Повесть о «царском друге». Распутин

– Ах, вы всё о той же суете, Григорий Ефимович. Забудьте на миг о проблемах, будьте откровенны перед самим собой, расслабьтесь, – посоветовала молодая особа.

Её голос был так мягок и ласков, что хотелось взять её под руки и вести под мелодию какого-нибудь медленного танго, чтобы, не отрывая взгляд от неё, пригласить на вечер в одну из пусть не богатых бакалей, отпить с ней вина, дружески поговорить и отправить к мужу. Впрочем, блеснула мысль у прозорливого «старца»: если бы эта особа не была замужем и была свободна, Распутин не считал бы оправдывающим ни перед собой, ни перед святым писанием, что уводить жену от мужа бы было не то что постыдным, но и мерзким, и последним делом, как вроде бы просить женщину сесть в грязную лужу, но, также считал Распутин, отношения бы сошлись по его желанию с этой красавицей и по другому поводу: Ирина Александровна была заметной фигурой в свете, и его возраст со столь юной девицей посчитался бы делом распутным, так полагал Григорий. И его личность бы пала в авторитете у царицы, пусть молодая особа будет счастлива с юным князем, а он будет наблюдать за ней издалека и заботиться при первом необходимом случае.

Яркий цвет губ юной женщины нежил сорокалетнего мужчину, но лишь как благодетель простоты и независимости, попеняло ему лишь в том, что Распутин и так пользуется возможностями с многими женщинами, был распространён однажды в одной из массовых газет Петрограда. Тиражом публицистики, не имевшей большого спроса. В самом деле Распутин был одинок, его радовал только ненавистный ему алкоголь да желание о прощении грехов своих в делах, в которых он видел отступление своё. Молился по-своему, в обычной церкви посчитали бы его за еретика. Распутин, довольствуясь, принимал слова замужней девушки на свой счёт. Они бы ещё вели своё общение но девушка уже явно торопилась от него, тут же в их поле появился князь, и заприметив их, спешно двигался к ним.

– Ирина, дорогая, вы с нашим монахом праведным? – Юсупов был чуть ниже «старца», едва возвеличиваясь в росте с женой. – О чём толкуете? – поинтересовался князь.

Во взгляде Распутина он пытался уловить такт их разговора. Отчего-то (хотя Феликс Юсупов не мог представить, отчего) у него могло бы быть такое чувство, ведь Ирину он не любил, но лишь статус величественного рода требовал по возрасту и статусу вступления в брак и создания семьи волей-неволей, такая потребность шла от беспокойного времени, проступавшего на Руси. Сам Феликс Юсупов в своём роде был суров к себе и был дисциплинирован в отношении каких-либо обязательств, требующих порядка и правил, такие порядки требовал свет Отечества, но некая ревность подступила в его сознании, он хотел как можно быстрее оторвать свою супругу от общества знаменитого человека. Но скорее как от мужчины. Слух о том, что «старец» – блудник, сплетни внушали в юного столичного франта.

– Григорий Ефимович, покорнейше прошу внимания к себе, – намекнул франт, – и к нашей чете. Прошу присоединиться к столу и гостям.

Князь Юсупов делал вид добродетели, отчасти уже испытывая к Распутину поверхностное мнение о нём во внезапном проявлении в нём. Распутин прочитал его мнение, ошибочно закрыв его оскорбление, переведя на дружелюбие, посчитав скрытую наглость необузданностью молодости. Вот здесь, казалось бы, и пришёл его перелом, связанный с семьёй Юсуповых.

Минули дни. Распутина манила даль, но далее, как обычно, она заканчивалась в кругу мимолётных друзей и выпивок. Поездка из Петергофа удаляла его от мест, где находилась женщина, которая была в величайшей благосклонности к нему, сама царица Александра. Желание уединиться на сочельник уводило Распутина в Петроград. Скорее прихоть, но скорее обида и желание, так пугающее его самого, от которого он никак не мог избавиться: о встрече с юным князем Юсуповым, больше чем с его женой. Распутин любил князя как сына и друга, питавшего в нём отчасти поддержку на будущее. К поддержанию его личности в час, когда на престол взойдёт Алексей Николаевич Романов. Впрочем, ломая в себе подозрения о несовершении того. Распутин предчувствовал ранний его уход, но в точности не знал, каким он будет. Предчувствовал он и изменения по самой стране, но что произойдёт – в точности мог предположить лишь по настрою общества. А настрой общества был против монархии. И там, и там слышались подталкивания к смене власти, народ желал власть иметь народную.

Разговор его однажды с царём ни о чём в итоге не был укреплен. Николай был занят своим семейством и тому, что было снаружи, отводил роль для слежения своим лакеям и родственникам, служителям царского двора. Война 1914 года показала царю: на всё воля всевышнего, и тот, кто на небе, никогда не оставит империю, считал государь. На то есть примеры: татаро-монгольский хомут, разбитый на Мамаевом поле, Куликовская битва, оставление французами страны во время морозов, а также прекращение военных действий к 1916 году успокаивали царя. Лозунги «долой монархию» возбуждали в нём протест против крестьян не больше, чем от надоедливой осы. Хлоп – и никто не мешает. Распутин же предвидел будущее, он был далёк от политики и всё же предполагал тому, что все зависели от своего состояния. Борьбы между теми, кто выбрал его и тех, кто его не поддерживает.

Так, однажды пребывая во время отъезда царя в Могилёв в Царском Селе, в комнате приёма личного для гостей царя. Было уютно, светло, мягкая обивка мебели и узорчатых спинок располагала к безмятежности и благорастворению.

Алексей уснул в своей спальне. Ему пришлось вернуться к матери из-за болезни. Распутин отпивал чай из маленькой кружки рядом с ним, напротив сидела безмятежно царица.

– Всё станет на свои места, Григорий Ефимович? – интересовалась она всё с тем же акцентом, который она старалась скрывать, будучи императрицей России, долгое время живя в России, прибыв из Австрии.

– О! Всё будет даже отлично, дорогая госпожа, – Распутин старался всегда говорить правду людям, от этого он ощущал в себе облегчение. – Сейчас Алёшенька поспит. Не забудьте ему только компресс на голове сменить.

– Конечно, конечно. Я лично это сделаю! – сказала царица, успокоенная светским знахарем. Отлила себе чай в кружечку. Она пила напиток без сахара. Распутин клал в миниатюрную кружку, не стесняясь, в зависимости от состояния хозяев по две или три куска сахара.

В своём доме в Подольске он использовал один кусок рафинада. Даже при состоятельном хозяйском довольствии в экономии средств.

– А что, Григорий Ефимович, вы считаете о происходящем сегодня в мире?

Царица и Распутин общались между собой легче, нежели она с супругом, с царём Николаем, в самом деле их объединяло два дела – трон и дети. В суете мирской они давно бы разошлись, только в обществе этого мужчины царица как женщина ощущала себя свободной.

– Я без увлечения, государыня… – безмятежность этого человека словно заставляла задумываться над существующим положением и самой принимать свои решения. – Меня волнует только мой распорядок дня да ваш Алёшенька и вы… – обратился с явным обращением к царице, но продолжил. – Царские наследники престола.

У Распутина в отношениях с Николаем были натянутые разговоры. Под него всегда приходилось подстраиваться, когда Распутин считал, что в том или этом, даже если не он сам считал правоту какого-либо суждения, то есть был факт, отвечавший самостоятельно за действительное проявление того или иного действия. В этом Распутин и расходился с царём, он ему если и не казался упрямым, то удовлетворял его тем, что царь был всегда прав, хотя бы потому, что сам Распутин был не конфликтный человек. Его удовлетворяло вполне общение и с его супругой.

Безмятежный ответ порадовал Александру Фёдоровну.

– Мне вот из родины пришло письмо от Виктории5, – говорила она с акцентом – единственное, что напоминало, что она не русских родов, – пишет, что Германия торжествует от того, что закончилась война между ней и Россией, и предполагает сотрудничество с Францией и Англией по поставке сухого льна и партиями другого снабжения между государствами.

– Бог им судия, Александра Фёдоровна, но мне-то нет никаких желаний воевать, да и узнавать, как их там житьё-прожитьё.

Откровенность в «старце» увлекала царицу, в нём она находила большее понимание, чем в супруге с натурой ранимости и обидчивости.

Распутин поставил на стол чашку, хотел ещё налить, но протянул руку до очередного куска торта с клубникой. Он любил сладкое. Сладкое располагало его к внутренней добродетели. Этим он дополнял свои лучшие взгляды на жизнь. На понимание это его поддерживало взаимопонимания. Царица знала, что он любил сладкое.

– Меня же, больше сказать, Александра Фёдоровна, волнует общество, заговоры, политиканы, партии и взгляды, называемые большевиками. Вот чего они просят – в толк того не приму. Но хотел бы высказать своё мнение о том…

Распутин был в первую очередь гость, которому необходимо было поддерживать разговор, по своему мнению, Григорий испытывал некоторую неуверенность в доверительном отношении от царской семьи к нему, не считая самой императрицы, о том, что его легко могут стать игнорировать, хотя и понимал, что мнение его ошибочно. Сам царь Николай встречал в Распутине если не друга, то вполне приятного собеседника как человека, но не более. Сам Распутин из-за своей скромности в обществе навевал в себе, что станет неинтересен, его не будут приглашать. Алексей под воздействием его папаши, несведущего в проблемах здоровья своего сына, наймёт других лекарей, и царство пойдет сикось-накось, рассуждал «старец».

Как он не ошибался! Александра Фёдоровна была во всём внимании к другу. Распутин воспринимал это как вызов к высказыванию таившегося в нём своего мнения.

– О волнении, государыня, говорю я. Чай, люди поднимут бунт, столько волнений-то… – сетовал «знахарь».

Николай II знал об этом негодовании народной волны. Но не желал принимать всю проблему, как в действительности бы она могла выйти из-под контроля. Отчасти скрываясь в ставке, продолжал руководить военными действиями, лишь иногда обращая внимание на замечания в письмах своей жены к нему о вероятном перевороте в Думе и вероятном восстании народных масс. Распутин, зная со своей стороны, наблюдая за семейной идиллией, внутри себя выдавал личное предположение, что супруги скорей недоброжелали друг другу, чем любили, или это была странная любовь, как дружба разных полов. С виду в этой идиллии во мнении Распутина предполагалось так то, что царь был относителен от жены, она могла повелевать им.

Он подставил чашку Александре Фёдоровне, разливавшей напиток. Сам кинул в чашку один сахарок. Вода в заварочном чайнике уже остыла. Распутин был, однако, приласкан четой престолонаследия и вёл с царицей разговоры о внутренних делах лишь для довольствия её царственной особы, где, собственно, царица многое вносила для себя, принимая «старца» больше как друга для неё, чем друга её мужа. Причём, не забывая о царе как военачальнике, настоятельно пыталась напоминать ему о внутренних делах империи. Шедшие, как по её мнению и по мнению Распутина, не весьма обеспокоенным значением. Где царь, в своей очереди принимая письма жены, по своему нежеланию отступавший от её предложений, романтичный и как семейно любимый человек, пытался воспрепятствовать её убеждениям, высказываясь ей о любви и успокоении, в самом деле обращаясь время от времени на ставке главного командования в лёгком проведении там времени. Любил негорячий чай, когда вода в чайнике остывала, и кавказское вино. Обо всех делах в Петрограде Александра Фёдоровна сообщала мужу в письмах.

– Вероятно, им виднее всё же, государыня Александра Фёдоровна, – с почтительным уважением симпатизирующей ему женщине произнёс Распутин.

Отвечая на мнение царицы о принципиальности её мужа присмотреться к членам Государственной Думы где, по её мнению и мнению её гостя-друга, некоторая часть из них хитроваты и оставляли желать лучшего.

– Николай, Александра Фёдоровна, – Григорий пожал плечами и незаметно прикоснулся к бороде, так он делал, когда уходил глубоко в свои мысли, прежде чем поделиться ими, при этом волнуясь перед собеседником, – желающий дискуссии, спора, и при отсутствии такого не спешит вслушиваться в разговоры между гостями, если не касается речь о его детях, – поделился с ней Распутин.

Царица, не скрывая волнение о правильном замечании Распутина, подошла к окну. По площади ходили люди, пробегали мальчишки, отчего, интуитивно вызвав в ней подозрение в критичном отношении народа к их семье, ей вспомнились слова мужа в один из дней в присутствии того же друга семьи.

– Слово communion означает «общее». В России невозможен слой общества по строению, на общем слоении каждый будет иметь свои интересы, – говорил Николай.

Избегание волнений в народе настораживало её. В комнате появилась София, она поздоровалась с «царским другом» с беспечным видом, не взглянув на него, принцесса взяла несколько печений из плетёной тарелки на столе и так же скрылась из комнаты. Как вдруг Распутин, обратив внимание на её жизнерадостный нрав, вдруг проявил в своём сознании какую-то скорбь и уныние, а также скорое прекращение этого настроя в этой задорной девушке. Не зная, что будет, он, однако, желал подыскать слова и в будущем поделился бы о судьбе дочери царя по-дружески, о своей интуиции по его возвращении из Могилёва, как и зная о том, что подобные высказывания государю были бы делом пустым и необоснованным. В том же одном из разговоров при посещении Распутина с их четой Николай продолжал, как царица вспоминала, высказываться по поводу естества населения.

– Политика – жажда для крестьян, – продолжал Николай, – им лишь бы напиться, отодрать на сеновале девку…

– Николя… – перебила его царица.

– Что? Это правда, дорогая, в каждом посёлке каждой, деревне положение тому. Это быт. Жизнь, если хотите, могу, так сказать, – дополнил царь.

Николай Романов не знал, как ещё проявлять себя, чтобы проявить интерес к общению своего гостя, в самом деле, такой отвлечённый человек не сведущ в таинствах управлению царством, как Распутин был ему нужен. И, как всегда, «царский друг» сохранял равнодушие, у него были свои мысли.

– Не стоит думать о тех, кто живёт только бытом или простым мнением. Сам мир держится на «трёх китах», – продолжил царь.

Высказав своё мнениё, не встретив всё же словесный отпор, он поставил на стол допитую кружку и направился к выходу.

– Я в свою комнату, всем приятного дня, дорогие, – сказал и вышел.

В этот раз Распутин также задерживаться долго не стал, хотя ему было приятно в обществе императрицы. По возрастному соответствию она младше его на три года, и, если бы их положение было уравнено и если не замужний статус женщины, они могли стать идеальной парой. Он довольствовался тем, что бывал в их доме. Царица же довольствовалась тем, что он бывал у них. И то гостеприимство Александры, что тянуло его в царский двор, было, по светским предположениям и сплетням, намёком на их близость, в действительности состояла у них лишь в их привязанности. В мыслях же самого Распутина царица увлекала его как приятный, интересный собеседник. Другой вопрос состоял в том, тянулся ли бы он к цесаревичу без такого желаемого отношения Александры Федоровны, даже при натянутых, какие у него были с Николаем в царском дворе, общениях. Как то, если не желание обладать уже не юной Викторией Алекс6, у Григория Распутина были мысли вполне искренны, находиться рядом с этой женщиной, лишь в ней он чувствовал упоение наилучшего собеседника и в действительности тем самым влекущей его женщины.

Вскоре, возвращаясь в свою обитель в дни, предшествующие Рождеству, Распутин желал уединиться на своей съёмной квартире. Прибыв в Петроград, Григорий в первую же очередь решил отвести свой покой в причитании о пресвятых, как и не мог он отрешиться от книг по фантастике. Выходившие небольшим тиражом книги писателя Жюля Верна, которые быстро раскупались. Подаренной однажды кем-то из друзей, Распутин увлёкся историей под названием «20 тысяч лье под водой».

На неделе к выходным заходили к нему городские люди, наслышанные о праведнике и лечащем знахаре из глубинки, приносили кто круглую корзину хлеба или яиц. Несли меда, бутыли вина красного, сетуя о лечении кого-либо из захворавших близких им людей. Обещая мольбу о заболевшем, а зачастую лечение путём своего тепла ладоней и сосредоточивания энергии, настраивая на излечение того или иного недуга, Распутин также обещал навестить кого-либо из более тяжких больных к ним после рождества.

Под вечер на 15 декабря 1916 года Григорий Распутин, всё больше сожалея, что не мог присутствовать на день Николая Чудотворца, как всегда бы пожелавший по тезоименитству царя на проповеди в церкви упомянуть о государе, в тот день 6 декабря он испарился из Исаакиевского собора, поспешив в питейное место и укутавшись, вспоминая речь с Феликсом Сумароковым-Эльстоном, в тот день Распутин был раздосадован отказом графа во дворце, направился до своей квартиры. И только новое пребывание его после Петергофа как-то уровняло их отношения не без помощи Александры Фёдоровны.

Было темно, мороз стоял в ночь крепкий, однако отсутствующий ветер облегчал путь пешего, мимо проехала ночная повозка, везшая откуда-то задержавшегося позднего гостя. Однако, проходя по мосту Мойки, сквознувший в лицо Григория речной ветерок пронёсся вдоль мостовой дороги от тёмного автомобиля, осветив фарами Григория. В автомобиле также ощутилась у Распутина некая насторожённость к сидящим внутри. Однако, не задерживаясь на этом, он спешил в свою кровать и, быть может, употребить немного вина, что недавно ему подарили посетители. Мысленно пожелав им здоровья, Распутин уже планировал на завтра побывать в доме ростовщика, узнать о здоровье брата его жены. Но новый день после вечернего звонка в дом Юсуповых обошёлся иначе. К двум часам следующего дня, без предупреждения приехав в двуколке, в его квартире появился юный князь Феликс Юсупов.

– А-а! Маленький… – обрадовался ему Распутин. Он обнял молодого человека. – Ну, любезный мой друг, раздевайся, проходи. Винцо откушаем? А то шампанского?.. – затейливо намекнул ему «старец», глядя на молодое лицо знакомого ему офицера лейб-гвардии.

«Маленьким» Григорий Распутин называл князя из-за любви к нему, шутя в сочетании с тем, что отца князя звали так же, и, чтобы иметь различие для себя, игриво Распутин обращался к князю с таким отличием в том, что юноша выглядел весьма юным, но ярким должностным своим одеянием был уравнен с командующим чином гвардейского полка. Юсупов-младший, однако, не принимал к себе такого прозвища, но лишь терпел от того, что тот был знаток лечения просящих его прихожан и знаком с его родителями, которых очень почитал. Женитьба с Ириной, казалось, объединяла его с этим старцем. Жена Ирина не могла забеременеть, Распутин был нужен князю Юсупову и этим. И всё же частое уединение Распутина от общества Юсупова вело характерный повод подтрунить князем над Распутиным, «связать» его, ввести в свое общество, которому Распутин так противоречил, а именно – новое перестроение монархии. Свержение царя с трона и утверждение Государственной Думы. Правление капиталистов в Российской империи.

Но лишь пока с отдалённой целью личной деталью Юсупов желал поделиться по совету его матери, по вопросу своей супруги. Без откровенного желания он пришёл в обитель друга царствующей семьи.

– Есть конфеты, Григорий Ефимович, – показал гость коробку.

Он обрадовал хозяина квартиры. Распутин призвал прислужника, находившегося в другой комнате, принять гостя. На звук в прихожую вышла Матрёна, она поздоровалась с князем. Феликс Юсупов только сейчас узнал, что есть настоящая деревенская деваха, здорова, кругла лицом и в теле, и с говором, в отличие от городской речи. Феликс позже не раз делился мнением со своими друзьями о встреченной им девице. В комнате, где спал и принимал гостей Распутин, было обыденно, не богато и не бедно, но витал запах какой-то тоски, и здесь хотелось скорей напиться, чем вести разговоры и распивать чай, что располагало к общению по поводу его личности.

Юсупов присел на указанный стул, кося взгляд на не застланную одеялом кровать и мятую подушку. Он почувствовал неудобность, что отнял человека от его отдыха мыслей.

– Матрёна, голубушка, будешь с нами чайку? – выкрикнул Распутин в открытую дверь, обращаясь к дочери.

С той стороны отказали, Распутин закрыл дверь и накинулся на коробку с конфетами.

– С ликёром аль так? Просто начинка? – спросил он с улыбкой в лицо князя.

– С ликёром, как вы любите. Матушка прикупила, – сказал Юсупов.

– О! Будь здорова, барыня-матушка Зинаида Николаевна, – так ласково Распутин называл мать князя.

– Передам.

Распутин, заглотнув конфету, раскинулся на кровати, словно постороннего и не было.

– Ирина, жена моя, после рождения первенца стала жаловаться на здоровье да второй раз не беременеет, – начал издали Юсупов.

– Хм, – задумался Распутин, глядя в потолок, сейчас в нём не угадывалось той суровости во взгляде осмысленного паломника.

– По совету матушки прибыл я сюда. Григорий Ефимович, говорит, поможет, – сказал князь.

Распутин молчал, но молчание длилось недолго. Он вскочил с кровати. Подошёл к юноше, провёл ладонью по его голове.

– Печалишься, маленький? – с улыбкой во взгляде спросил мужчина.

Князь не знал, что ответить: бестактность, необоснованность поведения Распутина вызывала в нём неопределённость. Распутин выпрямился.

– Будет всё хорошо, мой дорогой. Но… надо повидаться с Ириной, – квартиросъёмщик подошёл, словно его мысли были совсем о другом, к комоду, на верху которого был заварной чайник.

– Чайку? – спросил он.

Юсупов отказался. В этот момент Григорий оценил ситуацию, стал вдруг серьёзен.

– Ты, мой хороший, иди к маме, скажи: я буду на днях там, и посмотрим на твою Ирину.

Юсупов глядел на него опечаленным взглядом, даже жалким. Ему как никогда нужно было рождение второго ребенка, наследника Юсуповых. Перед приворожником он ощущал себя как на ладони. Слух о его желании быть в женском белье и подчинённым грубым мужиком, тайном желании юноши, о котором мог узнать Распутин, беспокоил его об этой страсти, он точно знал, не знает ни его мать, ни отец. Но догадывался лишь только если князь Дмитрий Павлович, двоюродный брат царя.

– Ну а всё же, мой милый, чайку заварного? Вчера вот заваривали, сама Матрёна хлопотала. Ох уж она у меня и хозяйственна, прямо куда ни придёт – приберёт, уложит, только спрашивать надо, где что лежит, прибрано, – улыбался сквозь заросли лица Распутин. – А так всё равно, но, что где-то лежит, положит – так там и остальное найдёшь.

Юсупов не осознавал, к чему всё говорит их друг семьи. Быть может, сватает за него свою дочь, так она хоть и юна, но необразованна, да и не чета его княжескому роду, гадал князь, и женат он. Он очередной раз отказался от чая. Да и в его планах не было засиживаться у этого бородача, в чём интерес был только в его общении, в познаниях какой-то учёности в философии.

«Ведь что есть мир, – говорил как-то Распутин на одном из вечеров в доме Юсуповых, на котором присутствовал юный князь, – негодование. Негодование в том, как мы его понимаем. У каждого своя речь, у каждого своё мнение, оттуда свои причины, оттуда же свой вывод. Иногда который выводится как заблуждение».

И ещё что-то о религии, как её понимают. Об историях, связанных с его паломничеством. Ему наливали, он безутешно рассказывал и делился своим опытом или историями, в основном рассказами об Иерусалиме. Но сколько раз из его уст пробегала тема, относящаяся к мировой войне и новому возможному перевороту в стране российского населения, о котором никто не желал слушать, лишь только юный князь Феликс Феликсович вслушивался в речи опытного и мудрого по своему существу человека. Делясь впоследствии о нём со своими друзьями как по отечественным курсам, так и зарубежным старым, давним связям.

Наконец, продолжая находиться в комнате Распутина, Юсупов-младший проник в теории «старца», как и относился он с уважением, рьяно, не только как к приближённому к царскому двору, но и питал уважение и интерес к самому взлохмаченному и, по одной стороне его мнения, странному, но интересному человеку, чьи речи вроде как давали некое познание, но и частично удручали молодого человека. Распутин мог говорить без умолку, даже перебить собеседника, но так, что никто этого не заметит.

В один из тех же вечеров посещения Распутиным дома Юсуповых на Мойке. Это было два года назад, юный князь Феликс Феликсович стал свидетелем, однажды приняв от него некое высказывание, Распутин, как отметил для себя князь, находился в тот раз в каком-то нервозном состоянии, с виду это было определено как обеспокоенность на лице человека.

Повод был приглашение Распутина по поводу Пасхи. Не раз проводившего таинства церковной традиции, городские люди как никогда искали Распутина в помощь для уклада этого святого праздника.