Роми. Хрупкая красота

Судьба наконец улыбнулась Магде. Ей предложили главную роль в фильме «Когда зацветает белая сирень». Режиссеру понадобилась юная актриса на роль ее дочери. Магда в разговоре с продюсером как бы вскользь упомянула Розмари. И все завертелось. В их семейном шале в Шёнау раздался телефонный звонок; они сели в поезд, приехали в Кельн, и вот девочка уже на съемочной площадке.

Сможет ли она достойно выдержать это испытание? Ведь у нее не было времени, чтобы как следует подготовиться.

Розмари начинает читать свой текст, и очень скоро игра подчиняет ее себе, завораживает. Теперь она знает, что это за ощущение, когда на несколько минут переносишься в чью-то чужую жизнь, – забывая о собственной и о своих тревогах, – чтобы испытать приключения, выпавшие на долю твоего персонажа, которым в реальности тебе никогда не стать. Теперь она понимает, что чувствует ее мать.

Несмотря на волнение юной актрисы, режиссер сумел оценить ее искренность, непосредственность и фотогеничность. Ее сразу утверждают на роль.

Итак, на съемочной площадке фильма «Когда зацветает белая сирень» изображение Розмари впервые появляется на кинопленке. Ее героиню зовут Эвхен Фостер, ей пятнадцать лет, у нее каштановые волосы и детское личико.

Когда приходится выбрать имя, под которым Розмари будет значиться в титрах, она решает воспользоваться девичьей фамилией матери. Теперь связь этой женщины с кино никогда не прервется. А для Розмари Альбах-Ретти начнется новая жизнь под новым именем: Роми Шнайдер.

1955 год

Берлин

Когда же, наконец, она сможет поступать по-своему? На этот вопрос Роми не получает ответа ни от матери, ни от отчима, Ганса Герберта Блатцхейма, бизнесмена и владельца сети ресторанов в ФРГ (она называет его «папочка»). Это Блатцхейм распоряжается деньгами, которые Роми зарабатывает с тех пор, как Эрнст Маришка вознес ее на вершину кинематографического Олимпа.

Маришка, режиссер, в послевоенное время сделавший несколько популярных экранизаций венских оперетт, а также дорогостоящий биографический фильм о королеве Виктории, сумел вдохнуть новую жизнь в миф об императрице Елизавете Австрийской, сняв в главной роли Роми Шнайдер. Платья с кринолинами, декорации из папье-маше, история империи, превращенная в романтическую историю любви: вот основные составляющие «Сисси», которые позволили Роми с помощью одного-единственного фильма завоевать славу и симпатии зрителей во всей Германии.

Фильм был задуман с размахом; Магда сумела воспользоваться случаем и добилась, чтобы ее тоже включили в кастинг – она сыграла роль матери Сисси. Итак, мать и дочь опять появились на экране вдвоем. Режиссер незамедлительно решает снова применить чудодейственную формулу, принесшую ему успех, и Роми получает предложение сняться еще в нескольких фильмах.

Неважно, хочет она этого или нет: на самом деле решения за нее принимает Магда. Так было с первым фильмом, так будет и с остальными.

Это распространяется на все: от гонораров (Магда добивается огромных выплат для своей дочери) до цвета платьев, в которых юная актриса предстанет перед камерами на очередном интервью. Мать также выбирает всех партнеров для Роми, и в частности, тех, с кем она имеет или не имеет право целоваться. Все это написано в контракте, черным по белому. А еще – что имя Магды Шнайдер будет фигурировать в заглавных титрах каждого фильма, в котором играет ее дочь.

Рецепт успеха действует безотказно. Публика валом валит в кинотеатры, и не только в Германии, но и во всей Европе. Родилась новая звезда.

Магда требует у продюсеров все большие и большие гонорары – теперь она может себе это позволить. А ее новый супруг размещает деньги в банке. И, как настоящий бизнесмен, тут же реинвестирует их в один из своих многочисленных ресторанов.

Раз или два Роми отважилась спросить, когда она сможет воспользоваться всеми этими деньгами. «Когда станешь совершеннолетней!» – отвечают ей. Каждый раз ее отчим переходит на властный тон (он это умеет), и дискуссия прекращается. Роми уже поняла, что не увидит этих денег: инвестиции ее отчима оказались убыточными. В восемнадцать лет она узнаёт, что на ее банковском счете нет ни гроша.

1957

Шёнау, Бавария

В семейном доме в Шёнау, куда они укрылись в этот трудный момент, атмосфера наэлектризованная. Отказавшись сниматься в четвертом фильме про Сисси, Роми убила курицу, которая несла золотые яйца. Но, с другой стороны, она проявила характер. Во-первых, смогла остановить адскую машину, запущенную ее матерью и отчимом, а во-вторых, перестала «чувствовать себя этакой венской сдобной булочкой, которую все хотят слопать».

После того как Роми в трех фильмах воплотила образ Елизаветы Австрийской, ей хватило мужества сказать: хватит.

В первом фильме она получила свою первую большую роль в кино; второй закрепил ее громадную популярность. И, хотя персонаж императрицы стал ей надоедать, не могло быть и речи о том, чтобы отказаться от третьего фильма – Магда бы этого не позволила.

А теперь Роми захотелось вздохнуть свободно, попробовать для себя что-то новое. И она твердо решила не уступать нажиму матери и отчима. Магда понимает, что из-за упорства дочери лишится последних ролей, какие ей могли предложить в Германии. Ее ярость и удивление не имеют предела.

Продюсеры, со своей стороны, тоже в бешенстве: как же Роми могла отказаться играть Сисси в последний раз, ведь она получила бы за это миллион марок наличными? Немецкая пресса беспощадно критикует юную актрису, соотечественники, которые вознесли ее на вершину славы, теперь отрекаются от нее. Кое-кто даже утверждает, что ей место в сумасшедшем доме.

У Роми остается один выход: бежать. Бежать в Париж, где режиссер, о котором она никогда раньше не слышала, – Пьер Гаспар-Юи, – предлагает ей главную роль в фильме «Кристина». По иронии судьбы, этот фильм – не что иное, как ремейк фильма Макса Офюльса «Игра в любовь», снятого в 1933 году, где главную роль играла ее мать. Магда вынуждена согласиться. Но ставит условие: она поедет в Париж вместе с дочерью.

Режиссер потратил немало денег, чтобы заполучить знаменитую «Сисси», и собирается устроить ей в Париже торжественную встречу. Он даже пошел на то, чтобы позволить Роми самой выбрать себе партнера. Продюсеры выслали Магде фотографии десятка молодых людей, которых они нашли в Париже и которые, по их мнению, подходили для роли героя фильма. Никто из них не являлся профессиональным актером. Впрочем, один, пожалуй, мог бы стать актером в будущем. Мать и дочь сидят за столом, перед ними кладут конверт с фотографиями, но Роми должна получить разрешение Магды, прежде чем заглянуть в него.

Вдвоем они перебирают снимки, напечатанные на глянцевой бумаге. Магда отбраковывает претендентов одного за другим, при этом практически не давая Роми высказать свое мнение. Вдруг взгляд девушки задерживается на одном из фото. Что привлекло ее внимание в этом юном незнакомце? Быть может, большие светлые глаза? Или костюм, раньше принадлежавший Жерару Филипу, который он надел на пробу?

Она скрещивает пальцы, чтобы мать не приняла в штыки ее выбор. И робко улыбается, когда Магда наконец дает согласие. Партнером Роми по съемочной площадке станет этот молодой человек. Его зовут Ален Делон.

15 февраля 1958 года

Аэропорт Орли

Фотографы добились разрешения подойти совсем близко к самолету, на борту которого находится самая яркая из европейских кинозвезд: они не хотят упустить ни одной подробности предстоящего зрелища. Как только трап опускается, все они вытягивают шеи и протягивают вперед камеры в надежде сделать самый лучший снимок. Тот, который попадет на первые полосы газет. Они стоят тут несколько часов, и никто уже не чувствует холода, пронизывающего до костей в этот субботний февральский день.

И вдруг открывается дверь самолета, и на пороге появляется она, сияя лучезарной улыбкой девушки, которой едва исполнилось двадцать. Когда она спускается по трапу, раздаются возгласы: «Сисси!» Роми Шнайдер делает вид, что не слышит. Все ее внимание сосредоточено на будущем партнере.

Ален Делон, стоящий у самого трапа, выглядит отнюдь не элегантно: слишком просторное, будто с чужого плеча, серое крапчатое пальто и съехавший набок полосатый галстук. Продюсеры снабдили его букетом роз, чтобы он мог достойно встретить ту, кого Уолт Дисней назвал «самой красивой девушкой на свете». Рядом с ним еще двое участников фильма, актеры Жан-Клод Бриали и Софи Гримальди: они придирчиво рассматривают юную знаменитость, которая, как им сказали, стоит четыре миллиона марок.

Итак, этот молодой человек, чья слишком аккуратная прическа контрастирует с бурным темпераментом, иногда прорывающимся в его жестах, и есть партнер, с которым через несколько дней ей предстоит целоваться. В детстве она закрывала глаза каждый раз, когда на экране показывали любовную сцену, а сейчас ей вдруг вспомнился ее первый настоящий поцелуй – с актером Клаусом Бидерштедтом, на съемках одного из ее первых фильмов, «Фейерверк».

В то время как Роми покорно позирует фотографам в золотистом сиянии своего манто из светлого меха, Магда старается занять место поближе к ней, чтобы попасть в кадр. Она не отходит от дочери, словно дуэнья, широкая улыбка обнажает прекрасно сохранившиеся зубы. Ее муж Ганс Герберт Блатцхейм молча стоит в ее тени.

В момент, когда Ален Делон вручает Роми громадный букет, явно мешающий ему, но вместе с тем придающий ему респектабельности, они едва успевают взглянуть друг на друга. Кто она, эта молодая актриса с манерами важной дамы, которая в своем юном возрасте успела сняться больше чем в десяти фильмах?

Она находит эту торжественную встречу «безвкусицей», а молодого человека малоинтересным. А он находит ее «тошнотворной». Только большая любовь сможет стереть из памяти такое огромное разочарование.

Несколько дней спустя Роми и Ален встретятся на съемочной площадке «Кристины». Им надо изображать на экране влюбленных, а вместо этого вся группа вынуждена смотреть, как они выясняют отношения. Они друг друга терпеть не могут – вернее (что еще хуже), стараются друг друга не замечать. Софи Гримальди и Жан-Клод Бриали не раз пытались помирить их, но все было бесполезно. Волшебная сила искусства, на которую рассчитывал режиссер, не приходит ему на помощь.

После взаимного отчуждения у Алена и Роми наступает период ссор. В перерывах между съемками актер развлекается тем, что доводит партнершу до бешенства, без конца повторяя ей на ухо единственную фразу, которую он знает по-немецки: «Ich liebe dich»[1]. Ему нравится злить ее. Пусть у Роми, по мнению Алена, манеры важной дамы, но ее задорные веснушки не могут оставить равнодушным этого начинающего актера, который всему учился в школе жизни.

Легко и быстро Ален становится у актеров заводилой и по вечерам, когда съемки заканчиваются, дразнит партнершу, делая вид, что не замечает ее. Остальные понимающе улыбаются, и это вызывает у нее горькое ощущение, что она здесь чужая. В тех редких случаях, когда он предлагает Роми сесть в его машину, ей приходится довольствоваться местом на заднем сиденье. Место впереди, рядом с ним, он приберегает для одной балерины, которую надеется соблазнить. Такое впечатление, что он хочет вызвать ревность у Роми.

А Роми здесь очень одиноко. Ей никак не отделаться от надоевшего клише. Для всей Европы она – императрица. А для этих французских актеров, и в частности Алена Делона, – все еще наивная принцесса в кринолине. Сисси! Она уже не может слышать это имя. Ведь она приехала сюда, во Францию, именно для того, чтобы ее перестали отождествлять с ее экранной героиней. И она не позволит какому-то невоспитанному парню принижать ее, внушать всем, что она – актриса одной роли.

1958

Международный кинофестиваль, Брюссель

Но однажды все изменится. Это произойдет после предпремьерного показа фильма с участием Роми, во время вечернего приема, устроенного в одном из ресторанов, которыми управляет ее отчим. Хоть она терпеть не может и его самого, и все, что с ним связано, на этом приеме она чувствует себя спокойной и раскованной.

Может быть, дело в шампанском, которое она выпила по случаю радостного события? Когда Ален подходит к ней, чтобы пригласить на танец, она несколько секунд медлит, прежде чем согласиться. В мгновение, когда он берет ее за руку, все вокруг них вдруг заволакивает туманом. И колышущиеся огни люстр, и белоснежные скатерти на столах. Она видит только голубые глаза своего кавалера, его улыбку и руки, которые ее обнимают. Она закрывает глаза, ей хочется, чтобы этот миг длился вечно.

Но осуждающий взгляд матери пробуждает Роми от сладкого забытья. Магде совсем не нужно, чтобы у ее дочери начался роман, тем более с молодым человеком, которого она считает «плебеем». И Роми возвращается за стол, где сидит немецкая съемочная группа. Но спустя несколько секунд просит разрешения перейти за стол французов. Магда отвечает категорическим отказом. А муж, как эхо, повторяет ее ответ.

И все же, когда Ален в очередной раз знаком приглашает Роми присоединиться к ним, она встает, смело глядя в глаза матери, словно принимая брошенный ей вызов. Приподнимает свое длинное платье, чтобы не споткнуться, с ослепительной улыбкой проходит по залу ресторана, чувствуя, что переступает черту, и садится рядом с тем, кто с этого дня станет главной любовью ее жизни.

1958 год

Аэропорт Орли

Роми спускается по трапу. Она опять прилетела в Орли, но теперь это она будет ждать Алена, расхаживать взад-вперед, чувствуя гулкие удары сердца. Заключительный этап съемок «Кристины» превратился для них в медовый месяц – к великой радости режиссера. Последние эпизоды снимали в Вене. Вместо прежней неприязни между Роми и Аленом возникло взаимопонимание, помогающее молодой актрисе с каждым днем на шаг отдаляться от тесной клетки, которую соорудила для нее мать.

Магда видит, что дочь ускользает из-под ее влияния. А Роми наслаждается новым для нее ощущением свободы, несмотря на то, что ни слова не говорит по-французски, а Ален может произнести по-немецки лишь несколько фраз. Но ничто не может помешать ей мечтать. Она дорожит каждой минутой, которую может провести рядом с ним. Каждое утро у нее замирает сердце, когда она присоединяется к нему на съемочной площадке; а как только объявляют перерыв, они уходят вдвоем. Она начинает представлять себе свою будущую жизнь с Аленом. Почему бы им не обосноваться во Франции? Германия сейчас кажется такой далекой. Для счастья ей было бы достаточно и трущобы, думает она.

Но работа над фильмом близится к концу, пора возвращаться к действительности. Последние сцены отсняты, и ей осталось провести совсем немного времени с молодым человеком, в которого она влюблена. Она вспоминает их поцелуй в венском аэропорту. Нет, не один, а тысячу поцелуев. Удаляющийся самолет. Лицо Алена за иллюминатором. Как она потом вернулась в отель вместе с матерью. И как она вдруг испугалась, что никогда больше его не увидит. Что его жизнь пройдет без нее.

Когда она возвращается в отель «Захер», портье передает оставленный для нее конверт с запиской. Она мгновенно пробегает строчки, написанные мужским почерком, слова любви, под которыми стоит его подпись. Признание, на которое она уже не надеялась. И ее охватывает неудержимое желание быть с ним несмотря ни на что, вопреки всему. Пойти за ним куда угодно, прямо сейчас. Лишь бы он дождался ее. Лишь бы ей удалось ускользнуть незаметно.

Она должна вернуться в Германию до начала съемок следующего фильма. Вместо этого, не поставив в известность никого – а уж тем более Магду, которая потом долго будет ругать ее, – она берет билет на самолет в Париж. Прилетев в Орли, она звонит Алену. Теперь ее очередь ждать его. На том самом месте, где она впервые заглянула в его голубые глаза.

29 мая 1982 года

Париж, улица Барбе-де-Жуи, 11

Час за часом людей у дома становится все больше. Первые из них были незнакомы друг с другом, они пришли по зову сердца; но, по мере того как человеческий поток прибывал, толпа быстро превратилась в своего рода сообщество. Некоторые были здесь впервые, другие знают дорогу наизусть; они тихонько стучат в дверь и входят неслышными шагами, словно боятся разбудить ее.

Кто-то появляется, кто-то исчезает, однако все эти силуэты похожи друг на друга. Подобно статуэткам Альберто Джакометти, они словно замерли на месте, хотя на самом деле находятся в постоянном движении.

Но одну из этих теней не спутать с остальными.

Увидев ее, люди молча расступаются. Все их эмоции, все их мысли сосредоточились сейчас на этой женщине, которая идет через гостиную парижской квартиры Роми, оставляя за собой запах духов, какими когда-то увлекались звезды немого кино. Старомодный аромат.

Магда Шнайдер пришла помолиться у смертного ложа своей дочери.

Кроме перманентной завивки и плотно сжатых губ, ничто в ней не напоминает актрису, какой она была на пике своей карьеры – в роли герцогини Людовики Баварской, матери Сисси, – или еще раньше, на подмостках мюнхенского театра на Гертнерплац, когда после спектакля, в вечернем платье и меховом манто, приветствовала многих известных людей (в том числе Адольфа Гитлера), пришедших поздравить ее с успехом.

Магда Шнайдер, любимица берлинской публики 30-х годов, сегодня прибыла из Германии в Париж. Она появляется в сумерках, когда люди превращаются в тени, и старается привлекать к себе как можно меньше внимания.

Расцеловав Алена Делона, словно это ее родной сын, она подходит к дочери и склоняется над ней, как мать склоняется над спящим ребенком. Настоящая, заботливая мать, какой она бывала так редко. И в глазах у нее слезы.

Магда пришла не одна. Ее сопровождает Вольф-Дитер, брат Роми. Младший брат, которого Роми всегда называла Вольфи, с которым делила беды их трудного детства – частые разлуки с матерью, вечно пропадавшей на съемках, уход отца к другой женщине, – и который затем стал свидетелем блестящего начала ее актерской карьеры и самых тяжелых драм ее личной жизни. Он никогда не подводил старшую сестру. Всегда готов был явиться на ее зов и поддержать в ситуациях, когда, как ей казалось, у нее не хватит сил выстоять.

И сегодня его горе безмерно. Видный врач-кардиолог, спасший столько жизней, он оказался не в состоянии помочь любимой сестре.

Если бы Роми была жива сейчас, когда Магда сжимает ее в объятиях, то спросила бы себя: а сколько раз за время, прошедшее с моего детства, мама обнимала меня? Рыться в памяти не имеет смысла, лучше перебирать радостные воспоминания, запах ее платья или ее кожи, когда она целовала Роми на прощание, аромат ее духов, когда она приходила со сцены за кулисы или после долгого, изматывающего ожидания наконец возвращалась с очередных съемок.

А сейчас это кажется простым и естественным: вся семья в сборе, потому что случилось нечто очень важное. Сколько раз Роми мечтала увидеть это воссоединение по какому-нибудь радостному поводу – по случаю дня рождения или успеха у публики. Но сегодня поводом, по которому они собрались, стала смерть. Здесь не хватает только одного члена семьи – отца. Этот человек прошел через ее жизнь, ни разу не остановившись, чтобы побыть рядом. И умер, так и не успев поговорить с ней по душам.

Возможно, именно он был главным мужчиной ее жизни, этот лицедей, этот неотразимый соблазнитель с его чисто австрийской элегантностью, на которого оглядывались все женщины, когда он шел по улице, который покинул домашний очаг без всяких сожалений, без малейшего желания встретиться с собственной дочерью?

Это ведь его фамилию она носит с самого рождения и указывает во всех официальных документах. И эта фамилия будет выбита на ее надгробии: Альбах. При том что всю жизнь она, помимо собственной воли, шла по стопам матери, и фамилия Шнайдер, став ее артистическим псевдонимом, приносила ей успех, становилась ее гордостью, а временами – позором, который ей трудно было вынести.

Мать постоянно вмешивалась не только в ее профессиональную карьеру, но и в личную жизнь, была свидетелем ее первых шагов в кино и на телевидении. Доброй феей, которая однажды превратится в злую колдунью.

Смогла ли Роми однажды простить это многоликое существо?

22 марта 1959 года

Вико-Моркоте, Швейцария

Невозможно придумать более подходящий фон для радостного события, чем эта швейцарская вилла в Вико-Моркоте, деревушке с розовыми черепичными крышами на берегу озера Лугано. Все было организовано Магдой и ее мужем Гансом. Супруги Блатцхейм бдительно охраняют репутацию Роми, и ее увлечение юным Аленом Делоном их отнюдь не радует. Накануне они предупредили ее, что сегодня состоится помолвка, на которой будет присутствовать пресса.

К удивлению Роми, Ален охотно соглашается участвовать в этой комедии. Она надела платье цвета шампанского, он – в сером костюме. Вдвоем они встречают многочисленных репортеров, явившихся на приглашение. В момент, когда эти двое позируют фотографам с хрустальным бокалом, из которого только что по очереди глотнули вина, кажется, будто счастливее их нет никого на свете.

Мелькают фотовспышки. Ален надевает кольцо на палец Роми.

Итак, состоялась официальная помолвка. Однако Магда не может удержаться. «О браке в данный момент речь не идет», – уточняет она. Предсказывает жениху с невестой «самое мрачное будущее», а потом примирительно замечает: «Впрочем, кто знает: возможно, они будут очень счастливы».

В устах Магды это звучит как проклятие.

1961

Театр де Пари

Вечер премьеры. Роми так волнуется, что ей неинтересно, какие знаменитости занимают места в украшенном позолотой зале Театра де Пари, пока она дрожит от страха за занавесом. Но ей сообщают, что сегодня среди зрителей – Мишель Морган, Ингрид Бергман, Жан Кокто, Жан Маре. А также ее мать и брат, специально приехавшие из Германии.

Когда закончились съемки «Кристины», Роми все бросила ради Алена Делона – свою страну, своих родных, популярность, которой она добилась в Европе. И пусть даже это решение принесло ей свободу, очень скоро она осознаёт, что ни один французский кинорежиссер не собирается следовать примеру Пьера Гаспар-Юи и снимать ее в своих фильмах. Одни не могут представить ее иначе как в образе принцессы. Другие считают, что она пока еще недостаточно хорошо говорит по-французски.

И в этот момент ей протягивает руку помощи Лукино Висконти. Он был первым, кто поверил в нее, допустил мысль, что она может играть на сцене – вместе с Аленом Делоном, в драме Джона Форда «Жаль, что она блудница». Работа над этой постановкой оказалась сплошным мучением. Роми думала, что у нее ничего не получится. Висконти часами заставлял отрабатывать произношение каждого слова, пока ему не удалось почти окончательно вытравить ее немецкий акцент. Несколько раз во время репетиции она падала в обморок от переутомления.

И однажды вечером, упав, не смогла подняться: ее пронзила сильнейшая боль. Это оказался приступ аппендицита, и она провела несколько дней в больнице. Париж наводнили слухи о том, что премьеры не будет, и, узнав об этом, Роми решила: она примет вызов, брошенный ей Висконти. Ради самого режиссера, который вскоре станет ее учителем, но также ради ее возлюбленного и сценического партнера, Алена Делона.

На премьере она выходит на сцену с повязкой на животе и до самого конца спектакля боится, что произойдет катастрофа. Но премьера становится ее триумфом. Дверь в гримерную не закрывается: все хотят ее поздравить. Самый желанный комплимент она получает от Алена, который во всеуслышание заявляет: «Роми – королева Парижа, моя королева!» Кто бы мог подумать, что эта минута величайшего торжества станет началом крушения ее любви?

7 мая 1962 года

Каннский кинофестиваль

Автомобиль с откидным верхом едет по набережной Круазет на такой скорости, что Роми боится, как бы ветер не унес ее белую шляпу, украшенную черной лентой. На заднем сиденье машины едет Софи Лорен – другая участница фильма «Боккаччо-70». А между ними гордо восседает ее спутник жизни Ален Делон, восходящая звезда мирового кино. Ослепительная улыбка Софи Лорен идеально сочетается с улыбкой Делона. Публика в бешеном восторге. У Роми возникает ощущение, что ее просто не замечают.

В то время как она машет рукой, приветствуя прохожих, сбывается ее неприятное предчувствие: обступившие их фотографы и журналисты смотрят только на Алена. Его красота, обаяние и непринужденная манера держаться притягивают как магнит. Роми вынуждена признать очевидный факт: все прожектора пятнадцатого Каннского кинофестиваля направлены не на нее, а на него. Для нее здесь не нашлось достойного места.

А ведь все как будто складывалось самым благоприятным образом. Многие кинокритики изъявили желание побеседовать с ними обоими, с ней – по поводу фильма «Боккаччо-70» (сборника киноновелл, отснятых лучшими мастерами итальянского кино, в частности Федерико Феллини и Лукино Висконти), а с Аленом – по поводу «Затмения» Микеланджело Антониони.