Секс-Сэтл. Трахайся, чтобы выжить

– Прекратите, пожалуйста.

Она опять испугалась голоса, который отдавал эхом, но заорала от безысходности:

– Это не по-настоящему!

Пихэвас решил, будто это знак продолжить диалог. Он встал на ноги, потому что, мадемуазель всегда заходилась в истерике, когда видела парящий в невесомости прозрачно-голубой сгусток, малость оформленный очертаниями мужской особи, и доказывала, что его на самом деле не существует.

– Вам нужно перестать долбиться головой, – рассудительно произнес джинн.

– На помощь! – снова заорала она кому-то. И Пихэвас уже заподозрил, что тут кто-то еще есть, кроме них. Однако корабль преспокойненько плыл сам по себе, по горному судоходному каналу, на солидной скорости, о чем можно было судить, исходя из быстро сменяющихся покатых утесов по обоим берегам.

– Тебе незачем звать на помощь, я тебя не обижу, – без эмоций, наверное, звучало неубедительно, но девушка перестала рыдать.

– Мне все это просто снится? – с надеждой спросила она.

– Да. Точно. Сон. Просто сон.

Подействовало? Она успокоилась? Она притихла? И даже?.. Пошла на контакт?

– Я – Джоди. Джоди Мэлон.

Попытка завязать знакомство?

– Я джинн Пихэвас.

– А? – ее опухшее от соли личико вновь исказилось в самой несчастной гримасе.

– Зачем опять плакать?

Она лишь завывала безутешно, бормоча:

– Это не сон… Мое воображение… не додумалось бы до такого…

И джинн подумал: «Мне приходилось за долгие эоны работать с людьми, но такой дебильной истерички еще не встречал».

Лирическое отступление (Джоди Мэлон)

«Блудный голландец» – бордель, стриптиз-клуб, массажный салон на воде тихо-мирно плывет по волнам залива Сан-Франциско, впадающего в Тихий Океан.

Я, Джоди Мэлон, работаю здесь со своей сестрой с восемнадцати лет. Мы самые востребованные близняшки среди посетителей этого гнездышка разврата. Я смотрю на нее, мою точную копию. Ах, Глори, сколько же мы пережили вместе?.. Скольких клиентов, желающих секса – жадного, грубого секса, мы обработали подобным образом. Как и теперь. Ты напротив меня, стройное обнаженное тело, грудь на полразмера больше чем моя, пигмент вокруг сосков чуть темней.

Залпы музыки на корабле блядства. И мы танцуем на подиуме, синхронно прогибаясь перпендикулярами к блестящему пилону. Опять сходимся в танце вдоль шеста, наши груди трутся друг о друга, губы прикасаются мягко и медленно. Мужская публика в восторге от выступления двух горячих шатенок-близняшек. Этот сценический образ влюбленных сестер настолько увлек меня, что я полюбила тебя, Глори, как женщину. Наверное, я никогда не скажу тебе. Но пока мы здесь, в этом танце, на корабле похоти, куда мы устроились работать, как только сбежали из дому – здесь, на сцене, я могу себе позволить быть с тобой так, как хочу.

Еще пара прогибов спины, наши ноги зацепляются за шест, мы кружимся под лучами цветных прожекторов. Огни города мелькают по берегам залива. Наши тела змеятся вдоль шеста вниз и вверх, а волны подбрасывают, задавая ритм на неустойчивой платформе. В довершение шоу, мы страстно целуемся с Глори взасос и сбрасываем стринги.

Уходим на палубу, где расположились ВИП-места, а подиумную сцену занимает другая стриптизерша.

– Ты знаешь того господина, который заплатил за нас? – спрашивает Глория.

– Нет, а что?

– Кажется, он здесь впервые; охранник сказал, что не видел его среди гостей «Голландца», – мы с сестрой останавливаемся у балконного парапета.

– Мда, к таковым нужно присматриваться, – я гляжу за корму: внизу плещутся темные воды залива, напирая на нос корабля.

– Учитывая то, что он говорил мне, когда искал администратора зала…

– Что же?

– С древнейших времен ОНИ забирали людей, «наиболее развращенных, избалованных потаканием своим прихотям, не обремененных моралью, более других нуждающихся в удовлетворении своих плотских низменных стремлений».

– Чего-чего?

– Так он сказал, – уверяет Глори, – а еще, ОНИ навсегда извлекали из мира «вредоносные сегменты человеческого общества» – туда, где эти люди могли вести образ жизни, выбранный ими же ранее. «Ублажать вечность слуг дьявольских, взамен получая бессмертие и вечное заточение в нем и в том мире разврата, кой они избрали».

– Он какой-то сектант, Гло! – возмущаюсь я, глядя на растертую помаду на нижней губе сестры.

– То-то и оно, Джо, – усмехается она безрадостно, – не очень-то вызывает доверие.

– С другой стороны, в нашем бизнесе никто особого доверия и не должен вызывать, – я целую Глори, слизывая остатки помады. Она улыбается, наверное, подумав, что это шутка или вхождение в образ.

Как раз в этот момент в кресло ВИП-ложи уселся клиент, заплативший за нас. Мы кокетливо приветствуем его, исходя из сценарного плана, и подходим. Раздвинув ноги, Глори протискивается между его спиной и спинкой кресла, стягивая деловой пиджак и массируя плечи. Я расстегиваю пуговки рубашки спереди, поглаживая член сквозь брюки. Обычно сюда приходят не настолько собранными, а этот словно на пленум в Белый Дом явился.

Мужчина вглядывается уставшими глазами в обнаженные прелести, но безразличие не покидает его взор. Глаза остаются мутными, уставшими. Еле слышно он даже обреченно выдыхает, будто все происходящее до смерти наскучило ему. Глория, не прерывая процесса раздевания, трет ладонями тело – и его, и собственное, и, где дотягивается, мое.

Распределив края рубашки по сторонам, я замечаю, что голый торс немолодого гражданина походит на скульптуру древнегреческого героя. Но при любом повороте бедер моей сестры в эротическом танце, лицо его не меняет будничного вида. Наконец она перемещается к нему на колени, позволяя мне, стоя за ее спиной, ласкать пальцами свою спелую грудь, зажимая и накручивая соски. По сценарию я перегибаюсь через нее – так, чтобы мы вместе, глядя в глаза мужчине, плавными манипуляциями расстегнули пряжку ремня, приспустили брюки и, в четыре руки, надрачивали его эрегированный ствол. Костяшки моих пальцев задевают его яйца; Глори растирает увлажнившуюся головку внушительного достоинства. По очередности мы прокатываемся по члену раскрытыми губами и языком, а я все жду, когда же загадочный господин издаст хоть какой-нибудь стон одобрения. Он просто смотрит на нас оценивающе. Мы пытаемся целоваться, касаться языками, когда между нашими ртами торчит возбужденная толстая палка клиента. Вскоре Гло впускает член в рот, принимаясь активно натирать его губами от головки к основанию. Я приподнимаюсь на полусогнутых ногах, а голову сестры помещаю около своей промежности. Кладу ладонь ей на лоб, будто проверяю температуру. Макушка ее трется о мой набухший клитор. С каждым толчком моих бедер вперед голова Глории сильней насаживается на стояк господина в костюме. И с каждым нажатием она глотает член все глубже. Мои колени широко расставлены в стороны, и мужчина украдкой притрагивается к ноге пальцами, но так, словно касается прохожего, просто желая осведомиться который час.

– Джоди Мэлон? – спрашивает он, смотря в лицо с издевкой.

Я в легком замешательстве. Я бы узнала одногруппника, если бы когда-нибудь училась в колледже!

Глория перестает сосать, взглянув снизу:

– Мы тут используем сценические прозвища, мистер, – говорит беззлобно. Я же молчу.

Незнакомец тоже. Дабы не затягивать неловкую паузу, Глори вновь возвращается к исполнению своего фантастического минета, как неоднократно отзывались гости на этот счет. Я тоже, присев на корточки, убираю волосы с лица сестры, помогаю ей руками трахать ртом его кол сильнее и размашистей. Изредка поглядываю на мужчину, замечая абсолютно бесстрастную мину. И кажется, что белок его глаз порой затапливает огромная темно-серая радужка. Клиент так и не кончает, даже после того как мы принимаемся сосать по очереди в одном ритме – да, мы напрактиковались. Это должно быть феерично, учитывая горячие стоны двух близняшек, теряющих тонны слюны на увесистом хозяйстве. Но все тщетно. Глори поворачивается спиной, отставив дерзкую задницу так, чтобы булки коснулись коленей незнакомца, сидевшего в кожаном кресле. Растягивая ягодицы, она нагибается лицом в пол, я же нагибаюсь спереди, вставляя член мужика в вагину моей любимой сестрицы. Просовывая пальцы под тонкие полоски половых губ Глории, я также трогаю мошонку клиента, что по идее должно возбудить его. Ибо азарта во мне поприбавилось. Они двигаются по велению моих рук медленно, дразняще, томительно…

– Стоп! – изрекает незнакомец в костюме.

– Что-то не так, сладкий? – нежным тоном переспрашивает Глори, повернувшись.

– Ты делаешь это совсем без чувств! – выражение мужчины сделалось отстранено ностальгирующим или вообще пустым. – Нужны чувства… Неужели вам не нравится то, чем вы занимаетесь?

– Простите?

– Другое дело, твоя сестра.

Глори выпрямляет спину, смещается на его колено и, опираясь на подлокотник, позволяет мне просунуть одну ногу между их телами. Иногда клиенты говорили, что хотят конкретно Глори. Видимо, от нее исходят какие-то особенно привлекательные флюиды, хотя внешне мы одинаковы. Почему-то на сей раз возжелали меня.

Трогая рельеф его груди, я седлаю полубоком и держусь за талию. Чуть улыбаюсь мужчине, а Глория опускает мой таз на член, торчащий в боевой готовности. Меня обжигает изнутри, едва он проник. Не знаю, чувствовала ли это сестра, но как хорошая актриса, она не подала виду. Мне же невыносимо. Он так печет. Будто это олимпийский факел трахает меня! После недолгий фрикций и сокращений на нем я не выдерживаю и встаю, шипя от боли.

– Кхм, – подает голос незнакомец, – ладно, я тоже, пожалуй, пойду – засиделся с вами, – не обращая внимания на то, как самозабвенно Глория начала дрочить его хер в попытке сгладить сей конфуз.

– Нет-нет, вы заплатили за нас обеих! – ласково щебечет Гло. – Джей-джей, вернись, пожалуйста, к нам!

– Не стоит, – мужчина уже покинул кресло, застегивая ширинку. – Мы еще встретимся с Джей-джей, а лучше, с мисс Мэлон…

– У нас употребляют сценические прозвища, – немного грубовато выдаю я, – мы не встретимся нигде, кроме этого лайнера, мистер.

– До встречи, – бросает он напоследок.

Седьмая пара (фея/киборг) замечает цель

Пара, не особо подающая надежды. Ее крылья были слишком хрупки, густо разветвлялись по краям, а фея напоминала лимонную бабочку с покрытым пыльцой телом, прикрытая древесными листами в области интимного места. Не смотря на то что Инмиа являлась самой высокой особью в своем клане, рост ее чуть превышал уровень поясницы киборга, данного ей в напарники по игре.

Они практически одновременно вошли в открывшийся портал и унеслись на великий утес, возвышающийся над горным каналом.

– И? Что теперь делать? – поникшим голоском пропищала Инмиа до сих пор не заговорившему компаньону.

Однако жребий брошен – вместо того чтобы отчаянно биться в панике, она решительно двинулась вверх по склону, осматривая окрестные места.

– Ты знаешь, где мы и куда идти? – вперила взор ярко-лимонных зрачков в своего провожатого, но вдруг вспомнила, что он знает столько же, сколько известно и ей. К тому же… он, кажись, немой попался.

Его железное тело начищено до блеска металлических мышц, прорисованных каждым волокном твердого космического сплава. По контуру, словно швы одежды, проходили неоновые полосы прожилок и серебристых вен. Что ж, это выглядело симпатично. Робот, определенно, новенький. Как у пластмассовых кукол мужского пола, к паховой области плотно прижат выпуклый определяющий орган, обращенный вверх. Неминуемое любопытство так и подмывало Инмиу узнать: как же он работает, когда включен трахательный режим? У фей-мальчиков эта штука намного хрупче и тоньше.

Киборг, как покорный слуга, следовал за ней, издавая странные звуки своей габаритной конструкцией мощного, регулируемого потрескивающими проводками тела. Отвесная скала, на которую они набрели весьма близко от отправного пункта, уходила глубоко ввысь, касаясь небесного молочного тумана. Инмиа смекнула, что Горной Альсеиде, по логике вещей, следовало бы обитать где-нибудь в горе. Она также знала, что это бессмертное сословие живет семьями, состоящими порой из нескольких сотен особей.

Карабкаться по крутой вертикали было сложно: одно крыло категорически не работало из-за подавляющего действия гаджета на запястье. Однако, альпинистскими усилиями, они взобрались на пустынное плато. Здесь, наверху, несвойственно дикой местности росли кустарниковые розы, дышащие своими лепестковыми ртами. Фея пригляделась повнимательней: растения весьма активно шуршали языками лепестков, словно хотели облизать первого попавшегося. Странно, но из мерзло-каменистой почвы пробивались вечнозеленые пальмочки юкки. Их острые длинные листы норовили кого-то проткнуть, поворачиваясь и дергаясь кончиками в сторону путников.

– У-у-у… Мы нарвались, видимо, на скрытую ловушку в горах… – предположила Инмиа.– Дальше не пойдем. Растения могут наброситься на нас и отоварить своими похотливыми тычинками, – решила бабочкокрылая.

В этот же миг киборг ткнул могучим пальцем в направлении голубоватой приземистой горы, почти около них. Вниз с непреклонного холма, вдоль не кошенных зарослей, тянулись несколько стежек дымчатых тонюсеньких водопадов, кое-где обрывающихся, пресекающихся, ускользающих в дольки разломов. Эти ужасно разрезанные, кишащие мелкими ползущими черточками изгибов, разветвленные, эрозийные разломы – пугали. В их глубине то и дело загорались апельсиновые глаза, следящие за путниками.

– Может, не пойдем туда? – спросила фея напарника, но тот уже поперся вперед, не обращая особого внимания на опасения Инмии.

Идя позади, она отметила, что у робота предусмотрен задний люк для слива отходов машинного масла.

Оранжевые сверкающие глаза мигали там и тут. И вдруг! Мимо что-то пронеслось… Какое-то мелкое существо, только без крыльев феи. Едва тяжелый киборг спрыгнул вниз к извилистой расщелине, существ вокруг поприбавилось. Они прыгали на четвереньках, с завороженным интересом наклоняли крошечные головы, рассматривая непрошеных путников. Они все гуще обступали гостей, появляясь из этих большущих расщелин в камне. Да и кожа у них была точно рельеф скалы, с легким оттенком небесной голубизны, с мелкими черточками или гладкая, будто отполированная кристальной водой. Чем дальше заходили игроки по плоскогорью низменного плато – на уровень ниже предыдущего с загадочными растениями – тем плотнее существа обступали. Скоро киборг потопчет этих зверьков, если они не поймут, что надо расступаться.

Пара игроков приблизилась почти к изножью новой вершины с водопадами. Громадина казалась дышащей, живой. И вновь грозный камень зашевелился. Из поверхности скалы отделялись там и тут человекоподобные твари, превосходящие в комплекции мелких всеокружающих зверьков. Прямо на скале вдавленные глазницы открывались, дабы узреть чужаков – враждебные ли? Удивленные? Любопытно изучающие? Они наступали, но не нападали. Просто теснили, давили, иногда щупали.

– Глянь! – воскликнула Инмиа, указывая на один из самых широких водопадов. – Там ущелье. Я прячусь, ты как хочешь.

Фея решительно направилась туда. Но в толкучке дебильных существ, оккупировавших все вокруг, она не сразу поняла, что киборг давно дернул к той пещере. «Загадочная формация скалистых заебышей – свита горной Альсеиды?» – внезапно осенило крылатую девушку, стоило лишь войти в пещеру, куда остальная толпа не последовала. Инмию окатило ушатом ледянющих капель, а она удивилась: почему вода не замерзает при такой аномально низкой температуре?

Киборг шел впереди. В ущелье царила совершенная мгла. Наконец напарник остановился, и фея услышала жужжание. Механический звук неприятно резанул ушные перепонки. Она прикрыла рот ладонью, увидев, что… МЕХАНИЗИРОВАННАЯ ПЛОТЬ ИСКРИЛА РВАНЫМИ МОЛНИЯМИ, ИСТЕКАЛА МАШИННЫМ МАСЛОМ И, ТУГО ТОРЧА, ВИБРИРОВАЛА ЭЛЕКТРИЧЕСКИМ ЗАРЯДОМ. Фея застыла в шоке. Неужели он затащил ее сюда, чтобы? Не успела отследить, как робот принялся трахать узкие стены металлом своего начищенного члена. Спустя мгновение, сталактиты поползли. Они таяли, ускользали, сужались. Робот делал свою работу, а камень в свою очередь превращался в какой-то дурно пахнущий топленый пластилин. Коллега по Секс-Сэтлу быстро дала оценку происходящему: «Безумие, не иначе!» – и завопила:

– Ты что творишь! – ударяя железобетонный сплав мускулатуры киборга. – Ау! Чтоб тебя… – тут же отдернула руки в приступе боли.

Стены пещеры медленно сходились по окружности, постепенно вытесняя блудных путников. Они отступали под натиском, но долбежка полужидких створок сталактитов не прекращалась ни на секунду.

– Нас раздавит! Прекрати! – фея оказалась уже за пределами входа.

С откровенным ужасом она заметила, что скала почти полностью состояла из диких существ. Эти любопытные аборигены отсоединялись от общей фактуры, прыгали вниз и падали на колени. Стройными рядами приникали они к земле вокруг ущелья. Вскоре гора совсем развалилась. Водопад разделился на две стороны, обрисовал вход, в котором орудовал киборг. Вход сузился до такой степени, что громадная конструкция робочеловека уже не помещалась внутри.

Происходило удивительное, невероятное преобразование. Дивные водопады превратились в две хрустальные косы, лоснящиеся блеском звездных капель. Пещера вытолкала тело, оставив лишь двигающийся механический поршень. Скала оказалась и впрямь живой, осыпавшись кучами существ с каменной кожей. Отделяясь основной массой от объекта кибернетической похоти, тела существ укладывались штабелями в безукоризненном поклонении той пещере.

Напарник вколачивался в отверстие бывшей пещеры, кое вмещало теперь лишь его стальной ствол. Робот мастерски вколачивался хером в камень, пока не выточил слабые очертания ног, туловища, затем рук и головы с застывшими водопадами вместо волос. Скалы и пещеры как не бывало! Перед ними распласталось некое волшебное создание, впускающее в обитель своей дырочки мотор заведенного фаллоса. Слуги образовали гигантское ложе из тел, а острые колени горной Альсеиды подрагивали с каждым толчком, проникающим в нее. Грань камня в области промежности сперва порозовела складками мякоти, затем и вовсе сделалась вишнево-пурпурной, вскоре заворачивая член во все оттенки красного. Когда ее лоно опустилось очень низко, киборг присел на корточки, но не сбавил темп. Член властно погружался на всю длину. Он размашисто пробивал скалистую породу твердой половой щели. Яркая полоска разреза между ног Альсеиды натягивалась, когда член жестко внедрялся внутрь. Он дергался поступательными фрикциями с неестественной скоростью, неприлично глубоко засаживая свой железный рычаг. Корень члена уходил со всасывающим звуком снова и снова, заставляя существо сокращаться в конвульсиях страсти. Слуги в то время, наблюдая за доставкой удовольствия госпоже, изредка касались остолбеневшей от изумления феи. Инмиа думала: «Вот же!..» Вот ее гениальное альпинистское снаряжение! Это ведь робот, созданный специально для секса! Пока киборг уверенно драл повелительницу горных склонов, Инмиа ликовала: «Теперь-то мы победим!»

Некоторые особи оправляли смятые крылья феи, но большинство все же контролировало процесс безудержного траха. Безумно быстрый темп вбивания гвоздя в отверстие булыжника. Кажись, существу это нравилось. Робот все натягивал на свой блестящий хер место, практически готовое излиться магмой. Пещера точно превратилась в сейсмически опасную сопку. Киборг не ведал усталости, не сбавив темп внедрения в даму-скалу даже спустя час по земному времени или того больше. Только когда остальные горные создания начали постепенно отходить, удаляясь дальше и дальше… Инмиа последовала их примеру.

Секс с киборгом затягивался…

Но… Спустя еще час-полтора…

Сугробы на вершинах затряслись, холмы поблизости съежились, плато танцевало от землетрясения.

Фея увидела, что ее, как выяснилось, замечательный напарник выровнялся, постоял прямо, малость отступил. И…

Гейзер горящей магмы вырвался к облакам. Вулкан оргазма горной Альсеиды бил огненным ключом.

«Стоит сказать спасибо этому немому роботу – благодаря ему мне ничего не пришлось делать…» – думалось в тот момент хитрой феечке.

Восьмая пара (маг/муз) попадает в ловушку

Меркуриус шагнул в проход между мирами самым первым, как только стены зала расступились проходной гармошкой. Под взор попал невыразимый пейзаж, но уже привычный магу. В низине пролегало хвойное редколесье. За спиной плескались волны реки со стремительным течением. Вдали – горный вид на темно-синие хребты, в меховом обрамлении елок и с терракотовым, местами даже ярко-рыжим, снегом, от заката прощального светила. В этих широтах неизвестной параллели закат длился дольше чем где-либо, а ночи обещали ледовое оцепенение всему живому. Непонятно, сколько времени им предстоит провести здесь. Конечно, чары теплоты не позволят магу замерзнуть, но вот как быть с напарником? Меркуриус понятия не имел, испытывают ли музы холод, как быстро истощаются физически и занимаются ли вообще сексом?

– Эй, не отставай! – бросил он спутнику, укрыв голову капюшоном. Муз Ону плелся по следу.

Они уже успели хорошенько познакомиться в отправном зале. Маг не переставал благодарить жребий, что ему достался нейтральный вид существ в качестве коллеги по игре. А не, например, враждующие магические оппозиционеры из коммуны ведьм или, чего доброго, вампиры или монстры. Естественно, было бы намного проще, если бы ему распределили какую-нибудь нечисть: инкуба, суккуба или верных союзников демонов.

– Погоди, – останавливал муз. – Ты знаешь, куда мы премся?

– В горы, разумеется.

– Надо отдохнуть, – они шли совсем недолго, а гадский муз уже взвыл.

Высокая капризная тональность голоса протяжно, противно, несносно пилила нервы закаленному магу. Магу-отшельнику, более века живущему примерно в таких же глухих звериных местах, накапливая духовный потенциал. Догадывался ли он, почему загремел сюда – на арену разврата? Естественно. Вероятней всего, из-за того, чем промышлял до ухода в глубокое подполье.

– Ваша раса крайне мало вынослива, – недовольно бурчал Меркуриус и внезапно осекся: муз уже стоял перед ним, переместившись мигом на встречную. Ону гипнотизировал искусно, чуть насупившись, вперился в спутника стеклянно-зеркальными зрачками. Огромные очи напоминали две полные луны, их жидкое переливающееся зеркало занимало все глазное яблоко с темными прорехами по краям. В ушах мага словно били ритуальные барабаны, однако он быстро справился с наваждением.

«Нам нужно отдыхать», – пропел ласкающий сопрано в подсознании.

– Думаешь, на меня это действует? – сердито спросил маг.

«М, попытка не пытка», – не размыкая губ, молвил голос в голове Меркуриуса. Маг вознегодовал, хватая муза на толстый ворот его бежевого платья.

– А ну-ка, разговаривай нормально! – гневно потребовал маг. – Так, чтобы я слышал речь ушами! Тьфу… – густая темная борода мешала, лезла в рот и всячески норовила создать глупый, несерьезный облик своему обладателю.

– Зачем все маги носят бороду? – тут же подметил каверзный Ону. – Борода добавляет мудрости? Она для статуса? Вся сила в бороде?

– Тьфу ты, черт… – плюнул уже не на бороду, а так, от безысходности, оттолкнул, бросил это тупое создание и поплелся дальше, ударяя посохом землю. Странно, что магическое оружие осталось при нем, но Меркуриус не думал об этом. Пока. Просто шел, чертыхаясь.

– Скажи, почему ты попал сюда? – не унимался муз, поторапливаясь вниз по каменистой насыпи склона.

– А по какому принципу отбирал мистер Ви?

– Вот я и спрашиваю.

– Ты самое нелепое существо, что мне доводилось встречать, – резко развернулся маг.

«Я пытаюсь анализировать: мы же должны выбраться отсюда. Кто судьи в этой игре? Ведущий прячет лицо под ложной морфологией. Кто из существ умеет видоизменяться? – Ону опять не трудился открывать рот во время беседы. – Огромное количество существ могут менять внешность. Значит ли это, что его невозможно поймать и привлечь к общевселенскому суду?..»

– Ты что, муз юриспруденции?

– Нет, я муз пафоса и пиара. И я… рекламировал Секс-Сэтл во всех густонаселенных галактиках, но представить не мог, что сам стану участником нового набора…

– Ну ты скотский выблядок! – наставил посох на муза взбешенный Меркуриус. Потом пожелал всяческих бедствий, однако понял сразу, что волшебство из посоха улетучилось. Маг в расстроенных чувствах саданул Ону по башке и поплелся дальше.

– Ладно. Справедливо.

– Еще бы.

– Но ты не ответил, почему сам тут обретаешься! – никак не хотел успокоиться докучливый муз.

«Видишь ли… – подумал Меркуриус, – в свое время я занимался ритуальной любовной магией, профилируясь сугубо на мощнейших черных приворотах, создавая фактически машины для секса. Лишенные мыслей. Управляемые инстинктами. Жестокие, безмозглые машины в оболочке кожи. Я эрами наблюдал за оргиями, которые сам создавал, ни разу не участвуя в них. Я лишь наслаждался властью издали».