Самосбор. Бетонное сердце

Включив настольную лампу, начальник отдела принялся разгребать бумажный хаос, доставшийся в наследство от покойного предшественника. Примерно через полтора часа непрерывной сортировки отчетов, заключений и приказов Юра почувствовал, как по лбу стала стекать маленькая дурнопахнущяя капля. Потом еще одна и еще одна. Глаза медленно проследовали по траектории вверх, пока не наткнулись на проржавевшую трубу, проходившую вдоль всей лаборатории и над столом ученого.

– У вас капремонт когда запланирован?

– Ну так, – замялся лаборант, – вроде две недели назад был.

– А это что? – Юра показал на трубу.

– Так это, новую поставили. Старая вообще сыпалась на глазах, каждый день новая заплатка.

– Как вы тут вообще работаете? – почти срываясь на крик возмутился Юра.

– Так и работаем. Нам выбирать не приходится, сам знаешь, незаменимых людей нет. Будем пальцы гнуть, мигом в отряд зачистки отправят, на корм тварям. А тут хоть оклад, жалование хорошее и место тихое.

«А ведь и правда», – подумал Юра. Давно говорят, что завхоз в доле с директором. Один краску налево таскает, а Виссарион Иванович поддельные сметы подписывает, не без собственной выгоды. И ведь ничего не сделаешь, там все, до самого верха, повязаны. Вот и приходится терпеть. Хотя в данный момент Юра понимал, что в этом месте у него никакого терпения не хватит. Поэтому остаток времени до обеда он провел сидя на столе, подставив на свое место стеклянный таз.

Среди многочисленных документов то и дело встречалась одна и та же незнакомая фамилия, обрамленная в синюю звездообразную печать.

– А кто такой Кириенко Эс Пэ? – обратился к присутствующим Юра.

Ответом было молчание и россыпь пустых взглядов.

– У нас звездная печать у нач безопасности, – пояснил ученый.

– Ну, так Митрохин начбез, Сергей Степанович, – недоуменно ответил Сергей.

– А я о чем? Причем тут Кириенко?

– Позвольте, такие печати не только у него, – вклинился в разговор один из лаборантов. – Насколько я помню, СБ их использует.

– Мы все тут под колпаком, особист на особисте, особистом погоняет, – рассмеялся Вася.

– Молчал бы лучше, а то всех нас здесь… – Сергей сквозь зубы осадил коллегу.

– А я что? – невинно развел руками Василий. – Я ничего, просто хочу выразить искреннюю благодарность за то, что берегут меня от меня самого же.

– Так, хватит! – Юра решил остановить крамолу, пока не поздно. – Иди домой и проспись, а отгул задним числом напишешь.

Василий бодро выпрыгнул из-за стола, одарив присутствующих театральным поклоном. Подойдя к выходу, он резко обернулся назад и изогнул руку в локте со сжатым кулаком.

– Слава Партии, товарищи! – он чуть ли не нараспев прокричал лозунг и скрылся в дверном проеме.

Персонал отдела таял на глазах, хотя после самогона продуктивность труда и так была сомнительная. «Но что теперь, все бросить и завтра с чистой головой? – вздохнул про себя Юра. – Кстати, о штатном расписании. Где начлаб? Сложно поверить, что вся лаборатория держится на двух зеленых юнцах».

– А ваши-то где? – поинтересовался Юрий у лаборантов.

– Уже третий день на нижних уровнях, полевые испытания проводят, – почти синхронно ответили парни.

– Третий день, говорите? – удивился ученый.

– Да, мы разработали новую систему прогнозирования Самосбора, – воодушевленным голосом стал рассказывать самый молодой. – В теории, она сможет определять его за полчаса до начала. Согласно нашим данным, на цокольных уровнях частота Самосбора выше на двенадцать процентов, вот и решили там проверять. Хотя вы же понимаете, что явление не самое пунктуальное, видимо, ждут момента.

В последних словах лаборанта прозвучали нервозные ноты. Такое чувство, что его начало одолевать беспокойство за судьбу коллег, которое он всеми силами пытался скрыть.

Дожимать парнишку Юра не хотел, лишь скорчил искусственную улыбку, мол, «да, да, все хорошо», и хотел было закончить разговор. Однако побороть природный научный интерес Юра так и не смог.

– Позволь поинтересоваться, а на каких принципах действует ваша система?

– Конечно, – ответил лаборант. – Наши коллеги из НИИ «Слизи» обнаружили необычный эффект стабилизации ядра стронция-90. Один из их самоходных зондов, снабженный радиоизотопным термоэлектрическим генератором, попал под Самосбор в заброшенном блоке. Связь с аппаратом была потеряна, хотя экспедиция, обнаружившая его, отметила, что зонд находится в превосходном состоянии. Полевой техник сразу понял, что истощен источник питания. Честно признаться, я бы даже не подумал проверять силовую установку, рассчитанную на двадцать лет работы…

– Ну-ну, и что там? – перебил собеседника Юра, пытаясь отфильтровать ненужную информацию.

– Так вот…

Услышать продолжение было не суждено. В момент, когда лаборант взял карандаш и бумагу для наглядного изображения рассказа, на головы научных сотрудников обрушился ливень из ржавой ледяной воды.

Старая труба из раздражающего, но все же маленького, неудобства превратилась в настоящую катастрофу. На глазах у суетившихся ученых погибало тонкое научное оборудование. Юра срочно послал Василия к центральному вентилю, пока сам вместе с лаборантами занялся тщетным спасением ценного имущества и документации. Вода быстро заполняла помещение, просачивалась за дверь и перекрытия. Вскоре научный персонал уже стоял по щиколотку в бурой жиже, которая ручьем выливалась в центральный коридор. Годы исследований превращались в серую кашу. На глазах Юры силились навернуться слезы, но неожиданный выброс в кровь адреналина сместил эмоциональный спектр в красную зону.

Ученый стиснул зубы и со всего размаху ударил кулаком железную дверь.

– Достало! – прошипел он.

Ничего не объясняя, Юра оставил коллег самих разбираться с последствиями инцидента, а сам, чавкая промокшими ботинками, отправился «поговорить по душам» с Виссарионом Ивановичем.

Кабинет директора разительно отличался от остальных помещений НИИ. Мягкие обои пастельных тонов вкупе с качественным освещением создавали ощущение свежести и уюта. Стены были увешаны дипломами, благодарственными письмами и наградами. Сам Виссарион Иванович заседал за гигантским столом из мореного дуба с многочисленными резными узорами. Многие, обладая таким произведением декоративно-прикладного искусства, держали бы его под плотной скатертью или полиэтиленом, снимая его только чтобы похвастаться перед гостями. Но директор был человеком практичным и не считал зазорным использовать стол по прямому назначению. Чему свидетельствовали многочисленные засохшие пятна дефицитного кофе на краю стола.

Четыре настойчивых – нет, не стука, а настоящих удара нарушили уютную атмосферу кабинета. Не дожидаясь разрешения, Юра распахнул дверь, готовясь обрушить шквал недовольства организационной работой руководства. Но поезд праведного гнева разбился о стену невозмутимого пристального взгляда оппонента, так и не начав движение.

Молчаливая дуэль продолжалась долгих пятнадцать секунд. Первым нарушил тишину Виссарион.

– Так это вы. Такой молодой, а уже карьеру себе портите. Не тем вы занимаетесь, Юрий… – медленно чеканил слова директор, поднимая тональность с каждой фразой.

Ученый стоял на месте, точно парализованный. Со стороны казалось, что он впал в некий транс. Его взгляд неотрывно следил за губами своего начальника, но слова куда-то пропадали, растворяясь в воздухе, так и не долетая до адресата. Пожар в душе требовал немедленных действий, и плевать, какие последствия это может вызвать, но инстинкты упорно блокировали речевой аппарат.

– Юра! – нервно жестикулируя, Виссарион Иванович пытался вернуть внимание подчиненного. – Але, Юра, прием!

Неизвестно, сколько Юра так простоял, но когда подсознание отозвалось на триггер имени, функции тела стали приходить в норму.

– Да, я вас слышу, Виссарион Иванович, – смущенно ответил ученый.

– А вы, батенька, часом не больны? – голос Виссариона звучал крайне лукаво.

– Нет, просто задумался.

– Это хорошо, что задумались. Значит еще есть чем думать, а вам это скоро очень понадобится.

«Что это он имеет в виду?» – пронеслось в голове Юры предчувствие чего-то нехорошего.

Директор достал из кипы бумаг красную папку и протянул ее подчиненному.

– У нас на нижних уровнях пропала экспедиция, скорее всего живых не осталось, но у них было крайне дорогое экспериментальное оборудование. Я отдал запрос на боевую группу. Регламент требует обязательное наличие научного консультанта, думаю, вашей компетенции будет более чем достаточно.

Бегло просматривая страницы дела, Юра снова наткнулся на загадочную фамилию в звездной печати. Такого пристального внимания особистов к работе института он никак не ожидал. Вроде никакой секретности в их работе нет. По крайней мере, Юрий не был в это посвящен. Хотя…

Почуяв, что мозг опять уходит в иные миры, Юра вновь переключился на Виссариона, не дав мысли дойти до логического конца.

– Сбор завтра в 10 часов, у лифта, не опаздывать, – сурово отчеканил директор. – Все, можете быть свободны, или вы еще что-то хотели?

– У нас трубу прорвало, весь кабинет залило, – немного заикаясь доложил Юра.

– Твою мать! – Виссарион ударил кулаком по столу, волосы его встали дыбом, а изо рта вырвался клубок слюны и пара. – Я что, за каждый сортир буду отвечать?! Ты начальник отдела, вот и разбирайся!

Раньше Юра никогда лично не общался с Виссарионом Ивановичем и думал, что все преувеличивают вспыльчивость начальника. Но после этого визита инфернальный образ директора НИИ «Механики» прочно закрепился в уме ученого. После этого Юрию только и оставалось виновато попятиться назад, аккуратно прикрыв дверь.

Глава 3. Мертвый воздух

Вечер для жителей Гигахрущевки – понятие относительное и интуитивно непонятное. Во всех блоках в любое время суток существует единое световое пространство. Освещение работает всегда и почти везде, где это нужно и возможно, разве что могут переводить в энергосберегающий режим. В редких помещениях с окнами всегда стоит пасмурный день. Хотя иногда встречаются ночные пейзажи, демонстрирующие икону супрематизма двадцать четыре на семь, но из-за суеверий селиться в такие ячейки никто не хочет.

Юра хоть и считал себя свободным от оккультного восприятия мира, но жить в ночной квартире не стал бы. Уж лучше глухая стена или депрессивная серость, чем пугающая темнота. Страх темноты – не самый тяжкий порок, который можно приобрести в этих стенах. «Но если бы только он», – размышлял Юра, свернувшись в позе эмбриона на полосатом матрасе. Ожидание завтрашнего полевого выхода заставляло его члены трястись от фантомного холода. Еще будучи студентом, у него всегда получалось отмазаться от экспедиций в заброшенные зоны, что позволило ему прожить дольше шестидесяти процентов своих однокурсников. Конечно, авторитета это ему не добавляло, но между бесславной мучительной смертью и позорной жизнью он всегда выбирал последнее. И вот, спустя столько лет беготни, судьба его все же настигла.

«А может нет? – из ниоткуда вылетела мысль. – Может убежать? А куда я побегу, в заброшенные сектора? Нет, лучше забаррикадироваться в квартире. Если снять внешний вентиль, то точно не достанут, а резать – много чести, – но тут идея начала затухать. – И сколько я так просижу? День, неделю, месяц? Если Самосбор не возьмет, то еда просто кончится, и придется выходить, а там – пуля в лоб и на свалку». Никаких более продуктивных идей в голову не приходило.

Время близилось к первому часу ночи, а бушующий в крови адреналин постепенно сходил на нет. Глаза закрывались и уносили Юру в небытие снов.

Ступени, лестницы, этажи – шел по кругу бесконечный цикл спуска. Буквально пролетая причудливой спиралью, Юра бежал вниз. От кого или куда, это было не важно, он просто чувствовал, что должен спускаться все ниже и ниже. Словно где-то там, внизу, его ждет какая-то награда, без которой все его существование не имеет смысла. Этаж, ступени, лестницы – да сколько уже можно? Бег все продолжался и продолжался, Юра чувствовал, что вот-вот – и он достигнет цели. Она здесь, где-то рядом. Ступени, этажи, лестницы – уже близко? Юра попытался остановиться, чтобы посмотреть – сколько еще бежать, но ноги не послушались. Он посмотрел на них и понял, что они не двигаются, а согнуты в коленях и прижаты к телу. Юра летел и, более того, никак не мог повлиять на свое движение. Ступени, этажи, подъезд.

Яркий желтый свет дверного проема одеялом окутал тело Юры. Ноги ступили на мягкую, едва влажную траву, а по волосам прошелся теплый летний ветерок. Во все стороны, до горизонта, простирался невиданный простор. Не было ни стен, ни потолка, ни ламп. Солнце заливало лазурное небо своим бархатным светом. Раньше такие виды Юра мог видеть только на картинках из детских книжек. Когда родители ссорились, он прятался в платяной шкаф и при свете ручного фонарика подолгу разглядывал эти иллюстрации природы, мысленно убегая в нарисованный мир. Теперь он мог пощупать рельефную кору деревьев, дышать свежем воздухом и созерцать небесное одеяло. Лежа на траве, Юра словил себя на мысли, что он впервые в жизни по-настоящему счастлив. Ему хотелось остаться здесь навсегда, лишь бы больше не видеть этих проклятых стен. И сейчас казалось, что так и будет. Все уже позади.

В какой-то момент Юра почувствовал что-то неладное. Небо заволокли плотные тучи, а по всему телу прошла волна тонких маленьких иголочек. Ученый повернул голову и заметил, что трава почернела и высохла. Он попытался встать, но вылезшие из-под земли руки плотно придавили его к грунту. Юра попробовал закричать, но рот открывался безмолвно, не выпуская наружу звуки ужаса. Холодный дождь плотной стеной упал на его тело, пока руки, сжав грудную клетку, тянули Юру вниз, под землю.

Проснулся он в своей квартире, в холодном поту. Сонный паралич сдавливал легкие и не давал пошевелиться. У Юры ушло несколько секунд, чтобы разобраться в происходящем, взять себя в руки и успокоиться.

Старый будильник показывал без четверти восемь. Время на сон еще оставалось, но Юра решил, что хватит с него на сегодня. Переживать такое повторно у него не было никакого желания. На удивление, ученый недооценивал пользу ночных кошмаров. Сейчас, собираясь на работу, Юра уже не думал о неминуемой гибели. Ему просто хотелось поскорее покончить с этим и вновь вернуться к спокойной кабинетной работе.

Внезапно зазвонил телефон. Дисковый инвалид, весь перемотанный синей изолентой, неистово барабанил по перепонкам, требуя снять трубку.

– Алло, – сонным голосом буркнул Юра. На другом конце ему ответил напуганный и одновременно поникший голос Сергея.

– Юра, тут такое дело, в общем, Васю забрали.

– Что? Как забрали? – торопливо проговорил Юра.

– Не знаю, я зашел к нему утром, а там… – замешкался Сергей. – Дверь валяется, с петель сняли, а внутри никого и все перевернуто, точно обыск был.

– Вот черт!

– Говорил я ему, а он… – надрывно сетовал Серега.

– Иди на работу и ни с кем об этом не говори, – в голосе Юры появилась уверенность. Он хотел показать коллеге, что может контролировать ситуацию. – Я скоро буду.

Душ, одежда, скорый завтрак, и Юра уже ехал в лифте на этаж института.

На выходе из кабины ему встретился скромно одетый мужчина средних лет с кудрявыми темными волосами. Лицо его излучало дружелюбие, а глаза были полны энтузиазма. На темно-синей робе красовалась нашивка с золотым обрамлением «ЖКХ».

Мужчина встретился взглядом с Юрой и улыбаясь протянул ему руку.

– О, вы, наверно, Юрий Александрович?

– Да, это я, – осторожно ответил Юра, медленно протягивая руку.

– Очень приятно, Вадим Алексеевич, главный инженер жилищно-коммунальной службы, – мужчина в меру крепко пожал руку Юрия и бодро потряс ее. – Мое руководство узнало, что вы сегодня в составе экспедиции, идете на нижний уровень. По этому случаю меня направили с вами, чтобы провести инспекцию коммуникаций, не волнуйтесь, я не помешаю вам, – активно жестикулируя и улыбаясь, продолжил Вадим. – Пока вы будете заняты своими научными делами, я осмотрю состояние труб, проводки и всякого такого прочего.

Активность собеседника не раздражала Юру, скорее немного утомляла и вызывала удивление. Ему казалось, что Вадим не совсем понимает, куда они отправляются. Либо наоборот, понимает и за своей жизнерадостностью пытается скрыть настоящие эмоции. В любом случае, у Юрия были еще дела, и временем на светские беседы он не располагал.

– Простите, мне нужно идти собираться

– Конечно, не буду вас задерживать, у меня-то все с собой, – Вадим похлопал по лежащей рядом холщовой сумке.

Пройдя в лабораторию, Юра стал торопливо ворошить содержимое бронесейфа. Его целью было найти желтый чемоданчик снаряжения для полевых исследований. Большая часть его комплекта могла и не пригодиться, но без защитного комбинезона не обойтись. Конечно, лучше было бы использовать скафандр с замкнутой воздушной системой, но последнюю партию отправили в НИИ «Слизи», так что приходится пользоваться легким снаряжением. Найдя то, что нужно, Юра вынырнул из пространства сейфа и в тот же миг увидел, как заходит Сергей. Взгляд его был никакой. Серега тихо поздоровался и сел за свой стол, не обращая внимания на своего коллегу.

– Ты в порядке? – обеспокоенно поинтересовался Юра.

– Да, – безэмоционально ответил Сергей.

– Может, по пятьдесят грамм?

– Я работаю.

– Хорошо, я просто думал…

– Нет, давай никогда не будем об этом думать!

– Ладно, – Юра решил оставить своего коллегу в покое. Видно, Сергей сейчас в не самом лучшем настроении.

Ученый закрыл тяжелую дверцу сейфа и, сжимая чемодан, направился к выходу.

Когда Юра подошел к холлу перед лифтом, его уже ждали Вадим и боец – ликвидатор в черном бронекостюме.

– А вот и вы, – радостно заметил Вадим. – Наш эскорт уже прибыл. Старшина Торк готов нас сопроводить в зону посадки.

– Прошу на задании использовать позывные, – сурово отметил военный. – Мой – Тайфун, вы будете Мессер, – указал он на Вадима, – и Бор, – посмотрел на Юру. – Не уходить ни на шаг от наших ребят, руками ничего не трогать, слушать команды лейтенанта. Вам все ясно?

– Есть, товарищ старшина, – ухмыляясь и вытянувшись по струнке ответил Вадим.

Этаж, на котором находились казармы ликвидаторов, имел очень скудное оформление, но всегда и при любых обстоятельствах там было чисто. Если не сказать стерильно. По длинному широкому коридору туда-сюда бегали щуплые новобранцы в противогазах, погоняемые толстым прапором.

– Шире шаг, мля! Будем бегать, пока мамкино молоко из жопы кефиром не пойдет! – орал кусок.

Наблюдая сие действие, Юра еще раз поблагодарил судьбу за то, что отвела от него эту участь.

Пройдя по «взлетке» и свернув налево, ученый оказался в просторном холле перед грузовым лифтом, где их ждала группа из пяти бойцов. Старшина подошел к лейтенанту и доложил о готовности.

Офицер дал команду «Взвод, смирно!».

– Бойцы, сейчас мы спускаемся на минус пятьсот восьмидесятый этаж. Это самый нижний уровень нашего блока, над нами будут еще двести незаселенных этажей. Использовать только позывные, рации не отключать, связь с командованием будет только проводная, через штаб. Кобра, это на тебе, – лейтенант указал на одного из бойцов. – Лифт доставит нас в зону разгрузки, согласно плану, там два выхода. Группа Тайфуна идет вперед и осматривает центральный. Группа Сокола занимает левый. Остальные организуют оборону у лифта, там будет штаб. Все ясно?

Взвод хором ответил: «Так точно!»

– Хорошо. С нами двое гражданских, их защита в повышенном приоритете. Научный консультант Бор пояснит нашу задачу.

Юра не ожидал, что придется выступать на публике, и вся ситуация застала его врасплох. Собираясь с мыслями, он вышел перед строем.

– Честно говоря, я никогда не был в заброшенных секторах и тем более на том этаже, поэтому не представляю, что нас ждет…

– Просто скажите, что вам оттуда достать, и мы мигом это принесем.

– Надеюсь, что все будет так просто. Мое руководство считает, что выживших нет, так что наша цель – черный ящик самоходного аппарата Велес-3. По возможности – найти тела исследовательской группы и их дневники. Любая дополнительная информация будет полезна, – сказал Юра.

Бойцы молчаливо переглядывались, демонстрируя свои незаинтересованные взгляды. Тишину нарушил лейтенант.

– Вопросы?

– Да, лейтенант, – издевательски устало отозвался боец. – Как отсюда свалить?

– Закрой рот, Беркут! – рявкнул на него старшина.

– Все, выдвигаемся! – отдал команду офицер, и строй засуетился.

Бойцы быстро загрузили ящики с оборудованием в кабину лифта и отправились в путь.

Грузовой турболифт шел очень мягко и даже бесшумно. Кабина была достаточно просторна, чтобы в ней свободно двигались девять человек, даже с учетом груза и экипировки.

Вадим вместе с Юрой стояли в углу, опираясь о цинковые ящики с боеприпасами. Инженер то и дело поглядывал на бойцов оценивающим взглядом и нервно теребил пуговицу на робе, пока не решился дернуть лейтенанта за рукав.

– А мне не положен какой-нибудь бронежилет? – поинтересовался Вадим.

– Вам он не понадобится, – ответил старшина. – Вы будете сидеть в безопасной зоне, пока ребята не зачистят помещения.

– А если Самосбор?

– Двери разгрузочной зоны полностью герметичны, они вас защитят.

– Вам ли не знать, что никакая дверь не дает стопроцентной гарантии? – вмешался Юра.

– Эй, трусишь немного? – улыбаясь, словно маньяк, подошел Беркут. – Посмотри, эта пушка стреляет бронебойно-разрывными пулями с сердечником из обедненного урана… бам! – он провел рукой по воздуху. – И череп всмятку.

Юра отвел взгляд, не желая смотреть на дешевое ребячество, но Беркут с безумным взглядом все продолжал и продолжал.

– У нас есть огнеметы, пушки, электроника! – боец ударил себя в грудь. – С нами вам ничего не грозит!

Где-то на другом конце послышался смех и раздраженное ворчание: «Умолкни, бронебойный», после чего Беркут закончил этот цирк и пошел на свое место.

Тем временем лифт миновал отметку минус триста. Лейтенант вышел в центр и хлопнул в ладоши.

– Так, уже на подходе, всем сверить часы. Напоминаю, когда пойдет туман, у вас есть пять минут, чтобы покинуть зону Самосбора. Рации на четвертый канал. Тайфун, Бард, готовность пять минут.

Бойцы быстро проверили свое оружие и сняли его с предохранителей. Лифт издал глухой гудок, и створки раскрылись, представив взору широкую гермодверь. Бард быстрым движением повернул вентиль и сдвинул дверь в сторону. В образовавшуюся тьму нырнули два бойца, освещая углы подствольными фонарями.

– Чисто, – сообщил Тайфун. – двигаемся дальше!

Лейтенант дал команду остальным, и взвод высыпался в помещение. Кобра подбежал к электрощиту и дернул рубильник. Включилось центральное освещение. Беркут и Сокол шустро выкатили ящики со снаряжением.

– Кобра! – крикнул лейтенант. – Подключи передатчик и компьютер к сети, мне нужна связь через две минуты.

Офицер закрыл дверь и отправил пустой лифт обратно. Юра немного напрягся.

– Зачем возвращать лифт, ведь он может понадобиться?

– Согласно инструкциям, по прибытию на место все турболифты должны быть немедленно возвращены на казарменный этаж. Они общие и могут потребоваться другой группе в любой момент.

Группа Сокола заняла левый проход и продвигалась дальше. Пространство освещалось светом тусклых аварийных ламп, вдоль всей длины потолка проходили ржавые трубы, на стыке которых наблюдалась слабая течь.

– Двигаемся вдоль левого коридора, пока чисто, – доложил Сокол.

– Ага, чисто, – сморщил нос Беркут. – Тут воняет, как у прапора в заднице!

– Двигайтесь осторожно, – сообщил голос по рации. – В конце должен быть вход в коллектор блока. Осмотрите его и ждите дальнейших указаний.

– Вас понял, центр, конец связи.

Между тем Тайфун и Бард шли по центральному коридору, который представлял из себя жилую зону. Точнее, он мог бы быть жилым. Множество незаселенных квартир общажного типа были аккуратно обставлены минимальным набором мебели. Никаких изысков, но жить можно. Только пыль смахнуть, и хоть сейчас отмечай новоселье.

– Центр, не хотите обменять свое койко-место на королевские апартаменты?

– Не засоряйте канал, что у вас?

– Идем по жилому сектору, пока ничего.

Внезапно свет фонаря выхватил впереди тень, пролетевшую из одной квартиры в другую – напротив.

– Центр, видим движение, десять метров! – доложил Тайфун и сжал автомат покрепче.

Медленно, обдумывая каждый шаг тяжелого сапога, бойцы подходили к полузакрытой двери. Заняв позиции по обе стороны, Тайфун жестами приказал Барду подготовить огнемет и войти внутрь на счет три… два… один.