Сага о родителях подростков. Рассказы про сложных детей

Продвинулись ровно на два километра за два часа. Осталось еще 33, – проговорил навигатор.

– Ну за что мне такое?! – отчаяние настигло Вовку. – Ну за что?! – он кричал вслух, зная, что его никто не слышит, только буран. – Сначала Спицыны не приехали. Потом Орловы стали торговаться и мне все карты сбили. Здание на Васнецовской заморозили вместе с моими деньгами. Так теперь этот гад! Мерзавец! Тварь! Алкаш! Сволочь! За что мне?

Вовка плакал без слез и хватался за волосы. Зная, что другого случая не представится вылить свои чувства, ведь везде он примерный отец, муж, начальник, кому не гоже скулить на луну.

Вдруг он побледнел, и у него перехватило дыхание от промелькнувшей мысли. Мысль, словно мышь, и в самом деле пробежала так быстро, как электрический ток. Но он успел ее поймать и осознать. И она его поразила: «Ведь Олег – это и есть мой отец. Мой отец, как Олег. Такой же, – пораженный продолжал разговаривать Вовка сам с собой. – Алкаш, дурак, аферист и сволочь. А я… а я… – он подбирал слова, – я как его сын Лешка».

Он вспомнил Лешку, очень хорошего мальчика, занимающегося музыкой, которому пророчили большое будущее. Олег и Алла сильно вкладывались в его образование, рассчитывая на успехи. Нанимали лучших учителей, везде его возили: по конкурсам, по прослушиваниям. Мальчик получал призы. Олег им очень гордился, показывал в телефоне фотки своего сына в обнимку с разными звездами музыки.

Очень гордился. Тварь. Хороший отец.

Вовка засмотрелся на снежинки на стекле, которые устроили настоящее лебединое озеро.

– Вот тебе и зазеркалье. Вот тебе и папка. На! Выкуси обратную сторону своего папки. Папка, как Олег. Олег, как папка. Такой же вор. Двуличная сволочь.

Вдруг резко Вовка нажал на тормоз, потому что практически уже под колесами его машины лежала упавшая из ниоткуда женщина, выбежавшая на эту адскую трассу, где творилось месиво из машин и снега.

В чем был Вовка ошарашенный выпал из машины и стал помогать подниматься несчастной, чуть не попавшей под колеса.

– Вы что с ума сошли?! – стал ругаться Вовка, у которого чуть сердце не выпрыгнуло из груди: еще чуть-чуть, и громадные колеса джипа проехались бы по живому телу, ломая его в фарш. – Вы соображаете, что вы делаете? Я вас чуть не задавил!

Женщина смотрела на Вовку, но не видела его, будто спала. Без верхней одежды, вся облепленная снегом, непонятно куда брела, непонятно зачем.

Сзади стали сигналить. Мол, раз живы, все, давайте езжайте.

Вовка продолжал отряхивать от снега молчаливую заснувшую женщину возраста его матери.

– Где ваша машина? Вы зачем вышли? Вы что с ума сошли? – продолжал орать он через снег и гудение автомобилей.

– Я больше не могла, – наконец, сказала она устало. – Это какой-то Ад. Я думала, сгорю там. Все навалилось. А теперь еще и это.

Вовка посмотрел на нее и все понял. С женщиной только что произошло то, что происходило с ним в ужасном двухчасовом Аду – остаться наедине со своими мыслями, чертями, душевными муками.

Он проводил ее до своей машины, усадил на заднее сиденье, включил подогрев. Сам пошел к ее машине, включил аварийку, нашел документы, позвонил эвакуатору, попросил отвезти по домашнему адресу.

Вернулся в машину, расспросил скорбную коллегу по несчастью, куда ее лучше отвезти. Она назвала адрес, тот же, что был указан в документах. Дома ждали муж и дети.

Пробка чуть-чуть рассосалась, уже через 40 минут Вовка довез ее до дома, еще через 15 минут приехал эвакуатор с машиной.

Муж и дети очень благодарили спасителя. Вовка дозвонился москвичам и сказал, что будет через час. Позвонил жене, сказал, что будет через три часа. Вика спокойно ответила, что подождет, все равно вся ночь впереди. Вовка чуть успокоился. Он забыл об Олеге и неприятной ситуации с дважды проданным домом. Штатная история в сделках с недвижимостью, где встречаются разные аферюги и идиоты. Теперь в ней должны будут разбираться юристы и человеческий суд со сводом законов, который установит преступление и вынесет наказание. Обычное дело.

Голова и душа Вовки были заняты иным, там происходили очень сильные изменения, он будто поменялся, вернулся в прошлое, где продолжали разговаривать несколько голосов, и одному голосу по несправедливости так и не дали высказаться за все это время.

Вова сел в машину и сразу позвонил матери. Они разговаривали долго. Вовка плакал и просил прощения. Хотя когда-то поклялся сам простить мать.

Забытый случай с бусами

Посвящается всем ошибкам прошлого, без которых не было бы именно этого будущего

Елена Викторовна Петровская не могла заснуть и металась по кровати, словно под ней черти разогревали свои сковороды с кипящим маслом. По крайней мере, именно в Аду ощущала себя последние полгода Елена Викторовна. И сон пропал из-за дочери Лизы, у которой… у которой внезапно появилась навязчивая идея приносить в дом чужие вещи.

Она их таскала из квартир своих подруг, друзей, а в последнее время и из разнообразных магазинов. И если сперва это казалось милой шалостью: принести чужую куртку, штаны, «клевые» часы… то дальше больше: дорогие телефоны, приборы, доходило даже до продуктов питания из супермаркетов.

Поначалу Елена Викторовна не обратила внимания на слабые звоночки в виде подружечьих жалоб и просьб поискать любимые «клевые» штаны или телефон в их доме. Но после них стали названивать родители и родительницы подруг: кто-то с просьбой, кто-то с угрозами заявить в полицию о краже.

Елена Петровна не верила до последнего, что Лиза, ее любимая музыкальная Лизочка, у которой пальцы, прикасаясь к пианино, оживляли инструмент, и тот творил Музыку с большой буквы, является воровкой и даже имеет склонность к клептомании – заболеванию, уже не капризу. Ужас!

Из хорошей семьи, с невероятными способностями девочке пророчили великое будущее. Елена Петровна, несмотря на свой график, всегда выделяла время для того, чтоб отвезти дочь к частным педагогам, на прослушивания, конкурсы, выступления. Просто не верилось, что у умной, образованной, воспитанной, талантливой девочки может возникнуть такая проблема. И когда? Как раз в разгар подготовительного этапа поступления в музыкальный колледж, который должен был бы стать стартовой площадкой для дальнейшего успеха.

А все в голос твердили о большом будущем, выглядывающем практически из-за ближайшего угла, потому как неограненный природный талант был виден невооруженным взглядом. А еще большим приятным сюрпризом стало то, что у Лизочки обнаружился потрясающий тембр голоса, который мог взять высоту от контральто до сопрано. Учителя хлопали в ладоши, уверяя, что такой набор: чувствовать музыку пальцами и голосом и пропускать ее через сердце – встречается особо редко, практически никогда. И это на фоне невероятной красоты. Даже в свои одиннадцать Лизочка выглядела настоящей принцессой.

И тут, практически в один день, все пошло коту под хвост, точнее, все покатилось в Ад, который разверзся под кроватью Елены Викторовны, которая могла поклясться, что ее ребенка подменили: однажды вечером спать пошла одна девочка, а утром встала другая.

Другая Лиза больше не желала одеваться в красивую, качественную, нарядную, дорогую одежду, предпочитая какие-то синтетические, одноразовые, совершенно отвратительного вида обновки, которые имели все ее «новые друзья», в одну неделю сменившие старых и походившие на одну банду оборвышей.

Елена Викторовна их так и называла «богатые или модные бомжи».

Но Лиза больше не желала слушать, хотя и говорить сама тоже отказывалась, все больше уединялась, отстранялась, запрещала заходить в свою комнату без приглашения, с криком просила оставить ее в покое. В конце концов, повесила самодельную табличку с двойным значением, регулируя посещение своей комнаты, где красной краской без названий значился категорический протест и требование не трогать ее, а алым – возможность постучаться и задать вопрос через дверь.

Елена Викторовна все понимала: и про гормоны, и про подростковый возраст, и какие-то другие сложности в характере дочери, ведь сама являлась психологом, хоть и другого направления – работала в крупной компании, где требовалось проводить психологические тесты персоналу во время приема на сложную, ответственную работу. Но очень хорошо помнила и свою практику в школе, и теорию, и примеры из жизни. Но все равно ей было невыносимо больно видеть такие изменения, происходящие с Лизой.

Все бы ничего: истерики, протесты, недопонимание – с этим как-то можно было смириться, переждать, перемочь. Это объяснимо и даже ожидаемо. Но воровство! Это ж уголовщина! И пока идут мелочи, где можно было договориться, пообещать, уладить… Но что будет дальше? Если вдруг дойдет до… Если в 11 такое, что будет в 15 лет, когда пойдут совсем другие гормоны? Что тогда делать с Лизочкой? Цепью к батарее привязывать? От этих мыслей можно было сойти с ума.

Главное, мучил вопрос: почему?

Да, Елена Викторовна не жила с отцом Лизы, они разошлись еще пять лет назад. Причина: не сошлись характерами, но остались каждый при своем мнении и глубоком уважении к мнению другого.

Алексей давно и благополучно женился на милой женщине, очень славной персоне, в новой семье уже рос замечательный Вовик, который обожал сестричку, посещавшую их семью два раза в месяц на целые выходные, согласно регламенту суда.

И в эти выходные, последние выходные этого адова полугодия, когда Лизочка отправилась к папе, Елена Викторовна, что называется, «выдыхала», потому что ответственность, как бомба замедленного действия, перешла в руки или на шею Алексея. Даже позволила себе расслабиться двумя-тремя бокалами красного вина и философскими мучениями, сидя в любимом кресле по вечерам, тупо глядя в голубой экран и ничего там не видя.

Но вскоре после очередного визита к отцу мать нашла у Лизы в комнате дорогие духи, судя по всему, Веры, второй жены бывшего мужа, украшение из серебра и еще какие-то вещи, верно принадлежавшие той же. Елена Викторовна как чувствовала, поэтому наперекор правилу не вмешиваться в жизнь других людей, даже своего собственного ребенка, вошла в тот понедельник в комнату дочери, пока та находилась в школе, и обнаружила краденое. Ей аж подурнело.

Елена Викторовна действительно сползла по стенке, шмякнувшись вниз, держа в руках духи и прочее. И поняла: отныне она не сможет со спокойным сердцем поехать вместе с Лизой ни к кому в гости.

С надеждой в сердце на помощь она обратилась к модному ныне помощнику – интернету.

Оказалось, существует целое сообщество родителей подростков-клептоманов, в том числе, одно располагалось поблизости, практически в их районе. И клептомания в чатах родителей появлялась неоднократно. Советы давались разные, но в основном, так как не задет головной мозг (то есть воровство не являлось психическим заболеванием, требующим уже медикаментозного лечения), подросткам предлагалось через спорт, активное хобби, разные увлечения проявить свой адреналин и выразить протест гормонов, оставив опасные методы выражения.

Таким образом, ответственные родители, объединившись, устраивали совместные вылазки, летние лагеря, забеги, заплывы… И это реально в 80% случаях помогало. Ребята по-другому себя вели, дурные привычки оставались в прошлом. Совместное времяпрепровождение укрепляло не только семью, но и разрастающееся сообщество.

Проблема была в том, что у Лизы уже было активное хобби. Помимо обычной школы – музыкальная, уроки с частными преподавателями, бесконечные прослушивания, выступления, гастроли, которые были похуже заплывов: выматывали и занимали кучу времени. И совместного времяпрепровождения хватало: Елена Викторовна вкладывалась в будущее Лизы, специально подстраивая свой график под дочерний. Она даже личную жизнь решила наладить только после того, как Лиза отучится хотя бы два года в музыкальном колледже, закрепится, так сказать, войдет в ритм. Потому что знакомства, свидания, поцелуи являлись тоже выматывающим марафоном. Дочь была важнее.

И тут такой удар! Музыка под угрозой. Воспитание под угрозой. Будущее под угрозой.

В новой компании «модных бомжей» с бурыми напитками и несъедобными булками вскорости и здоровье Лизы могло оказаться под угрозой. Даже свобода и та, если не остановить этот несущий беду каток, тоже виделось под угрозой.

Но больнее всего удар пришелся по гордости Елены Викторовны. Она, как будто живой орган, проявилась в теле матери и встала колом в горле, о который обламывались все надежды и мечты.

– Господи, если узнают на работе – это будет финиш! – думала Елена Викторовна, взглянув на электронные часы и увидев неумолимые цифры 3:55. Даже четыре бокала красного вина не помогали отключить мозг, который содрогался при мысли об ужасных последствиях дочернего поведения, в первую очередь, влияния на карьеру Елены Викторовны прямо сейчас, в такой ответственный момент. Фирму из рук в руки перекупала другая компания, шли реоргранизация, увольнения, серьезные пертурбации. Стояла тяжелая атмосфера ожидания собственной участи.

– В следующий раз надо все-таки валерьянкой попробовать успокоиться… – стала вспоминать психолог более дружественные меры успокоения психики.

И главное, что делать? Вести Лизу к психиатру? Ну во-первых, ее, если только как ту козу заарканить веревкой или ошейником, можно было б отвезти хоть к какому бы то ни было врачу. Да и подобную картину Елена Викторовна сама бы не выдержала и перенесла только под наркозом: вида орущей Лизы ей и так хорошо хватало без психиатра. Вызывать службу, психиатра на дом, делать уколы – исключено!

Проблема состояла также в том, что уговорить дочь пойти на разные хоккеи, лыжи, лазанья по горам с незнакомыми подростками, Елена Викторовна была уверена, нереально.

Она, наконец, встала с кровати, точнее, выскочила из нее, как ошпаренная, и, подойдя сначала к часам, которые показывали уже 4:09, сбила их с прикроватного столика, как самого страшного врага. Да, до такого она еще себя не доводила. Развод и тот дался легче.

– А если так будет продолжаться еще пару лет, Лиза вообще отстранится. Совершеннолетней взбредет в голову уйти из дома, и прощай? – Елена Викторовна тяжело вздохнула, ощущая, что истерика от отчаяния вот-вот уже будет у горла. – Зачем тогда вообще я ее рожала?

Елена Викторовна вспомнила роддом. Лизочка была такая хорошенькая, красивая, когда ее принесли, она казалась настоящим ангелом. Елена Викторовна была на седьмом небе от счастья, никогда не думала, что у нее может родиться такое чудо. Действительно Лиза была необыкновенная, красивая, умная, талантливая… а теперь еще и своевольная, дерзкая, отстраненная, злая, капризная…

– Может, ее отдать отцу, раз я не справляюсь как мать? – Елена Викторовна все-таки заплакала.

В самом деле, все психологи да и родители на этом сайте самопомощи утверждали, что проблему надо искать всегда в поведении родителей, особенно матери.

С Алексеем все было в порядке, нормально все было, была уверена мать. Вряд ли из-за развода Лиза сейчас переживала такой кризис. И бывший муж, и она сама уделяли самое пристальное внимание ее воспитанию и развитию с самого детства: книжки, уроки, каникулы, совместные дела.

А тут ребенка как подменили!

Елена Викторовна подошла к красивому напольному зеркалу и взглянула на себя растрепанную, полуголую, пьяную, в отчаянии и ужасе.

– Ну что? Что не так во мне? Что я делаю не так? – в слезах горько шептала женщина. – Да я из кожи вон лезу, чтоб из нее человек получился! Да я люблю ее до слез! До… – она вытерла потекший от слез нос. – Что? Что теперь делать? Если она еще раз что-то сворует или выкинет новый финт, я тогда не знаю, что делать…

Она посмотрела на свой совсем не героический, вовсе не горделивый вид, какой обычно имела на работе, да и в обычной привычной среде: ухоженная, красивая, с осанкой от двухразовой в неделю хатха-йоги. А сейчас сама походила на пьяную бомжиху, и совсем, совсем не было сил привести себя в порядок. Эти полгода казались ужасным периодом жизни, выбившим сильную женщину из колеи.

– Да, все проходят этот период… Но когда я была ребенком, я никогда… – осеклась Елена Викторовна в этот момент своего монолога и уставилась в пол, будто вспоминая что-то важное.

Воскрес в памяти какой-то ускользающий осколок, обрывок, имеющий цвет, вкус, картинку… Но никак не желающий собраться воедино образ. Что-то мимолетное, но важное из ее детства. Очень важное, что она даже забыла.

Стиральная машина… Хрущевский маленький туалет… Совместная квартира… Тетя Света и ее чешские бусы.

«Чешские бусы!», – вспомнила Елена Викторовна, живо представив себе обычные незамысловатые стекляшки, за которыми гонялись все советские женщины того времени.

– Боже мой! – тихо вскрикнула она еще раз, потому что в сознании полностью всплыл обрывок той реальности.

Ей десять или одиннадцать. Они живут в одной квартире с другой семьей. Их семье выдали большую комнату, так как их было четверо: мать, отчим, сводный брат Колька и она. А семье тети Светы меньшую, так как их трое: тетя Света, дядя Игорь и Аленка.

Было восьмое марта, почти то же время года, что и сейчас, тетя Света на совместный ужин надела красивые бусы. Елена Викторовна почувствовала аромат оливье, пыль от ковра с оленями, увидела блеск от чешского стекла и улыбку матери.

Бусы были великолепны. Наверное, соседка отдала ползарплаты за такую красоту. Маленькая Лена не могла наглядеться, то и дело прикасалась к сверкающим бриллиантам. А на следующий день, когда все ушли на работу, она просто зашла в чужую комнату, порылась в вещах, где нехитро были спрятаны побрякушки, и взяла их себе, точнее, спрятала под общую стиральную машину, чтоб никто не видел.

Пропажу обнаружили через пару дней. Искали, спрашивали, умоляли вернуть. Обещали не ругать, не бить, просто вернуть.

Лена была упертой, как та заарканенная коза. Отнекивалась, врала, отказывалась, плакала и сама делала обиженный вид. А когда дома никого не оказывалось, ходила в туалет, где располагалась стиралка, смотреть на свое сокровище.

Однажды, когда дома не было соседей, мать набросилась на Ленку и ругала, и била ее, просила отдать бусы. Такой стыд! Такое позорище! Дочка-воровка! И мать была уверена, что это сделала именно Ленка. Ленка вся в слезах, соплях от всего сердца защищалась, кричала, что это неправда. И возненавидела мать в тот момент. Между ними пролегла пропасть. Но Лена не чувствовала вины, наоборот, затаила обиду и злость. По-детски не могла объяснить, но не считала кражу проступком.

Прошел год и даже два, две семьи расселили в соседние двухкомнатные квартиры, Лена таскала бусы за собой, надежно пряча в секретном месте. Обида и злость на мать не проходили, а только копились. То, что мать, возможно, чувствовала боль от такого обращения и вообще создавшейся ситуации – Ленка тогда и, наверное, вплоть до сегодняшней ночи, не понимала. Мать работала, как лошадь, уходила то в ночь, то в день, вскорости и у нее появились такие же бусы. Но Ленке было все равно. Она хотела иметь те, свои, краденные и не хотела понимать стараний, боли, непонимания матери. Обстановка настолько накалялась, что в квартире скрипел воздух, если там появлялась Ленка.

Слава Богу, в 18 Елена Викторовна отчалила в Москву, поступив на психологический. Отношения с матерью более-менее наладились после свадьбы и особенно после рождения Лизы. Но никогда не были теплыми, дочко-материнскими, как до того случая.

Елена Викторовна схватилась за сердце. Оно у нее болело. Болело за мать.

Это был какой-то кромешный Ад. Стало так отчаянно тяжело, даже хуже, чем думать о будущем Лизы. Невыносимо представить только, что она наделала тогда. И главное, почему?

Уже два почему!

Елена Викторовна вдруг рванула к раздвижному шкафу и целых полчаса копалась там, пока не нашла искомое. Чешские бусы. Они не поблекли за эти года, но сделались старыми. Елене Викторовне было больно на них смотреть, и она тяжело вздыхала, решая, как поступить с этим ножом в руках, воткнутым в сердце своей матери.

Она вернулась в комнату, подняла низвергнутые в Ад часы, уже было шесть. Поразмыслив немного, отправилась в душ, провела там чуть ли не час, смывая с себя усталость, отчаяние и собираясь в дальнюю дорогу.

Дом, где жила тетя Света, да, собственно, и ее мама, находился в нескольких часах езды от столицы. Слава Богу, было воскресенье, и можно было доехать достаточно быстро.

Она решила не звонить, не предупреждать о приезде и о разговоре, сто процентов старики находились дома.

Собравшись, захватив бусы, Елена Викторовна тронулась в дорогу. На душе было горько, но спокойно.

Первым делом она зашла к тете Свете и молча показала ей бусы, ожидая порицания. Но тетя Света не сразу узнала пропажу почти тридцатилетней давности. Разглядывала-разглядывала и, наконец, воскликнула: «Нашлись!». И обняла Лену.

– Не нашлись, я их тогда украла. И не возвращала все эти года. Врала вам, – стала с горечью рассказывать Елена Викторовна.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.