Время пластмассовых богов. Сборник поэзии

Везение

Нам везёт в этой жизни на редкие вещи,Разве может везти абсолютно на всё?В этой жизни мы краткие редкие гости,Словно пришлые ветки на дереве жизни том,Потому не успеть обрести нам везенье во всём.Повезло с человеком и это удача,Повезло самому тебе и с собой,Это есть то везение и не иначе,Как кому-то везло на хороших людей,Долго здесь задержаться не сможем,Чтобы всё получить и себя, и друзей,Потому нам не стоит смотреть на удачу,Как на что-то такое, что не вышло теперь.Ты и сам, что та капля, песчинка из жизни,Путь твой короток и не гонись,За чужою удачей, а будь со своею,То фортуна тебя одарила судьбой,Быть удачливым в чем-то другом.Все мы разные и непохожие,Почему же нам всем,Та удача должна быть, одинаково схожею,Словно все мы с похожей и общей судьбой.

Басня про свободу

Свободу всем! – кричала обезьяна, сидя не на пальме,

А на высоком пне, казалось ей свободы мало,

Та тень от пня, что пальмою был иногда.

Жила та обезьяна в окруженье джунглей,

Где были социумные вожаки и правила своей игры,

Мартышка грезила же о свободе,

И потому кричала матом: Свободу всем, свободу!

Сидя верхом на пне, которого считала пальмой,

Всё ползая ужом, считала себя вольной птицей,

Лишь потому, что сон приснился ей такой:

Она – хозяйка джунглей, а остальные подчинённые её,

Те самые, что были социумные командиры,

Во сне у обезьяны на посылках были.

Но утро глянуло в оконце, и обезьяна расцвела,

Проснувшись, думала, что то вся правда,

Про сон, про ту свободу, про себя,

И потому сидела гордо на пне, считая пальмою его,

И всё кричала иллюзорно: Свободу мне, свободу!

Но лишь до той поры она кричала, пока ей тот же командир,

Не оторвал её же чёлку, что трепетала на её безумной голове.

Хватило разом обезьяне такого чудного рывка,

Она, как будто, пробудилась, от чудных снов, не про себя,

И больше обезьяна не кричала, а молча созерцала мир,

Где были социумные командиры, которые могли не только челку

оторвать.

Прости за то, что виновата

Прости, что родила тебя я,И  долго мучалась рожая,Потом любила больше, чем себя,Прости за то, что я такая,И что могла, тебе дала,Дала не то, что ты хотела,Но больше дать я не могла,Я исчерпала всю себя, хоть не хотела,Ведь знала как  закончится тогда.Теперь я  вот  такая,Я  виновата и  во всем,В том виновата, что ты есть такая,Какою,  всё давая,  сделала тебя,Себе не нравишься… я виновата,Ты мучаешься, ну, прости,И  ты прости, что я живая.Что я жила и буду жить,Прости за то, что не такая,Какую ты хотела видеть мать,Прости, что всё  тебе, давая,Взрастила эгоизм в тебе,Но я такая, я не знала,Что, если всё   давая,В  ответ получишь:Лучше б не дала!И потому вина за всё   на мне,На мне всегда, кругом  я виновата,И в том, что жизнь  моя такая, не другая,И в том, что жизнь твоя иная,Что  всё  менялось, я не успевала,Тебе давать, что хочешь ты,И потому прости, прости, прости,Прости за то, что ещё  будет,За то, что было и что есть,За то, что я ещё  живу  на свете,За то, что буду ещё  жить,Всегда  с виною, за спиною,Груз тяжести тащить с собой,В том, что всё сделала как надо,А надо было всё  не так,Но ты прости, я виновата,В том что жила и буду жить,Хотя кого винить ты станешь,Коль я  умру и не скажу,Прости за то, что виновата.

Нечто

А что такое нечто?Нечто такое, что никто не знал,Когда ты хочешь нечто,Нечто, ну такое,То тут понятно, что это такое.Но есть такое нечто,Которое никто ещё не знал,Оно из области той вечной,Где не сошлись мирыВ единственный портал.То нечто, что не познано,Ибо не видено живыми,И вот за это нечто борются на смерть,Когда друг с другом не знакомы,Сражаются за нечто тот вопрос,Что кажется такое весьма странно,Как будто это сумасшедший дом.Не видишь и не слышишь человека,Про знаешь, речи вовсе не идет,Кидаешь словеса из черных букв в компьютер,Потом сидишь и ждешь ответ,Сейчас, вот-вот поступит то, что ждал ты нервно,И сможешь нечто ты сказать,Опять про нечто, нечто, что не видишь,Возможно, знаешь, слышал где то звон.Но ты обсудишь сам с собою,Ибо ты не знаешь никого,Ты просто сидя у дисплея,Ведешь неслышный разговор,Тот собеседник где-то в виртуале,Он тоже нечто для тебя,С ним ты обсудишь это нечто,Возможно, грязью обольешь,Она сойдет той виртуальной селью,И не заденет голубой экран,То нечто, что полил ты грязью,Тот тоже, что сухой останется, как гусь.Он тот, что нечто, что никем не понят,А ты же, тоже нечто что-то с чем-то,Ты нечто тот ещё дурак,Что тратит время у экрана,На разговоры с нечто ни о чем.Со стороны же глядя в это нечто,Похоже, что ты видишь сумасшедший дом,Где сидя молча по палатам,Те психи борются с собой,Сражаясь не на жизнь,А на смерть, за нечто быть всё же собой.У них это и не выходит,Сколь долго, ленно не сражаются они,Будто зелёные кузнечки из фильма тоже ни о чем,Где было нечто, что никто не понял,Все горько плакали потом,Срывая маски всё с экрана,Пытаясь в нечто разобраться, что по чём.А нечто, что было из нечто,Смеялось тихо над собой,Ведь был то все же сумасшедший дом,Где люди все, что пациенты,Привычно говорили обо всем,Но будучи наедине с собой.А как иначе, если глядя тупо,В экран светящийся в сети,Ты видишь вроде бы там друга,А друг же видит лишь себя,Ты говоришь ему: – Послушай.А он к тебе, что глух и нем.Ты же упорствуешь в своём.– Давай поговорим о том, что нечто.Поспорим, что ли, тоже всё о нем.Друг, молча буквы выбивает,И кроет матом, что по чём,Его же интонаций ты не зная,Ты лишь угадываешь речь,Ты не читаешь книги иль газеты,Про то, что в жизни может быть,Ты сам живешь в этой газете.И это нечто, что шутить с огнем.Когда твои горящие мотивы,Будет читать не знамо кто,И это еще лучшее начало,Ибо ты можешь вовсе и не узнать,А что прочёл он из того начала,Прочел вообще, иль выбросил в окно.Ты не узнаешь, затаишь обиду на то же нечто,Это будет нечто! Твоя обида и ты сам.Тебя не пичкали таблеткой,Ты просто сам сошёл с ума,Всё не на жизнь сражаясь, а за нечто,В борьбе которой ты простой дурак.И это лучшее начало,Ибо конец печален был,Опять то нечто, ты, компьютер,Твои посты про нечто, про себя,И всё такая же белиберда,Словно пустое место в жизни,В котором ты и то же нечто,А что такое нечто, не знает до сих пор никто.

Старый нищеброд

Мы там нужны были, как те рабы,Где были дети, что не без беды,Где были те менты, что воровали,И люд простой не защищали,Бомжей хватало, только их скрывали,И ложь, что нас ждала,Почти что в каждой подворотне.Ты не сумел бы сделать шаг,Чтобы не попасть в тот буерак,Который бы назвали лесом,И начиналось всё с верхов,Просто хватало и слепцов,Глупцов и просто легковерных.Теперь прошло уж, 30 лет,А вы всё стонете по правде,Которой не было и нет,Из той же подворотни,Где повылазили бомжы,Заняв свои места-посты,Где те верхи вдруг перестали вратьИ поснимали лицемерно маски,Которых не узнали вы,Всё слепо веря, уж и без нужды,В того вождя, которым был баран,А вы его овечье стадо,Что собралось спустя года,На паперти и на закланье,Поговорить о тех годах,Соврать себе в печали,О том, как было хорошо тогда,Когда без устали всё врали,И вам же в душу всё плевали,Поставив целью сделать из людей рабов,А сделали ещё слепцов, глупцов.И вот спустя всё это время,Как эволюции оплот,Всё тот же старый нищеброд,Про ложь, про правду и про эшафот,Куда взвели морали на тему веры и добра,Но отчего моральней вы не стали.Вы так и продолжали свой походВ ту сторону, где вас всё ждёт,Тот вождь-баран, что подтвердит,Что были вы всё ж правы,Когда глотали ложь с враньем,И этим же страдали.А как иначе, ведь откуда вас,Народных масс, взялось,В таком количестве от нас,Готовых биться за обман,Не зная истины про нас,Что редька, этот тот же горький хрен,Что ложь, что лицемерный тлен,Который слаще правды не бывает,И от того порядочности в вас не прибывает.

День дурака

Шутил апрельский первый день,Ибо весной он звался,А с крыш домов не капала капель,Там в зимней стуже нависали глыбы ледяные,Сосульками свисая вниз, но и не тая,И под ногами громко хрумкая,Хрустела ледяная корка.И то не шутки, то была  зима,Укрывшая побеги белым снегом,Апрельской снежной вьюгой замела она,Тропинки, что уже почти блестели,И  запахом весны вокруг краснели.А тут откуда не возьмись,С первоапрельской шуткой,Сосулька с грохотом упала вниз,И даже не озябли ноги,Что с силою ударили по ней,Лишь потому что думали, что это шутка.Но так ведут себя лишь дураки,Не верящие, что весной зима бывает.И потому точь-точь на первое число,Она шутить не стала.А просто весь апрель, когда заволоклоЗимою, льдинами и снегом,Она сказалась дурочкой такой,И  с шуточкой, со смехом удалилась,Но не закрыв же  прочно за собою дверь,Чтобы могла вернуться,Возможно даже в мае или может, в январе.Но вот шутить, как первого числа того апреля,Она не будет больше никогда,А только в явный  первый  день тот дурака.1 апреля 2020 годаМарина Леванте не шутит: апрель и зима.

Тишина на память

Шел я как- то в полночь по дороге,А вокруг стояла тишина.Я играл, как в кегли, с тишиною,Разбивая шаром шум тех мнимых лет,Что не дали мне возможности когда -то,Слышать и услышать тишину.А сейчас в ту полночь на закате жизни,Я всё  шел вперёд и не смотрел,На прохожих, на стучащих в рельсах маски,Тех железных и грохочущих машин,Их тут не было и это было  просто,Я шел мимо тяжких дум своих,Наслаждаясь только той игрою в кегли,Когда шар кидал в грохочущую жизнь,И не слышал даже дребезжанья стекол,Тех, что разбивались в пух и прах,Как мои надежды на удачу,Полностью разбились, навсегда.Что б сейчас я мог идти навстречу далям.Зная, что меня ждет тишина,Та, которую я ждал ещё  вначале,А услышал только вот сейчас.Потому и шёл я по дороге молча,Слушая, боясь нарушить тишину,Чтобы не узнать, что за горизонтом,Больше не увижу ничего.Но зато я буду там в печали,Слушать наступившую навечно тишину,То чего мне в жизни не хватало.А теперь я буду тут,В тех своих надеждах и мечтаньях,Что разбились в жизни в пух и прах,Что венчали путь мой весь в  страданьях,Подарив на память тишину.

Пропасть между прощением и желанием простить

Простить  могу, давно простила,Забыть всё   как- то не могу,То свойство памяти, которая не отпускает,А держит цепко-крепко в объятиях  своих.Возможно, до конца и не простила,Хотя всегда хотела и за всё  прощать,Но вот момент предательства не позабыла,Хотя  по-прежнему верна была.Все скинуть на не лучшие условия той жизни,В которой предали меня,Не вытащив всё ж из огня,Когда огонь той адской боли,До каждой мышцы поглощал меня,И я кричала, не прося пощады,Ну,  просто боль невыносимо жгла,Мне говорили, что не надо,Так разговаривать хотя болит,Я не пыталась зажиматься,Боль тоже не желала отпускать меня,Когда предательство то состоялось,Уже и выздоровела я.И что мешало мне забыть о той же боли?О ней забыла я давно,Я помню только как всё ж предавали,Давно простив и навсегда,Оставив в прошлом все детали,Но чёрт  возьми, они же жгли!До сей поры меня не отпускали,И вместе с памятью напоминали,О том прощении, которого всё ж нет,Как видно разница между желанием,И той возможностью простить,Это как пропасть между гор и оснований,Которую никак не одолеть.

Гуманное лихо

Он был не молод, но был  зубаст,И  смело он кидался на защиту дома,Того контейнера, где не родился,Но подрос,Куда бесчеловечною рукойНа веки  был определен,Где на износе жизни доживал,Всё  думая  о  неизбежном.Мохнатый, с мощной грудью тот кобель,Что охранял район свой рьяно,Он периодом ждал людей,Что выкинули на помойку лихо,Он жил, зверел и матерел,И становился тем подобием людей,Что так бесчеловечно поступили с тем,Кто преданно ещё  тогда,Слепым кутёнком,Когда не  видел этот   мир,Смотрел на человека.Он верил, будет хорошо,Он верил в дружбу,Верил в чувства,В итоге же, когда он постарел,Сумел лишь на мохнатой шее, той,Что ошейник, надетый человеческой рукой,Он сохранить на память.О том, что было, но могло не быть,Когда б не стал он зверем,Уже в начале жизни получивУрок от человека-зверя,Что выкинул своей звериною рукой,Пса кобеля на ту  помойку,Которую он  рьяно охранял,Играя в карты с  подлой  жизнью,Где нету места всё ж  тому  добру,Что назван человеком,Гуманным жестом, по всему,Оставшись лишь гуманным лихом.Простить  могу, давно простила,Забыть всё   как- то не могу,То свойство памяти, которая не отпускает,А держит цепко-крепко в объятиях  своих.Возможно, до конца и не простила,Хотя всегда хотела и за всё прощать,Но вот момент предательства не позабыла,Хотя  по-прежнему верна была.Все скинуть на не лучшие условия той жизни,В которой предали меня,Не вытащив всё  ж из огня,Когда огонь той адской боли,До каждой мышцы поглощал меня,И я кричала, не прося пощады,Ну,  просто боль невыносимо жгла,Мне говорили, что не надо,Так разговаривать хотя болит,Я не пыталась зажиматься,Боль тоже не желала отпускать меня,Когда предательство то состоялось,Уже и выздоровела я.И что мешало мне забыть о той же боли?О ней забыла я давно,Я помню только как всё ж предавали,Давно простив и навсегда,Оставив в прошлом все детали,Но чёрт  возьми, они же жгли!До сей поры меня не отпускали,И вместе с памятью напоминали,О том прощении, которого всё ж нет,Как видно разница между желанием,И той возможностью простить,Это как пропасть между гор и оснований,Которую   никак не одолеть.

Договор со злым сатиром

Он душу продал свою злому сатиру,Отдал за страданья свои все в душе,Что б чёрт тот с рогами, сатир неуемный,Всё мучил его и таскал за мембраны,Души той порывы, где муки жили.А он свой талант, что в миру всё ж имел он,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.