Призрак, ведьма и шахматная доска

Лина Леклер

ПРИЗРАК, ВЕДЬМА И ШАХМАТНАЯ ДОСКА

Ад пуст. Все дьяволы сюда слетелись.

У.Шекспир, «Буря»

Действующие лица:

Призраки

Эдмунд Холидей по прозвищу Холли, при жизни успешный литератор

Роберт Грин по прозвищу Берти, при жизни бездарный актер

Лора Аткинсон, при жизни молодая мать семейства

Мистер Миллс, при жизни отец Лоры

Живые

Дороти Купер, хозяйка гостиницы

Рут, ее внучка

Мэри Сандерс, старинная подруга Дороти

Томас Уивер, постоялец, влюбивший в себя Рут

Джон Аткинсон, врач, муж покойной Лоры

Бобби, их сын

Эмили Миллс, сестра Лоры

Леди Агата Блеквуд, аристократка

Пролог

Лондон, 1885 год

Ранним апрельским утром в Ньюгейтской тюрьме, еще в средневековье заслужившей мрачную репутацию, был повешен молодой человек. Хотя казни в ту пору оставались явлением частым и не вызывали в обществе столь бурного протеста, как несколько десятилетий спустя, эта казнь не оставила у современников того удовлетворения, которое обычно возникает после отправления правосудия.

Трудно сказать, чем было вызвано это всеобщее смущение. Ведь молодой человек совершил убийство, которое никто не рискнул бы назвать недоказанным. Налицо был и нож с засохшими пятнами крови, и попытка бежать до того, как полиция возьмет след. Однако поведение обвиняемого, который отнюдь не был головорезом, а принадлежал к людям образованным и даже известным, менее всего напоминало оправдания пойманного преступника. Он то яростно защищался, то впадал в отчаяние, но казалось и мысли не допускал, что и впрямь может оказаться на виселице. Из-за этого в течение всего процесса публике казалось, будто она смотрит пьесу с криминальным сюжетом, по окончании которой все, включая главных действующих лиц, отправятся по домам. Однако это был не театр и молодого человека ждала камера смертников, а не тихий вечер дома перед горящим камином.

Когда был зачитан приговор, он вскочил с места, его тонкое лицо с благородными чертами приобрело меловой оттенок и он воскликнул, оглядывая присяжных:

– Сегодня вы осудили на смерть невинного и я должен буду умереть. Но если правы священники и за порогом смерти есть иной, лучший мир я обещаю истинным участникам этого злодеяния, что не успокоюсь пока они не получат по заслугам. На этом свете или на том, мне все равно. Я лишь прошу Господа о справедливости, раз я не нашел ее у людей.

Эти слова, сказанные ясно и громко, произвели впечатление на публику, но возмутили вдову убитого – молодую знатную леди, с ног до головы одетую в черное.

– Какой омерзительный спектакль! – воскликнула она, стиснув свои изящные руки. – Какое отсутствие совести!

– Не более омерзительный, чем тот, что разыгрываете вы, леди Агата, – колко ответил приговоренный прежде чем его успели вывести из зала.

Ему уже было нечего терять и не на что надеяться. Даже в вечную жизнь, про которую только что сам говорил так убежденно, он не слишком верил.

Блеквуд, южная Англия. 1935 год

Два призрака

– Разумеется, это убийство, – заявил призрак Холли, усаживаясь на могильную плиту напротив свежего надгробия миссис Аткинсон. Плита, которую он выбрал в качестве банкетки, была такая старая и обветреная, что ни букв, ни цифр на ней уже было не разобрать.

– Тебе в каждых похоронах убийство мерещится, – не очень вежливо возразил призрак Берти. – Как будто люди не умирают сами по себе. От старости или там от болезни.

– Она была молодой и здоровой, – сказал Холли. – И потом меня же убили.

– А меня нет. Не совал бы ты нос в чужие дела, сейчас бы внуков нянчил. А может они упекли бы тебя в богадельню. Все лучше, чем болтаться в петле.

Последние фразы Берти произнес с издевательской интонацией. Когда-то он был актером и это получилось у него великолепно.

– А ты просто перепил виски, рухнул на улице в дождливую ночь и сдох от воспаления легких, – раздраженно ответил Холли. – Завидная смерть, что и говорить.

Берти побагровел от гнева настолько, насколько может побагроветь призрак.

– Ты ничего не понимаешь, примитивное животное! У меня был творческий кризис. К тому же леди Агата мне отказала.

– Отказала в содержании, – съязвил на этот раз Холли.

– Предпочла меня блондину в военном мундире. Такому же бесчувственному полену, как ты.

– Ты ей слишком дорого обходился. К тому же ты ее как-то чуть не задушил после рюмки абсента, приняв за ведьму из «Макбета».

– Я просто был погружен в образ. А тут неожиданно вошла она, в просторном белом пеньюаре, с волосами цвета воронова крыла, распущенными по плечам.

Холли хмыкнул.

– В какой образ? Дуба из Бирнамского леса? Очень похоже.

Берти отвернулся и замолчал, изображая обиду. Холли наблюдал за воробьем, который что-то клевал на дорожке.

– А миссис Аткинсон все-таки убили, – произнес он минут через пять сосредоточенных размышлений. – Нет никаких сомнений.

– Не сомневаются только дураки вроде тебя, Холли, – как бы нехотя включился в разговор Берти. Он терпеть не мог долго молчать. – Если бы миссис Аткинсон отправили на тот свет, мы бы уже встретили здесь ее неупокоенную душу и она составляла бы нам компанию.

– Первые разумные слова от тебя сегодня, – снисходительно заметил Холли. – Но не слишком подходящие для аргумента. Насколько я понял, миссис Аткинсон скончалась дома, вернее, убили ее там, и призрак вполне мог остаться в тех стенах.

– Я бы на ее месте не поступил так. Чего хорошего торчать все время рядом с убийцей?

– С чего ты взял, что убийца кто-то из домашних? К тому же сам-то ты торчишь, как ты выразился, здесь, а не в своей чердачной каморке.

– Нам с тобой так велели, – уныло напомнил Берти. – Помнишь того сердитого ангела, который сказал, что мы будем здесь сидеть до второго пришествия.

– Ну да, – нахмурился Холли. – Я еще попросил его уточнить сроки, а он засмеялся и сказал, что мы невежды. Мол, всем известно, что никто не знает ни дня, ни часа, а мы чуть ли не точное время по Гринвичу просим назвать.

– Уже пятьдесят лет прошло, – вздохнул Берти.

– Там это как пятьдесят минут, – сказал Холли, кивком указывая на ярко-синее небо, просвечивающее сквозь густую листву. – Или даже пятьдесят секунд.

– Я как его увидел, сразу понял, что мы влипли. Хотя скажи мне, Холли, чем уж мы так провинились? Будто нет грешников хуже. Во всяком случае, мы никого не убили.

Тут по лицу Холли пробежала какая-то тень, но Берти ее не заметил.

– Ты, например, вор, – сказал Холли спокойно. – Ты украл драгоценности леди Агаты. Их нашли у тебя под подушкой, когда пришли забирать труп.

Берти возмутился:

– Ты спятил! Зачем мне грабить собственную любовницу?

– Потому что ты вечно нуждался, а тут понял, что она собирается тебя бросить и переключиться на блондина. Кстати, ты и напился, как свинья, продав колечко.

Берти тяжело вздохнул.

– Как будто смерть от переохлаждения была недостаточным наказанием, – проворчал он, решив не оспаривать своего подвига. – Нужно было запирать меня здесь, в этом унылом месте, где меня достают рыдания и постные лица!

– Ты просто завидуешь. Над твоей могилой никто не проливал слез. Да и похороны оплатил приход.

– Ты отвратительно прямолинеен, – рассердился Берти. – Зачем напоминать мне об этом?

– В нашем положении лучше быть откровенными. К тому же весной и летом здесь не так уж плохо. Взгляни на эти густые старые липы и вязы. А какие цветы высаживают родственники.

– Ну по сравнению с камерой смертников в Ньюгейтской тюрьме здесь, наверное, и неплохо, – брезгливо возразил Берти. – К тому же нам цветов никто не посадил.

– Ты прекрасно знаешь, что меня повесили незаслуженно, – Холли сильно побледнел. – И на могиле у меня растет куст шиповника.

– Может и незаслуженно. Но вот уже пятьдесят лет весь город считает, что это ты убил несчастного лорда Блеквуда. И именно это останется у людей в памяти. Да и куст твой вырос совершенно случайно. Никто его не сажал.

– А я не верю в случайности, Берти, – сказал Холли, сознательно пропуская мимо ушей злобную тираду товарища. – Я вот не верю, что мы оказались здесь вдвоем просто так. В этом есть какой-то скрытый смысл.

– В жизни вообще немного смысла, Холли. Это ты почему-то стремишься все упорядочить и всему найти объяснение. Взять хоть смерть миссис Аткинсон. Она совершенно бессмысленна в ее тридцать четыре года. Внезапная болезнь или несчастный случай, но тебе непременно надо раскопать интригу.

– Причина убийства может быть до банального проста.

– Ну да. Она поссорилась с мужем и тот ударил ее кочергой для камина.

– Не было ни мужа, ни кочерги.

– Что тогда? Ее же нашли лежащей у камина с разбитой головой. Об этом говорили люди на похоронах. Только все у кого в порядке с мозгами убеждены, что она просто поскользнулась на мраморном полу и разбила висок.

– А я убежден, что дело было иначе.

– Ты упрямый осел!

– А ты глупец! Этот городок не так безобиден, как кажется на первый взгляд. Вроде мы достаточно здесь живем, чтобы понять это.

– Ну ладно, Холли! Допустим, город – разбойничий вертеп. Что ты собираешься делать? Ты всего лишь привидение.

– Я собираюсь предотвратить следующее убийство. А для этого разобраться в том, что уже случилось. Я собираюсь найти миссис Аткинсон и поговорить с ней.

Берти изменился в лице от волнения.

– Только не это, Холли! Где ты будешь ее искать? Нам же запрещено покидать кладбище. Тебя отправят в ад и меня заодно!

Холли иронично улыбнулся:

– А ты заслужил ад, Берти? Ну хорошо. Ты останешься здесь и вместо того, чтобы валять дурака и брюзжать на весь мир, послушаешь о чем говорят посетители. Особенно пожилые леди, знающие все местные сплетни. И не вздумай пугать их, как ты это любишь. Иначе они убегут, а ты останешься ни с чем.

Возразить Берти не успел. Там, где только что сидел Холли, теперь зияла пустота.

Гостиница «Королевский олень»

У кладбищенской калитки Холли остановился. Несмотря на уверенность, которую он демонстрировал в разговоре с Берти, ему было не по себе. Правда, он не столько боялся нарушить запрет, сколько отвык быть среди живых. Громкие голоса, детский смех, шум автомобилей, лай собак – много лет это было так далеко от него, что он почти перестал об этом думать. Теперь же действительность, как сказочный волк, который долгое время прятался в зарослях, грозилась обрушиться и проглотить. К тому же Холли опасался, что погружение в мир, наполненный страстями, вызовет у него тоску об утраченной жизни. Не то, чтобы жизнь Холли была уж так хороша, но и в ней находились моменты, которые он вспоминал не без сожаления. К тому же Холли по природе был оптимистом и до последнего вздоха пребывал в уверенности, что все еще может повернуться в лучшую сторону. Обнаружив свое бездыханное тело, висящим в петле с высунутым языком, он был разочарован и обижен. А длительное безделье, вызванное заточением среди могил, раздражало его больше, чем общество Берти, которого он считал недалеким и самовлюбленным. Поэтому Холли внушил себе мысль о тайной причине, побудившей силы, управляющие этим миром, оставить его на кладбище, а сегодня у него вдруг возникла уверенность, что час пробил. «Если даже я не прав, – сказал себе Холли, отметая последние сомнения, – и никто на меня не рассчитывает, нельзя отказаться от возможности совершить доброе дело. Это гораздо хуже, чем нарушить какой-то там запрет. К тому же ангел – это еще не Господь Бог. А я не Берти, чтобы все время трястись от страха». Подумав так, он шагнул вперед и покинул кладбище.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.