Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся

Юрий Ленчицкий

Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся

От автора

В период 1965-1993 гг. автор проходил службу в ракетных войсках Вооружённых Сил СССР.

Армия – это не только школа мужества, но и источник юмора и анекдотичных ситуаций. Некоторые эпизоды из армейской жизни, участником или свидетелем которых был автор, изложены в этой книги.

Необычное пожелание

Улыбка – самое мощное

оружие человека.

Лекция по электротехнике. Читает её нам преподаватель в звании майора.

Я периодически переговариваюсь с соседом. О чём мы говорили – не помню. Возможно, выражение моего лица не вписывалось в контекст происходящего, что и привлекло внимание преподавателя. Он прервал лекцию и, глядя прямо на меня, произнёс:

– Товарищ курсант, встаньте.

Я вскакиваю и называю свою фамилию.

– Товарищ курсант, почему вы всё время улыбаетесь?

– Наверное, родился с улыбкой, товарищ майор, – не задумываясь, ответил я.

По аудитории прошёл лёгкий смех, а потом наступила гробовая тишина: все присутствующие, и я в том числе, ждали реакцию преподавателя.

Преподаватель молчал, прохаживался вдоль кафедры с задумчивым видом, наконец, остановился, повернулся в мою сторону и проговорил:

– Раз Вы, товарищ курсант, родились с улыбкой, я желаю Вам прожить долгую счастливую жизнь и умереть так же с улыбкой на лице.

И генералы посещают WC

Армия держится не на генералах,

а на солдате…

Ура! Пять лет учебы позади. На плечах погоны лейтенанта. Сегодня выпускной вечер. Сегодня бал! Для всех нас – это первый офицерский бал. Наши чувства можно было бы сравнить с чувствами Наташи Ростовой, которые она испытывала перед своим первым выходом в высший свет. Для проведения выпускного вечера был заказан один из дворцов культуры города Перми.

Только молодых лейтенантов более двухсот, плюс уважаемые гости: командование училища, профессорско-преподавательский состав, родители, подруги, жёны тех, кто время зря не терял и успел жениться, городская администрация, ну и, конечно, „свадебный генерал“ − один из заместителей главнокомандующего ракетными войсками в звании генерал-лейтенанта со своей супругой.

Столы ломились от всевозможных яств и напитков различной крепости.

Военному коменданту города был дан приказ: молодых лейтенантов сегодня на гарнизонную гауптвахту не забирать, а наоборот, силами гарнизонной службы помогать им добраться до мест постоянной „дислокации“.

Вечер шёл по отработанному сценарию: речи, поздравления, тосты.

После нескольких тостов началось всеобщее братание. Каждому хотелось лично выпить со всеми остальными, потому что через пару дней мы все разъезжались в разные концы нашей необъятной Родины. Пять лет плечо к плечу, койка к койке не могли просто так раствориться в нашей памяти. И многим казалось, что только крепкий напиток способен её укрепить. И по залу началось броуновское движение с рюмками и фужерами в руках. Отдельно выстроилась очередь к начальнику училища и к заместителю главнокомандующего ракетными войсками – многим хотелось с ними непременно выпить и, возможно, даже покаяться в каких-то грехах. Но это уже тайна исповеди.

То ли от выпитого, то ли от переполнивших чувств, потянуло меня в туалет: дело обычное, житейское. Не откладывая, направился прямиком туда. Заняв отведённое для этих дел место, принял соответствующую стойку и. приступил к „процессу“. Cтоя с закрытыми глазами, я пребывал в блаженстве и мечтал, как мне на погоны будут падать звёзды. Вдруг слева от меня кто-то встал рядом. Я спустился с „небес на землю“, открыл глаза и медленно скосил их в левую сторону.

Первое, на что напоролся мой взгляд, красные широкие лампасы. Подняв голову, увидел рядом с собой „свадебного генерала“, который был занят управлением тем же самым „процессом“.

Я пришёл в смятение, не знал, что делать: то ли прекратить начатый „процесс“ и при-нять стойку смирно, то ли продолжать. Растерялся: неординарная ситуация, и уж очень необычное соседство.

Вдруг генерал, не прерывая своего „процесса“, поворачивает в мою сторону голову и вопрошает весёлым голосом:

– Куда получил назначение, лейтенант?

– В Забайкальский военный округ, товарищ генерал! – громко ответил я, не прерывая своего „процесса“.

– Да не кричи ты так, мы с тобой не на строевом плацу, – по-дружески сказал он и протянул мне свою правую руку:

– Поздравляю! Ты получил хорошее назначение.

Мне ничего не оставалось делать, как тоже протянуть свою правую руку. Это удалось с большим трудом, так как моя правая рука шла через левую, занятую «процессом» руку, и нужно было как-то дотянуться до протянутой руки генерала.

– Спасибо, товарищ генерал, – с трудом выдавил я из себя.

Согласно субординации, я дал ему свои дела закончить первым. Уже уходя, он остановился и проговорил:

– Люби солдата, лейтенант. Армия держится не на генералах, а на солдате.

Генерал ушёл, а я продолжал стоять и осмысливать происшедшее. Рассказать кому – не поверят. А с другой стороны, меня распирала гордость: не каждый удостоится такой чести – пожать руку заместителю главнокомандующего ракетными войсками в звании генерал-лейтенанта, да еще в таком месте, и не прерывая при этом „процесса“.

Мама, папа и С2Н5ОН

После окончания училища я прибыл в войсковую часть, где был назначен на должность начальника лаборатории по проверке гироскопических приборов. Штат лаборатории был небольшой: кроме меня, ещё один офицер, тоже лейтенант, но „двухгодичник“1, и солдат со среднетехническим образованием.

Чтобы техника находилась всегда в исправном состоянии и надёжно работала, предусмотрены различные виды её технического обслуживания – регламент.

Одним из материалов для технического обслуживания был спирт-ректификат (C2H5OH ). Нормы его расхода на каждый вид техники и аппаратуры определялся технической документацией. Скажу честно:

не весь получаемый спирт доходил до техники. Часть его использовали мы в „личных целях“.

В лаборатории спирт применялся для промывки контактов штепсельных разъёмов электрических кабелей. Когда проводили регламент, от аппаратуры отсоединяли все кабели, на концах которых были штепсельные разъёмы: на одном конце – разъём с контактами в виде штырей – мы называли его „папой“, на другом – разъём с отверстиями, называли его „мамой“.

В один из дней проведения регламента в лабораторию заходит сослуживец в звании капитана и весело спрашивает:

– Что делаем? Чем занимаемcя?

– Промываем разъёмы, – в тон ему отвечаю я.

Какое-то время капитан стоял молча и наблюдал за рабочим процессом, который заключался в том, что я и лейтенант кисточками, предварительно смоченными в спирте, протирали контакты разъёмов от окисления. После того, как спирт испарялся, а испарялся он быстро, боец подсоединял кабели к штатным местам на аппаратуре.

Так, молодёжь, – нарушил рабочую тишину капитан. – Вы делаете всё неправильно.

– Почему? – удивился я. – Меня так учили.

– Учили, лейтенант, тебя неправильно.

– А как правильно? – усмехаясь и в то же время с удивлением, спросил я.

– Найдётся в твоей лаборатории чистый стакан? – продолжал „незваный гость“.

– Без проблем! Что не сделаешь для хорошего человека.

– Да! И не забудь, пожалуйста, спирт.

С чувством настороженности и любопытства я протянул капитану стакан и фляжку со спиртом.

– Замечательно! – произнёс он и профессиональным движением заполнил спиртом примерно четверть стакана, взял его в правую руку, в левую – концы кабеля со штепсельными разъёмами, сделал резкий выдох и … отправил содержимое стакана себе в рот.

В отличии от нас он даже не поморщился. Затем сделал несколько выдохов на „папу“ и „маму“ и отдал концы кабеля мне в руки.

– Теперь контакты долго не окислятся. Учись, лейтенант, как правильно промывать разъёмы, – произнёс он с чувством собственного достоинства и, развернувшись, вышел из лаборатории.

Всё это произошло настолько быстро,

что мы не успели как-то среагировать на происшедшее. В лаборатории возникла немая сцена, как в комедии Гоголя „Ревизор“.

Придя в себя, мы некоторое время не могли успокоиться от смеха.

Как я не опозорил Ракетные войска

„Кричали женщины: Ура!

И в воздух чепчики бросали“.

А.С. Грибоедов

Для прохождения службы к нам в войсковую часть впервые прибыло необычное пополнение – пятнадцать девушек. По характеру девушки были разные: скромные, не очень скромные и такие, что прошли „огонь, воду и медные трубы“.

С таким пополнением забот командованию части прибавилось, но повседневная жизнь в части оживилась – служить стало веселей. Впоследствии эти девушки проходили службу в подразделениях связи, тыла (хозяйственное обеспечение ) и при штабе.

Все призывники, в независимости от пола, обязательно должны пройти двухнедельный „курс молодого бойца“.

В этот период с ними проводятся занятия по политической, строевой, огневой и физической подготовке, изучаются Уставы вооружённых сил. На ближайшем совещании командир части озвучил, кто из офицеров будет проводить занятия с женским пополнением.

Он называл фамилии офицеров в званиях от капитана и выше. И вот, когда распределение ролей, согласно „сценарию“, подходило к концу, неожиданно для меня прозвучала моя фамилия. Я подскочил, как ужаленный, выкрикнув – Я!

– Вам, лейтенант, командование части доверяет проводить занятия с новым пополнением по строевой подготовке. Стройный, симпатичный, недавно после училища – должны справиться. Или я ошибаюсь?

– Никак нет, товарищ полковник, справлюсь.– А что мог я ещё сказать после таких дифирамбов в мой адрес.

– Обращаю Ваше внимание, лейтенант, на то, что контингент сложный, необычный. Я на днях проводил с ними беседу, так сказать, знакомился – язычки у них острые, за словом в карман не полезут, ухо нужно держать востро.

– Я не подведу, товарищ полковник.

– Ну, хорошо, лейтенант, смотри, не опозорь Ракетные войска.

И вот настал день проведения моего первого занятия с необычным для всех нас пополнением. С Уставом по строевой под-готовке в руках я заранее пришёл на строевой плац и в ожидании «женского батальона» стал, нервничая, мерить его.

От волнения сердце рвалось наружу, губы пересохли, на лбу выступил пот.

И тут я обратил внимание, что к плацу стали подходить офицеры и солдаты и располагаться на траве вокруг.

– Что вы здесь делаете? – спрашиваю я сослуживцев.

– Нам сказали, что здесь будет цирковое представление. И бесплатно! Вот, пришли посмотреть. Да и вообще, может, помощь тебе понадобится. Их пятнадцать, а ты один. Не много ли на одного? Справишься?

„Да-а-а“ – думаю про себя, – „вот влип, так влип“. И совсем разволновался.

Наконец, показался „женский батальон“. Девушки шли толпой, что мало напоминало воинский строй, но уже были одеты в военную форму: берет, рубашка с галстуком и погонами, юбка – всё зелёного цвета, и только вместо сапог – чёрные туфли. Смотрелись они довольно забавно.

На „трибунах“ раздались аплодисменты, смех и свист. Старшая команды построила „очаровашек“ в две шеренги и доложила о готовности к занятиям.

Я попытался напустить на себя строгий вид. Не знаю, что из этого получилось, но тут началось:

– Ой, какой симпатичный лейтенантик!

– А не хотите познакомиться поближе?

– Может, вместо занятий прогуляемся?

– Прекратите разговоры в строю! – дрожащим голосом „прокукарекал“ я. Но они продолжали:

– Нас не нужно бояться…

– Мы не кусаемся…

– Мы ласковые…

Со стороны „трибун“ периодически раздавалось „лошадиное ржание“.

Наконец, мне удалось „очаровашек“, успокоить и я стал объяснять, что строевая подготовка начинается со строевой стойки и стал объяснять статью из Устава: встать прямо, пятки вместе, носки в стороны, грудь расправить.

И тут раздаётся голос:

– Товарищ лейтенант, правую или левую?

Меня на какое-то мгновение заклинило. Я замешкался. А когда пришёл в себя, отметил, что в воздухе висит гробовая тишина, и понял: и „женский батальон“, и публика на трибунах ждут моей реакции.

В голову пришли слова командира части:

„Смотри, лейтенант, не опозорь Ракетные войска!“.

И я нашёлся.

Войдя в образ поручика Ржевского (не знаю, насколько мне это удалось), я браво парировал реплику:

– Желательно обе, мадам!

Рёв трибун и восторженные крики из рядов „женского батальона“ (только что зелёные береты в воздух не бросали) доказывали, что я не опозорил Ракетные войска стратегического назначения.

Бабушка

Закончив свои дела в городе, я сел в вечерний автобус, который должен был доставить меня домой, в военный городок, затерянный в тайге, в ста двадцати кило-метрах от ближайшего города Чита.

Зайдя в автобус, я осмотрелся в поисках свободного места. Результат был положительным: присмотрел одно место рядом с симпатичной девушкой. Тогда я и сам был ничего, плюс погоны старшего лейтенанта, что должно было повысить мой рейтинг в глазах привлекательной особы.

Такой шанс упускать не хотелось. Я осторожно „пришвартовался к этому пирсу и бросил якорь“.

За три часа дороги мы успели познакомиться и мило побеседовать. Светлана, так звали мою попутчицу, была из семьи военно-служащих, училась, в университете, и ехала на субботу и воскресенье домой, в тот же населённый пункт, куда и я.

Когда она готовилась к выходу, а мне предстояло какое-то время ещё ехать дальше, я спросил её фамилию.

– Светлана Панина, – ответила девушка.

– Так твой отец − главный инженер дивизии?

– Да, – кокетливо отреагировала попутчица на мой вопрос.

Я улыбнулся.

– Что тут смешного? – с нотками обиды удивилась Светлана.

– Всё нормально, Света. Просто по долгу службы я хорошо знаю твоего отца.

На том мы и расстались, и наши пути больше никогда не пересекались. А про её отца тогда ходила по дивизии анекдотичная история.

Он был небольшого роста, уже в возрасте, полный, и еще у него была одна особенность: очень морщинистое лицо, которое в некоторые моменты его еще больше старило.

Однажды вечером из штаба дивизии к нему домой был отправлен с каким-то поручением посыльный. Солдатик был «молодой», прослужил чуть больше полугода и, видимо, еще плохо знал в лицо командование дивизии.

Придя по адресу, он позвонил в дверь. Дверь открывается, и на пороге стоит существо, одетое в банный халат, на голове – банный колпак, из-под которого выглядывает маленькое, красное, морщинистое лицо.

– Бабушка, полковник Панин здесь живет? – ничего более нелепого в тот момент не мог сказать боец.

Я думаю, объяснений не требуется, чтобы догадаться, что в роли бабушки был сам полковник Панин, и какая последовала его реакция.

Всё, что ни делается, делается к лучшему

Кто в армии служил,

тот в цирке не смеётся!

Заступив помощником дежурного по части, я сидел за столом в дежурном помещении и листал журнал. Настенные часы показывали 1:30 ночи. Рядом на топчане, сладко посапывая, в полном снаряжении – так положено – с пистолетом на боку спал дежурный в звании капитана. Ему разрешено отдыхать с часу ночи до пяти утра, и грех этим не воспользоваться.

Телефон молчал – и хорошо, значит в части всё спокойно.

В помещении было жарко. Меня стало клонить ко сну и, чтобы не „расквасить“ себе нос о стол, я вышел на крыльцо здания штаба вдохнуть свежий ночной воздух. Я не курящий, потому просто любовался ночным видом.

А ночка выдалась тёмная, не было видно ни звёзд, ни луны.

Вдруг тишину „непроглядной“ ночи нарушили чьи-то шаги. Пригляделся, вижу: крадучись, идет боец, который пусть не десятый, но хотя бы пятый сон в это время видеть. должен.

– Стой там, иди сюда! – бросил я крыла-тую армейскую фразу. Боец замер, стал крутить головой, наконец, увидел меня и подошёл.

– И кому же не спится в ночь глухую? – продолжал я цитировать армейскую классику.

Я уже не помню, что он мне лепетал и какую „лапшу вешал на уши“. Мне бы его отпустить в казарму, а утром доложить его непосредственному командиру – пусть он с солдатом разбирается. Hо мне захотелось воспользоваться властью, данной мне на эти сутки, и я стал в голове прокручивать различные варианты кары для этого бойца. Наконец, нашёл.

– Идём со мной, – строго приказал я. Наш путь лежал к месту, где после ремонта всех зданий части валялся строительный мусор: горы разбитого кирпича, какие-то доски, деревянные конструкции, пустые бочки, бидоны из-под краски и прочий хлам. Командир части неоднократно напоминал начальнику тыла, чтобы тот силами личного состава части навёл порядок, но до сих пор „конь здесь точно не валялся“2.

В полной темноте, можно сказать, по развалинам „Помпеи“, мы пробирались к выбранной мной цели.

„Только бы не поцарапать новые хромовые сапоги, которые я надел, заступая на дежурствo“, – крутилась мысль в моей голове.

Наконец, вот и цель: мы стояли перед пустыми металлическими бочками.

– Видишь бочку? – говорю я – Вооружись в подсобке штаба ведром и заполни бочку водой до самых краёв.

– Зачем? – удивился боец.

– А чтобы тебе потом лучше спалось, – с усмешкой пояснил я. – Будь осторожен, здесь темно, не сверни себе шею. Об исполнении не забудь мне доложить.

Довольный собой, осторожно ступая, дабы не повредить новые хромовые сапоги, я пошёл на свое рабочее место.

Дежурный уже не спал и сразу на меня напустился: на каком основании я покинул свой пост? Пришлось ему всё объяснить.

– Лучше бы документацию заполнил, – недовольным тоном пробурчал дежурный.

Не прошло и тридцати минут, как является боец и докладывает о выполнении задания.

– Солдат, ты это серьёзно?! По моим расчётам, ты должен работать минимум часа полтора. Или ты поймал золотую рыбку, которая исполняет любое желание?

– Товарищ старший лейтенант, идите и проверяйте.

Я посмотрел на дежурного.

– Ты „кашу заварил“, тебе и расхлёбывать.

И вновь мы вдвоём пробирались в темноте по тем же развалинам, и вновь меня одолевали переживания за мои сапоги.

Вот и бочка.

В темноте видны проблески воды. Я наклонился, чтобы лучше рассмотреть: бочка была заполнена до самых краёв. Сунул палец, чтобы убедиться, – всё, как в „аптеке“.

– Здесь что-то не так, – скорее себе, чем ему, с сомнением проговорил я и посмотрел на бойца.

– Товарищ старший лейтенант, вы убедились в выполнении вашего приказа? Разрешите идти в казарму, хотя бы пару часов успеть поспать?

Придя в дежурное помещение, я поделился своими сомнениями с дежурным по части.

– Рассветёт, пойдёшь и посмотришь.

Никогда в своей жизни я не ждал рассвета с таким нетерпением.

И как только он забрезжил, я не пошёл, а побежал к свалке, уже не думая о своих новых хромовых сапогах.

О, боги! Что я увидел?

Боец, рассчитывая на темноту, перевернул бочку вверх дном. По периметру дна возвышался бортик высотой четыре-пять сантиметров. Вот это пространство и было заполнено водой – полведра, не более.

Курьёз в тот же день разлетелся по всей части. А когда бочковая история достигла ушей командира, он вызвал меня к себе в кабинет.

– Ну что, Макаренко3, я и не предполагал, что ты так опасен в мирное время. А если бы солдат получил травму?

Рикошетом досталось и начальнику службы, который давно должен был организовать работу по уборке строительных отходов.

Через три дня на том месте был наведен идеальный армейский порядок.

Недаром говорится: „всё, что ни делается, делается к лучшему“.

Как меня понижали в воинском звании и арестовывали

„Капитан, капитан, улыбнитесь.

Только смелым покоряются моря“4

Наша воинская часть перевооружалась на новые подвижные ракетные комплексы, а старые шахтные пусковые установки ракет демонтировались. Всё демонтированное оборудование с ракетами отправляли в арсеналы для дальнейшей утилизации. Демонтаж проводил личный состав части: офицеры, прапорщики, солдаты.

Что собой представляла шахтная пусковая установка? Это вырытая в земле вертикальная шахта цилиндрической формы большого диаметра, в которую вставлялся соответствующий диаметру шахты металлический „стакан“, а в нём на специальном столе устанавливалась ракета.

На различной высоте по периметру стакана находились рабочие площадки для обслуживания ракеты. Глубина шахты зависела от типа ракеты и количества ступеней. В шахте ходил лифт. Непосредственно на этом комплексе в шахте было шесть этажей, на которых располагались различные помещения, где размещалось оборудование для пуска и обслуживания ракет. И везде кабели, кабели, различной толщины, конструкции и длины.

Каждый день в вышестоящий штаб докладывали о проделанной работе. Демонтаж должен был закончиться подрывом шахт. Эта дата всё время была у нас „перед глазами“. И солдаты, и офицеры работали с азартом, на равных, невзирая на чины и звания. Всё шло по плану, согласно графику. Оборудование было полностью демонтировано и со всех этажей поднято наверх. Оставалось демонтировать электрические кабели.

Они были двух типов. Первый тип кабелей для облегчения демонтажа и доставки наверх разрешалось рубить на отрезки короткой длины. Делали это с помощью топора и кувалды. А вот второй тип рубить строго-настрого запрещалось. Эти кабели должны были демонтироваться целыми и невредимыми, так как предполагалось их дальнейшее использование в народном хозяйстве. Сейчас это выглядит смешно: кабели пробыли в эксплуатации более 10 лет. Но тогда мы в это верили.

Если бы эти кабели просто свисали сверху вниз… Но они петляли по помещениям всех шести этажей, и длина некоторых достигала пятидесяти и более метров. Там, где они были проложены вдоль стен, с демонтажем не было проблем. А там, где кабели проходили через бетонные стены – толщина некоторых достигала 30 см, – они были уложены в металлические трубы и залиты гудроном. Теперь необходимо было гудрон из труб выковыривать, стараясь не повредить кабель. Вот тут у нас начались проблемы. Орудия труда – самые примитивные: всё та же кувалда и длинные металлические штыри, заострённые с одной стороны. Много было пролито пота и сказано „нелестных“ слов и про гудрон, и в адрес того, кто отдал этот нелепый приказ.

Несмотря на наш героический и самоотверженный труд, в график мы уже не укладывались. В штаб шёл один доклад, а реальная картина была другой. Чтобы не сорвать сроки демонтажа, нужно было срочно принимать какое-то кардинальное решение.

И я дал команду своим подчинённым рубить кабели в наиболее трудных местах.

Такие же трудности были и на соседних шахтах, и там тоже, втихаря начали рубить. Командование части догадывалось о наших происках, но вида не подавало.

И вот наступил день, когда демонтаж был полностью закончен и в вышестоящий штаб доложили о готовности шахт к подрыву.

Однако, как говорится, доверяй, но проверяй. И к нам для проверки приехала комиссия во главе с главным инженером дивизии.

Весь личный состав части был построен перед шахтами. Командир части доложил председателю комиссии о готовности объектов. Председатель комиссии поздравил нас с окончанием работ, на что мы ответили дружным троекратным УРА!

Затем председателю и членам комиссии выдали защитные каски и новую техническую форму одежды, которую они тут же надели поверх мундиров. У председателя было хорошее настроение – он постоянно шутил и смеялся.

У всех нас настроение тоже было приподнятое. Светило солнце, лето было в разгаре, всем хотелось в отпуск, но на период демонтажных работ все отпуска были запрещены.

На горизонте ничего плохого не наблюдалось.

– Ну, командир, с какой шахты начнём осмотр? – спросил председатель комиссии командира части.