Правильная клиника, или 13 шагов к успеху

Мария Сергеевна слопала наживку, не поперхнувшись. Дары приняла, покаяние выслушала, немного попеняла Дмитрию за несдержанность и пообещала договориться с библиотекой на Верхоянской улице насчет лекций Павла.

– Она хотела в управе, в Совете ветеранов и в библиотеке объявления вешать, а я ей подкинул идею еще и в районном «Вестнике» их печатать, – сказал Дмитрий. – Так что отправляй ей список тем на полгода вперед, да поживее. У нее прямо загорелось. Я так понимаю, что в округе и мэрии она подаст это как свою собственную инициативу.

– Пусть человек заработает плюсик в карьерную карму, – усмехнулся Павел. – Мне не жалко. Со временем я свои выступления на окружной уровень вывести планирую, а затем – и на городской.

– Когда-нибудь и в Кремлевском дворце выступать станешь! – поддел Дмитрий.

– А почему бы и нет? – всерьез удивился Павел. – Там же выступал этот… как его… который воду энергией заряжал…

– Эдгар Кумач, – подсказал Дмитрий.

– Да-да, Кумач! – кивнул Павел. – А чем я хуже него?

Тексты своих лекций Павел писал коварно. Сначала он выбирал медицинские новости по тем направлениям, которые были представлены в «Правильной клинике». Затем разбавлял материал парочкой новостей из области официальной традиционной медицины. О своей клинике в тексте не упоминал, но рассказывал о ней во время ответов на вопросы публики. Назвать лекции рекламными язык не поворачивался, они были сугубо информационными. Ну а ответы на вопросы, как говорится, «к делу не пришьешь» – ну мало ли что может быть сказано в рамках ответа? Тем более, что две трети вопросов напрямую касались «Правильной клиники». Сама лекция длилась сорок минут, а ответы на вопросы растягивались часа на полтора, и Павел на это дело времени не жалел.

– Молодец! – хвалил Дмитрий. – Развил широкую просветительскую деятельность. Окучиваешь народ и сверху, и снизу!

Под окучиванием сверху он имел в виду продолжавшиеся выступления Павла в передаче Владика Самолетова. «Ой, а мы вас по телевизору регулярно смотрим! – слышал Павел на каждой лекции. – Но вы там коротко на вопросы отвечаете…». Ну а как же иначе? Ведь в телевизионной передаче время – это деньги в прямом смысле слова. Каждая минута оплачивается, причем по бешеным тарифам. Владику что? Он и целый час даст потрындеть на камеру, но такое «удовольствие» влетало в очень тугую копеечку. Да и вообще длительное присутствие персонажа на экране утомляет зрителя. В течение десяти минут профессора Неунывайко слушают все, а вот если он растянет свои телевизионные выступления, то зрители начнут отвлекаться. Другое дело – лекции, на которых зрителям отвлекаться не на что, остается только сидеть, слушать и конспектировать, если есть такое желание (у большинства оно появлялось).

Накануне Дня космонавтики Павел отступил от обычного регламента и прочел лекцию о достижениях отечественной космической медицины, а заодно засветил свое отношение к этому делу и показал фотографии, сделанные в рамках фотосессии «Космонавты и врачи». Успех был невероятный. Ветераны устроили Павлу бурную овацию, а корреспондент районной газеты написал о нем статью на целый разворот. Статья называлась «Кто ставит на себя, тот никогда не проигрывает». Название подсказал корреспонденту Павел, которому хотелось, чтобы статья называлась броско и нестандартно. Корреспондент очень просил хотя бы одну «космическую» фотографию, но Павел не дал, отговорившись тем, что хоть фотография и не секретная, тем не менее для ее публикации нужно получать специальное разрешение, которого придется ждать долго. Вдруг кто сведущий обратит внимание на то, что космонавт, с которым в начале девяностых сфотографировался профессор Неунывайко, одет в скафандр старого, чуть ли не допотопного образца? Рисковать не хотелось и вообще главной иллюстрацией к статье была большая фотография Павла, сидевшего в своем рабочем кабинете, богато декорированным всевозможными дипломами и сертификатами.

В начале сентября 1997 года «Правильная клиника» заняла практически весь первый этаж дома номер 10 по улице Матроса Дедушкина, за исключением ремонтной мастерской, принадлежавшей одноногому мастеру на все руки Артуру Георгиевичу. Выживать с насиженного места инвалида, которого хорошо знал весь район, Павлу и Дмитрию не хотелось. Невелика прибыль – десятиметровая каморка, чтобы ради нее марать светлую репутацию «Правильной клиники». К тому же, соседство с мастерской нравилось пациентам, которые заодно с посещением клиники могли отдать в заточку нож для мясорубки или заказать дубликат ключа. А если Дмитрий забывал дома ключи от своего сейфа, что случалось примерно раз в два месяца, то Артур Георгиевич аккуратно, без ущерба для замка, решал проблему при помощи шила и проволочки.

– И это, мать-перемать, называется «устойчивым к взлому сейфом»! – всякий раз возмущался Дмитрий, наблюдая результат минутных действий мастера.

– Это называется – «золотые руки», – с тихой гордостью отвечал Артур Георгиевич, поднимая кверху руки с черными вкраплениями металлической пыли. – Если бы я пошел по кривой дорожке, то миллионы бы загребал… Из чужих сейфов.

Расширившаяся клиника не знала, что такое пустые коридоры. Новые сотрудники трудились так же усердно, как и старые. Дурак бы набрал абы кого, лишь бы подключить кабинет к приему, но Павел долго ломал голову над расширением ассортимента услуг. Ему хотелось не просто отобрать для своей замечательной клиники самые востребованные услуги, но и устроить «карусель полного цикла», то есть сделать так, чтобы пациенты переходили от одного «уникального специалиста» к другому. Заработал сам – дай заработать коллеге!

Глава пятая

Шаг четвертый. 1998 год, дуэт превращается в трио

Предчувствие беды витало в воздухе с конца 1997 года. Впрочем, в девяностые это предчувствие в той или иной степени присутствовало постоянно. Поэтому, когда речь зашла о кредите на выкуп помещений первого этажа, Павел занял твердую позицию.

– Никаких партнеров с «грязными» деньгами нам не нужно, – сказал он. – И никаких теневых займов тоже. Берем рублевый кредит в банке под залог помещения и гасим его за счет «белых» доходов.

– Насчет партнеров я с тобой согласен, – ответил Дмитрий. – Но вот «белый» кредит, да еще и рублевый… В баксах условия гораздо выгоднее, там страховочная подушка меньше. И еще не забывай, что «белый» кредит стоит дороже черного на тридцать процентов, потому что…

– Напомни еще, пожалуйста, куда впадает Волга? – перебил его Павел. – В Каспийское море или в Белое? А то я что-то забыл. Да, «белый» кредит обходится дороже, потому что сначала нужно заплатить налоги с показанных доходов, но в такой обстановке, как сейчас, все прочие варианты потенциально опасны. Если что-то пойдет не так, то кредиторы начнут требовать досрочного… нет – срочного, экстренного погашения кредитов. Ствол к башке и «гони бабло!». Так что только «белый» кредит, причем в крупном банке с государственными корнями, потому что такой банк ради такой суммы на крайние меры не пойдет. И только в рублях, потому что брать взаймы нужно в той валюте, в которой ты зарабатываешь.

Договоры с банком и с владельцами помещений «вылизывал» корифей, нанятый специально для этой цели. У Корифея был абсолютно голый череп и холодные немигающие глаза. Павел про себя окрестил его Удавом. Когда владелица помещения, в котором прежде находился мебельный магазин, попыталась качать права по поводу одного из пунктов договора, Корифей погасил ее одним лишь взглядом, без слов. Тетка сдулась и подписала. Хитросплетения пунктов и подпунктов не позволяли банку наложить руки помещения в случае несвоевременных выплат. Можно было накладывать только пени и штрафы, причем в довольно ограниченных пределах. Примерно шестая часть кредита вернулась наличкой к сотруднику банка, подписавшему такой договор и протащившему его через все круги утверждений и согласований.

– Да это же настоящая кабала! – стонал Дмитрий. – Лучше бы сделали, как все нормальные люди! Нет, Павлу Игоревичу непременно надо намудрить, надеть штаны через голову! Обычные пути ему неинтересны.

17 августа 1998 года было объявлено о приостановке выплат по краткосрочным государственным облигациям. Центробанк перестал поддерживать рубль, который начал стремительно дешеветь. «Нормальные люди» принялись утрясать финансовые отношения самым результативным способом. На прежде тихой улице Матроса Дедушкина ежедневно происходило по два-три отстрела…

– Все как с ума посходили! – удивлялся Дмитрий. – В девяносто втором и то было спокойнее!

Бывшая владелица помещения мебельного магазина тоже попыталась наехать на партнеров. Явилась незваной гостьей в сопровождении двух мордоворотов, поведала о своем зяте, крутом мафиози из города Киева, и потребовала пересчитать стоимость помещения согласно изменению курса рубля. Проще говоря, тетка захотела получить втрое больше. Павел начал было объяснять бесперспективность подобных требований, но Дмитрий остановил его и в крайне экспрессивных выражениях посоветовал гостям немедленно очистить помещение. К большому удивлению Павла, те встали и ушли. Тетка, правда, пригрозила с порога: «мы еще встретимся», но по ее растерянному взгляду чувствовалось, что угрожает она так, по инерции.

– Я думал, что эти амбалы сейчас достанут стволы и сделают из нас два решета, – признался Павел, оставшись наедине с партнером.

– А вот я сразу же понял, что это театр, – ухмыльнулся Дмитрий. – Видно было невооруженным глазом.

– Объясни! – потребовал Павел.

– Ну, во-первых, зачем она притащила амбалов с собой, в твой кабинет? – начал Дмитрий, крайне довольный тем, что в кои-то веки он разъясняет, а партнер внимательно слушает. – Она же прекрасно понимала, что ей здесь ничего не угрожает. Мы не станем брать ее в заложницы или, тем более, душить-убивать. Так зачем же? Во-вторых, если бы парни были бы переговорщиками от бандюганов, то они пришли бы без нее, так обычно делается. Она им при этом совершенно не нужна. Ее дело – закрутить колесо и ждать результата. В-третьих, парни были без стволов. Ты не обратил внимания, а я присмотрелся. Ни под мышками, ни сзади у них ничего не было.

– Может они мастера убивать голыми руками, – предположил Павел.

– Не смеши, – поморщился Дмитрий. – Может у них еще в носках ботинок отравленные лезвия спрятаны? А самое главное, Паша, то, что никто никогда не говорит: «мой зять – один из главных киевских авторитетов». Говорят: «мой зять – Мыкола Киевский» и все. Имя говорит само за себя. Заодно можно сразу же проверить, насколько собеседник в теме. Знает он Мыколу Киевского или для него это имя – пустой звук? Этой дуре, прежде чем спектакль разыгрывать, нужно было узнать, как дела делаются…

Расклады сентября с одной стороны были радостными, а с другой – грустными. Радовало то, что, благодаря предусмотрительности и чутью Павла, удалось вовремя выкупить первый этаж дома на исключительно замечательных условиях. Но в коридорах было пусто и это сильно угнетало. Все вокруг повышали цены вдогонку за растущим как на дрожжах курсом доллара, а Павел, наоборот, их снизил, но и это не помогло. У населения не было денег на лечение даже по низким расценкам, а если и были, то не было настроения.

Территория клиники делилась на три части – подвальную, «продуктовую» и «мебельную». Для того, чтобы кое-как сводить концы с концами, «мебельную» часть пришлось сдать в аренду, причем «внарезку», мелкими площадями. Было безумно жаль свежего прошлогоднего ремонта и грандиозных планов, было жаль расставаться с ценными сотрудниками, но ничего не поделаешь, если хочешь дожить до лучших времен, то должен чем-то жертвовать. «Внарезку» помещения уходили быстро и скоро левая часть здания украсилась множеством разномастных вывесок от вида которых Павла передергивало. Ремонт обуви, швейное ателье, парикмахерская эконом-класса, табачный магазинчик, салон интимных товаров, ремонт компьютеров… Арендаторы сидели буквально на головах друг у друга, и такая теснота порождала множество обид и конфликтов. Улаживанием конфликтов занимался Дмитрий, Павел от такого муторного занятия скоро бы повесился. Впрочем, все занятия в эту нелегкую пору были муторными или, хотя бы, тоскливыми. Спокойствие приходило только во сне, да и то не всегда, бывало что всю ночь снились кошмары.

Сокращение штатов далось Павлу очень тяжело. Резать приходилось буквально по живому, как будто от себя самого куски мяса отрезаешь. «Каких людей теряем! – сокрушался про себя Павел. – Штучных! Отборных!». Многих он в свое время переманил от конкурентов, например – ароматерапевта Иренева и аюрведиста Наврузова, работавшего в образе индуса Говинды Прасад Шарма. Ароматерапия в новых условиях оказалась невостребованной по причине своей дороговизны, но Иренев категорически отказался снижать цены.

– Ароматерапия – дело тонкое, элитарное, – сказал он в ответ на уговоры Павла. – Кому надо, тот и дорого заплатит, а кому не надо, тот и копейки не даст. Я лучше пока возьму тайм-аут и тряхну стариной – стану запои купировать, а когда все нормализуется вернусь к вам.

У Наврузова в результате кризиса резко подорожали аюрведические препараты, поступавшие из далекого Хайдарабада по тайному контрабандному каналу, организованному индийскими студентами. Мало того, что рубль упал втрое, так еще и оборзевшие продавцы увеличили свою наценку.

– Но ведь беда-то небольшая, Шариф Мирзоевич, – сказал Наврузову Павел. – Это производство можно и самим наладить. Дело-то простое – намешал разные пряности, упаковал да этикетку налепил. Этим можно в подвале заниматься, в архиве, там все равно половина стеллажей пустует.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

5 декабря 1991 года во время приема в посольстве США председатель Межреспубликанской службы безопасности СССР (так переименовали Комитет государственной безопасности СССР) Вадим Бакатин, выполняя распоряжение Президента СССР Михаила Горбачева, передал американскому послу Роберту Страуссу схему прослушки в новом здании посольского комплекса США.

2

Ушедшая «в народ» фраза из первого тома «Мертвых душ» Н. В. Гоголя.