Веял тонкий ветерок. Морось наседала. Водитель Юнген бегло глянул в зеркало заднего вида. Он крепко держался за руль. И старался управлять автомобиль правильно и надёжно. Он чутко смотрел на глиняную сырую дорогу, где то и дело попадались бугры и лужи. Автомобиль плавно ехал меж заметной колеи. Мотор работал ровно. Колёса наматывали на себя сырую глину и грязь. И иногда чуть скользили. Офицер СС Хинг Штокен сосредоточился, глядя на вершину, где красовалась с виду неприметная деревушка. Он слегка ухмыльнулся. Мысли путались. «Там никого… Вернее никакого сопротивления можно не ждать. Русские отступили. И им сейчас не до обороны… Наша разведка показала, что в этом районе никого не предвидится. Можно, спокойно прогуляться по этим местам… Ещё немного. И мы будем там… Колонна двигается небыстро… Всё же тяжёлая техника… Но мы уже отстаём от графика и генерального плана… Мы наращиваем группировку войск… Им нас не удержать. И скоро… Даже очень скоро Москва будет наша… Мы возьмём её до холодов… Успех будет за нами… Мы верны фюреру. И победа будет за нами… Им нас никак не удержать… У нас невероятная мощь… Мы уже завоевали полмира… И не собираемся останавливаться… Мы возьмём Москву очень скоро и быстро… У нас уже много побед… Им нас не остановить. Кажется, я себя успокаиваю… Нисколько не успокаиваю… Я верю в реальные цифры и факты. Я убеждён, что наша армия сильнейшая в мире. У нас такая мощь, – танки, самолёты, бронетранспортёры… У нас самые боевитые и смелые солдаты вермахта. И мы не раз уже показали себя во всей красе… Никто нас не сможет остановить… Бог с нами… И мы куём верные победы… Деревня близится… Там никого… Я в этом просто убеждён. Путь на Москву свободен…», – подумал он. Офицер СС Хинг Штокен ехидно ухмыльнулся. Он чуть прищурил глаза. И сейчас походил на кобру, которая готовилась пообедать. Он бегло глянул на гренадёров СС, которые тянулись в ряд. Они шли в небольшую горку и там терялись из виду. Колонна пехоты растянулась на сотни метров. Воздух сотрясала тяжёлая техника. Моторы гулко ревели. И выказывали свой неоднозначный и порой суровый нрав.

Глава вторая

Небо наливалось сумрачными, однотонными, холодными красками. Морось слегка усилилась. И заметно виднелись косые струи дождя. Веял прохладный ветерок. Дорога круто и замысловато петляла и поднималась всё выше и выше. За широкими необъятными полями рисовались красивые пейзажи. Там имелись все краски замечательной, русской осени. На деревьях чуть колыхалась листва. И показались дикие пернатые. Они группировались в небольшие стаи. И, казалось, наводили шорох. Они галдели просто дико.

Повеял тонкий ветерок. Воздух гулко сотрясли моторы тяжёлой немецкой техники. Колонна двинулась в деревню. И танки, и мощные бронетранспортёры плавно и небыстро облюбовали узкую глиняную дорогу. И поехали вперёд, пугая своим видом местных собак, пернатых и немногих зевак-сельчан, которые затаились в своих рубленых избах. Бронемашина копчёного цвета под номером 385 громко взревела. Мотор мощный дал о себе знать. На башне находился пулемётчик Рондо Шенк. Ему тридцать четыре года. Сам коренастый и широкоплечий. На голове квадратная каска со свастикой. Лицо медное. Глаза узкие и глубокие, цвета тёмной каменной породы. Щёки округлые. И имеется небольшой шрам на левой скуле. Нос плотный, слегка острый. Губы сухие и тонкие, цвета пудры. Подбородок двойной и непробитый. На теле плотная и гладкая шинель. А ещё маскхалат с широким капюшоном. Стиль отменный. Тут же ремни, которые тянутся к поясу. Здесь висит кобура. В ней таится большой кинжал. Рондо крепко держался за пулемёт Мг-42 на башне. И тот был защищён небольшими, стальными щитами. Рондо зорко смотрел по сторонам. Глаза щурил. И сейчас походил на быструю подводную сущность. В кабине восседали автоматчики. И те бегло переглядывались, держа при себе оружие – карабины и автоматы.

Морось разыгралась. Повеял беглый ветерок. Колонна техники быстро растянулась по дороге, которая лежала через посёлок. Танки «панцерваффе» всколыхнули и взрыли довольно глубоко глину. Воздух сотрясся гулко. Моторы ревели своеобразно и лихо. По краям дороги кривились невысокие заборчики. И те забрызгало глиной и грязью, которая летела из-под тяжёлой техники. Дома рубленые стояли в ряд. И некоторые пребывали в ветхом и брошенном состоянии. В одном огороде возвышалось модное чучело. Голова из сухой тыквы. И фейс весьма улыбчивый и нагловатый. На нём и шляпа и пальто. Не хватало только ботинок. А так вылитый заморский гость. Вороны его не боялись. И кружили неподалёку, как у себя дома. Им пришлись по вкусу семечки, которые уже сыпались из спелого огромного подсолнуха. Они гулко подали свои голоса. И резко разлетелись в разные стороны, завидев незнакомцев.

Веял тонкий, беглый ветерок. Морось не спадала. Колонна техники ещё больше растянулась по дороге. И появились гренадёры с оружием в руках. Они ровно зашагали по глиняным тропкам меж косых, серых заборов. И двигались прямо и вперёд.

Прохладный воздух в деревушке сотрясал гул. Дали дикие опоясывали круг. За воротами полутораметровыми деревянными возвышается рубленый, невысокий дом. А ещё стоит старый амбар, где живут куры. Будка ветхая. Она по наследству досталось псу Ракете. У него средний размер. Голова массивная. Глаза бурые, дикие. Уши большие, висячие, сильно оттопыренные. Грудь колесом. Он задира. Просто игривый и молодой сукин сын. Дома не ночует. Он носится по селу и окрестностям, как угорелый. Кобель просто безбашенный. И сейчас дома его не видно. А до него в ней жил пёс Дикий. Он отменный охотник. Он красавец. Морда, как у волка. Шерсть гладкая, серая. Он прожил до восемнадцати лет. И был всегда верен своему единственному хозяину. Дом во дворе видно, что обжитой. Крыша треугольная. Слуховое окно круглое, маленькое на самой верхушке. Труба печная, каменная чуть витая. Дыма не видно. Окна узкие, небольшие по размеру. За стёклами виднеются белые кружевные занавески. А где плотные висят ткани. И не видно ничего. Крыльцо небольшое, чуть покосившееся. Но крыша ладная и надёжная. Вода тонкой струйкой течёт прямо в стальную бочку. А ещё по трубе кованной туда же. И бочка уже переполнилась влагой. Та стекает по стенкам. И образует небольшой ручеёк. Земля травянистая уже насытилась влагой вдоволь. Морось всё не утихает. Но силу и темп свой поубавила. Внутри избы скромная обстановка. Печь белая русская. В очаге стоит глиняный горшок. Возле окна имеется округлый столик. На нём белая скатерть. Здесь стоит кувшин и широкая тарелка, в которой спелый яблоки. На полу красуется половик в полоску. В большой комнате имеются старинные часы с кукушкой. И та иногда выглядывает невпопад. Диван возле стены небольшой, мягкий, цвета акрилового. Казалось, он набит обычным сеном. На косом шкафу стоит термометр и радиоприёмник. На полках книги разных мастеров. Имеются и зарубежные известные авторы. На стенке большой портрет хозяев дома. Но те уже давно представились. Сейчас в доме живёт дед Поликарп Фокич Акуленко. Ему шестьдесят три года. Сам он коренастый, широкоплечий. Рост его всего метр семьдесят три сантиметра. Вес около восьмидесяти килограммов. Нога большая в размерах. Он носит сапоги пятьдесят третьего размера. Лицо медное, морщинистое. Глаза широкие, глубокие, цветом плавленой стали. Нос плотный, как картофелина. Ноздри широкие, как у жеребца. Он носит и седую небольшую бороду, и усы. На нём русская широкая рубаха белых тонов и штаны холщовые. На ногах домашние лапти. Он кузнец по родословной линии. И отец Фокий у него был кузнецом. И дед Георг занимался исключительно в кузнице. Всю округу обслуживал. Все лошади и кони носили его подковы. Но когда напивался, то лучше к нему не заходить. А то один мужичок Яша Рогов как – то зашёл к нему в кузницу. И сильно ударился головой об наковальню. Его еле отходили. Но всё же он очухался. Георг принёс свои извинения. И еле тогда избежал сурового наказания. Хотя своими кулаками продолжал махать. И как – то на празднике вырубил наглухо пятерых здоровых мужиков. Те хотели его избить. Но сами напоролись на стальную руку Георга. Он всех раскидал, как дикий вепрь в лунной ночи. Затем к нему в кузницу пожаловали крепкие сыновья обиженных отцов. Их насчитывалось около десяти. И тут началась настоящая бойня. Георг получил несколько раз по голове. В глазах слегка зарябило. Его крепко схватили за руки. И били мощно. Кузнец вздрогнул. Губы треснули. В глазах чуть зарябило. Он глотнул своей крови. И тут взбесился не на шутку. Он лихо подпрыгнул. И ногами ударил высокого ухаря Степана. Тот отлетел в сторону на пять метров. И упал грузно на песок. Георг высвободился из крепких оков. И тут же применил свою дюжую силу рук. Он крепко ударил Ивана по твёрдому лбу. Тот, попятившись, упал на землю. И больше не смог подняться. Федул длинноногий просто сам выбежал из кузницы. И больше его не видели. Демид коренастый и суровый получил удар под дых. А затем по голове несколько раз. И лишился рассудка. Карп и Игнат молодые щёголи ударились головами. И упали разом на песок. И встать не смогли. И выглядели, как пьяные. Георг разошёлся не на шутку. Грушу двужильного он не пожалел тоже. Тот слыл яростным типом. Всё же не устоял под натиском кузнеца. Георг поднял оппонента над головой. И чуть разбежался. Он проломил Гришей деревянную стену. И тот вылетел из кузницы, находясь в полном не сознании. Вся голова кровью затекла. И кожа местами сильно слезла с порочного лица. Кузнец тогда всех одолел. И больше на него не залупались. Просто боялись подходить. Но дел у него меньше не стало. Его сын Фокий тоже любитель много выпить. Но дело своё знал отменно. Он легко своими мощными ручищами разгибал подковы. И как – то согнул ломик в крендель на глазах неистовой публики. Фокий прожил до восьмидесяти лет. И чуть пережил свою любимую жену Ольгу. Он горько запил. Пил всё, что горит. И сам грузно свалился в коридоре. И больше не поднялся. Он страдал эпилепсией. Роковой приступ продолжался недолго. Но пены он напустил много на ковёр.

Небо томилось в сумрачных красках. И всё сливалось воедино. Морось не спадала. Она только усилилась. Ветер беглый веял. Воздух гулко сотрясался от немецкой техники. Она всё ползла по глиняной дороге по поселковой, узкой улочке. И тут же шагали истинные гренадёры и солдаты вермахта, вооружённые до зубов.

Веял тонкий ветерок. В доме чуть задрожал пол. И стёкла дрогнули. По ним плавно ползли струйки и капли влаги. В форточку задувал лёгкий, освежающий ветерок. Дед Поликарп Акуленко плотно прижался к стенке. И чуть отдёрнул лиловую занавеску на окне с северной стороны. Глаза прищурил. Он значился старостой деревни. И всё знал про всех. И умел читать. Газеты выписывал постоянно. Он воспитывал в одиночку внучку Сашу. Лет пятнадцать назад он разошёлся со своей женой Златой. Та симпатичная, но дерзкая дама. У неё тело плюз – сайз. Грудь седьмого размера. Она обожала модничать. И в городе как – то так сложилось, она познакомилась с каким – то билетёром Силантием Кровушкиным в кинотеатре «Салют». Там у них возникли жаркие любовные утехи. И повторились через несколько дней. Поликарп прознал про измену. И крепко ударил жену с пылу. Он наградил её отменной пощёчиной. Она разбушевалась не на шутку. И тут же собрала свои вещи в свой широкий золотистый чемодан. Но всё убранство не вошло. Она даже не смогла закрыть чемодан. И вещи все вывалились на пол. Она горько зарыдала, постоянно руками утирая слёзы. Но всё же нашла в себе силы выйти из дома. И крепко хлопнуть дверью она не забыла. Она женилась на Силантии. И родила ему ребёнка. Назвали Пашей. Поликарп тоже время даром не терял. Он завёл себе любовницу Марфу, что значит боевая. Она пышка. Грудь дыбом, большая, пятого размера. Лицо как у ангела. Волосы до пояса русые. И она оказалась боевой подругой. У них сложились жаркие любовные утехи и крепкие совокупления в бане. Она через девять месяцев родила дочь. И назвала Диной, что значит бойкая и неугомонная. Та росла не по дням, а по часам. И стала истинной статной красавицей. Дина ростом метр восемьдесят сантиметров. Вес семьдесят девять килограммов. Она сочная. Лицо белое, округлое. Волосы русые, густые и до пояса. Она обожала их крутить в косу. Глаза большие, прямые, бирюзовые. Нос греческий. Губы полные. Подбородок гладкий. Шея тонкая, но развитая. Грудь третьего размера, упругая. Соски ярко-розовые, острые. Она модница. Ноги стройные от ушей. И даже пару раз прошлась по подиуму в мини-бикини. За ней бегали парни табунами. Но она всех отшила. Она училась в городе в университете на агронома. Там познакомилась с геодезистом Виктором. Тот стройный и накаченный парень. Лицо приятное. Черты симметричные. Глаза прямые и волевые, цвета аквамарина. Он прыгал с вышки в воду. И брал медали на чемпионатах Советского Союза. Он участвовал и в международный соревнованиях. Но подвернул ногу. И долго не выступал. У него появился лёгкий нервный срыв и жуткая депрессия. Он даже обратился за помощью к психотерапевту. Он стал выпивать. Но до этого момента всё было прекрасно. Виктор сделал предложение руки и сердца своей избраннице. Марфа не отказала истинному красавцу. Они поженились. И сразу укатили в Ялту на личном автомобиле. Там у них сложился красивый медовый месяц. Любовь не прекращалась несколько дней. Они жарко совокуплялись, где придётся. И на пляже, и в отеле, и в бане, и в автомобиле. Страсти не утихали ни на секунду. Они придались любви даже в саду на скамейке в вечерние часы. И быстро раздели друг друга. Они сладостно поцеловались в губы в засос. Марфа искусно крутила языком, начитавшись французских книжек. И Виктор это оценил. Его забавляли тонкие касания. Он в свою очередь, как бык навалился на девушку. И был страстен и неудержим. Вся его мощная плоть напряглась. Руки мускулистые натужились. Торс рельефный показал свою красоту и силу. Марфа ласкала жениха руками, как могла. Она отдавалась целиком и полностью, цепляясь за него своими оголёнными ногами. Он был ненасытен. И страсти не утихали до утра. Охи и вздохи гулко сотрясали воздух. Марфа забеременела. И через девять месяцев родила дочку. Она нарекла её именем Александра, что значит мужественная защитница. Саша росла крепкой и красивой девушкой. Она умело схватывала все знания налету. И быстро научилась, и писать, и считать. И проявила живо интерес к иностранным языкам. Время текло вперёд. Саше исполнилось шесть лет. И она уже всех родственников поражала своей красотой, умом и величием. Но затем случилась трагедия. Виктор потерял интерес к спорту. Нога свёрнутая заболела ещё больше. Он не смог прыгать с трамплина в воду. Соревнования проходили без его участия. Он впал в депрессию. И стал много выпивать. Но затем собрался с духом. И помирился с женой. Он сильно с ней разругался. Но они вновь сошлись. И решили ехать на отдых. Но Александру с собой не взяли. Они оставили её на поруки деда. Витя словно обезумел. Он разогнал свой личный автомобиль до невероятной скорости. Марфа одичала. Она широко открыла глаза. И закрыла их руками, моля, чтобы муж остановил свой быстрый болид. Но тот жал на педаль газа. В него словно бес вселился. На крутом повороте он не справился с управлением. И автомобиль выехал на встречную полосу. И тут же вылетел с дороги. Он завис в воздух не пару секунд. И мигом полетел с крутого уступа в каменную бездну. Витя угробил себя. И прихватил с собой Марфу. Ему переломило хребет в нескольких местах. И сильно досталось голове. И рёбра вылетели наружу. Марфе прилетел сильный удар в челюсть. Она сильно ударилась головой. Кровь брызнула широкой струёй. И распылилась далеко. Марфа перестала дышать. И отключилась навсегда. И крови появилось много. Они погибли в жуткой автокатастрофе. Дед Поликарп, узнав такие вести, чуть не лишился разума. И дара речи лишился на некоторое время. У него появился тик. Он ушёл в себя. И бродил, как призрак по огороду. И не знал, за что взяться. Порой стоял на месте по часу, как чучело. Всё вдруг обрушилось. Он даже подумал, не наложить ли на себя руки. Но всё же быстро передумал. Александра была рядом. И заметно украшала его досуг и быт. Он ничего не сказал Саше. Он промолчал. И лишь сказал, что её родители к нам долго не приедут. Такие, мол, дела. Они сильно заняты. Он не хотел травмировать девочку. Но потом всё же сказал, когда настал нужный момент. Александра уже заметно повзрослела. Ей на тот момент исполнилось пятнадцать лет. Она родилась в месяце июне. Двадцать третьего июня увидела этот белый свет. И уже справило своё семнадцатилетние. Её рост невысокий один метр семьдесят пять сантиметров. Вес шестьдесят пять килограммов. Лицо округлое, ангельское. Волосы длинные, русые, густые. Глаза миндалевидные, большие, выразительные. Там бурлит гейзер и водопад. Нос небольшой, уголком. Губы бантиком, алые. Имеется и родимое пятнышко, как точка на правой щеке. И то придаёт особую красоту. Подбородок угольный. Шея сильная, развития. Фигура статная. Ноги стройные. Она обладает небольшой грудью. Её упругие «лимончики» слегка топорщатся. Александра непоседа. Она весёлая и слегка дикая. На месте никогда не сидит. Она талантливая. Она обожает своих зверей и питомцев. У неё в друзьях записано несколько собак, кролик и гусь лапчатый. Ещё она познакомилась недавно с медвежонком в лесу. Играла с ним около часа. И назвала того Диким. Он её несильно укусил за правую руку. И ухо слегка оцарапал. Но следы клыков остались в назидание. Он затем быстро убежал в густые кусты. И больше не появился. Видимо, почуял своих неподалёку. Дед часто берёт красавицу-внучку в лес. Он охотник со стажем. Александр ловко переняла опыт обращения с холодным и огнестрельным оружием. Она научилась умело ориентироваться в лесу. Она познакомилась с повадками диких зверей и животных. Она отменно изучила всех птиц, населявших местный глухой лес. Она спортивная и активная. Она легко подтягивается на турнике десять раз. И отжимается быстро. Нормы ГТО даже сдала на отлично. Стометровку преодолела за пятнадцать секунд. Александра зимой катается на коньках. А летом крутит педали велосипеда в свободное время. Работает в колхозе. Она легко водит трактор МТЗ. Она пашет и косит траву в поле. Убирает урожай: и зерновые, и кормовые. Она сама изъявила желание трудиться на тракторе. Сдала на права легко и непринуждённо. Ей идёт водительский образ и слегка рваная телогрейка. К ней даже приезжали из района и города Белгорода корреспонденты. А ещё были фотографы из модного журнала «Хозяюшка» и «Мода». Она позировала, как истинная модель. Сама краса – красой. Александра позировала, и сидя в тракторе за рулём, и в поле, и на стоге сена. Она примерила не себе и телогрейку, которая обмазалась в мазуте, и своё лучшее летнее короткое платье в горошек. Она поразила представителей городской модной аристократии и индустрии. Она показала себя во всей красе без всяких пошлостей. И возле берёзки белоствольной перед полем её сфотографировали, и возле трактора, и у речки. Когда снимали кадры на стоге сена, фотограф Филимон Николаевич Глазырин полез целоваться. У него слюнки потекли. Он видный, крепкий парень. Лицо округлое, приятное. Глаза раскосые, цвета родника. Руки сильные, развитые. Но он наглый, дерзкий и упрямый. Он решил взять своё силой. Но Саша его быстро урезонила. Она слегка оттолкнула того. А тот всё равно полез целоваться. И крепко прихватил девушку за плечи. И слегка добился своего. Он поцеловал её в губы, взяв силой. Она просто бросила Филимона через плечо. И руку правую ему слегка вывернула. Силы не занимать. Филимон, закричав, покраснел. И не сразу пришёл в себя. Он всё же стыдился своего поступка. И попросил прощения. Александра, махнув рукой, простила приставалу. Тот пригласил Сашу в кино. Но сексуальная сельчанка сказала, что подумает. И оставила кавалера без ответа. Она умеет проводить время в одиночестве. И знает, как и чем себя занять. И много времени проводит со своими любимыми питомцами. Она кормит и убирает за ними. И те платят добротой, весёлостью и вежливостью. Она в них души не чает. И просто обожает своих малых и послушных друзей.

Небо однотонное серое сгущало неясные краски. Морось наседала. И виднелись косые, усиленные струи дождя. Повеял тонкий ветерок. Он гнал волну дикой свежести. Стены бревенчатого дома сильно намокли. И на стёклах скопилось много влаги. Она плавно ползла струйками вниз. И капала на каменную, уже сырую отмостку. Влага текла и с треугольной, железной крыши. Она скатывалась отовсюду. Дед Поликарп, стоя возле окна, округлил свои взволнованные глаза. И смотрел прямо. Он сохранил отменное зрение. Мысли путались. «Я думал, что случилось. Воздух гудит просто. В посёлке немцы… Идут прямо по дороге… Колонна движется прямо. Здесь и танки, и бронемашины какие – то… И колонна солдат тянется далеко. Сколько их много… Вот же басурмане проклятые… Куда они идёт? На Москву идёт. Наши отступили… В кольцо нас затягивают… Но мы им всё равно врежем. Погодите немного… Мы вам врежем, что мало не покажется… Вот же басурмане… Идут, как у себя дома… Все при оружии… Этот на башне танка сюда смотрит… Вот же рожа немецкая… Но меня он не видит… Это точно… Рожи у нас у всех хороши. Всякого сюда не попрут… Уже были. Делать им тут нечего… Я им не открою больше… Бесят меня уже. Александру я в лес отправил… Там они её не найдут… У неё там всё есть на пару недель. Даже больше… Домик лесника тёплый. Там можно и зимой жить… Ружьё там есть… Если что она стрелять умеет. Не маленькая. Всё знает, что происходит. Война началась. И не мы её затеяли… Мы не звали их сюда… Они сами пришли… Сами на нас кинулись вероломно, как бешеные. Нам теперь их надо победить… Не иначе. Александру они не найдут… Лес она знает отменно. Грибов, ягод если что наберёт… Места богатые на урожай… И глухие места… Лес здесь аномальный. Сколько людей затерялось. А всё лезут… Вот хотя бы Степан Степанов. Грибник с большим опытом… А ведь заплутал… Где – то здесь заблудился… И выйти не смог… Нашли его через три месяца… Уже скелет на тропе лежал… Чёрт его дёрнул в лес идти с вечера… Но не в этом дело… Нельзя на болоте чёрта тревожить… Или водяного. Я уже не знаю… Он любого утащит… И дорожку закрутит… Сколько там людей запропало… Уже не сосчитать. Бабка повитуха Егоровна. Бабка Люда Брагина из Яськов. Бабка стряпуха Кузьминична тоже пропала тем летом… Пошла с собачкой… Собачка Тузя её вышла вся исхудавшая… А она так и пропала. Даже тело не нашли… Одну корзинку забрали. И то уже дырявую… Лес наш страшный… Нельзя туда заходить без толку… Александра это знает… Я её научил, как в этом лесу жить и не потеряться… Она всё прекрасно знает… Им она не достанется. Вот же идут и идут… Сколько их тут. Сотни или даже тысячи… Их много… Но Москву им не взять… Не видать им Москвы как собственных ушей… Найдут они здесь погибель свою все до единого… К бабке не ходи… Все погибнут… И Гитлер их сам застрелится. Болван редкий… Вот же идут по нашей дорожке… Я уже старый, чтобы воевать… А так бы я им показал едрёна мать. Мне бы пушку сорокапятку и место повыше… Я бы им врезал по первое число… Ноги бы не унесли… Я бы всех их там замял… Вот же рожи наглые… Вон на танке сидит один в маске… Что – то жрёт… Яблоко, кажется… Уже успели где – то нарвали. Улыбается гад… Ничего сволочь. Скоро тебе не до улыбок будет… Зря вы сюда пришли. Ничего вы здесь не найдёте… Окромя смерти… Сколько же их много. Пехоты идёт и идёт… Тут, наверное, больше тысячи солдат… Даже больше… Танки, мотоциклы… Вот прут и прут… Самое главное, что Сашу я в лес отправил… Там ей безопасней будет. И мне спокойней… В деревне людей немного… Одни старики да… Баб немного… Ещё детишек несколько. Тут воевать не с кем этим воякам… Пускай себе идут… Никуда они не придут… Врежут им. Мало не покажется… Дело ясное… Ничего им не светит здесь…», – подумал он. Дед Поликарп, стоя возле стенки, глянул на иконку. И быстро помолился. Он вновь глянул на колонну. Она двигалась вперёд и без остановки. Слышался редкий говорок. Воздух сотрясали гулкие моторы тяжёлой техники. Она ревела невпопад и порой просто злобно.

Глава третья

Небо сумрачное и неясное ещё больше затянуло призрачными облаками. Они тянулись тихонько и плавно. Даже незаметно. Морось слегка усилилась. И виднелись в воздухе косые струи дождя. Уже появились заметные лужи на дорогах и дворах. И в них рисовались мутные картины. Ветер прохладный чуть веял. Он колыхал слегка мокрую листву на деревьях. Воздух сотрясала тяжёлая немецкая техника. Гудели моторы. Танки, бронетранспортёры, мотоциклы с колясками, управляемые водителями, двигались вперёд. И растянулись на несколько сотен метров. Тут же тянулась шеренга гренадёров и автоматчиков СС. Солдаты вермахта держали неровный строй. Кто – то курил сигареты, кто – то взялся за фляжку, где имелась чистая питьевая вода. А кто – то просто шагал вперёд, руководствуясь приказом военачальников. Лица скрывали широкие капюшоны маскхалатов. Но те имелись не на всех пехотинцах. Многих спасала от мороси лишь тёмная квадратная каска. Под ногами чавкала размокшая жижа. Дождь не утихал. Он то усиливал свой натиск, то ненадолго давал слабину. И был некстати для истинных арийцев. Они недовольно озирались по сторонам. Но кому – то хватало и времени, и места такой непогоды для веселья. Гренадёр СС жилистый и узкоплечий Кирон Авон шагал ровно. На нём плащ. За сутулой спиной карабин – маузер. Лицо белое, как у призрака. Глаза узкие, тёмного цвета. Нос большой и острый с горбинкой. Рот широкий. Губы тонкие, сухие. Он ухмылялся, глядя на приятеля. И выпивал, смакуя, шнапс из фляжки. И, казалось, его рот не закрывался. Рядом шагал гренадёр СС Рик Дорон. Он коренастый и широкоплечий. В руках лёгкий пулемёт чешского производства «ZB-26». За поясом несколько ручных гранат «м-24» на длинной деревянной рукояти. На нём плотно сидит тёмно-зеленоватая форма. А поверх комбинезон. Но капюшон не на голове. Только каска квадратная, на которой нарисована свастика. Лицо медное. Глаза хищные, как у кобры. Нос тонкий. Губы полные с оттенком тёмного кофе. Подбородок мощный и непробитый. Тело развитое физически. Он ехидно ухмыльнулся, вкушая шуточки своего приятеля. И пулемёт ещё плотнее прижал к себе. Под ногами чавкала жижа. И к сапогам налипло достаточно глины. И те заметно отяжелели. Рик бегло глянул на порочное лицо своего приятеля. Тот протянул ему фляжку. И гренадёр быстро выпил шнапса. Он живо обтёр губы. И ему заметно повеселело.

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3

Полная версия

Пацанка

Другие книги автора