Пройти сквозь века…

–Ну, а не зацепит- подтолкнем в нужном направлении. Подключим наших мужчин.-немного подумала, прищурив глаза. – Я, кажется знаю, у кого это можно организовать.

Подруги, как истые заговорщицы, обговорили детали спасательной операции, поделились планами на предстоящее лето и распрощались, вернувшись каждая к своим делам. Ленка достала из духовки подрумянившийся рулет, накрыла его безупречно накрахмаленной салфеткой и открыла заветную тетрадь. На заложенной лавровым листом странице, вверху, крупными буквами было выведено три слова: ТЕРПКОЕ ОЩУЩЕНИЕ СЧАСТЬЯ. И чуть ниже, в скобочках «брускетта». Она подумала пару минут, улыбнулась и принялась писать…

«Высоко-высоко, в знойном небе, кружила неведомая птица. Казалось, она стремилась скрыться от палящего солнца в прохладной выси, но огромные крылья уже устали, и полет медленно переходил в парение. Птица видела сверкающую рябь моря, морщинистое скалистое побережье и пестрые пятнышки рыбацких поселений. Они были разбросаны широко, от берегов с голубым прозрачным мелководьем до курчавых горных вершин. Земля изнывала от полуденного жара, даже камни побелевших от старости домов излучали едва заметную волнистую дымку.

Молодая женщина в легком полотняном платье и сандалиях на босу ногу неспешно брела по узенькой улочке. Та словно вымерла во время священной для южан сиесты.

Девушка обладала красотой, от которой захватывало дух не только у безусых юнцов, но и у особ весьма преклонного возраста. Смуглая кожа, тонкие скулы и темные миндалевидные глаза выдавали в ней уроженку южной части Италии. Гордая стать и спокойный взгляд лучше всяких слов говорили о цельном характере красавицы. Тонкие смуглые пальцы трепетно дотрагивались до горячих шершавых стен, словно впитывая силу и тепло столетних камней.

Привычные пейзажи маленького средиземноморского городка раскинулись у ее ног. Знакомая с детства улица щедро дарила дивным видом бирюзового моря в просвете черепичных крыш. Из небольших двориков выплескивались безумно яркие волны экзотических цветов, чьи соцветия, то белые,как фарфор, то красные, бархатные, источали дивный аромат, более густой и тяжелый от жары и влажности.

Юная женщина остро ощущала и другие запахи: горьковатый дымок жареной рыбы из тенистых двориков; солоноватый, местами резкий запах морских водорослей из залива и свежий аромат молодого вина из маленькой семейной фермы на выезде из селения.

Там, на окраине, улица делала резкий поворот и выпускала, наконец, из раскаленных каменных объятий. Дальше начинались виноградники, зеленые долины и благословенная прохлада небольших оливковых рощиц.

Синьорита улыбалась, ибо знала, что именно там, у серебристых деревьев, во дворе старой- престарой харчевни, навстречу ей выйдет человек с темным от щедрого солнца лицом и глазами синего-синего цвета. Они будут пробовать терпкое красное вино, которым угощают дорогих гостей лишь раз в году, и от которого так кружится голова и сладко замирает сердце. Толстяк-хозяин, смачно целуя кончики пальцев, предложит брускетту, еще горячую, с сочной томатной мякотью сверху. Крупинки соли, смешанные с соком помидоров, перцем и базиликом, будут чуть пощипывать обветренные жадные губы и, попадая на язык, таять с восхитительным вкусом. Ломти белого хлеба, выпеченные и подсушенные в печи, пропитанные оливковым маслом с ароматом пряных трав, заставят забыть самую изысканную кухню.

О, ради этого стоило поступиться прелестями полуденной сиесты и пройти долгий путь к месту свидания!»…

В этом месте Лена Комкова мечтательно вздохнула и зажмурила глаза. Романтический образ неведомой синьориты странным образом просочился в ее душу недавним дождливым утром. Отчаянно захотелось моря, солнца, свежего запаха южных фруктов. Она вспомнила вкус брускетты, как солнечный поцелуй любимой Италии. Захотелось полетать.

Лена еще раз вздохнула и продолжила:

«А вы когда-нибудь пробовали брускетту? В ненастный зимний день? Попробуйте! Она готовится удиительно быстро и просто. В керамическую плошку ( ярко-желтого цвета, для создания летнего настроения!), напевая, нарезаем небольшими кубиками помидоры, обязательно спелые, те, которые на срезе отливают серебристым бархатом; туда же руками рвем пахучие листики базилика, легко и непринуждено добавляем оливковое масло из заветной бутылочки и заправляем по вкусу морской солью и белым перцем. Бережно перемешиваем и на 20 минут отставляем в сторонку, давая всей смеси пропитаться божественным ароматом. Французскую булку или чиабатту ( изумительно вкусный пористый итальянский хлеб) режем на 10-12 кусков, сушим в горячей дровяной печи…ну, ладно, в тостере или в духовке и натираем крепеньким чесноком. Затем предвкушая неземное удовольствие, выкладываем замаринованные томаты на аппетитные хрустящие кусочки и сбрызгиваем оливковым маслицем. М-м-м! Блаженство! На 4-6 порций нужно:

Французская булка или чиабатта-1 штука

Чеснок-2 крупные дольки

Томаты-8 небольших штук

Оливковое масло-8 столовых ложек

Базилик-8-10 листиков

Соль и перец – по вкусу.

Наливаем в бокалы терпкого красного вина, зовем друзей и наслаждаемся вкусом замечательного итальянского блюда!»

В этом месте послышался звук открываемой двери- мальчики пришли домой. И тетрадь захлопнулась, скрывая последнюю фразу: «Знойный день сменился теплым влажным вечером, а наступающая ночь звездным крылом укрыла растворяющиеся в Вечности фигуры влюбленных…»

ДВА САПОГА – ПАРА.

В старой, уютной квартирке на Чистых Прудах жизнь текла размеренно и тихо. Негромко журчала вода в водопроводных трубах, с едва слышным стуком передвигались секундные стрелки на потемневшем циферблате вековых часов, скрипела рассохшаяся дубовая планка паркета. Иногда тишину прерывал глухой хлопок закрывшейся внизу подъездной двери или дребезжащее вздрагивание почтенного холодильника в углу прихожей.

Сухонькая пожилая женщина хлопотала на кухне. Пряди черных, перевитых нитями седины, волос были заколоты в тяжелый узел на затылке, круглые карие глаза смотрели живо и приветливо, а очертания губ совсем не портила сеточка тонких морщин, мигом исчезающих, когда она улыбалась. Женщина была одета не в привычный, традиционный для многих домохозяек, застиранный халат, а в аккуратную светлую блузку и коричневую юбку из тонкой шерсти. Чистый, накрахмаленный передник и домашние туфли вместо тапочек говорили о том, что и в нынешней, пенсионной, жизни Мира Борисовна оставалась верной своему профессиональному прошлому. Даже посторонний наблюдатель мигом опознал бы в ней бывшую учительницу.

Когда на лестничной площадке послышался характерный звук приехавшего лифта, Мира Борисовна заторопилась в коридор. Она знала, что это возвращается с работы ее Исаак. Только у него так по-домашнему, с обязательным причмоком в конце, закрывались двери старого подъемного механизма. Как опытная жена с большим стажем семейной жизни, Мира Борисовна следовала трем основным правилам: приветливо встретить, вкусно накормить и только после этого с неподдельным интересом расспросить о событиях прошедшего дня. Если же у нее появлялась какая- нибудь нужда или бытовая проблема, то и в этом случае она терпеливо ждала подходящей минуты. Причем подводила к нужному вопросу так умело, что у математика не возникало и мысли возмущаться некстати подвернувшейся оказией. Исаак Израилевиич прекрасно понимал мудрые уловки, ценил их, поэтому вот уже на протяжении многих лет супруги жили без ссор и крупных разногласий.

Поцелуй при уходе и встрече был давно заведенной традицией. Удивительно, но привычный ритуал не превратился в автоматическое действие. Каждый раз в него в него вкладывался особый смысл: со стороны Миры Борисовны- пожелание удачи в новом проекте, безмолвная просьба беречь себя, спокойная радость при возвращении и тысячи нюансов в разных конкретных ситуациях; у старого математика, помимо молчаливого обещания, что все будет хорошо, добавлялась изрядная доля нежности и заботы. Он умудрялся каждодневно удивляться сохранившейся гладкостью жениной щеки, пытливому, как в молодости, взгляду ее глаз, легким движениям сухих рук, дарящих ощущение надежности и тепла. Возможно, такая духовная привязанность была обусловлена отсутствием у них детей, но, даже смирившись со столь безжалостным ударом судьбы, Исаак Изральевич был твердо уверен – много лет назад ему посчастливилось найти свою легендарную половинку…

Хотя на улице шел дождь, плащ вошедшего был почти сухим. На удивленный взгляд жены математик ответил рассеянной улыбкой:

– Сергей Короткевич подвез, ему по пути…

То, что он не опустился привычно на заботливо подставленный стул, а застыл у дверного косяка со снятым правым ботинком в руке, навело Миру Борисовну на мысль о неком важном разговоре или наблюдении. Она знала это его состояние, когда муж, подобно хорошему врачу- диагносту, мог зацепиться за некую мелочь, проверить ее с присущей ему отточенной логикой и интуицией и выстроить впоследствии верное умозаключение. Это было сродни предсказательству, хотя базировалось на привычке внимательно наблюдать и верно сопоставлять.

…Что же его так заинтересовало?

Никогда, даже в трудные времена, супруг Миры Борисовны не позволял себе раздражительных интонаций, оскорбительного молчания или маловразумительных ответов, только, чтобы отделаться. Оптимист по натуре, он предпочитал даже мрачные новости снабжать жизнеутверждающими комментариями. И уж если какие-либо события вызывали у него интерес или сомнения, пожилой человек предпочитал размышлять вслух, невольно приобщая к этому все примечающую жену. Делал он это забавно, то поглаживая горбинку толстого носа, то разминая пухлыми пальцами мочку правого уха. Порой брался за ножницы, будто инструмент помогал воедино связать разрозненные мысли и замечания.

И в этот раз, со вкусом поужинав, Исаак Израилевич принялся вырезать силуэты, попутно рассказывая о прошедшем дне, новостях и сослуживцах, которых Мира Борисовна хорошо знала и за чью личную жизнь переживала. Поначалу речь пошла об Ирине Карамышевой. Математик описывал ее семейные дрязги как – то вскользь, даже лениво, из чего супруга сделала вывод, что постепенно все наладится. Поджав губы и приподняв брови, она недоверчиво хмыкнула:

– Ходока трудно исправить!

– Ну что ты, Мира! Он неплохой парень, на время нить от семейного клубка из рук выпустил, такое бывает. Ира посильнее будет, со временем все свяжет…

Исаак Израилевич улыбнулся. Ирина ему напомнила собственную мать – крупную, властную женщину, яркими чертами лица похожую на Софи Лорен. Мама не руководила напрямую в семье, не поучала ежеминутно, но стоило в доме разгореться скандалу, она подавала голос, сильный, грудной,– и ситуация мигом выправлялась. Не то, чтобы ее боялись, скорее признавали за ней право судить. Так у математика и вышло- вырезался женский профиль, императорски посаженный на длинной, крепкой шее…

– Как там наша малышка? – отеческая симпатия пожилого человека к Алинке давно передалась Мире Борисовне.

– Повторяет ошибку каждого творческого человека- пытается придумать давно забытое старое. Целыми днями ваяет из пластилина диковинную мебель- не дают покоя лавры Филиппа Старка…

– Девочка ищет себя,– заступилась за любимицу жена.

– Ну-ну,– с легким намеком на сарказм – все-таки он сильно привязался к попрыгунье- произнес Исаак Израилевич. Он совершенно точно знал, в чем призвание Алины, но малышке предстояло пройти долгий путь к осознанию своего места в жизни. А пока…– Ей многое дается легко, пусть пробует…

Из-под острия ножниц выпало изящное сердечко, подвешенное на воздушных шариках.

– Все, чему человек учится, когда- нибудь будет востребовано,– с легкой ностальгией сказала немолодая женщина.

Математик- бухгалтер молча погладил ее руку.

– Чем же тебя озадачил Сергей?– наконец встрепенулась Мира Борисовна. Она решила задать вопрос напрямую, пока муж не перебрал подряд всех закомых. По тому, как Исаак бросился разминать свое ухо, она поняла, что попала в точку.– Вроде, к этой паре никаких претензий?

Настало время страдать стариковскому носу….

ЛЮБОВЬ КАК ПРИВЫЧКА.

…С мужем Майи пожилой бухгалтер столкнулся на первом этаже офисного здания, у стойки охранников. Исаак Израилевич направлялся домой, а Сергей на минуту заскочил в бизнес-центр, чтобы передать жене ключи от пригнанной с техосмотра «Хонды». Волосы Короткевича блестели от капелек дождя, и старик с сожалением вспомнил, что не прихватил с утра зонтик, понадеялся на прогноз погоды. Молодой человек заметил досадливое выражение лица бухгалтера и предложил:

– Подождите минутку, я вас подброшу до дома.

Это было весьма кстати.

Пока Сергей поднимался в стеклянной капсуле лифта наверх, к офису, Исаак Израилевич пристроился на неудобном кожаном диване, аккурат у автомата с горячими напитками. К широкому громоздкому ящику, выдающему порции дымящегося ароматного кофе и чая, постоянно подбегали жаждующие согреться. В основном, это были молоденькие сотрудницы младших звеньев администрации или среднего возраста дамы в светлых блузках и соблазнительных юбках – карандашах. Экс- математик, и в молодости ценивший дамскую красоту, бухгалтер автоматически присматривался к женским лицам, так сказать, проверяя алгеброй гармонию. Его личные пристрастия склонялись к особам, имеющим мелкие, правильные черты лица, которые и в более зрелом возрасте позволяли выглядеть молодо и подтянуто. Женщинам с крупными чертами была присуща большая яркость, которая притягивала, но, вместе с тем, настораживала излишней чувственностью и обещанием неожиданных изменений. Особенно, если примешивался неоднозначный темперамент.

Что же касается эмоций, и среди первых, и среди вторых попадались леди как со спокойным, медлительным нравом, так и со взрывным, бурным характером.

Исаак Израилевич был хорошим физиономистом, и мог составить верный психологический портрет человека, ориентируясь во многом на внешние данные. Если обыватель говорил: « Непонятно, такое красивое лицо, но есть в нем что-то отталкивающее…», то бухгалтер точно подмечал следы недобрых морщинок, гипертрофированное бойцовское начало в чересчур твердой линии рта или подбородка, презрительное напряжение глаз. …Поколение Марса. Или, наоборот, бледную вялость носогубных складок вкупе с порочными изгибами соблазнительных губ и изящных скул. Опасный микс для увлекающихся натур. То есть, он мог чувствовать несоответствие характера заявленной красоте, хотя это и мешало созерцанию хорошеньких лиц…

Бодрый голос Сергея прервал затянувшиеся размышления:

– Я готов, можем ехать…

По пути они разговорились:

– Заметил ваш интерес к представительницам противоположного пола. Ищете натуру?– от жены Сергей знал об увлечении бухгалтера силуэтным вырезанием.

Старик отшутился:

–А чего ее искать, любая – произведение искусства. Если всмотреться, даже в самой некрасивой женщине можно отыскать «изюминку»…

– Не сочтите за двусмысленность,– как можно корректней произнес Короткевич,– но при нынешнем темпе жизни не всякий мужчина будет «рыться» в поисках этой самой «изюминки». Знаете ведь, мужчина любит…, ну и так далее…

– Не торопитесь, молодой человек. Кроме внешности имеются и другие составляющие… Помнится, после окончания школы я попал в компанию друзей старшего брата. Меня поразило, что все они были помешаны на одной девушке. Высокая, худенькая, угловатая. Треугольное личико с острыми лисьими чертами, редкие длинные волосы. Любила улыбаться, оглядываясь через плечо. За ней ходили табуны поклонников…

– Скрытая сексуальность,– тоном знатока безапелляционно произнес Сергей.

– Э, нет! Все гораздо тоньше. После нее оставался эфемерный след тайны, хрупкой загадки, которая притягивала неимоверно. Ее не хотелось трогать, к ней хотелось прикасаться…– Пристально смотревший за дорогой бухгалтер вдруг повернул голову и пристально взглянул на Сергея:

– Какие три слова вы выбрали бы для Майи?

Впереди загорелся зеленый сигнал светофора. Машины было тронулись, но опять затормозили- по «зебре» ковыляла вековая бабулька. Небольшая задержка дала молодому человеку секунды на раздумья:

– Открытая… Умная..,– все же он споткнулся, подбирая последний эпитет. Постеснялся сказать "любимая" при постороннем человеке.– …Моя.

Бывший учитель удовлетворенно кивнул, соглашаясь с собственными внутренними выводами. Привычная любовь, удобная и надежная. Крепкий брак. Исаак Израилевич вздохнул.

– Почему вы спрашиваете?

– Ваша жена красивая женщина, но она из породы той моей знакомой…

Окончание фразы «ты просто забыл…» не было произнесено, но витало в воздухе. Сергей все понял, замолчал.

Дождь прекратился, небо расчистилось. Чтобы изгнать появившийся холодок в беседе, Короткевич попытался вернуться к прежней теме:

– И все же, внешность имеет значение. Есть две категории женщин, которые я абсолютно не приемлю – слащавые глупышки и высокомерные холодные гордячки, достигшие успеха, этакие Снежные Королевы. Особенно последние. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

На этом разговор закончился, потому что они приехали. Бухгалтер попрощался и пошел к подъезду. Он боялся показаться старым занудой, поэтому и не сказал вслух слова, вертевшиеся на языке…

…– О чем ты промолчал ? – проницательности у Миры Борисовны было не занимать. Она с беспокойством следила за выползающим из- под ножниц изображением спящей собаки.

– Никогда не зарекайся! В жизни может все перевернуться с ног на голову, и тогда черное станет белым, а неприемлемое будет таким близким и желанным…

ИЮЛЬ. СВАДЕБНЫЙ РИТУАЛ. ПОЛЯНА ВОЛХВОВ. КНЯЗЬ

Свадебный церемониал для Клима и Ольги Невзоровых, протеже Лены Комковой, был назначен на середину июля, после окончания Петрова поста. К сожалению, Комковы не попали на торжество- Лена вот уже вторую неделю жила в Кентерберри, где шестилетний Андрюшка посещал месячные курсы английского языка, а Виктор не захотел ехать на свадьбу в одиночестве.

До этого Майя несколько раз встречалась с ребятами, Климом и Ольгой. Безусловно, здесь и речи быть не могло, что кто-то кого-то «подцепил». Молодые люди были безумно поглощены друг другом, это было видно невооруженным глазом. Худенькая, большеглазая Оля то и дело норовила дотронуться до своего Климушки, будто он мог исчезнуть в любую минуту, жених же беспрестанно окликал ее. Они познакомились на одном из театрализованных представлений, для которого Ольга шила костюмы, а Клим был приглашен в качестве спонсора. Познакомились сами, без представления, наткнулись взглядом в толпе и загорелись. Ольгу, хрупкую, нежную девушку с огромными тающими глазами и сочным смеюшимся ртом, трудно было не заметить, ну а на Клима, большелобого, русого, с ухоженной бородкой, уже было началась охота. Год ребята проверяли свои чувства, после чего решили пожениться.

Организаторы проявили недюжинную смекалку, выбирая время и место праздника. Конечно, никто не требовал побуквенного следования древним славянским канонам, скорее это была стилизация под старинный обряд. Сохранялись обрядовые атрибуты: знакомство дружек и подруг, игры на природе и, наконец, отдание невесты жениху, завершающееся роскошным свадебным пиром. Приверженность к языческим обрядам просматривалась и в облике небольшой туристической базы, расположенной в живописном отдаленном уголке Подмосковья (удачная имитация деревенских избушек с современной электронной начинкой), и в настоятельных рекомендациях приглашающей стороны соблюдать своеобразный дресс-код. Женщинам и девушкам предписывалось надевать длинные псевдорусские платья или сарафаны, мужчинам же делались послабления- любые рубахи и брюки, исключая костюмные пары с галстуками, смокинги и джинсы с футболками. Поначалу это несколько настораживало прибывшую на несколько дней раньше Майю – она как непосредственный сценарист и участник церемонии боялась, что гостей отпугнет навязанный образ, но бурный отклик молодежи развеял все сомнения. Кеттеринговая же служба, отвечающая за свадебное застолье, совершенно невозмутимо приняла праздничный заказ: всевозможные расстегаи, пироги со стерлядкой, блины с различной начинкой, включая красную и черную икру, и овощные разносолы, непременно в деревянных кадушках. Не были забыты мясные деликатесы, приготовленные по старым рецептам и, конечно же, горячие кушанья, начиная с солянок и борщей и заканчивая тающими во рту блюдами, приготовленными из птицы и рыбы. В меню также входили традиционные русские напитки: ягодные морсы, квасы, сбитни и медовухи. Отбором крепкой и чистой, как слеза, водки руководил непосредственно отец жениха, в тесном контакте с сомелье ресторана. Надо ли говорить, что уже накануне свадьбы оба были в лирическом настроении и пространных спорах о философском значении пития на Руси. Однако это не мешало слаженной работе поваров и официантов, кухонных рабочих и поставщиков продуктов, что весьма радовало организаторов праздника.

Все торжество должно было проходить в трех местах: на центральной площади турбазы, большой дубовой поляне и зеленой лужайке за жилыми домиками, где уже стояли большие шатры для банкета. Мебель, посуда, столовое белье и корзины с цветами давно были доставлены и складированы в центральном здании турбазы. Майя видела эскизы приглашенных декораторов и была поражена, насколько точно они воплотили ее задумку. Праздничное убранство было решено оформить в природных тонах: бежевых, терракотовых , цвета земли и молодой листвы. Белоснежные полотнища шатров и яркие пятна цветочных корзин только дополняли общую сдержанную гамму, придавая торжественность и ощущение свежести. Организаторами использовались только натуральные материалы. Майя с одобрением отметила и благородный лен скатертей и салфеток, и теплый цвет деревянных столов и лавок, и чеканную филигрань кованых подсвечников. Особенно ее очаровали гирлянды и большие венки из полевых цветов, которые флористы бережно развешивали по стенам и под куполами шатров. Привычно думая о своем детище, молодая женщина в который раз убедилась, что высокий класс любого начинания проявляется именно в деталях, в четко прорисованной концепции и мастерстве исполнения. О своей роли талантливого интерпретатора-сценариста она как-то и не подумала. Не из-за скромности, а по щедрости души, сочетающей в себе безусловный артистизм и отсутствие тщеславия.

Тем временем на дубовой поляне шли иные приготовления. Рабочие устанавливали по кругу факелы на длинных шестах , расчищали место для кострища и активных игр. По сценарию, молодые с гостями именно здесь будут кружиться в хороводе, тянуть канаты и состязаться в ловкости и смекалистости. Майка с Алиной просидели в библиотеках несколько недель, перелопатили в Интернете все сайты, мало-мальски связанные с древними обрядами, обзвонили кучу знакомых и незнакомых людей. Наконец, они увязали все игры и конкурсы не только со свадьбой, но и с традициями празднования летних обрядовых дат, что придавало всей церемонии некий сакральный смысл.

Майя сама ощутила невольный трепет, очутившись на дубовой поляне накануне вечером. Она решила прогуляться перед сном и уже в сумерках вышла на большое, чуть подсвеченное вечереющим небом пространство. Ни чужих людей, ни зверей она не боялась – изнутри пришло ощущение, что здесь ей ничто не угрожает. Наоборот, снизошло такое спокойствие и умиротворение, что она, сделав несколько шагов, запрокинула голову, закрыла глаза и замерла. Столетние дубы чуть шелестели плотными резными кронами где-то высоко вверху, одобрительно и чуть настороженно. Майе чудилось, что они, сподвижники древних волхвов, владеют многими тайнами мироздания и уж точно знают про нее, маленькую песчинку, терзаемую радостями и сомнениями, надеждами и непонятными предчувствиями. Всплывшие было в голове вопросы куда-то исчезли, растворились в полном единении с ночной тишиной, вдруг установившейся вокруг. Перестали шуметь деревья, замолкли ночные шорохи, лишь первые проклюнувшиеся звезды с любопытством смотрели на маленькую замершую фигурку посреди заповедного леса…

…-Просыпайся, милая! Ужо солнышко всходит, роса молоком берется, надобно ехать. До братней заставы день пути, коли недругов не встретим, – теплое дыхание любимого коснулось сонной княгини. Она потянулась, открываясь навстречу ждущим серым глазам , и счастливо улыбнулась. Три года светлого замужества не стерли новизну и свежесть прикосновений. Запах кожи своего князя, первого и единственного мужчины, княгиня могла уловить среди тьмы воинов. Еще тоньше она воспринимала оттенки Его чувства к ней. Чуть насмешливое восхищение и притворное равнодушие, когда внутри сводит от обжигающего вожделения, нежность и неосознанная твердость защитника; порой казалось, что Он читает ее, как открытую книгу. Неизбежные военные отлучки и дозорные поездки по вотчинным землям были досадной ложкой дегтя в их семейной жизни.

–Иду, родной, – сонное тепло смятого ложа так и манило откинуться назад, на шелковые простыни.