bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 3

Додумать эту мысль мне не удалось – на севере показались чёрные точки. Они стремительно приближались и умная электроника брони тут же поместила около каждой из них короткий формуляр – атмосферные штурмовики, обведя их зелёной каёмочкой. Штурмовики приблизились к обречённому городку и сделали над ним несколько пролётов на низкой высоте.

Хорошо, что я был в шлеме – от их грохота в домах на окраине треснуло несколько стёкол – представляю, что творилось в центре. Наверняка местные сейчас выскакивают из своих домов.

Штурмовики сделали разворот с набором высоты и начали пикировать на город. Над его северной окраиной поднялись первые мутные султаны разрывов и я поёжился – не хотелось бы сейчас там оказаться.

Утро. Сидишь на веранде, попиваешь утренний кофе и тут, с небес, в сопровождении рёва форсированных движков, на тебя обрушиваются фугасы. Бррр…

Меж тем штурмовики зашли на новый заход – очередные разрывы поднялись немного южнее предыдущих. Чего это они? Накрыли бы сразу весь город? Чего хвост кусками резать?

Ещё заход и новые пепельно дымные столбы вырастают ещё южнее. Я досадливо дёрнул щекой – было жалко видеть как красивые и несомненно уютные домики превращаются в груды руин. Со стороны городка до меня докатилась первая волна панических криков и я поморщился – терпи, ты в Легионе, знал на что шёл. Электроника шлема по своему распознала мои гримасы и восстановила последнее действие – включила местную волну.

– Спасайтесь! В лес! Уходите в лес! – надрывался диджей, наверное от волнения его произношение, бывшее до этого безупречным сбилось и он стал слегка растягивать гласные на конце слов.

– Мы-ы, ведущие Утра Свободы-ы останемся на своих местах до конца-а! Мы будем сообщать вам о происходящем! Запомните-е нас! Я – … – я отключил волну.

Перед лесом стоит цепь ветеранов – там беглецам не пройти. Да и глупо это – бежать в лес самое простое решение. Понятно, что нападающие об этом подумали. Через нас? Я бросил взгляд назад – сзади простиралось до горизонта ровное поле. Не, не вариант. Расстреляют. Я бы в реку прыгнул бы и вплавь. Речка не широкая, сейчас лето. Да и лесок на том берегу есть. Всё шанс. А он в лес советует. Ошалел от страха, наверное.


Штурмовики сделали очередной заход, обратив в руины большую часть города. Нетронутой оставалась примерно треть города. Как раз та самая, выходящая крайними домами к лесу. И к ветеранам. Я затребовал карту города и удивился, когда она высветилась перед моими глазами – большая часть города была разрушена. Большая – но не вся. Уцелело несколько зданий. Присмотрелся – и тут же получил подсказку. Банк, Отель и…как ни странно – местный радиоузел?! Бред! Ну Банк ладно. Бабло – наше всё. Отель…ладно. Может восстанавливать будут – строителей поселят. Но радио? Источник агитации? Его же первым валить надо?

Чем больше я присматривался к карте – тем больше вопросов возникало.

Почему не тронуты дома на нашей окраине? Почему не разрушена южная окраина? Целым была отмечена и пристань – но ни кто из жителей не пытался пересечь реку.


Меж тем штурмовики, сделав ещё несколько пустых заходов улетели. Можно было бы сказать, что воцарилась тишина, но нет – со стороны города доносились крики перепуганных людей. Постепенно они смещались к южной окраине и я напрягся, представляя, что сейчас произойдёт.

К сожалению я оказался прав – спустя несколько минут с южной окраины послышались сначала редкие, а потом всё более частые выстрелы и крики. Темп стрельбы всё нарастал – сухие одиночные щелчки карабинов сменились короткими очередями и к ним быстро добавили свои голоса ручные пулемёты, бившие длинными очередями. В ответ над городком завис стон-крик безжалостно истребляемых людей. Мне показалось что я слышу, разбираю отдельные голоса, слова мольбы, детский плач. Я скрипнул зубами – это Легион. Терпи. Им ты не поможешь.

Короткие очереди карабинов сменились длинными и внезапно резко наступила тишина. Сухо, коротко щёлкнуло несколько одиночных выстрелов и всё окончательно затихло.


– Здесь один-один-один. – прорезался незнакомый голос на общей волне.

– Попытка прорыва ликвидирована. Контроль выполнен.

– Понял один-один-один, – услышал я голос ротного.

– Сканеры?

– Обижаешь, начальник. Признаков жизни нет. Чисто.

– Принято. – ротный прервался, передавая информацию дальше и тут же продолжил:

– Взвод! Задание выполнено. Операция Милосердие завершена успешно. Статус – боевой. Данные об участии занесены в ваши личные дела. Поздравляю с победой!

– За Легион! – рявкнуло несколько человек.

– За Легион! – в тон им произнёс наш командир:

– Выдвигаемся к Петровичу. Построение – походно-боевое. Не расслабляться. Отдых на базе. Двинули!


На экране моего шлема высветился новый световой столбик и я потрусил в его направлении. Победа? Это – боевая операция? Расстрел гражданских? Господи…куда я попал.

В тот миг я был готов самостоятельно бежать на Каторгу. Там, по крайней мере, было честнее.


До Петровича мы добрались без происшествий. Пилоты нас ждали, гоняя двигатели на холостом ходу, и, едва мы расселись по своим местам, оторвали модуль от поверхности планеты. Возвращение на орбиту всегда занимает гораздо больше времени и, что бы скоротать его, я подключился к местному официальному новостному каналу. По нему как раз шёл новостной выпуск.

Забрало потемнело и на нём появилась эмблема местного всепланетного канала – по кольцу астероидов вокруг планеты резво скакал табун лошадей. Преимущественно сиреневых и фиолетовых.

Заставку сменила симпатичная дикторша в сиреневой блузке поверх белой рубашечки. Она весело что-то защебетала и я приглушил звук, отстранённо за ней наблюдая. Пошёл первый ролик – на фоне густого поля местной с/х культуры стояли двое – симпатичный журналист и комкающий в руках промасленную тряпку седоусый мужик в комбинезоне механика. Журналист что-то спрашивал, мужик отвечал, часто указывая рукой с тряпкой себе за спину – на поле.


Снова дикторша. Снова чего то бухтит. Новая картинка – приятного вида добродушный толстячок перерезает сиреневую ленточку, открывая какой-то объект. Наверное образовательный, детский – вокруг много детей. Толстяк берёт одну девочку за руку и они вместе заходят внутрь здания. В кадре появляется ещё одна чиновничья морда. Почему чиновничья? Не знаю. Но вот посмотрел – и сразу ясно – гос служащий. Будто клеймо какое-то на них всех.


Опять симпатичная девочка в студии. Весело щебечет – за её спиной появляются какие-то графики и диаграммы. Биржевые новости? Не интересно. Она подносит руку к уху, будто хочет поправить наушник под причёской и резко меняется в лице.

Снизу появляется красная полоса срочной новости. Волнения в Энске – бегут по полосе белые буквы и я прибавляю звук.

– Наш собственный корреспондент, – тревожным голоском щебечет дикторша:

– Передаёт из города Энск, в котором сегодня утром прошли волнения. Группа провокаторов при поддержке незаконных банд формирований предприняла попытку ограбления местного банка. Попытка оказалась неудачной – службы охраны правопорядка отбили нападение. Тогда бандитствующие личности устроили резню среди спешащих на работы горожан, пытаясь скрыться среди пытающихся спастись людей, но были выявлены и уничтожены. Передаю слово нашему спецкору, случайно оказавшемуся в городе в момент трагедии.

На экране появляется мужчина средних лет в надетом поверх ковбойской рубашки жилетом со множеством карманов, он нервно крутит в руках каску старого образца. Выглядит он неважно – рубашка порвана, на лице присутствует грязь и кровоподтёки.

– Добрый день, уважаемые сограждане! – довольно бодро начинает он.

Снизу всплывает плашка с его именем, но я не обращаю на неё внимание.

– Сейчас в городе практически восстановлен порядок. Нападение террористов отбито, но, к сожалению, есть несколько пострадавших. Мы были в городе с самого начала и сейчас мы рады предоставить вашему вниманию эксклюзивные кадры.

Вместо мужика появляется картинка одной из улиц, наверное где-то в центре городка. Съёмка ведётся сверху, из окна какого-то здания. Видны здания в выбитыми стёклами.

– Мы находимся в радиоузле городской службы новостей – в кадре снова тот же мужик, но сейчас он в чистенькой ковбойке, с небитой мордой.

– Сейчас на улице происходит что-то непонятное, только что была слышна стрельба, взрывы. Как вы видите – пострадало несколько домов.

Камера снова переключается на улицу – теперь она заполнена ничего не понимающими людьми. Они крутят головами, пытаясь понять что происходит.

На фоне общего гомона и шума прорезается знакомый голос:

– Граждане! Сохраняйте спокойствие! Атака террористов будет отбита! Расходитесь по домам!

Снова журналист.

– Мы случайно оказались около радиоузла и, когда это началось, укрылись в нём. Тут мы познакомилось в бессменным ведущим, – камера теперь показывает тощего типа сидящего перед каким-то пультом и что-то говорящего в микрофон. Наплыв на него.

– Сограждане! Это говорю я, ваш диджей радио «Федеральный Курьер»! Сохраняйте спокойствие!

Снова журналист, теперь рядом с ним стоит диджей.

– Этот мужественный человек не поддался панике и до последнего момента оставался на своём рабочем месте успокаивая встревоженных жителей города Энск. Честно – было страшно?

Камера показывает крупным планом диджея – он начинает говорить, дёргая головой в конце каждого слова, отчего его пышная кучерявая шевелюра начинает неприятно шевелиться.

– Да, очень страшно. Когда раздались первые выстрелы я как раз начал час патриотической песни, поставил, – он продолжает говорить, но я не вслушиваюсь в его слова – я узнал этот голос. Тот же самый, который призывал жителей бежать в лес. Точно – тот же, так же слегка растягивающий гласные в конце слов.

– И тогда я сделал то, что на моём бы месте сделал любой гражданин Федерации, – меж тем продолжает он:

– Я призвал граждан к спокойствию-ю. Попросил вернуться в дома-а, под защиту стен. Я-я очень надеюсь, что мне удалось хоть кого-то-о спасти.

Журналист кивает и жмёт ему руку.

Смена кадра.

Всё тот же мужик стоит прижавшись спиной к стене.

– Мы находимся на южной окраине города, совместно с силами правопорядка мы остановим террористов, скрывающихся среди граждан, которых они силой гонят из города, организовав из них живой щит.

Улица. Обычная не широкая улица. Дома с выбитыми стёклами. По улице катится толпа, приближаясь к камере – видны бегущие в панике люди. Мужчины, женщины, кто-то тащит за руку детей, кто-то бежит в обнимку с кошкой.

Сдвиг камеры – посреди улицы стоит мужчина в форме службы охраны и растопырив руки что-то кричит. Что именно – не слышно на фоне общего шума – стрельба и взрывы создают фон, надёжно перекрывающий его слова. Мужик размахивает руками, указывая куда-то в сторону. Куда это он машет? Косые тени зданий помогают мне быстро прикинуть – куда он указывает. На запад? Зачем? Чёрт…там же река! Внезапно мужик дёргается и падает сначала на колени, потом плашмя на мостовую – и тут же на него накатывается обезумевшая толпа. В следующий миг люди подбегают к камере и сбивают её своей массой. Несколько секунд камера ещё работает, демонстрируя различные ноги, ботинки, мостовую а затем отключается.

– Это был Начальник Службы Городской Охраны, – жадно глотая воду из пластиковой бутылочки говорит появившейся в кадре журналист. Теперь он выглядит точно так же, как и в начале репортажа – частично оборванный и с битым лицом.

– Террористы застрелили его, а мне едва удалось вырваться с пути толпы, отделался легко, – он пытается улыбнуться и продолжает что-то говорить, но я его не слушаю. Перед глазами – медленно падающий Начальник Охраны. В его шее, сзади, в узкой щели между краем шлема и воротом бронника красноватым цветом на миг проявляется прицельный маркер. Как раз такой, как у пары снайперов первой линии. Странно что выпустили так, не стерев. Забыли или не обратили внимание?

Тем временем передо мной снова появляется симпатичная дикторша. Правда теперь на её руке появилась траурная повязка.

– Планета скорбит по погибшим мирным людям, – с огромной грустью говорит она и на её глазах – камера наплыла, теперь её лицо занимает практически всё пространство, – на её глазах слёзы.

– Губернатор объявил трёхдневный траур. Город будет восстановлен, а все преступившие закон испытают на себе Справедливость Федерального Правосудия!

Угу, конечно. Испытаем. Сегодня же вечером. В кабаке. На федеральное бабло испытывать будем.

Я уже готов отключить канал, как на экране снова появляется тот же журналист. Теперь он отмыт, ссадины залеплены пластырем. Он и кто-то ещё сидят в глубоких креслах и что-то горячо обсуждают. А…вот и бегущая строка. Эксклюзивное интервью с участниками… дальше не читаю.

Крупным планом показывают лицо журналиста. Мужественное, с лёгкой сединой у висков. Но вот что-то в нём не так. А что – не могу понять. Что-то режет глаз. Пытаюсь присмотреться, но тут экран отключается.

По корпусу Петровича пробегает лёгкая дрожь, короткий резкий удар и голос ротного:

– Подъём, сонные задницы. Прибыли. Строиться не будем. Бабки за боевой начислены. Корабль отдыха пришвартована по правому борту.

Восторженный рёв полусотни глоток перебивает его слова.

– Разорались, кобели, – рыкает он, но беззлобно, скорее для порядка.

– Душ принять не забудьте, гиганты секса. Не хочу потом за вас краснеть! Вольно, разойдись!

Я покидаю Петровича одним из последних. Что делать…Нубы всегда сзади. В обзорном иллюминаторе нашей базы проплывает планета. Та самая, где пару часов назад от наших рук погибло несколько сотен неповинных людей.

– Первый боевой? Корежит? – мне на плечо ложится рука и я поворачиваюсь. Рядом стоит мой «старик». Ветеран, которому дали курировать нубов. Ему – конкретно меня.

Киваю.

– Забудь. Прими душ и пошли бухнём. Всё через это проходили.

– И ты?

Он молча кивает и подталкивает меня внутрь корабля, по дальше от иллюминатора.


Уже в душе я понимаю, что было не так с тем журналистом. Его царапина волшебным образом перекочевала с одной половины лица на другую, оставив на своём месте нетронутую кожу. Что ж…Бардак он везде и неистребим.

Глава 2

Два дня отдыха пролетели быстро, гораздо более быстрей, чем хотелось бы легионерам. Нам, нубам, также перепал приличный кусок веселья, даже не смотря на то, что нас обслуживали по остаточной, нижней планке. А что вы хотели? Дедовщина она везде, даже среди офицеров. Уверен, что нашему лейтенанту и близко не светило провести хоть часок в обществе тех модельных див, которые были заряжены под Примарха. Под и над, как говорится.


Но, что бы быть объективным должен заметить – Примарху нашему было не досуг. Или сук. Как вам угодно. На планете внизу назрел и прорвался скандал. И, как это обычно бывает, нашлось немало желающих погреть руки да и просто пропиариться на этом скандале. Всё началось с того самого журналиста, который сделал репортаж из Энска. Уж не знаю – был он пьян или просто получил хорошую котлету денег, но одно издание, чей спонсор неровно дышал к Империи, опубликовало интервью, в котором он рассказывал о штурмовиках над городом, делая жирные намёки на истинную причину гибели людей. И намёки эти не то что бы прямо, избавь Бог, но наводили читателя на мысль, оставляли послевкусие такое, что начали возникать вопросы – а что это за террористы такие – ни требований ни заявлений? И что это Легион у нас над головами висит? А были ли у Легиона спуски с орбиты в тот день?


Не, Легион ни в чём не обвиняли, пока не обвиняли. Но всё чаще, на различных ток-шоу начали возникать и обсуждаться вопросы – пока достаточно мирные, нейтральные. Типа – а как вы, уважаемый эксперт, думаете – не мог бы, конечно исключительно в теории, Легион быть рядом с Энском? Или – госпожа дипломированный психолог – а что вы думаете о ментальном состоянии бойцов Легиона? Могли бы они вот так, хладнокровно, разбомбить мирный город и истребить мирное население?

На одно такое шоу я нарвался, когда отдыхал в баре, после оприходования последнего розового талона на интим услуги третьего Р-класса. Р – значит для рядовых. Ну а третий класс – сами понимаете. На гражданке я бы и не взглянул на подобных бабочек, точнее бабушек, но ведь халява! Не пропадать же добру. Да и всё одно – оплачено.

Вот я и сидел в баре попивая хорошее пиво, оно было одно – и для офицерского состава и для нас – рядовых. Пил, похрустывал сухариками – снимал стресс от прошедшего посещения короче, а, заодно и на экран пялился. А там как раз крутили очередное ток-шоу. Пышнотелая дама, возрастом близкая к той, откуда я только что поспешно ретировался, заумно рассуждала о нашем, Легионерском значит, психотипе. По её словам выходило что мы все кровавые маньяки-убийцы, живущие только одной мыслью – как бы по больше невинной крови пролить. Вот прямо так – утром встаём и сразу ножи точим. Офицеры наши – поголовно сексуальные маньяки и извращенцы, а Примарх… – тут она так выкатила глаза, что я подумал, что вот ещё чуть-чуть – и они покинут её лицо и зависнут на усиках – как у крабов или креветок. Общий смысл её бурного, во всех смыслах, спича, сводился к тому, что Легион – зло и его надо гнать, гнать и гнать – и с орбиты и с Системы и из Галактики. Оппонентом ей выступал некий бритый и сильно татуированный качок со взглядом маньяка-дебила на полставки. Эта личность не могла даже построить грамотную, да какую там грамотную – простейшую фразу, отделываясь односложныви возгласами типа «Бред!», «Враньё!» и «Дура», с последним я, впрочем был согласен. Данного типа, едва камера наплывала на него, представляли как бывшего Легионера, не упоминая ни номера его Легиона, ни годы его службы, ни – тем более операции где он мог бы принимать участие. Но информационная плашка всплывала регулярно, напоминая зрителям – кто этот тип. Но что самое неприятное – зал поддерживал тётку, сопровождая каждую её фразу аплодисментами и одобрительным гудением. Как реагировали на псевдо-Легионера говорить не буду. В конце концов этого дебила выгнали из зала под одобрительный свист публики и дама толкнула заключительную речь – что вот так надо поступить со всеми его сослуживцами.

Двух мнений быть не могло – козёл отпущения был выбран.

Я ни разу не спорю, что Легион это собрание тех ещё отморозков и убийц, и что большинство из них не пустят даже на Каторгу, серьёзно опасаясь за нравственный облик ЗК, но вот так топить своих союзников… В общем данные шоу лишний раз отлично показали мне, что политика это ещё более грязная вещь, чем наше занятие.


Всё хорошее быстро заканчивается – два бездельных дня пролетели как один миг и мы все были собраны на ангарной палубе нашего носителя для возобновления нашей службы.

– Что я могу вам сказать, орлы. – вещал наш лейтенант.

– Последняя операция, признанная успешной и полностью оплаченная, тем не менее вышла не совсем так, как бы нам хотелось. Скажу честно, – он решительно рубанул воздух ладонью:

– Мы своё отработали полностью. Но… – он поморщился:

– Политиканы наверху решили переменить карты. Возможно некоторые из вас смотрели местную, так сказать, анал-итику, – он выделил голосом первую часть слова и по строю прокатился не очень-то и сдерживаемый смешок.

– Да, именно так! Нас хотят сделать крайними в той бойне, которую мы организовали по просьбе больших шишек! Но! Наш Примарх тоже не паль…ээээ…умён и хитёр! Особенно, когда это касается спасения от петли ваших задниц. Хотя, лично я считаю, что кое-кому, точнее кое-кого спасать не следовало бы! Итак, жабоглоты! Слушать внимательно! Нас в Энске не было! Нас не было даже в его окрестностях!

– Кэп, – послышался голос кого-то на правом фланге, там всегда стояли ветераны:

– Не тяни. Где нас ещё не было?

– Где? В…, – невпопад рявкнул лейтенант, и строй, в его правой части взорвался хохотом:

– Там всё были. Особенно последние пару дней! Гы-гы-гы!

– Отставить! Сборище креветок!

Шум моментально затих – все, включая нубов, уже знали, что если он начинает упоминать морских гадов, то дело серьёзное, такое обращение было верным признаком его перехода в состояние великого гнева, и держаться от него в таком состоянии следовало по дальше. В идеале – вне корабля или даже местной Системы.

– Значит так. Операция на поверхности – была. Глупо её отрицать. Но! На южном островном архипелаге. Мы там охраняли гуманитарный конвой.

– Гумно…гамнотарный? – снова кто-то из ветеранов нарушил течение речи командира.

– 1-2-4! Заткнись! – рявкнул в ответ отец командир и строй моментально застыл как отлитый из гранита.

– Достали, дебилы! Для тупых – вы были на острове. Раздавали кашку местным. Доступно? Нет?! Пофиг. Просто вбейте в свои тупые подпорки для касок – Вы. Были. На. Острове! Жрачку местным раздавали! Дебилы!

– Прошу меня простить, господин лейтенант, – подал голос всё тот же 1-2-4.

– Дебилы кто? Местные?

– И они тоже! И ты! Всё! Ты меня достал! Отделения один, два и тяжи! Бегом проверять и готовить снарягу! Проверять буду лично…

Первые два отделения, включая стоявшие в хвосте шеренги тройки тяжёлого оружия буквально испарились, натурально телепортировавшись из ангара. За ними дёрнулись было и несколько нубов, но окрик лейтенанта заставил их вернуться в строй. И тональность этого окрика была, скажем так, настораживающая.

– Ну, что, дорогие мои крабики… – начал он обманчиво задушевным тоном.

– Что же вы позорите мои седины?! Я вас, свиней разжиревших спрашиваю? В бордель, с талонами в ваших кривых зубках, наверное неслись, не путаясь и не цепляясь ремнями, а? Ползуны желтопузые! Я вас, ошибки вы медицинские, спрашиваю? Какого…

Договорить он не успел – некий властный голос его перебил.

– Господин лейтенант!

Всю его тираду мы стояли опустив глаза в пол и старательно пересчитывая заклёпки, на ближайшем к носкам ботинок, листе напольного покрытия и не видели кто подошёл. Скосив глаза я обнаружил целого подполковника – первого заместителя Примарха. Он стоял перед нашим, вытянувшимся в струнку, лейтенантом, заложив руки за спину.

– Я ни разу не смею сомневаться в ваших методах воспитания личного состава, мой дорогой лейтенант, Но! – подпол сделал паузу и многозначительно покачал пальцем перед лейтенантским носом.

– Но! Мы всё же – Легион! И чёрт меня побери – не самый худший среди прочих наёмных отрядов. Мы второй год находимся в Топ-Три рейтинга наёмных отрядов, дорогой мой лейтенант. Мы – элита! Вы понимаете значение слова Элита?

Лейтенант часто закивал, давая понять, что ему знакомо значение этого слова.

– Я рад. – соизволил заметить подпол.

– Так вот, мы – элита! Элитарная наёмная часть. И, душевно прошу вас, мой друг, – он доверительно положил руку на плечо нашего ротного:

– Не забывайте про это сами и пусть ваши бойцы это осознают и прочувствуют. Мы – лучшие!

С этими словами он окинул нас взглядом – мы тут же выпятили грудь как только смогли, и величественно удалился. Некоторое время наш лейтенант смотрел ему вслед, а затем, сняв кепи вытер вспотевший лоб и повернулся к нам.

– Ну, что? Элита… Наш доблестный подполковник безусловно прав. Мы – элита, а вы, – он обвёл нас недобрым взглядом и выпалил:

– Свиньи вы элитарные! Элитные креветки с кривыми элитными клешнями! И сейчас мы будем из вас, элитных коньком, млять, морских, делать лучших на этом корабле! Отделение! Слушай команду!

Мы привычно застыли в стойке смирно.

– В расположение! За бронёй! Бегом! Надеть броню на свои элитные задницы и на полосу! Время пошло! Марш!


Спустя десять минут мы, полностью облачённые в броню были в трюме. Там находился отсек, переоборудованный из топливного бака в полосу препятствий, благо длина бывшего топливного бака позволяла.

Сама полоса была смесью различных полос – сначала бойцу предстояло вскарабкаться по скоб трапу на трёхметровую полосу и пробежать пять метров по узкой, не шире ступни, балке.

С неё – спуститься вниз по канату и поднять, за перекинутый через блок трос, груз – старую покрышку.

Закрепить верёвку и проскочить в узкую горловину люка. Люк был настоящий – техники приварили к полу кусок старой корабельной переборки с люком.

Задраить люк и пробежать по пятиметровой доске, подвешенной на четырёх тросах – прямо как качели.

Спрыгнув с качелей подхватить ящик, имитирующий цинк с патронами и пробежать с ним между расставленных на расстоянии в пару метров друг от друга столбиков – натуральный слалом. Сбросить ящик и просто пробежать двадцать метров до толстой колонны, выкрашенной я ярко жёлтый цвет и обозначавшей половину маршрута.

Обогнуть её и пробежать назад – к тому самому ящику.

Подхватить его и протащить сквозь коробчатый коридор с постоянно меняющейся высотой потолка – забегали в него почти в полный рост, а для выхода приходилось сгибаться чуть ли не вдвое.

На страницу:
2 из 3