Беларусь. Штрихи к портрету

От замчища необходимо ещё бросить взгляд в сторону большого красного здания мельницы («млына», по-белорусски). Там, в прохладных музейных помещениях, можно обнаружить старинные музыкальные инструменты, крестьянские костюмы, керамическую посуду и прочие интересности. Поход в млын сообщит туристическим наблюдениям необходимую историческую глубину.

Однако надо заметить, что сегодня Оршу нельзя назвать туристическим городом: музейщики были приятно удивлены, что кто-то хочет посетить экспозицию; гостиница представлена в единственном числе; для осмотра главных «достопамятных мест» достаточно 2—3 часов. Это, конечно, не означает, что не следует посещать Оршу. Как к любому белорусскому городу (кроме, пожалуй, Минска и Гродно), к ней надо присмотреться, понять его атмосферу, настроение. Тогда Орша предстанет милым городком, утопающим в яблонях, где под звук гудящих паровозов можно обрести покой. И здесь Советская улица вполне мирно соседствует с Доминиканской.

Мстиславль

«Невесёлая сторонка

Наша Беларусь:

Люди – Янка да Симонка,

Птицы — дрозд и гусь…».

(Я. Купала)

Как утверждают многие источники по истории Беларуси, город Мстиславль был основан в 1135 году князем Романом Мстиславичем и назван в честь отца, Мстислава Великого. Я же появился в этом городе хмурой осенью на третьем году после рождества сына моего, Льва Глебовича. Служебные музы с упрёком смотрели вслед моему автобусу, а белорусские пограничники, как обычно, так и не обозначились.

Автор путевых заметок о Могилёвской губернии Н. Н. Останкович писал в 1902 году: «Мстиславль… раскинулся на холмах, в чудной живописной местности, которую редко можно встретить; виды с возвышенностей прекрасные… Затем, в городе масса зелени, ещё более придающей ему издали красы».

Однако меня в Мстиславле встретили только плешивые тополя да пара коз с ироничными взглядами. Первые минуты моего пребывания в этом городе не помогли мне понять отличий Мстиславля от какой-нибудь смоленской деревни (Смоленская область почти незаметно для глаза стала Магілёўскай вобласцю): угрюмые люди в родительской одежде, тишина и никуда не спешащие коровы на центральной площади, отсутствие капучино со времен Романа Мстиславича до эпохи Александра Григорьевича etc.

Однако чуть позже отличия нашлись: два памятника Петру Мстиславцу14, два костёла и общая, типично белорусская, «окрашенность» действительности в зелёно-красные цвета. Надо отметить, что костёлы переживают не лучший период своей истории: иезуитский — в руинированном состоянии, а в кармелитском службы проходят, вероятно, раз в два—три столетия, «если позволят условия погоды». В этом смысле Мстиславль — город победившего православия: местные соборы цветут и пахнут. Впрочем, на мой поверхностный взгляд проезжего человека, полуразрушенные костёлы с их волютами a la кренделя смотрятся гораздо солиднее бессмысленно улыбающихся православных соборов.

Как это ни странно, в Мстиславле нет удивляющей русское око «вылизанности» улиц и переулков, даже была замечена пара гадящих собак. Но что самое поразительное: в автобусе у меня ни разу не проверили билет! Вероятно, батькин вертолёт не долетает до этого городка и местное правительство чувствует себя вполне …правительством.

К местам в Мстиславле, которые, выражаясь современным русским языком, можно назвать «must see» (кроме названных выше костёлов и памятников), относится Замковая гора. Здесь Роман Мстиславич и основал город назло надменному соседу. На горе нынче воспроизводится деревянная застройка XII—XIV веков. Весьма любопытное зрелище, особенно для детского и школьного возраста. Для людей романтических Замковая гора интересна прежде всего видом, которые открывается на просторы Мстиславщины. Как говорится, «День добрый вам, я снова с вами,/ Просторы вольные земли,/ Поля, и горы за полями,/ И пашни узкие вдали!»15 Вид действительно чудесный, даже местный ветер не смог опровергнуть этого факта.

На все местные достопримечательности достаточно двух часов (как модно говорить сегодня, «чтоб увидеть и сделать краткое суждение»; для сравнения — на Лувр, по подсчётам каких-то неизвестных статистиков, потребуется 12 часов), хотя раньше Мстиславль был «крупным ремесленным и культурным центром, столицей воеводства», и кстати, одним из тех городов, где делали изразцы для украшения печей. Как справедливо замечал минский исследователь О. А. Трусов, «изразцовое производство является неотъемлемой частью белорусского декоративно-прикладного искусства».

А нынче Мстиславль кажется очень «медленным». Возможно, это только «кажимость» и причиной её является навоз на центральной улице. Но и о том же свидетельствует почти полное отсутствие книжных магазинов и библиотек. Зато учреждений, обслуживающих бытовые потребности обывателей, — море разливанное: продуктовые магазины стоят друг у друга на головах (при этом «Родны кут» впереди планеты всей), парикмахерские перекрикивают лай собак и мычание коров, мебельные и «шиномонтажки» дружно теснят жилые постройки (сию картину дополняет величавое и многозначительное молчание суда и администрации).

В населённых пунктах наподобие Мстиславля наиболее выпукло проявляется контраст между реальным положением дел и картинкой, создаваемой СМИ. В то время как, согласно сведениям последних, белорусские космонавты успешно бороздят просторы Вселенной, в Мстиславле население считает последние рубли для поездки на антикварном автобусе и от безнадёжности злоупотребляет алкоголем. При этом у многих людей был взгляд такой, будто за ними всю жизнь гоняется дикая охота короля Стаха.

Впрочем, названное соотношение между реальностью и телевизором характерно и для других стран. Белорусское государственное телевидение очень… государственное. Оно рассказывает о том, как в Беларуси хорошо и как везде плохо; оно, не скромничая, показывает статистику по тем сферам жизни, где Беларусь в первой десятке-двадцатке (на другие сферы жизни — табу); оно культивирует образ синеокой Беларуси с ее васильками, дудками, несвижами, мирами; и, наконец, оно старается говорить на белорусском, но думает на русском. Как это ни прискорбно, иногда репортажи напоминают отчёты оруэлловского министерства изобилия («стало больше еды, стало больше одежды, больше домов, больше мебели, больше кастрюль, больше топлива» и т.д.).

Всё это – привычные попытки «формовки» сознания граждан, которые осуществляют все государства во все времена, ведь тому, кто правит и намерен править дальше, необходимо умение искажать чувство реальности.

Несмотря на четверть века независимости, белорусские госканалы продолжают уверять белорусов в независимости их страны. И делают это так часто и назойливо, что напрашивается вопрос: а настолько ли независимо государство Беларусь? Как мантру, телеканалы повторяют качества настоящего белоруса (любовь к Родине, трудолюбие, пацифизм и т.д.) и транслируют неизбежных буселов. Так формируется образ Родины в головах «гледачоў», так государство отвечает на вопрос, каким оно желает видеть гражданина.

В Мстиславле были замечены древние советские автомобили. В России они сегодня встречаются разве что на страницах летописей, а на востоке Беларуси, как выяснилось, они еще не вымерли и не исчезли, как обры. В целом, Мстиславль подтвердил тезис, высказанный выше: запад страны выглядит очень европеизированным, а восток — советская провинция. Подчеркнём, что это вовсе не оценочные характеристики, а лишь констатация факта.

Три стихотворения пришли мне в голову в Мстиславле. И если появление первого вполне объяснимо и имеет «этнографические» причины, то второе и третье, вероятно, — просто игра подсознания:

Костёл

Руками чужими все окна твои заколочены.В щербатой стене тонет солнца последнего луч.Стоишь, словно нищий с клюкой возле грязной обочины,поклоном приветствуешь скопища туч.А ведь раньше был ты ярок!Краской белою горел,витражи в сплетеньях арокдаже недруг твой воспел…«Ad Gloriam Dei…» старинная надпись бормочет,но в нишах холодных не видно могучих святых, —никто не поёт свои гимны, не слышно пророчеств,и в небо не льётся волнующий стих.До свидания, «каштоўнасць»…Непригляден твой удел,но в столетия Гаштольдовты жемчужиной горел!…

Политическая частушка

В попытке спастись от чужих катастрофсидит на двух стульях мой друг Лимитроф.А, может, он хитрый, мой друг Лимитроф,и доит он двух очень жирных коров?

Мозырь

Возможно, я вытащил козырь:погоде плохой вопрекиприехал я вечером в Мозырь,что спит возле чёрной реки.Костёл прошептал: «Прывітанне!»16река прошептала: «Привет!»,а несколько новеньких зданийсложились в дежурный сонет.Як справы17, задумчивый город?Явился к тебе неспроста:к судьбе я обычной приколот,как кнопка к квадрату стола.И вот я, несчастная кнопка,исчез всем столам вопреки,пришёл своей бодрой походкойк воде этой чёрной реки.И где ты искать меня будешь,вселенская сила, скажи?Поищешь меня и забудешь —других в своих танцах кружи.Возможно, я вытащил козырь:погоде плохой вопрекиприехал я вечером в Мозырь,что спит возле чёрной реки.

Хотя, вероятно, что вовсе не про Мозырь это стихотворение.

Город, которого нет…

Так назвал своё полотно один известный могилёвский художник. Но обо всём по порядку.

Начало поездки в Могилёв имело две запоминающиеся особенности: первая — утро в стиле Клода Лоррена, когда солнце заливало мягким светом притихшие окрестности Орши; вторая – чёткие, почти наощупь ощущаемые, границы дождя, в который въехал автобус, на коем я передвигался: солнце исчезло совершенно, появились лужи и мрак, – утро выключили, включили ночь. Тем не менее, несмотря на все «катаклизмы», автобус доставил меня в Могилёв точно по расписанию.

Хвала белорусскому порядку!

Поначалу город показался бессмысленным нагромождением советских и современных построек. Из-за гербов СССР выглядывали заводские трубы; здание облисполкома, как его минский двойник, подавляло всё и вся; по широким проспектам ритмично двигались мрачные граждане родом из 80-х.

Однако чуть позднее многое изменилось, и причиной тому – улица Ленина и окружающие её проулки. Впечатления от них всё расставили на подобающие места: улица Ленина – хребет города Могилёва, именно она – главное свидетельство его «истинной» истории. С неё надо начинать знакомство с городом.

Первое упоминание о нём относится к 1267 году. Вариантов расшифровки названия несколько, мне более других импонирует «Город могучего Льва» («Могий Лев»). Могилёв часто страдал от военных действий, ведущихся между Московией и Речью Посполитой: переходил из рук в руки, полностью сгорал, терял большую часть горожан и т. д. Однако всякий раз восставал из пепла, продолжая оставаться культурным и экономическим центром большого региона.

Сегодня это – крупный промышленный центр, находящийся на востоке республики Беларусь.

Как говорилось выше, восток страны всегда тяготел к России, Могилёв уверенно подтверждает этот факт: здесь разговаривают исключительно на русском; на ТВ преобладают российские каналы и проч. Первое время с трудом находились отличия от каких-нибудь Нижнего Новгорода и Самары, «разбавленных» Череповцом и Нижним Тагилом.

Тем не менее, Могилёв – это Беларусь. Это – книгопечатание, резьба по дереву, иконопись, изразцы, это, в конце концов, художник В. К. Бялыницкий-Бируля.

Уж коли выше было использовано сравнение с телом человека, то можно сказать, что сердечная мышца Могилёва проходит по оси: ратуша – драмтеатр — костёл св. Станислава. И если на втором подробно останавливаться не будем (упомянем лишь, что внешне это – кирпичный отголосок дворца Алексея Михайловича в Коломенском), то о других скажем подробно.

Ратуша

Восстановленная после нашествия очередных неприятелей, ратуша сегодня принимает посетителей как музей культуры Могилёва. Залов для обозрения немного и все выставленные предметы можно, в общем, увидеть и в других музеях города (изразцы, манекены, одетые в старинную одежду, стеклянная посуда и проч. и проч.). Главный экспонат находится не на экспозиции; вернее, их два и они связаны друг с другом: механизм часов и металлический трубач по имени Могислав (имя выбирали всем городом).

Могилёвская ратуша.

Живёт в Могилёве мастер-«золотые» руки родом из Полесья. Именно он и создал их обоих из материалов, вовсе не предназначенных для ручного творчества. Часовой механизм – совершенно фантастическое сооружение, обладающее помимо нечеловеческой точности рядом других ценных свойств. В соответствии с работой механизма Могислав три раза в день «выплывает» из специально для него созданной двери, и играет на трубе красивую мелодию. Правда, во время визитов глав Союзного государства трубач вынужден трудиться вне графика (ещё один внеочередной выезд – в Новый год; кроме того, как мне сказали по секрету, музей обсуждает с местным ЗАГСом, находящимся неподалёку, необычную форму сотрудничества: «Поздравление Могиславом молодых», так что, видимо, в ближайшее время работы у iron manа прибавится). Отметим, что могилёвский Кулибин создал также механизм для городского фонтана («Маленький Принц поливает цветок»), чинит всем окружающим бабушкам, беззастенчиво эксплуатирующим его таланты, доисторическую бытовую технику.

В общем, не перевелись ещё гении на белорусской земле (хотя «утечка мозгов» расцвела в нынешнее время до невероятных размеров).

Об одном видении

В костёле св. Станислава есть укромный уголок. Он находится, выражаясь православным языком, в одном из «приделов». В этом небольшом помещении можно увидеть: большую икону Богоматери с младенцем, деревянную скульптуру, множество живых цветов, стол со свечами, скамьи для молитвы. Но, пожалуй, главное – это фортепьяно и старинный клавесин, около которого расположены два деревянных подсвечника работы неизвестного мастера. На стенах – фрески XVIII века: картуши и изображения святых, все в розово-охристых тонах.

…По ночам сюда приходил музыкант, одетый в тёмно-зелёный камзол с золотыми пуговицами, на ногах у него были чёрные туфли с изящными пряжками. Он приносил две толстые свечи, вставлял их в подсвечники и начинал играть на клавесине. Звуки его мелодий возносились к сводам костёла и замирали около изображений апостолов. Старушка-смотрительница, дежурившая по ночам, не прогоняла музыканта: его нельзя было прогнать. Она видела его только издали. Как только она начинала, крадучись между колоннами, приближаться к играющему, он медленно растворялся в воздухе. Когда старушка подходила к клавесину, около него уже никого не было; педали и клавиши сами по себе двигались, создавая прекрасные звуки. В конце концов смотрительница перестала подкарауливать музыканта, тем более что он никому не мешал.

Однажды она постаралась записать мелодии, которые звучали в костёле (в юности старушка училась в музыкальной школе). Потом показала записанное местным знатокам истории музыки, те от удивления ахнули: это оказались давно утерянные произведения одного известного могилёвского композитора XVIII века! Старушка решила не говорить, где «атрымала» свои записи. Она просто продолжала записывать музыку таинственного мастера.

В одну из ночей, доиграв какую-то пьесу, он сказал тихо, но отчётливо: «Дело завершено». Встал, закрыл крышку клавесина и ушёл из костела. Более он не появлялся. А смотрительница аккуратно перевязала свои листочки и отвезла их в Минск, музыкальным «светилам» («Пусть разбираются!…»).

Закончим со всякого рода мистикой и продолжим скромное повествование о Могилёве, на этот раз — краткими выписками из записной книжки.

«…И здесь в магазинах полки заставлены книгами не по истории Беларуси, а изданиями, в которых конструируется история Беларуси: поляки становятся великими белорусами, русские – врагами, а полонизаторы – деятелями культуры, известными просветителями и вообще благодетелями белорусского народа. Всегда хотелось спросить, что станет с Беларусью, если из её культуры и экономики убрать Россию? Начисто убрать, будто её и не было. Что останется после этого? Мощное и независимое государство, о коем грезят местные националисты? Вовсе нет — тусклое подобие Польши».

«В Могилёве нет типично белорусской „вылизанности“ улиц. Видимо, здесь сказывается промышленный характер города. И, может быть, местных дворников расхолаживает близость восточного Брата, так как и в Орше наблюдалась „не абсолютная чистота“. В целом надо сказать, что в Беларуси чисто не от того, что не сорят, а от того, что убирают».

«Кажется, именно в этом городе наиболее ярко проявилось противоречие между происхождением города и его последующей биографией: рождённый как культурный и торговый центр, он с течением времени приобрёл чёткий промышленный характер со всеми вытекающими последствиями».

«Местный художественный музей, уютно разместившийся в бывшем здании Крестьянского банка (довольно «крепкий» модерн), не привык к посетителям. Моё появление вызвало переполох среди смотрителей. Это не способствовало спокойному обозрению коллекций: одни из смотрителей сразу начинали делиться воспоминаниями о посещении Петербурга (здесь — с придыханием), другие в зависимости от возможностей памяти и любознательности повествовали об отдельных экспонатах, третьи сверлили мою спину взглядами. Но в целом музей оставил приятное впечатление: чудные интерьеры; неплохая живопись П. В. Масленникова (одна из могилёвских знаменитостей наряду с В. К. Бялыницким-Бирулей); прекрасные иконы.

О последних надо сказать особо.

Как часто отсутствие т.н. профессионализма способствует появлению истинных шедевров! Как часто искренность и живое чувство успешно заменяют навык! Сколько силы, характера, человеческой мощи в иконах, которые высокомерно зовутся некоторыми искусствоведами «примитивом»! И сколько пустоты и бездушия в творениях профессиональных живописцев! Даже когда т.н. примитивист копирует чужие полотна (были встречены реминисценции из Рафаэля и Брюллова), он вносит в них столько своего, что заимствование перестает быть таковым».

«Роль хорошего музея в жизни города переоценить трудно. Здесь речь идёт не о культурно-просветительской деятельности музеев, которую они ведут в отношении местных жителей, а о том значении, которое они имеют для гостей города. Именно музей являет собой суть того или иного города, его историю и характер. Именно в музее сохраняется то, что важно, то, что олицетворяет местную культуру. Поэтому при посещении какого-либо города необходимо ознакомиться с музеями, ибо если архитектура и люди — его лицо, то музей – биография».

«В Могилёве, кажется, ярче, чем в других городах Беларуси, выделяются два типа местных жителей. Вкратце их характеристики таковы:

Первый – загорелый рабочий с грязными руками; одет крайне непритязательно; речь обильно уснащена нецензурными словами, пишет и говорит по-русски, последнее – зачастую с характерным акцентом («шч» вместо «щ», твёрдый «ч» и т.д.); главные интересы: автомобили, рыбалка, садоводство, политика, пиво; к России доброжелателен или нейтрален, к ЕС – равнодушен, поскольку последний не играет никакой роли в его жизни (этот тип белоруса чаще ездит в Россию, чем в Западную Европу). В целом такие люди живут по принципу «Нам бы спокойная жизнь, а досуга –

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Перевод Г. Семенова.

2

Именно Гродненская область лидирует в Беларуси по количеству католиков. Однако главной религией в стране остаётся всё же православие (более 4,5 млн. верующих по сравнению с 1,4 млн. католиков). Кстати, до прихода на территорию Беларуси католических орденов страна более пяти веков была православной. Но нынешняя «генеральная линия» заставляет белорусских исследователей искать точки опоры в европейской культуре с его католичеством, латинским языком и проч. Например, один из известных филологов пишет: «Новейшие исторические исследования позволяют утверждать, что начиная с IX века христианство проникало на белорусские земли (в частности, в земли Полоцкого княжества) как из Византии, так и из Рима… Латинский язык… рано начал проникать и на наши земли».

3

Это явление известно весьма давно. Одни и те же архитекторы на территории Речи Посполитой часто строили и костёлы для католиков и соборы для православных, а живописцы создавали как иконы, так и полотна светского содержания.

4

Приведу слова из письма одной минчанки, адресованные автору этой книги: «В моём окружении за 40 лет жизни в Минске ни разу не прозвучало негатива в адрес русских. Мы даже не родственники. Мы едины, одна семья. Так было и будет».

5

Есть, конечно, и Ильич. Он, как обычно, отворачивается от собственной истории, на этот раз — от Симеона Полоцкого (так же, как, например, в Великом Новгороде — от Ярославова Дворища и кремля).

6

В этом смысле конкурентом Музею белорусского книгопечатания может стать лишь Музей древнебелорусской культуры в Минске.

7

Следует подчеркнуть, что речь идёт именно об истории страны. Касательно нынешней ситуации с чтением книг в Беларуси отметим прискорбный факт: книги читает меньше половины населения (см. результаты современных социологических исследований: https://nn.by/?c=ar&i=216861).

8

Хотя и здесь недавно появились некоторые «особенности», которые направлены, по выражению белорусского правительства, против «приватизации» Победы некоторыми соседними странами (например, замена георгиевской ленточки своей, белорусской и проч.)

9

О Константине Заслонове — легендарном партизанском комбриге, которому в местном музее посвящён целый зал (из трёх), просто упомянем: он родился не в Орше.

10

Минский исследователь А. Н. Колосовская подсчитала, что на всей территории Беларуси в прошлом проходила активная деятельность 18 мужских и 7 женских католических орденов.

11

Переселялись не только монахи. Историк Л. С. Абецедарский писал: «…даже по самым скромным подсчётам, дворы белорусских переселенцев к 80-м годам XVII в. составляли не менее 20% всех дворов посадского населения Москвы».

12

Вообще монастырь ранее играл весьма и весьма значительную роль не только в художественной, но и церковной жизни края.

13

Больше всего исправительных колоний находится именно в Витебской и Могилёвской областях. Считается, что количество преступлений в Беларуси находится между таковыми же показателями у непосредственных соседей и в странах Западной Европы.

14

Вероятно, это – несколько забавное подтверждение «книжности» белорусской культуры, потому что, например, известному мастеру Степану Полубесу, украсившему во II половине XVII века своими изразцами едва ли не пол-Москвы и также уроженцу Мстиславля, ни одного памятника замечено не было.

15

Перевод Г. Семенова.

16

«Прывітанне!» – «Привет!» (белорус.).

17

Як справы – как дела (белорус.).