Тропа, зовущая вперёд

Тропа, зовущая вперёд

Елена Фёдорова

Художник Валентин Васильевич Саратов

Фотограф Сергей Заволокин

© Елена Фёдорова, 2021

© Сергей Заволокин, фотографии, 2021

ISBN 978-5-0053-5226-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

авторский сайт http://efedorova.ru

Третья книга из серии "Тропа, зовущая вперёд"

Тропа, зовущая вперёд

В далёкой стране жила принцесса. Больше всего на свете она любила слушать сказки. Каждый вечер в замок приходил сказочник, усаживался у камина и рассказывал принцессе обо всём, что он увидел и услышал.

Истории были одна интереснее другой. Принцессе казалось, что сказки оживают, и каминный зал превращается то в цветочную поляну, то в подводное царство, то в заснеженный лес, где красавицы елки украшены ледяными бриллиантами, в которых отражается небесная синь.

Задира ветер срывает бриллианты и бросает вниз, а ёлки не обращают внимания на утрату драгоценностей. Они прекрасно понимают, что всё в этом мире проходящее и по пустякам расстраиваться не стоит. Новый день одарит их новыми дарами.

– И для людей каждый новый день готовит нечто особенное. Главное, не пропустить встречу с чудом, – сказал сказочник. – Сегодня я расскажу тебе про зазеркалье и девочку Урсулу. История наша началась так. Урсула проснулась раньше всех, пошла в гостиную, распахнула окно, впустила в комнату свежий, морозный воздух, улыбнулась солнышку.

– Ах, какой дивный сегодня рассвет!

Старый деревянный дом недовольно заворчал, заскрипел каждой половицей. А огромное, потускневшее от времени зеркало, которое висело напротив окна в дорогой оправе из агатов, оникса и драгоценных камней, жалобно застонало и плашмя рухнуло на пол. Оглушительный звон разбудил всех. Первой в гостиную вбежала няня и, громко вскрикнув, залилась слезами. Мама и старшие сёстры поочередно вбегали в комнату и, вскрикивая, замирали на месте.

Растерянная Урсула стояла у раскрытого окна. Она ничего не могла понять, только чувствовала, как морозный воздух пробирает её до костей. В довершение ко всему, в распахнутое окно ворвался ветерок, растрепал ей волосы, закрутил батистовую ночную сорочку вокруг тела и зазвенел зеркальными осколками, рассыпанными вокруг. Урсула убрала волосы с лица и увидела, что большой треугольный осколок зеркала воткнулся ей в левую ногу. Из ранки бил фонтанчик алой крови. Отраженный в зеркале, он был похож на распускающийся цветок.

– Алёра! – пропел ветерок и умчался прочь.

С грохотом закрылось окно. Деревянный дом радостно вздохнул всеми половицами. Всхлипывания домочадцев прекратились.

– Кто это сделал? – загремел грозный голос отца.

– Ветер, – ответила Урсула.

– Глупости, – возразил отец. – Ветер не мог сорвать со стены старинное зеркало, которое висит здесь со времен моего пра-пра-пра-пра-прадедушки. Это сделала ты, Урсула.

– Нет, – замотала головой девочка.

– Не смей мне лгать, – приказал отец.

– Я не лгу, я говорю правду, папа, – сказала девочка, раздосадованная недоверием отца. – Я просто распахнула окно и услышала, как за спиной что-то зазвенело. Когда я повернула голову, то увидела, как разлетаются сверкающие брызги, а потом…

– Смотрите, у нее кровь! – заголосила нянька.

– Доктора!

– Зовите скорее доктора! – наперебой закричали маменька и сёстры.

Серая пелена заволокла глаза Урсулы, лишив её ощущения времени и пространства. Густым молочным киселём спустился с небес туман и, застряв на миг в еловых ветках, разлился по земле, превратив пространство в вязкую жижу, поглощающую звуки, запахи, цвета и даже людей. Всё исчезло в туманной бесконечности, соединяющей небо и землю. Пропали маменька, отец, сёстры, няня и доктор. В сознании Урсулы остались только фразы:

– Зеркала бьются к большой беде.

– Ни в коем случае нельзя смотреться в зеркальные осколки.

– Да в них и не посмотришься, все они залиты кровью Урсулы.

– Хозяин велел повесить пустую раму на прежнее место.

– Он приказал схоронить осколки в фамильном склепе.

– Какое безумие.

– Каких неприятностей нам ещё ждать?

– Доктор сказал, что у девочки легкий обморок от большой потери крови.

– Доктор велел не огорчать девочку, когда к ней вернётся сознание.

Урсула хотела сказать, что она в полном сознании, что просто из-за густого тумана они не могут разглядеть друг друга. Но кто-то потянул её за руку и шепнул:

– Т-ш-ш-ш. Эспера. Вамос конмиго.

Урсула ничего не поняла, но покорно последовала за говорящим, чувствуя, что за туманом скрывается какая-то тайна.

– Но тенга мьеда, – произнёс тот, кто тянул её за руку. – Алёра!

– Алёра, – повторила Урсула, чувствуя, как губы сами расплываются в улыбке.

– Какое радостное это слово «алёра», – подумала она и ещё раз произнесла его вслух. В тот же миг туманный занавес взлетел вверх, открывая перед ней удивительную картину. Зеркальный купол, усыпанный звёздами, нависал над огромным пространством, в котором стояли, лежали и висели в воздухе зеркала разных форм и размеров, отражая бледный, задумчивый лик Луны – Селены.

Урсула ахнула, прижав ладошки к груди.

– Красота какая!

Где-то вдали зазвучала торжественная музыка. Зеркала пришла в движение. Через миг над головой девочки появился небесно-голубой свод, в центре которого находился золотом солнечный диск. А на месте зеркал появились миниатюрные домики со шпилями, башенками и конусообразными крышами. Аккуратные палисадники с пышной зеленью, причудливыми растениями и цветами отражались в зеркальных дорожках. В фонтанах из чаши в чашу перепрыгивали разноцветные водяные струйки.

– Алёра! – раздался знакомый голос.

Урсула повернула голову и увидела синеглазого мальчугана с золотыми волосами. Одет он был в полупрозрачный серебряный хитон. Обут в сандалии с крылышками. Голову украшала крылатая шляпка.

– Алёра! – сказал мальчик и подмигнул Урсуле.

– Ты кто? – поинтересовалась она.

– Я – путти – ветерок, – ответил мальчик, взлетел вверх, растрепал ей волосы. – Алёра!

– Скажи мне, ветерок, что значит это радостное слово «алёра»? – поинтересовалась Урсула. Ветерок засмеялся, взлетел ещё выше и прокричал:

– Алёра – это радость! Радуйся, Урсула. Радуйся! Ты разрушила проклятие. Ты спасла…

– Ти-ш-ш-ше. Эспера, – зашумели ветры, налетевшие со всех сторон. Они окружили малыша путти плотным кольцом и принялись усиленно дуть на него, смешно раздувая круглые щёки. Малыш кувыркался в воздушном потоке, пытаясь вырваться из круга, но у него ничего не получалось.

– Хватит, как вам не стыдно! – закричала Урсула, не в силах больше смотреть на страдания малыша. Ветры замерли, а путти шлепнулся на землю.

– Какие злые у тебя родственники, – проговорила Урсула, помогая ветерку подняться.

– Нет, что ты, – возразил он. – Просто я ещё слишком мал и не умею держать язык за зубами. Мне хочется поскорее рассказать тебе всё, всё, всё…

– Ти-ш-ш-ше, – зашумели ветры, угрожающе надув щёки.

– Оставьте малыша в покое, – приказала Урсула, закрывая путти собой. Ветры безропотно повиновались. Они взмыли в небо и исчезли из вида.

– Теперь тебе никто не угрожает, и ты сможешь мне всё рассказать, – Урсула повернулась к малышу путти, но он бесследно исчез. Вместе с ним исчез куда-то и дивный город с зеркальными дорожками. Всё приобрело привычные и до боли знакомые очертания.

Урсула поняла, что лежит на кровати в своей комнате. За окном догорает закат. Сумеречный свет просачивался сквозь полуприкрытые занавески, заставляя предметы отбрасывать уродливые тени. На полу что-то блеснуло. Урсула выскользнула из-под одеяла и, стараясь наступать на те половицы, которые не скрипят, подошла к блестящему предмету. Это был небольшой треугольный осколок зеркала. Урсула подняла его и снова легла в постель.

– Странно, откуда в моей комнате этот осколок? – подумала она. – Кто мог принести его сюда?

Скрипнула дверь, в комнату вошла няня, поставила на стол зажженную свечу, посмотрела на Урсулу.

– Нянюшка, – тихо проговорила девочка, желая узнать про зеркальный осколок, но почему-то задала совсем другой вопрос:

– Это ты принесла мне… молоко?

– Очнулась, моя голубка! – обрадовалась няня. – Молочка захотела. Сейчас я тебе его принесу, а заодно обрадую госпожу.

Няня вышла из комнаты. Урсула вытащила из-под одеяла зеркальный осколок и заглянула в него. Ей показалось, что она видит золотоволосого малыша путти, который ей подмигивает, растягивая губы в радостном слове «алёра».

– Путти! Ты ведь расскажешь мне всё, что хотел, правда? – спросила Урсула.

– Правда, сущая правда, госпожа, – раздался за дверью громкий голос няни. – Малышка попросила молока.

Урсула спрятала треугольный осколок под подушку. В комнату вошла маменька.

– Милая, как же ты нас напугала, – проговорила она, целуя девочку в лоб. – Как хорошо, что всё позади. Доктор велел тебе хорошенько выспаться. А папа велел тебе больше ничего в доме без разрешения не трогать.

– Я ничего не трогала, – выпалила Урсула, но тут же вспомнила про осколок и почувствовала, что краснеет.

– Я тебе верю, милая, – поспешила успокоить её маменька, истолковав алый румянец, как новый приступ, который может привести к обмороку. Она нагнулась к дочери и сказала:

– Беда в том, что кроме нас с тобой никто не верит, что неодушевленный предмет – зеркало вдруг ни с того ни с сего взял и рухнул на пол.

– Но, маменька, я честно-честно тут совершенно ни при чём, – воскликнула Урсула.

– Если это так, то и расстраиваться не стоит, – улыбнулась маменька. – Пей своё молоко и закрывай глазки. Пусть тебе приснятся добрые сны, – она поцеловала Урсулу в лоб и вышла.

– Нянюшка, а ты веришь, что я не трогала зеркало? – спросила девочка, пристально глядя на няню.

– Верю, милая, верю, – отозвалась та.

Урсула села на кровати и спросила:

– Вот маменька сказала, что зеркало – неодушевленный предмет. А это как?

– Значит, души у него нет. Без души он, вот и неодушевленный, – пояснила няня, присев рядом. – Только уж больно много историй про зеркала рассказывают. Вот тут и засомневаешься, есть у него душа или нет.

– Нянюшка, а расскажи мне хоть одну историю про зеркала! – взмолилась девочка.

– В другой раз, Урсула, – отмахнулась няня, поняв, что сболтнула лишнего. – Доктор не велел тебя беспокоить. Да и маменька велела тебе отдыхать.

– Ну, пожалуйста, нянюшка, – принялась упрашивать её Урсула. – Мы же никому ничего не расскажем. Это станет нашей маленькой тайной.

Няня долго не соглашалась, но, в конце – концов, сдалась. Она велела Урсуле лечь, укрыла её одеялом и вкрадчивым шёпотом начала свой рассказ.

О чём молчат зеркала

Давным – давно, когда на земле ещё не было зеркал, люди смотрелись в прозрачную воду озер, рек и ручейков. Долго оставаться у воды было опасно. Водяные нимфы могли затянуть человека вглубь. Однажды юноша по имени Кариз заблудился в лесу. Он долго бродил среди деревьев и никак не мог выйти на опушку. Когда силы были на исходе, юноша увидел прозрачный ручеёк и припал к нему, чтобы напиться. В тот же миг из воды появилось милое личико юной наяды. Взгляд у неё был таким печальным, что Кариз воскликнул:

– Что случилось с тобой, прекраснейшая из жён?

Наяда улыбнулась, вышла из воды, взяла его за руку и повела за собой в подземное царство. Кариз не сопротивлялся. Красота наяды превратила его в послушного раба.

Но таких, как Кариз, было немного. Обычно юноши не обращали внимания на неземную красоту нимф и наяд, а любовались своим отражением. На самовлюблённых эгоистов нимфы насылали заклятия, и юноши оставались у воды. Они восторгались собой, испытывали невыносимые муки от безответной любви к самим себе и умирали. А вокруг водоёма вырастали нарциссы – символ самовлюбленности.

– Так значит, цветы – это бывшие люди? – Урсула испугалась.

– Я думаю, нет, – поспешила успокоить её няня. – Это – сказки, которые придумали для того, чтобы люди не слишком много времени уделяли самолюбованию. Пора спать, Урсула.

– Нянюшка, ну расскажи ещё что-нибудь, – взмолилась девочка. Ей хотелось узнать все тайны зеркал. Но няня была непреклонной. Она погасила свечу, пожелала доброй ночи и ушла.

Урсула отвернулась к стене и уставилась на яркую точку, которая появилась от лунного луча. Луч проник в комнату сквозь щель, оставленную в занавесках, пробежал по полу, забрался на кровать и замер напротив Урсулы. Маленькая лунная точка постепенно превратилась в картину, в которой причудливо сплетались свет и тени. Урсула с любопытством разглядывала детали. Вот высокая гора, на вершине которой стоят двое, тесно прижавшись друг к другу. У подножья горы девять девушек передают друг другу предмет треугольной формы.

– Зеркало? – прошептала Урсула и вытащила из-под подушки свой осколок.

– Детям нельзя смотреться в зеркала, чтобы они не стали глупыми эгоистами, – недовольно заскрипели половицы.

– Я не ребенок, – заявила Урсула, прижав осколок к груди.

– Девушкам запрещается смотреть в зеркала при лунном свете, чтобы не лишиться привлекательности, – заворчали деревянные перекрытия.

– А я и не собираюсь смотреться в зеркало при лунном свете. Я зажгу свечу, – сказала Урсула и встала с кровати.

– Зеркало и свечи?! – ахнул деревянный дом. – В своём ли ты уме? Знаешь ли ты, что в отсвете свечи, который отражается в зеркальной глади, можно увидеть прошлое или будущее?

– Больше всего я бы хотела увидеть маленького путти и узнать тайну, которую ему не разрешили мне открыть, – сказала Урсула. Пламя свечи задрожало от её дыхания и отразилось в зеркале сотней треугольных огоньков.

– Для того, чтобы узнать тайну, надо быть смелой, – проскрипели половицы.

– Я ничего не боюсь, – Урсула уселась на стул и впилась глазами в пляшущие в зеркале огоньки. Постепенно глаза начали слипаться, и она уронила голову на руки.

– Урсула уснула, Она ничего не узнает и не увидит, – засмеялся малыш путти, появившийся в комнате.

– Увижу, – встрепенулась девочка.

– Тогда, вамос конмиго – следуй за мной, – приказал ветерок.

Урсула пошла за ветерком и попала в зеркальный коридор, залитый ярким сиянием. Ей показалось, что она ступает по солнцу, что его тепло проникает в каждую клеточку тела, наполняя его радостью.

– Алёра, – воскликнула Урсула, поняв, что это самое подходящее слово, для выражения всех чувств и эмоций, которые она испытывает сейчас.

– Алёра! Алёра! Алёра! – разнеслось по зеркальной галерее.

– Здравствуй, Эхо! – громко крикнул путти.

– Здравствуй, здравствуй, здра… – отозвалось Эхо.

– Позволь рассказать Урсуле твою историю? – попросил путти.

– Позволю… – согласилось Эхо.

Путти смешно надул щёки и заговорил:

– Кода-то Эхо была одной из нимф, безнадежно влюбленных в красавца Нарцисса, который ни на кого не обращал внимания. Нимфы сердились на него, а Эхо его жалела. Когда Нарцисс умер, нимфы моментально забыли о нем, а Эхо нет. Она так тосковала, что с горя совсем зачахла. От Эхо ничего не осталось кроме голоса. Но и он звучал так тихо, что готов был вот-вот исчезнуть. Нимфы проявили сострадание к сестре и наделили Эхо способностью повторять слова, которые произносят другие. Эхо заупрямилась. Сказала, что будет повторять только последние слова. Шли годы, голос к Эхо вернулся. Она может говорить, но по привычке продолжает молчать и повторять то, что ей хочется.

– Бедняжка, Эхо Я ей сочувствую, – сказала Урсула.

– Ур-су-ла, спа-си-бо, – пропела Эхо.

– Меня не за что благодарить, – Урсула подняла голову вверх. Ей показалось, что Эхо должна быть именно там.

– Ми-ла-я, – повторила Эхо сотней голосов. – Ми-ла-я!

– Эхо чересчур болтливое создание. С ней не стоит долго разговаривать, иначе она заговорит тебя, и ты забудешь обо всём на свете, – предупредил путти, надув щёки.

– Забудь, забудь, забудь, – грянул хор голосов.

– Идём, Урсула, нам надо вернуться обратно до рассвета, – путти потянул девочку за собой. Она оглянулась и несколько раз махнула рукой, надеясь, что Эхо их видит, и ей будет приятен этот маленький знак внимания.

– Куда мы спешим? – поинтересовалась Урсула.

– В зеркальное королевство, – ответил ветерок. – Тебя ждут король Актеон и королева Аталанта.

– Король и королева? – испугалась Урсула. – Но, как я появлюсь во дворце в ночной сорочке?

– Ты выглядишь превосходно, взгляни сама, – путти подтолкнул Урсулу к зеркалу, которое принесли сирены – большие птицы с женскими головами.

Урсула глянула в зеркало и не поверила своим глазам. Перед ней стояла девушка в пурпурном платье, усыпанном разноцветными камнями. Дорогие камни украшали волосы, лоб, шею и руки. Урсула глянула на свою батистовую ночную сорочку, которая не имела ничего общего с пурпурным платьем зеркальной красавицы, и спросила:

– Кто это, путти?

– Это ты, Урсула, – ответил ветерок, встав рядом. – Посмотри, кто возле тебя.

– Путти??? Но ты не такой. Кто это?

– Возле тебя нежный западный ветер Зефир, согретый лучами заходящего солнца.

– Так значит, в зеркале мы видим будущее?! – воскликнула Урсула. Ветерок кивнул. – Но, почему на мне надето такое странное каменное платье?

– Потому что ты станешь королевой Зеркальной страны, – пояснил путти. – А я буду твоим верным слугой, буду защищать тебя. Ты помогла мне и моим братьям вырваться из мрачной пещеры, в которой держал нас злой Элос. Теперь мы свободны и можем лететь на все четыре стороны. Восточный ветерок разбудит солнышко. Южный – принесет тучи и дождь. Северный ветер Борей примется подхлёстывать снежные бури и ураганы, а я буду провожать солнце и ласкать твой слух сладкими песнями: «Алёра ми эрмоса ниня. Алёра! Алера! Алёра! Радуйся, моё прекрасное дитя, радуйся!»

– Это всё произойдет на самом деле? – недоверчиво спросила Урсула.

– Конечно, милая, конечно, – пропел путти, взлетев над землей. – Ты разрушила проклятье. Ты открыла дверь в зазеркалье. Сбылось предсказание.

– Ах, милый путти, не мог бы ты опуститься вниз и объяснить мне всё подробнее, – попросила девочка. – Мне очень неудобно разговаривать с тобой, задрав голову вверх.

– Я больше не скажу тебе ни слова, Урсула. Король и королева объяснят тебе всё, что нужно. До скорой встречи. До…

Путти исчез. Урсула опустила голову и увидела перед собой догоревший огарок свечи.

– Неужели мне это приснилось? – проговорила она и поднялась.

– Смотреться в осколок зеркала – плохая примета, – заворчали половицы.

– Это глупые предрассудки, – возразила Урсула, раздвигая занавески. – Дядюшка Зигфрид рассказывал, что раньше, когда ещё не было больших зеркал, люди выдували стеклянные шары, заполняли их расплавленным оловом, а когда оно застывало, разбивали шары и смотрелись в осколки. Правда, изображение было вогнутым, но это никого не смущало…

– С кем это ты разговариваешь, Урсула? – поинтересовалась няня, заглянув в комнату.

– Приветствую новый день, – ответила девочка.

– Я бы посоветовала тебе спуститься вниз и поздороваться с дядей Зигфридом, – сказала няня.

Алый румянец залил щёки девочки. Она стремглав помчалась вниз по лестнице, чтобы броситься в объятия крепкого, бородатого мужчины и затянуть восторженное:

– ДядюшкаЗигфриддяюшкаЗигфриддядюшка! – и увидеть, как разбегаются веселые морщинки под дядюшкиными глазами, а губы, спрятанные в чёрной бороде, растягиваются в добродушную улыбку и громоподобный бас превращается в нежнейшее контральто:

– Урсулакактывыросла!

Дядюшка Зигфрид

С появлением дядюшки Зигфрида весь дом преображался. Старые половицы переставали ворчать. Тусклые лампы начинали ярче светить. Лестница становилась более пологой. Даже старинные портреты, развешенные по стенам, начинали улыбаться.

– ДядюшкаЗигфрид! – восклицала Урсула.

– Урсуламоядорогая, – вторил ей дядюшка. Он кружил девочку, медленно продвигаясь по гостиной к старому дивану, чтобы погрузиться в его объятия и перейти к разговорам.

– Как же ты выросла, Урсула! Ну, рассказывай, что тут происходило без меня?

– Ах, дядюшка милый, ты не поверишь. Вчера рухнуло старое зеркало. Осколки рассыпались вокруг меня серебряным дождём. А один треугольный осколок воткнулся мне в ногу, – Урсула выставила вперёд забинтованную ножку. – Все ужасно испугались и позвали доктора. Но мне совсем не больно. Если хочешь, я даже могу снять повязку и…

– Нет, нет, не стоит этого делать, – остановил её дядя.

– Ты волнуешься так же, как маменька, няня и сестрицы, – укоризненно проговорила Урсула и, вскочив с дивана, выкрикнула:

– А мне не больно и совершенно не страшно, потому что в этом ничегошеньки такого нет. Нет есть, потому что я разрушила какое-то проклятие, о котором рассказал мне мальчик путти…

– Кто, кто? – дядюшкины брови взлетели вверх, а лицо стало бледным.

– Пут-ти, – улыбнулась Урсула. – Что с тобой, дядюшка?

– Не знаю, – произнес он, сдавив руками виски. – Не знаю.

Урсула забралась на диван с ногами и прижалась к дядюшке. Он погладил её по голове, сказал:

– Получается, что то, что я слышал в Зеркальной стране, правда… Хотя…

– Ты был в Зеркальной стране? – Урсула с любопытством уставилась на дядю

– Да, – он улыбнулся. – Зеркальной страной называют маленький остров недалеко от Венеции. На этом острове живут люди, которые делают серебряные зеркала. Они передают свои секреты от отца к сыну, свято хранят тайны мастерства от посторонних ушей и глаз.

– А что делал на острове ты, дядя Зигфрид? Как ты попал туда? – поинтересовалась Урсула.

– Меня пригласили…

– Король с королевой?! – воскликнула девочка.

– Да, пожалуй, их можно так назвать, – согласился дядя. – Король и королева оказали мне самый радушный приём, когда мой корабль потерпел кораблекрушение у берегов острова. А, когда я увидел в большом зале зеркало в такой же оправе, как ваше и рассказал об этом королеве, то услышал от нее странную историю, похожую на сказку. Я не поверил ни единому слову королевы, но теперь вижу, что она говорила правду.

– Дядюшка, расскажи мне эту правдивую сказочную историю, – попросила Урсула, молитвенно сжав руки.

– Ну, ладно, слушай сказку королевы Аталанты. Давным-давно, когда на земле главными были любовь, дружба и счастье, мир зеркал и мир людей считался единым. Люди могли запросто ходить в зазеркалье, чтобы…

– Зигфрид, прекрати забивать Урсуле голову глупыми сказками, – потребовала строгая женщина, появившаяся в дверном проёме.

– Матильда! – воскликнул Зигфрид и поднялся. – Рад видеть тебя в добром здравии.

– Я тоже рада тебя видеть, братец, – улыбнулась Матильда, обнимая Зигфрида. – По-моему, ты стал ещё выше. Если ты не перестанешь расти, то превратишься в великана, и мы не сможем принимать тебя в нашем маленьком доме.

– Матильда, – Зигфрид добродушно рассмеялся. – Я перестал расти тогда, когда рассказал тебе свою последнюю сказку, которую ты с интересом выслушала, сидя вот на этом диване. А теперь ты стала важной дамой и перестала верить в сказочные чудеса. Хотя в твоих глазах блестят такие же озорные огоньки, которые подсказывают мне, что в душе моя сестра осталось прежней любознательной девочкой.

– Нет, – Матильда нахмурилась, но не смогла сдержать улыбки. – Милый Зигфрид, ты, как всегда, прав. Но… пусть это останется нашей маленькой тайной. Расскажи мне, где ты пропадал столько времени? Почему не давал о себе знать?

– Мы потерпели кораблекрушение, – сказал Зигфрид, с грустью глядя куда-то вдаль.

– Какой ужас… И что было дальше?

– Дальше? – Зигфрид посмотрел на сестру. – Дальше начинается сказка. Но… ты, Матильда, запретила нам рассказывать сказки, поэтому я умолкаю.

Зигфрид опустился в объятия старого дивана и, скрестив на груди руки, закрыл глаза. Урсула умоляюще глянула на мать. Матильда отвела взгляд, сжала губы, нервно побарабанила по столу, а потом выпалила:

– РассказывайскореесвоюсказочнуюисториюЗигфрид.

Урсула захлопала в ладоши. Зигфрид открыл глаза, подмигнул сестре, приглашая её в объятия дивана.

– Ну же, Зигфрид, – поторопила его Матильда, усаживаясь рядом. – Рассказывай.

– На море разыгрался такой жуткий шторм, что наш корабль был похож на ореховую скорлупку. Волны бросали его из стороны в строну, пока не раскололи на мелкие щепки. Вся команда погибла. Я чудом остался жив. Я ухватился за какую-то доску и потерял сознание. А когда пришёл в себя, то увидел перед собой очаровательную незнакомку. Её волосы украшали гирлянды цветов, которые источали сладкий аромат. Одета она была в полупрозрачное бледно-розовое платье, расшитое такими же цветами.