– Прости меня, пожалуйста, мамочка! – всхлипнула Марина.

Валентина не ответила, с удивлением думая:

«Как это поразительно! Ведь это моя дочь! А я действительно ничего к ней не чувствую. Не могу простить её. Не могу понять, как было можно, в угоду проходимцу, увезти малыша. Аля и то каким-то непостижимым образом смогла простить её чудовищный поступок».

Размышляя, Валентина привстала и наклонилась к Марининой тумбочке. Внутри стояли фруктовые соки в стеклянных бутылках, лежала ополовиненная пачка печенья и несколько ломтиков кекса в пакете.

– Альбина вчера приходила? – удивлённо спросила Валентина.

– Нет, – тихо ответила Марина, – она приходила только один раз.

– А от кого свежие гостинцы?

– Не знаю. Санитарка приносит каждый день, вечером. Там ещё ветчина в холодильнике, молоко. Я думала, это ты просила мне передать.

– Понятно. Значит, Альбина передаёт. Приходит к мне и по дороге просит санитарок в твоём отделении принести тебе продукты.

– Мама, ты не ответила, ты меня простишь?

– Так, Марина, давай-ка, я тебя вымою. Ты сможешь потихоньку подняться?

– Попробую, – Марина решила на время оставить попытку вымолить у матери прощение, сообразив, что той тяжело об этом говорить.

Валентина помогла дочери добраться до душевой комнаты неподалёку от палаты. Осторожно вымыв её, она попросила у санитарок в травматологическом отделении больничный халат и, одев Марину, проводила её на место. После душа Марине стало полегче, но проявленные усилия утомили её. Она повалилась на кровать, стараясь повернуться на здоровый бок. Полежала с закрытыми глазами. Затем, открыв их, простонала:

– Мам, ты не знаешь, меня посадят?

– Откуда мне знать, Марина? Я же не судья. Пока следствие проведут, потом суд будет.

– Следователь приходила… Женщина, которая застрелила Никиту. Подписку взяла, о невыезде… зачем-то… Я же никуда не убегу.

– Так полагается, наверное, – равнодушно сказала Валентина. – Лежи. Когда меня выпишут, я принесу тебе из дома одежду на смену.

– Мама, я не делала мальчику зла! Я его успокаивала. Он почти не плакал со мной, потом даже уснул.

– Марина, надеюсь, ты понимаешь, что всё это не имеет никакого значения? Ты увезла ребёнка. Не послушала меня.

– Но Никита не позволил бы мне оставить его в квартире, чтобы Влада дождаться. Он был как зверь. И грозил всё время. Злился, когда мальчик плакал.

– Ну, а я тебе что говорила!

– Я поэтому и побежала, когда Влад деньги принёс. Испугалась, что Никита малыша не отдаст. А он …, – Марина опять всхлипнула, – железкой этой в меня кинул, все рёбра захрустели, я чуть не задохнулась. А потом… Влад закрыл нас с ребёнком от Никиты, а он… собирался и в него кинуть. Если бы его не застрелили…

– Надеюсь, ты Альбине об этом не говорила? – встрепенулась Валентина.

– Говорила… кажется…

– Ох, ну какая же ты глупая, Марина! Господи, Алечка, бедная моя! Узнала, что из-за тебя чуть её муж не погиб, а всё равно тебе продукты носит.

– Мам, а когда меня посадят, ты будешь ко мне в тюрьму приходить?

– Не знаю, Марина, как всё сложится.

– Мамочка, – заплакала девушка, – ты что же, думаешь, что меня могут посадить, как это там, на строгий режим, без права свиданий?!

– Не в этом дело, Марина, – вздохнула Валентина. – Ещё неизвестно, где я сама окажусь. Может, меня тоже посадят. Ведь это я Тёмочку к вам привезла.

– А у тебя тоже подписку брали?

– Нет, не брали. Но может быть всякое. Так что, не будем ничего загадывать наперёд.

– Ты меня не простишь?

– Я устала, Марина. Пойду к себе, прилягу. Надеюсь, ты всё-таки перестанешь в свои годы оставаться тринадцатилетним подростком. Надеюсь, что повзрослеешь. Ужасно, что такой ценой!

Глава 8

Следующий разговор Виктории и Маши состоялся в пятницу. Менеджеры работали по два дня. Отработав понедельник и вторник, Вика и Роман ушли на выходные и вернулись только в пятницу. Удивлённая тем, что Вика с самого понедельника не приходит отведать кофе, Маша позвонила ей в десять утра в зал по внутреннему телефону.

– Вика, привет! – беззаботно начала Маша.

– Привет, Машенька! – голос у Вики был совершенно тусклым.

– Почему не заходишь?

– Сейчас поднимусь, – воодушевилась Виктория, кивнув Роману. – Рома, меня Маша зовёт, что-то подписать. Я отлучусь?

– Иди, конечно!

Одарив молодого человека каким-то непостижимым, настороженно-ласковым взглядом, Вика, в укороченном до середины бедра, расклешённом платье, отрезным по талии, с лифом, из чёрной ткани, с белыми горошинами, и белым, с чёрными горошинами, подолом, направилась к Маше. Проворно перебирая загорелыми ногами в белых босоножках на высоком каблуке, она поднялась вверх по лестнице, из демонстрационного зала в приёмную.

– Спасибо, Машенька, что ты меня позвала! – приветливо улыбнулась Вика, устраиваясь на стуле напротив Маши.

– Вика, – удивилась Маша, – что с тобой? Раньше ты безо всякого приглашения заходила. Может быть, ты на меня обиделась, за лестницу? Или ещё за что-то? Ты меня извини, пожалуйста…

– Ой, ну что ты, Машенька?! – перебила её Виктория. – Никаких обид!

– А почему же не приходила?

– Маша, – потупилась Вика, с не свойственным ей смущением, – ты не поверишь. Ромку пасла.

– Опаньки! Ты чего это выдумала?!

– Да не то, чтобы пасла, Маша, – заторопилась Вика, – я просто не хотела уходить из зала. Боялась пропустить, вдруг он будет своей девушке звонить. Ну, если она у него появилась.

– Вика, ну ты даёшь?! Он же может откуда угодно позвонить. Из кафешки, например.

– Маша, разве ты забыла? Мы же обедать вместе с Ромой ходим. В зале нас в это время Игорь заменяет.

– Ну и как твои успехи в плане наблюдения за объектом? – не удержалась от усмешки Маша. – Что-нибудь выяснила?

– Ничего я не выяснила, – покачала головой Вика. – Абсолютно никаких особенных или долгих разговоров.

– А с тобой он как?

– И со мной ничего необычного. Разговаривает ровно, улыбается, шутит. А в основном, работой увлечён. Когда клиентов в зале нет, то он за компьютером сидит. Игорь скинул нам информацию по новым модификациям автомобилей. Вот он и изучает.

– А ты?

– А что я?

– Почему не изучаешь?

– Маша, ты же знаешь, мне стоит разок посмотреть, я уже запоминаю. А в подробности не углубляюсь. Я и так прекрасно сделки заключаю. Во всяком случае, у нас с Ромой больше, чем в смене у Славика с Максом.

– А правда, удивительно! – воскликнула Маша.

– Ничего удивительного, – пожала плечами Вика. – Для того, кто покупает «Вольво», всякого рода технические подробности значения не имеют. Клиент приходит, видит красивый автомобиль, красивую девушку. И, если у него достаточно денег, сделка совершается.

– Ромка тоже молодец. Он, пока ты в отпуске была, вдвое больше договоров заключил, чем Слава и Макс вместе. Они – три, а Рома – шесть.

– Да что ты?! Так активно шли продажи?!

– Представь себе!

– А может быть, там часть договоров Игорь заключил?

– Нет, Игорь только один. Ты же знаешь, он особенно не вылезает. Игорь только на подхвате, если уж менеджер не успевает. А такое довольно редко бывает.

– Ну да, к тому же, зарплата у Игоря от процентов не зависит, он на окладе.

– Да, Вика, а вот Рома старается. Он и к Владиславу приходил с какими-то предложениями по рекламе.

– Через голову старшего менеджера – Игоря? – удивилась Вика.

– Нет, конечно! Игорь тоже с ним был. Просто он не смог самостоятельно Роману помочь. Вот к шефу и обратился. Владислав, кстати, после этого очень доволен был.

– Чем же это? Некомпетентностью Игоря? Что к нему напрямую обратились?

– Разумеется, нет! Ты же знаешь, Владислав никогда не придаёт значения таким вещам. Это у Ромы какая-то идея возникла. А Игорь не мог, без шефа, единолично решить, можно ли её развивать. Владиславу понравилось, что Рома так внимательно работает.

– Вот это Рома!

– Вот тебе и Рома! Ну, с его телефонными разговорами понятно. А как насчёт того, не встречает ли его вечером, после работы, красотка на автомобиле?

– Никто его не встречает. Вместе с ним уезжаем на маршрутке, как и раньше.

– А ты так и не осмелилась за руль сесть?

– Нет, Маша, боюсь я. После той страшной аварии, два года назад, когда меня вместе с автомобилем едва всмятку не раздавило.

– Как же ты тест-драйвы проводишь?

– Тест-драйвы не боюсь. Усаживаюсь в «Вольво» и страха как не бывало. А мой новенький «Форд Фокус» в гараже отдыхает. Мама, правда, против была. Но отец почти сразу, через два месяца после того как в меня врезались, купил.

– А в аварию ты на какой машине попала?

– На «Хёндай».

– Ну, значит, – улыбнулась Маша, – придётся тебе «Вольво» покупать, раз ты не боишься управлять им.

– До «Вольво» мне ещё ого-го! – улыбнулась в ответ Вика. – Даже Влад пока не может позволить себе «Вольво».

– Но он и не зацикливается на этом, в отличие от тебя.

– В каком смысле?

– Ну, в таком, что это ты жаждешь найти себе супер-обеспеченного спутника жизни. Разве не так?

– Знаешь, Машенька, – задумчиво произнесла Вика, – в последнее время стала задумываться о том, что это не совсем то, чего я хочу.

– Вика, ты сегодня удивляешь меня безмерно! Когда это твоё мировоззрение успело так быстро поменяться?

– А дело, наверное, не в мировоззрении.

– А в чём?

– Ну, как тебе объяснить? – продолжала рассуждать Виктория.

– Так ты, прежде всего, для себя уясни.

– Я и пытаюсь, для себя, – Вика постукивала ноготками, с бордовым лаком, по белой поверхности рабочего стола Маши. – Безусловно, материальное обеспечение имеет огромное значение, но…

– И что, но? – ещё более заинтересованно спросила Маша.

– Вот я подумала про того же Андрея, учредителя из Москвы. Разумеется, выйдя за него замуж, я бы жила в полном шоколаде. Но в точности не могу предугадать, каков он будет в семейной жизни. Может, он станет гордиться мной, красоткой. Ну, когда мы с ним будем на светских вечеринках. А в то же время, не откажется от походов налево.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, видишь ли, к своим сорока годам, он до сих пор не женат.

– И что, не был? Откуда ты знаешь?

– Он обмолвился, мимоходом, что не был. Ну так вот, семьи нет, привык вести разгульный образ жизни. И я не думаю, что он с лёгкостью откажется от своих привычек, создав семью.

– А что, если бы он в тебя без памяти влюбился? – лукаво улыбнулась Маша.

– Так не влюбился же! А я уже привыкла к проявлению внимания к себе, к тому, что на меня смотрят с обожанием.

– Как Ромочка?!

– Эх, Машенька, не сыпь соль на рану!

– Да что такое-то? – встревожилась Маша.

– За последнюю неделю словно с ног на голову всё повернулось. Ромка ко мне совершенно переменился.

– Ну да, раньше он, словно восторженный щенок, бежал к тебе навстречу и ноги вылизывал.

– Щенок не щенок, – грустно ответила Вика, – но почти. Во всяком случае, он с меня глаз не сводил.

– А помнишь, тебя это ещё и раздражало?

– Помню, конечно. Н. Хо я же тогда не была в него влюблена.

– Ну да, – опять хитро улыбнулась Маша, – ты Владислава пыталась охмуритьотя, как я понимаю, в него ты тоже не была влюблена.

– Ну, в общем, да, – согласилась Вика.

– Что значит, в общем?

– Тогда я на это по-другому смотрела. Мне было всё равно.

– Объясни, пожалуйста, я не понимаю!