Стервочка Лиса

– На том, что теперь это моя компания.

От изначальной идеи раздробить и продать «Сибил» с молотка я отказался, когда увидел план поглощения, разработанный аналитиками и экономистами. Да, он был крайне рискованным, но по расчетам долгосрочная прибыль с лихвой окупила бы все расходы и вливания на первых порах. Тем более пару не особо интересных проектов можно было перекинуть и тем самым загрузить работой решивших остаться в штате, а таких оказалось немало – практически весь младший состав. Подставные фирмы продолжали скупать летящие в пропасть акции, и к концу недели я уже мог похвастаться восемьюдесятью процентами. Верхом наглости стало предложение продать Палину его пакет. За бесценок. И ему ничего не оставалось, как согласиться – выплаты дивидендов я заморозил на неопределенный срок в связи с реорганизацией, а по факту просто душил оставшихся акционеров, вынуждая их избавляться от своих акций.

Неделя выдалась настолько адской, что пятницу я ждал как манну небесную. Встречи, переговоры, совещания смешались в одну непрекращающуюся мешанину из лиц и информации, в которой несколько часов сна пролетали незамеченными. В пятницу до обеда я промотался по объектам, отметил, что мое вынужденное отсутствие никак не повлияло на работы, и все идёт с опережением сроков. Это не могло не радовать. Только выражение моего лица вряд ли напоминало хоть какое-то подобие радости. Обед, совмещённый Викой с очередной встречей с партнёрами, окончательно превратил меня в выжатый лимон. В офис я возвращался с единственным желанием – послать всех к чертям и уехать отсыпаться до понедельника. Вошёл в кабинет и тяжело вздохнул – небольшая стопка документов и кружка с черным кофе на столе недвусмысленно говорили, что до отдыха ещё далеко. Черт!

– Вика, я надеюсь это последнее на сегодня? – спросил, беря в руку первый и несомненно крайне важный приказ.

– Нет, – цинично обрушила мои надежды Миронова. – В девять у тебя званый ужин у Приблудина.

– Твою ж мать… – протянул я. – Может…

– Нет, нельзя, – заблаговременно ответила на неозвученный вопрос Вика. – И ты сам знаешь почему.

– Тендер. Будь он неладен.

– Умница. Поэтому, пей кофе и заканчивай с бумажками. Смокинг и туфли в шкафу, Карину привезут к восьми.

– Кого? – опешил я. – Какую ещё Карину?

– Елисей! Ты сам просил найти кого-нибудь поэффектнее.

– Не помню. Ладно. Пусть будет Карина. Я ее хотя бы знаю?

– Почему я не удивлена? – рассмеялась Вика и протянула мне фотографию. – Неделя в Альпах в прошлом году. Ты был от нее в восторге. И ещё… Она не вегетарианка.

Одно это уже делало кандидатуру моей спутницы достойной внимания. После пары дней, проведенных с Аллочкой, вегетарианство стало одним из пунктов, который вызывал дикое отвращение. Я посмотрел на фотографию жгучей брюнетки с аристократическими чертами лица, поднял глаза на Вику, и она дополнила отсутствующие на снимке подробности:

– Метр девяносто, четвертый размер.

– Свои? – уточнил я, и в ответ увидел кивок, а потом услышал классический цинизм Мироновой во всей его красоте:

– Командировку оформлять?

– Я подумаю.

К семи я расквитался со всеми делами и до хруста позвонков потянулся в своем кресле, прикрывая глаза и откидываясь на спинку. Десять минут такого отдыха, если и не убрали из них мешок песка полностью, то снизили неприятные ощущения до более-менее терпимого уровня. Вика бесшумным призраком вошла в кабинет, забрала подписанные документы и спустя ещё пять минут мягко тронула меня за плечо:

– Елисей. Все готово.

– Иду. Спасибо, Вик.

– Кофе?

– Да. Покрепче.

Вот он идеальный секретарь. Все помнит, ничего не забывает и предугадывает желания. Я помассировал виски и пошел в соседствующую с кабинетом комнату. Принять душ, переодеться, проглотить адский по крепости кофе и недовольство Вики по поводу того, что я криво завязал галстук. Она быстро развязала его обратно и буквально через несколько мгновений я увидел в отражении зеркала идеальную бабочку.

– Вик, как думаешь, Карина подойдёт на роль моей жены? – спросил я, улыбаясь.

– Нет, – ответила она. – Если только ты не хочешь брак по расчету. И даже в этом случае нет.

– А что в этом плохого?

– Для нее? Ничего.

– А для меня?

Миронова отошла на шаг, критично осматривая мой внешний вид, а потом спросила:

– Какого цвета у нее глаза?

– А при чем тут глаза, Вик, – рассмеялся я, услышав такой нелепый вопрос.

– Ну же, Елисей, напрягись. Ты смотрел на ее фотографию.

– Вик, хоть убей, не помню.

– Вот, – многозначительно произнесла она. – Сейчас ты не придаешь этому внимания. Посмотрел, нравится, женюсь. Первое время ты честно будешь играть в семью. Может даже со своими зайками и кошечками перестанешь встречаться в открытую. Только рано или поздно тебе наскучит прятаться, и ты начнёшь все по-новой, а ей даже стараться не нужно будет, чтобы поймать тебя на измене. Дождется подходящего варианта и отсудит половину состояния. Что в этом плохого для тебя? Все. Хочешь добровольно загнать себя в клетку и ещё за это заплатить? Очень сомневаюсь. Но решать естественно только тебе.

– Спасибо за заботу и честность.

– Всегда пожалуйста, Елисей Гордеевич.

Первым делом, спустившись к автомобилю, я посмотрел в глаза сидящей на заднем сиденье девушке в вечернем платье и отметил для себя, что они карие. В принципе, мог бы и догадаться. Темные волосы – темные глаза.

– Елисей, – с придыханием в голосе произнесла Карина и не дожидаясь ответного приветствия мягко коснулась губами моей щеки, стоило только сесть рядом.

– Лайк, к Приблудину, – распорядился я и повернул голову к девушке. – Великолепно выглядишь, Карина.

Не Зайка, не Кошечка, не Рыбка. И видимо, это простое обращение по имени для Карины значило что-то больше, чем мало волнующий факт для меня. Ее губы тронула улыбка, а ладонь переместилась с сумочки на мое бедро и начала его осторожно поглаживать.

– Тяжёлый день? – спросила Карина.

– Насыщенный, – кивнул я и удостоился ещё одной улыбки и томного взгляда.

– Тебе нужно выспаться, Елисей, отдохнуть, расслабиться и ни о чем не думать. Как тогда, в Альпах. Если хочешь, я могла бы принести тебе завтрак в постель.

Возможно, в любой другой день я не обратил бы внимания ни на ладонь, разгуливающую по бедру, ни на пальцы, намекающие на продолжение вечера, ни на тембр голоса, откровенно говорящего, что будет все, что я только ни пожелаю. Принял бы, как само собой разумеющееся. Но не сегодня и не сейчас. Карина предлагала себя настолько открыто и прямо, что меня заинтересовал всего один вопрос, и я решил получить на него ответ прямо здесь, в машине. Придвинулся к ней ближе и, положив ладонь на колено, стал пальцами собирать платье, поднимая его край выше. И в ответ не увидел ни капли смущения на лице. Наоборот, отвела ногу в сторону, чтобы мне было удобнее скользнуть по бедру к трусикам, а потом и под них. Впервые прикосновение к лону отозвалось внутри каким-то непонятным протестом. И вместо довольного «хочу», стало растекаться по венам досадным разочарованием. Я даже обрадовался раздавшийся трели мобильного и поспешил ответить на звонок.

– Лис, ты новости смотрел? – торопливо произнес Лиховецкий и выдохнул в трубку так, словно только что пробежал пару километров.

– Нет.

– Палин попал в аварию. На глушняк.

– Черт, – в моей голове закружились мысли, переваривая услышанное, и первое, что пришло на ум – Лера. Не послушала и решила сама свести счёты. – Серёга, срочно едь к Лерке! Бери ее и девчонок за шкирку и вези ко мне.

– Я и так у нее, Лис. И это точно не она.

– Тогда кто?

– Никто. Не справился с управлением и выскочил на встречку. В новостях говорят, что пьяный в нулину был.

– Твою мать, Серёга, – гневно выпалил я. – Ты решил самое главное напоследок оставить или подготовить, как в том анекдоте?

– Так я просто спросил, смотрел ты новости или нет, – возмутился он. – Сам только узнал. Что не так?

– Ладно, проехали. Главное, что не Лера… Серёга? – медленно протянул я имя сбшника, стыкуя его дыхание с местоположением. – Ты там чем так упахался, пахарь?

– Охренел, Лис? Вообще краев не видишь? В гости зашли с моими на минутку, вроде как девчонок проведать, слово за слово, чаек-тортик, а Петька с Леркиными в индейцев играть начал. Кого думаешь они своей лошадью назначили, дядя Елисей? На кой хер ты вообще им про индейцев рассказал? Пока всех накатал семь потов сошло. Своих заведешь, поймёшь какую свинью ты мне подложил!

– Лошадь? – захохотал я. – Даже не конь?

– Пошел ты! – психанул Лиховецкий и сбросил вызов.

– Все хорошо? – промурлыкала Карина.

– У меня может быть по-другому, Зайка?

Все званые мероприятия, на которых я был, у меня не вызывали ничего кроме дикой скуки. Побывал на одном – считай видел все. Ничего нового не будет. Мужчины в костюмах меряются своими состояниями и обсуждают дела, а их спутницы занимаются практически тем же. Точнее, демонстрацией успешности и состоятельности и обсуждением слухов. Ску-ко-та. Если бы не тендер, то ноги моей здесь не было, но за блестящей внешностью каждой прибыльной сделки всегда кроется кропотливая работа. И этот званый ужин – одна из частей. Не особо приятная, но необходимая.

Поприветствовав хозяина дома и его супругу, встречающих каждого приглашенного лично (новый закидон?), мы с Кариной прошли через дом на террасу и спустились к остальным гостям, расхаживающим около фуршетных столиков, расставленных под навесами. Под самым большим на импровизированной сцене у стойки микрофона извивалась в подобии танца – он видимо должен был дополнять трагизмом песню про неразделенную любовь, – певичка, с которой меня застукала мартышка. «Ты меня прогнал, когда я любила…» Забавное совпадение. У меня на губах появилась лёгкая улыбка и стала чуть шире от игры слов «забавная Забава».

– Желаете бокал шампанского?

Я отмахнулся от официанта, и он со своим подносом переместился к Карине, повторив вопрос. Вот тоже забавный момент. Каким-то образом на всех подобных мероприятиях прислуга знает кто пришел с женами, а кто, как я, с эскортом. Если бы пришел с женой, то бокал шампанского первой предложили ей и только потом мне. А так как Карина мне не жена, то и шампанское ей предлагалось второй. По остаточному принципу. Я хмыкнул себе под нос и, подхватив бокал виски у следующего официанта, повел Карину на ещё одну стандартную и не менее скучную процедуру – обмен приветствиями и любезностями. Тот ещё ад. И в нем всегда есть свои маленькие черти – если жены приглашенных смотрели на Карину свысока, но делали это едва заметно, согласно статусу и положению, то такие же «спутницы» всем своим видом демонстрировали плохо скрываемый интерес: каким образом она умудрилась отхватить себе «папика» моложе пятидесяти. И именно сегодня это раздражало.

К концу «круга почета» градус моего раздражения, помноженного на вновь проснувшееся отторжение одной только близости Карины, поднялся до такой величины, что я отправил ее поболтать с кем-нибудь, а сам пошел к бару. Выцедил порцию виски, постучал пальцем по бокалу, чтобы бармен повторил, и обернулся, почувствовав чей-то пристальный взгляд на своем затылке. Окинул взглядом тех, кто по моему представлению мог так смотреть, и не увидел никакого интереса к моей персоне. Я даже не успел удивиться такой странности – со стороны, где не было и быть не могло ни одного приглашенного, чей-то женский голос позвал меня по имени, добавив к нему «любимый».

11

Вечер автоматически перестал быть скучным, когда мои глаза увидели несущуюся ко мне мартышку. Летит по газону, придерживая ладонью болтающуюся во все стороны сумку, не подходящую к ее наряду ни цветом, ни размером, и следом, не отставая, топают два охранника. Я улыбнулся, наблюдая за этой погоней, а Забава припустила быстрее на последних метрах и, едва не впечатавшись в мою грудь носом, затараторила шепотом:

– Срочно подыграй мне! – приподнялась на носочках, неуклюже клюнула в губы и, обернувшись, грозно произнесла подошедшим охранникам, – Еще вопросы будут, мальчики?

«Мальчики» неуверенно переглянулись, и один из них окончательно растерявшись произнес:

– Прошу извинить меня за бестактность, но вы не могли бы показать ваше приглашение и сказать кем вам приходится эта девушка?

– Ещё раз повтори, – прорычал я, приобнимая в ответ Забаву и делая каменное лицо – мартышка протолкнула что-то в карман моих брюк, и ощущение от ее пальцев чиркнувших быстрым прикосновением по ягодице, заставило сердце громко ухнуть.

– Еще раз приношу свои извинения, но эта девушка сказала, что она ваша жена…

– У тебя есть какие-то сомнения в этом? – и если мой голос мог заморозить обоих охранников, то пламя, несущееся по венам с сумасшедшей скоростью, испепелить в одно мгновение – ладошка Забавы легла мне на талию, а сама она прижалась в поисках защиты и жалобно всхлипнула:

– Я ему говорила, а он не поверил. И этот еще за руку схватил больно, – Забава ткнула пальцем в сторону одного из охранников. – Убей их, Пупсик.

– Придушу, – прохрипел я, сатанея от этого ненавистного «Пупсика», но охранники приняли все на свой счет.

Тот, который хватал Забаву за руку, икнул и отшатнулся назад, будто расстояние в два метра смогло бы его спасти, вздумай я с ним разобраться за такую непомерную наглость, а второй, говоривший до этого момента пришибленным соловьем, сейчас едва смог произнести: «Извините».

– Я не слышу, – прорычал я.

– Приношу свои самые искренние извинения.

– Забава Андреевна.

– Приношу свои самые глубочайшие извинения, Забава Андреевна, – повторил охранник, посмотрел на своего, теперь уже окончательно онемевшего и непрерывно икающего, напарника и добавил. – За нас обоих. Такого больше не повторится.

– Мальчики, я же вас предупреждала, – покачала головой Забава, а потом выдохнула, – Елисей, покажи им приглашение и пусть они уже исчезнут. Меня это всё ужасно утомляет.

– Нет-нет, Забава Андреевна, мы не сомневаемся, что…

– Нет ты посмотришь, – процедил я. Вынул из внутреннего кармана приглашение с золотым тисненым вензелем и развернул текстом от себя. – Читаем крайне внимательно. «Господин Лисовский плюс один». Прочитали? А теперь исчезли, пока я не передумал.

Повторять не пришлось. Оба архаровца испарились из поля зрения, а следом и ладошка Забавы.

– Да ты прямо зверюга, – одобрительно оценила она мой рык. Состроила грозную моську и пробасила, стараясь повторить испугавшую до усрачки охранников интонацию во всей красе, – Читаем внимательно. «Господин Лисовский плюс один», – прыснула от смеха, забрала бокал из моей руки и, сделав глоток, скривилась. – Мерзость. Ладно, господин Лисовский, спасибо, что выручил, но мне пора. Отдай флешку и я исчезну, чтобы не мешать тебе наслаждаться собственной важностью.

– Нет.

– Ты охренел? – Забава грозно посмотрела на меня снизу вверх и протянула ладонь. – Флешку верни.

Только я снова помотал головой. Достал из кармана брюк требуемый Забавой предмет, посмотрел на него и переложил во внутренний карман пиджака, что тут же отозвалось яркой вспышкой гнева в смотрящих на меня глазах.

– Отдай я сказала! – прошипела Забава, приближаясь почти вплотную.

– Нет, – прохрипел я в ответ.

И чем дольше смотрел в ее глаза, тем отчётливее видел в них скачущих за языками пламени бесенят и все сильнее хотел, чтобы она осталась. Провел языком по внутренней стороне нижней губы, переместив свой взгляд на ее едва тронутые помадой губы, и отчётливо понял, что хочу снова ощутить их прикосновение. Не куцее подобие поцелуя, а настоящий и обжигающе жадный поцелуй. Что-то мне подсказывало, он будет именно таким.

– Что на флешке? – спросил я, усилием воли перескочив обратно на пылающие гневом глаза.

– Музыка, – огрызнулась Забава. – Вообще, какая тебе нахрен разница? Это моя флешка и что на ней тебя не должно волновать.

– Музыка, говоришь? А в сумке у тебя плеер или целая аудиосистема, судя по размеру?

– Да! Обожаю качественное звучание. Уж всяко получше этой попсятины, которую любят слушать некоторые. А кто-то и не только послушать, – недвусмысленно добавила она, посмотрев на сцену, где танцы перешли в категорию «еще немного и уже стриптиз».

– Видимо крайне ценные у тебя записи, если ты их спрятала ко мне в карман? Или решила дать послушать? Может ещё скажешь, что охрана бегала за тобой, чтобы попросить переписать?

– Типа того. У нас, как оказалось, очень совпадают вкусы.

Я усмехнулся и, взяв Забаву за локоть, повёл подальше от бара, чтобы нас никто не услышал.

– Ты понимаешь, что за снимки с этого ужина Приблудин тебя из-под земли достанет?

– П-ф-ф, сдались вы мне все вместе взятые, – фыркнула она в ответ. – Да даже если и так, то тебе-то какое дело?

– Такое, что я твою задницу прикрыл, а у меня с Приблудиным тендер намечается, – зло прошипел я этой бравирующей не к месту мартышке. – Я год его обхаживал, а тут ты со своей камерой выскочила, папарацци чертова. Поэтому все, что сейчас есть на этой твоей флешке с «музыкой» и хоть как-то может повлиять на мою сделку или не дай бог сорвать ее, касается меня лично. Очень так сильно касается. Порядок цифр возможных убытков озвучить или это тебя тоже не волнует? Сколько тебе пообещали за снимки? Тысячу? Две?

К концу своей обвинительной речи я почти навис над Забавой и был готов убить без суда и следствия, и в то же время тонул в омуте ее зелено-голубых глаз без надежды выплыть. Проклятая стерва словно специально возникала там, где ее не ждали, и приносила с собой ворох проблем. Да она сама – одна большая проблема! Я мазнул взглядом по ее приоткрывшимся губам и в висках снова застучало. Черт. Черт. Черт! Черт!!! «Лис, отведи глаза, пока все не зашло слишком далеко!» Но нет. Я продолжал сжимать пальцами пиджачок на ее груди, не давая отстраниться. Только она и не собиралась этого делать. Наоборот, сделала шажок навстречу, сминая и без того крохотное расстояние между нами, и стала покусывать губу. Сердце ухнуло с такой силой, что я рванул Забаву на себя.

– Ладно-ладно, не психуй! – подняв вверх руки, недовольно пробубнила она. – Чуть что, сразу угрозы. Мирные переговоры вести не учили? Весь пиджак измял своими граблями!

Я разжал пальцы, и пока девушка поправляла свою одежду, попытался угомонить разбушевавшееся не на шутку хочу. Там, где от вседозволенности с холеной Кариной хотелось взвыть и сбежать подальше, эта стерва одним взглядом умудрялась вызвать такую бурю эмоций, что мозг разрывало на части от противоречивых желаний: я одновременно хотел прибить Забаву за то, что она творит, и в это же время смотрел на все это с восхищением. Даже ее прическа-шишка и костюм, настолько нелепый и неуместный на приеме, будоражили кровь и заставляли силой держать себя в руках. Я на мгновение задумался, как будет выглядеть, если Забава наденет платье, и заскрежетал зубами. Черт!!! Да хватит уже фантазий!!!

– Зубы не сточи. Сам все смял, а потом потерпеть минуту не может, – припечатала она мое еле сдерживаемое возбуждение, принятое за раздражённое нетерпение. Расправила последнюю складку и подняла взгляд на меня. – Я вообще не здесь фотографировала, а на соседнем участке. Если что.

– И?

– Что и? – спросила она с вызовом. – Твой тендер никак не пострадает. Это я тебе гарантирую на все триста процентов. Доволен?

– Нет.

– Ау, шкаф! Что теперь тебе ещё надо? Ты спросил, я ответила. Гони флешку обратно!

– Во-первых, ты не ответила что именно на ней, а во-вторых, гарантировать триста процентов – это попахивает каким-то разводом, как минимум. В свободное время мужей по фотографии случайно не возвращаешь?

– А что? Тебе надо? – едко ответила вопросом на вопрос Забава и, помотав головой, протянула, – Вот ты тугой. Такой большой шкаф, а антресолька-то пустая.

– Давай повыпендривайся ещё тут. Что на флешке?

– Пинцет мне в фальцет. Ты мертвого задолбаешь, – выдохнула она и кивнула, – Ладно. Так и быть. На ней пара фотографий некого депутата Селезнева Г. В. с его любовницей. Как зовут не знаю. Оба немного голые и очень увлечённые телами друг друга. Все. Доволен?

– Нет.

– Да что теперь-то не так тебе? Нет там больше ничего!

Я отчаянно искал хотя бы одну вескую причину, чтобы эта стерва задержалась подольше, но как назло ничего в голову не приходило. Она хочет уйти, я хочу, чтобы она осталась – нестыковка интересов на лицо. Ещё и Карина, заинтересовалась, с кем это я тут решил поболтать. Окинула взглядом спину моей собеседницы и медленно и неотвратимо, прямо как айсберг к «Титанику», стала приближаться ко мне. Черт. Если сейчас ещё начнутся сцены ревности, а они начнутся, то я точно кого-нибудь грохну. Только если… В экстренных ситуациях моя голова способна творить чудеса.

– Значит так, Забава, – быстро произнес я. – Я твою задницу прикрыл, теперь твоя очередь. Чтобы все по справедливости.

– Ну допустим. И что ты хочешь?

– Сзади тебя идёт девушка, бледно-розовое платье, брюнетка. Она меня, скажем так, бесит. Очень. Сделаешь, чтобы она отсюда свалила, я отдаю тебе флешку, и мы квиты.

Забава развернулась, увидела Карину и протянула мне свою сумку:

– Подержи. Ничего такая фифочка. И чем она тебя так пробесила?

– Не твое дело.

– Ой-ой-ой, какие мы гордые. Не дала? Ладно, дай сто баксов и скажи как ее зовут.

– Зачем?

– Давай быстро.

– Карина, – произнес я имя своей спутницы и опустил в подставленную ладонь купюру.

– Ох, Карина, молись чтобы ты оказалась не Путилиной, – пробубнила Забава и пошла сперва к бару, где взяла бокал красного вина, а потом прямой наводкой к Карине-айсбергу.

И после того, что учудила Забава, я мог смело вычёркивать номер телефона Карины из списка контактов. Теперь она вряд ли ответит на звонки, даже если я начну трезвонить сутками напролет. Как там Забава сказала? Гарантия триста процентов? Хрен там. Все пятьсот.

Забава перехватила идущую навстречу девушку, что-то ей сказала, протянув деньги, и когда на лице Карины возникло мягко говоря крайне удивлённое выражение, подняла бокал и перевернула, окатывая вином с головы до ног до полноты картины. Быстро. Эффектно. С гарантией качества. Секундное замешательство, сопровождающее охами и ахами свидетелей произошедшего, и оскорблённая такой выходкой Карина полетела в сторону дома, бросая на меня гневные взгляды. Сказать, что я был шокирован? Не то слово. У меня вообще пропал дар речи. А когда довольная Забава подошла обратно, отряхивая ладошки, я только и смог, что кивнуть в ответ на вопрос:

– Проблема решена?

Вернул сумку и посмотрел на протянутую ладонь.

– Ау! Тупить заканчиваем и возвращаем флешку.

– Что ты ей сказала? – спросил я, доставая из кармана карточку.

– Очень деликатно намекнула, что мне, как жене, крайне не нравится, что рядом с моим мужем вьются всякие накрахмаленные фифочки. Флешку, – поторопила Забава.

– Хм… А деньги?

– На такси дала. Я же не могу отправить ее в таком виде домой пешком?

Только я засомневался, что она поступила бы так же великодушно и щедро, будь моей настоящей, а не выдуманной, женой. И еще. Я ошибся, посчитав ее проблемой. О нет. Проблема оказалась в том, что с каждой минутой меня все больше воротило от предсказуемой доступности Заек и Рыбок и все меньше хотелось отпускать этот свалившийся на голову ящик Пандоры. Я лишь на долю секунды коснулся пластиковым торцом флешки ладошки, а потом, посмотрев на Забаву, резко отдернул руку и убрал единственное средство шантажа обратно в карман – не хочу отдавать. По крайней мере сейчас.

– Я не поняла, – недовольно произнесла Забава, провожая свою флешку взглядом. – Мы же вроде как договаривались?

– Отдам, не переживай ты так. Только не здесь. Свидетели нам не нужны, – сказал я.

Взял ее ладонь в свою и, опустив на сгиб локтя, повел к дому. Вечер явно начинал мне нравиться все больше.

12. Забава

Нет, я, конечно, люблю всякие сюрпризы, но исключительно от тех, кого знаю, и исключительно в день рождения. Мой. А так как на календаре далеко не май месяц, и Пупсика я знаю от слова «никак», то идти с ним под ручку неведомо куда было верхом глупости. Угу. Мне бы флешечку обратно и пятками сверкать поскорее в сторону дома…

– Слушай, давай ты мне флешку незаметно в сумку перекинешь и я побегу уже, а? У меня дома кошка некормленная. Воет уже бедолага с голодухи на весь подъезд. Бабули потом мозг выклюют.

– Не ври. Нет у тебя кошки.

Да блин! Что ж ты такой внимательный-то там, где не нужно?

– Ой! Только вспомнила, что обещала Пашке позвонить! Пашка он же очень волнуется, что уже так поздно и я не дома, – снова включила я фантазию на полную катушку, но и тут вышел облом.

Пупс резко остановился и, развернув меня лицом к себе, прорычал: