НоуНейм

– Вы, скорее всего, имеете в виду моего деда. Правда, я об этом ничего не слышал.

– Очень принципиальный был человек, многому научил. Но научная стезя после крушения Союза обесценилась, и мне пришлось заняться более приземленными делами.

Наивно ожидать всплесков сентиментальности от подобного деятеля, он всего лишь проверял, настолько ли я глуп, чтобы скрывать очевидное, оказавшись в его обществе. И наверняка полностью «пробил» гостя перед тем, как допустить к аспектам своей личной жизни. Значит, прекрасно осведомлен о моей биографии.

Крупный предприниматель снова обратился к Французу, подтверждая поговорку, что любой город – это большая деревня, где все друг друга знают:

– Как там Анатолий Николаевич поживает?

– Весь в игре!

– Да, было время, частенько мы с ним в казино залетали.

В помещение тем временем залетел запыхавшийся Султан:

– Думал, опоздал, а вы еще даже не начали. Хана тебе, Француз, я две книжки за неделю прочитал, как таких жучил, как ты, обыгрывать.

Началась игра. Шесть человек – оптимальное количество участников для техасского холдема. Двое других игроков были как-то связаны общими деловыми интересами с Султаном и пугающе вежливым владельцем гостинично-развлекательного комплекса. Держались они все на равных.

Дилеры сменяли друг друга, я выиграл несколько приличных банков, Французу же откровенно не везло. На вскрытии его отличные карты постоянно сталкивались с очень сильными руками оппонентов. Удача этой ночью совсем покинула Лёху, но каждый раз, петляя, как заяц, он избегал ситуаций, когда любой другой проиграл бы всё. Султан очень веселился, подначивал профессионала, Алёша отшучивался и продолжал поддерживать непринужденную обстановку за столом. За панорамным окном светило утреннее солнце.

Шла примерно середина очередной раздачи. Я и двое гостей-бизнесменов уже пасанули. Раскручивала аттракцион человеческих ошибок и щедрости хрупкая Лиза. Перед ней собрался внушительный банк из ранее проставленных фишек. Она только что выложила в центр стола бубновую десятку к уже лежавшим там двойке крестей и двум бубнам, шестерке и девятке.

Задержавшиеся в игре Француз, Леонид Владимирович и Султан снова готовились ставить. У них на руках было по две неизвестные остальным карты, которые вместе с четырьмя общими картами на столе могли дать каждому игроку какую-то комбинацию – от пары до бубновых флешей.

Лёха, чье слово было первым, явно не обрадовался вышедшей десятке.

– Чек, – подумав несколько секунд, объявил он, пропуская возможность поставить.

Леонид озадачился, его пальцы неторопливо перебирали фишки, складывая их в столбики. За этим внимательно следил чеченец, видимо успевший мысленно исключить Француза из раздачи.

– Не газуй. Последняя карта ещё впереди. Перееду ведь твой слабый флеш.

– Газовать не буду, но и чекать не могу. Немножко вот оплати, – промышленный магнат выдвинул вперед собранный стек.

– Это не немножко. Зря я только эти книжки читал всю неделю. – Султан лукавил и довольно быстро подтвердил своё желание остаться в игре.

– Ваше слово, Алексей Иванович, – ладошка дилера замерла, показывая на моего товарища.

– Да какие тут слова, одни эмоции. Умеешь ты сильные карты в ничто обращать. – Француз встал и посмотрел куда-то вверх.

– Поплыл, иностранец? Не можешь королей своих выкинуть или тузов, один из которых бубновый? Че у тебя там? – начал нагнетать Султан.

Леонид ощерился в улыбке:

– Восьмерка и семерка бубей, например. Хорошая связка, одномастная, Алексей такие любит. Вдруг он поймал стрит-флеш от шестерки до десятки, а нас дурит? Ломает, понимаешь, комедию.

– Дурить и не думал, я олл-ин.

Француз резко сменил поведение и пошёл ва-банк, толкнув внушительную пирамиду из фишек – часть упала за черту, отделявшую на голубом сукне его личное игровое пространство от общего.

Я заерзал в кресле, на кону мог оказаться бюджет усредненного поселка городского типа. Все присутствовавшие тоже заинтересованно оживились. Даже флегматичный Василий, отдыхавший в ожидании своей смены на диване, встрепенулся, словно старый полковой конь от звуков горна, трубящего «в атаку». Султан принялся размышлять вслух:

– Да ладно, какой стрит-флеш, он раз в год бывает. Даже если так, то зачем с ним оллин ставить? Распугает же нас, а впереди еще одна карта. Так бы ты стрит-флеш не играл. Короли у тебя или тузы, с бубной.

Представитель старшего поколения игроков не спешил:

– Ну, Алексей, загнал ты меня за Можай своим поступком. В двоих ты точно блефовать не стал бы. Жизнь, конечно, учит нас отступать, но не в подобных ситуациях. Рискну – не жили богато, не будем начинать. Я тоже оллин.

– Мне уже выгодно. – Султан произнес парадоксальную фразу, заимствованную у «игровых», поиск смысла которой в приведенных обстоятельствах создавал основу для целого направления научных изысканий лингвистического и философского толка.

Дилер, следуя правилам, извлекла пятую общую карту. Двойка бубей завершила раздачу. Лиза вопросительно смотрела на стоящих вокруг стола людей, не решаясь попросить продемонстрировать комбинации для определения победителя.

Султан, не дожидаясь очереди, радостно перевернул две свои десятки:

– Фулхаус! В жизни не поверю, что у тебя стрит-флеш.

– Откуда такая роскошь, я проиграл. – Француз засветил туза и пятерку бубей.

Чеченцу повезло: пятая карта, выложенная на стол, позволила ему побить самый сильный из возможных флешей.

Радушный хозяин посмотрел на притихшую девушку и высказался:

– Вот шельма, это же надо так картон раскидать. – После чего, глядя на Султана, показал бубновые восьмерку и семерку: – Поздравляю с почетным вторым местом. Я ещё переживал, что сдашься после десятки бубей и оллина Алексея. Пришлось целый спектакль разыграть, чтобы ты заплыл по тихой грусти, а у тебя действительно заготовка на кувалду была.

– Ты, Лёня, артист конечно, сам свои карты назвал, сам их оплатить предложил, – оценил мастерство игрока старой школы один из его малознакомых мне товарищей.

– Да, Султан, те книжки, что мы с тобой читаем, Леонид Владимирович в типографию печатать относил много лет назад. – Француз всегда с юмором подходил к подобным жизненным неурядицам.

– Не прибедняйся, Алексей. Карты не шахматы, иначе бы я с такими, как ты, играть не садился. Раздача для тебя как приговор была, никак не отскочить. Развел бы ты нас, как чай в стакане, абы не лёгкие ручки Елизаветы.

Ночная игра подошла к концу. Собравшиеся не горели желанием тратить всё свободное время на посиделки за картами. Владельцы заводов, газет, пароходов переместились к биллиарду, на котором играли двое на двое вместе с Лёхой. Дилеры из обслуживающего персонала перешли в статус гостей и спустились завтракать в ресторан.

Султан так и остался в кресле за столом, посматривая то в окно, то на злополучные для него бубновые восьмерку и семерку. Наконец он смял две карты, словно воин, забирающий силу поверженных врагов:

– Шайтан фулхаусы придумал.

Я не мог удержаться, но все же отошел на некоторое безопасное расстояние:

– Шайтан карты придумал, а не фулхаусы.

Кому на самом деле постоянно везло последние два дня, так это взятым нами «напрокат» у Доктора двум работникам казино. Погода заправляла сентябрь через солнечные лучи настоящей летней жарой. Было невозможно отказаться от предложения Леонида отдохнуть в границах его владений после непростой ночи. Перед своим отбытием он дал указание выделить для этих целей дом у дальнего пруда и исполнять любые наши пожелания.

Я стоял на широкой веранде, отхлёбывая из кружки пиво, и наблюдал за Васей. Тот уже где-то раздобыл две удочки и рыбачил с мостков, продолжавшихся от настила веранды. На лежаке загорала Лиза в непонятно откуда взявшемся купальнике.

– Ты вот точно не пропадешь, – прокомментировал вышедший из дома Лёха то ли её предусмотрительность, то ли всю дилера целиком.

– Ой, Алексей Иванович, а что с чаем делать, вам отдать? Леонид Владимирович так отблагодарил после последней раздачи, а вы же так много проиграли. – Лиза знала, что она сама сейчас играет в беспроигрышную лотерею.

– Вы на работе что с чаем делаете?

– На всю смену делим.

– Я знаю. Вот и вы поделите, – услышав такой приказ начальника экспедиции, Василий довольно заурчал.

– А будешь молчать, кто, где и сколько проиграл, буду тебя всегда с собой брать в такие поездки.

– Хорошо, – лёгкое разочарование от необходимости делиться в голосе Лизы сменилось уверенностью в завтрашнем дне.

Оставив рыбака и принимавшую солнечные ванны молодую даму, мы с Французом двинули в ресторан. Подошло время обеда и обсуждения итогов мероприятия. Заняв столик поближе к бару, Алёша лупанул залпом рюмку водки. Всё-таки ночное поражение, судя по всему, не прошло бесследно.

– Сильно расстроился? – издалека начал я, пока нам несли заказ.

– Нет. Всё по делу, всё рабочее. Да и ты выиграл нормально. Всё не так плохо.

– Не моя забота, конечно, но оно тебе надо? С играми настолько дорогими заморачиваться?

– А что тебе в дорогих катках не нравится?

– Например, Султану и уж тем более Леониду потерять такие деньги, мягко говоря, не критично, а сколько подобных ударов подряд ты способен выдержать?

– Есть запас.

Официант принёс и начал «выгружать» заказанные блюда. Пришлось прервать дискуссию. Алексей оформил ещё грамм двести водки в графинчик. В процессе трапезы он сосредоточено размышлял.

– Чем тебя интернет не устраивает? Я уже всё придумал, можно набрать молодежь толковую, в квартире или офисе посадить. Пусть гоняют в покерок, условия дадим нормальные. – Идея организовать что-то вроде «конюшни» из нескольких онлайн-игроков доминировала в моём сознании.

– Вот именно – молодежь. Она и сожрёт онлайн. Совсем лёгкие деньги там скоро закончатся. В сорок лет поздно полностью переучиваться.

– Ну я же играю.

– Так тебе даже близко не сорок.

Лёха опрокинул ещё рюмку:

– Не забыл, что в следующем году наше государство запретит казино? Но люди от этого хотеть играть не перестанут. Надо дать им такую возможность, хотя бы у нас в городе. Пусть пока ко мне привыкают, – неожиданно поделился своими далеко идущими планами Француз.

– Еще один аргумент внедряться в онлайн. Таким, как Леонид Владимирович, проще в Лас-Вегас или Монако слетать, если приспичит, чем по твоим подпольным катранам светиться.

– В Вегас не налетаешься, и светиться ему нигде не надо будет. Организую любую игру, где скажет, хоть «против казино», хоть как вчера. А к тому моменту репутацию наработаю. Катран для клиентуры попроще тоже лишним не заваляется.

Я задумался, затея выглядела рисковой, но интересной. Пройдет не один год, пока построят планируемые игорные зоны в разных концах страны и отшлифуют законодательство, чтобы облегчить привлечение к уголовной ответственности организаторов нелегальных казино. На дворе царил капитализм, морально-этическая сторона вопроса выглядела вполне презентабельно.

Француз не собирался забивать подкрученными игровыми автоматами грязные подвалы спальных районов и наживаться на бабушках и работягах, загонявших в железные будки пенсии, зарплаты и квартиры. Собственно, из-за охватившего тогда Россию повального нездорового увлечения «аппаратами» и назрел не совсем логичный грядущий тотальный запрет на любую игорную деятельность.

Предъявленный товарищем бизнес-план получил мою одобрительную резолюцию:

– Решил ты, короче, готовить сани летом, а телегу зимой.

– Опять сошёлся со своей грозной прокуроршей? – Лёха слегка захмелел.

– Ты по этому поводу ей вопрос хотел задать? Сфера и масштаб немного не её, да и взятки не берет.

– Ей захочешь – хрен дашь. Но она всех знает, посоветует, может, к кому будет лучше обратиться…

Вечером следующего дня я заехал забрать Марину со службы. После встречи в казино мы старались видеться как можно чаще. Этому способствовал и отпуск, давно запланированный подругой и столь удачно совпавший с началом очередного романтического периода в наших отношениях. Вот только Маринина должность не позволяла полностью исключить необходимость появляться на работе даже в такие вольные дни.

Сев в машину, она перешла к волновавшим вопросам:

– Почему утром сразу домой ко мне не приехал? Шлюхи не дали соскучиться? Или отмывался весь день от их запаха? Дай-ка проверю, – Марина полезла непристойно меня ощупывать.

– Перестань, я же за рулем. Какие шлюхи? Кто с картами дружен, тому хер не нужен.

– Вся твоя жизнь – это одинокий остров в океане шлюх.

– Ты тоже очень красивая…

Марина отменила запланированную поездку за сыном в загородный дом её родителей:

– Никиту не надо забирать сегодня, совсем не хочет. Отец с матерью его балуют там. Детский квадроцикл какой-то подарили, река, лодка. Ребенку год до школы, успеет ещё городом надышаться.

– На природах сейчас хорошо. – Мне вспомнились обстоятельства недавней игры.

– Хочешь – просто так поехали. Папа про тебя спрашивал, посидите с ним, шашлык пожарите, выпьете. За руль завтра сяду, если надо. Можем на пару дней остаться.

– Ты уже ему рассказала о нашей случке?

– Че особо рассказывать? Он про тебя и не забывает никогда.

– Уставший я какой-то, давай в другой раз.

– Всё-таки не обошлась без шлюх твоя секретная поездочка.

Марину хоть и расстроил мой отказ, но хорошее настроение никуда не делось, и она озвучила другое предложение на вечер:

– Погнали на набережную, погуляем. Старый «Альбатрос» в кабак какой-то модный перестроили, так и не была ни разу.

Я послушно взял курс в направлении укрепленного бетоном и гранитом берега большой русской реки. Кафе, заложенные в проекты набережных советскими архитекторами, давно перешли в частные руки. Одно- и двухэтажные здания с террасами, когда-то служившие местом культурного отдыха трудящихся в эпоху СССР, обросли неказистыми пристроями и целыми рощам из клеенчатых стационарных зонтов, дававших тень нескончаемым рядам пластиковых столиков.

Начатая губернатором и подхваченная мэром поэтапная реконструкция береговых линий вынуждала частников убирать эти уродливые проявления бесконтрольно разрастающейся инфраструктуры и перепрофилировать доставшиеся им точки общественного питания из рассадников бытового алкоголизма и дебошей во вполне приличные ресторации. Основательно перестроенный «Альбатрос» как раз являлся одним из ранних плодов очищения городского ансамбля от клеенчатопластиковой скверны.

Пока мы прогуливались по отремонтированной части набережной, я вкратце поведал о замышляемом Французом блицкриге по захвату высвобождающегося местного рынка игровых услуг. Одноклассница не особо вникала, позитивный настрой мешал ей сосредоточиться на разговоре:

– Какой же ты нудный, давай на пляж лучше спустимся.

Мне стало неудобно от того, что я принуждаю выслушивать чьи-то прожекты женщину, вырвавшуюся наконец-то из круговорота ежедневных забот. Добравшись до песка, она сняла туфли и босиком пошла к реке. Здешний инвентарь в виде раздевалок, разнообразных «грибков» и скамеек с солнцезащитными навесами уже был сгруппирован на нескольких площадках и подготовлен к вывозу на хранение до следующего пляжного сезона.

Но отдельные лавочки ещё стояли у самой кромки воды. Присев на одну из них, Марина замерла, слившись глазами с тёмной гладью монолитной массы, подвластной только собственному течению. Больше чем в километре на противоположном берегу загорались первые вечерние негородские огни…

Прервав созерцание, подруга поделилась понятными ощущениями:

– Сколько сюда прихожу, всегда всё по-новому.

Немного помолчав, она вернулась к своему привычному мировосприятию:

– Такое впечатление, что каждый раз, когда ты начинаешь на меня регулярно залазить, напрочь забываешь, где и кем я работаю. А вдруг сдам потом твоего Алёшу?

– Не сдашь. Тебя не волнуют мелочи из разряда организации катранов для небедствующих граждан. Даже преступлением не считаешь.

– Всё прям про меня знаешь. Голимая же уголовщина планируется. Такие темы лучше бы с моим отцом обсуждал. Он хоть и на пенсии, но всех знает прекрасно, а за год генералы еще пять раз могут смениться.

– Лёха от криминала всегда старался держаться как можно дальше.

– Ты зато не очень. И почему это он на оперучёте состоит, если такой правильный? Ты-то понятно почему. Всю жизнь в шаге от статьи блукаешь…

На моём месте стоило срочно сменить обсуждаемую тему, пока набиравшая обороты словесная порка не вылилась в избиение снятой элегантной обувью. Я знал, чего можно ожидать от своей разошедшейся пассии:

– Не заводись, это всего лишь планы, причем чужие. Пойдем поужинаем, винца хряпнешь, кальяном задуешь…

В «Альбатросе» было душевно. Живая ненавязчивая музыка и умеренное количество народа создавали умиротворенную атмосферу. О советском прошлом заведения напоминало отреставрированное ограждение, установленное по периметру открытого пространства верхнего этажа и состоящее из металлических полос, схематично изображавших повторяющиеся силуэты летящих над волнами птиц.

Марина действительно пустила в ход винишко и вроде бы подобрела. Мы ужинали, обсуждали общих друзей и знакомых. Самый что ни на есть настоящий араб, приехавший учиться в местном медицинском институте и подрабатывающий здесь вечерами, приготовил нам кальян. Маринэ, затянувшись, пустила несколько колечек фруктового дыма:

– Ладно, лучше помогу твоему дружку, чтобы ты случайно в каком-нибудь дерьме не утоп. Папин телефон запиши, если потерял. Ближе к делу пусть с ним Лёша свяжется. Отец подскажет, как всё обставить. Я точно мараться не буду.

– Французу помогать не надо. Он сам всё решит. Главное, подсказать, к кому лучше обратиться.

– Ага, вы известные решальщики. Не так это всё делается.

Моя одноклассница всю жизнь с переменным успехом боролась с никотиновой зависимостью и сейчас наслаждалась возможностью вдыхать «безопасные» пары, отфильтрованные водой, тихонько бурлящей в стеклянной колбе. Затишье, однако, длилось недолго:

– Может, тебе детские кубики подарить или «лего»?

– Зачем?

– Ты никак не наиграешься. Занялся бы чем-то достойным. Друзья у тебя все почти нормальные люди.

– А я совсем не нормальный? – наступила моя очередь испытать лёгкое раздражение.

– Ты же из приличной семьи. Откуда у тебя это стремление вечно гоняться за какими-то химерами?

– Зайчик, я же не настаивал, просто спросил.

– Не в этом дело, помогу, раз обещала. Тебе же даже деньги не так важны, главное – эмоции. Одними эмоциями не проживешь.

– Так я вроде жил, как все. Не вписался.

– «Как все» – это когда ты несколько лет не пойми где мотался?! Шестерил, организовывал мутные схемки своих престарелых московских дружбанов? Денег у тебя тогда действительно много было, чересчур прям. Куда ты их отнес потом, кстати? Хорошо хоть небольшую часть раздал мелькавшим вокруг тебя проституткам. А остальные? Да ты сам всё знаешь.

То, что произойдет дальше я прекрасно представлял, но остановиться уже не мог:

– Ну а когда ты, мне назло считай, замуж вышла за нашего общего хорошего знакомого, не эмоциями руководствовалась?

– Сказал наконец-то. Извини, не дождалась, пока ты сподобишься. Муж мне такой же упертый достался.

– О мертвых лучше или хорошо, или ничего.

– Ну да, не сиделось в региональном управлении. Военная династия. Жить не мог без Северного Кавказа. Стихи мне смсками оттуда слал, Лермонтов херов… Домой меня отвези.

Марина резко встала, уронив разбившийся кальян, и, не оборачиваясь, начала уходить. Сунув не глядя несколько купюр переполошившимся официантам, я последовал за ней. Недолгая дорога до её дома прошла в тишине. Выходя из машины, она спросила:

– Ты идёшь?

– Нет.

– Необучаемый дебил. – Хлопнувшая дверь не внесла особых изменений в наши перехлёстнутые судьбы.

II

Наступил 2009 год. Летом, немного поколебавшись, государство запретило сначала казино, игровые залы с аппаратами, а затем и карточные клубы, где проводились турниры по «спортивному покеру». Лазейка, связанная с признанием в 2007 году покера одним из видов спорта, вскорости захлопнулась. Большинство таких «спортивных клубов» в той или иной степени превращались в обычные игорные заведения со всеми сопутствующими излишествами в виде рулеточных столов и «одноруких бандитов», спрятанных в помещениях с отдельным входом.

Правительство решило прекратить смелый эксперимент, переводящий техасский холдем и другие покерные разновидности в чуть ли не олимпийскую дисциплину, и скопом включило их в реестр азартных игр. Созданная ушлыми энтузиастами Федерация спортивного покера обернулась пшиком. Попытки её организаторов зайти с другой стороны и внести смуту законодательными инициативами в сплоченные ряды российских парламентариев также закончились ничем.

Возможно, причины тотального запрета произрастали на берегах Невы, в культурной столице нашей родины. Именно там, в университетских стенах, прошла значительная часть жизни избранного годом ранее президента. И вполне вероятно, что его отношение к игре как к губительной страсти сформировалось благодаря лучшим образцам классической литературы вроде «Пиковой дамы» Пушкина и произведений Достоевского.

Лично меня удивляла очевидная недальновидность столь высоких государственных мужей. Пять или шесть игорных зон, задуманных по американскому образцу в разных концах необъятной страны, на тот момент еще даже не начали толком строиться, а их расположение явно не могло в будущем удовлетворить потребности играющей части населения.

Выглядело совершенно непонятным, почему нельзя организовывать подобные площадки рядом с крупными городами и агломерациями, максимально усложнив попадание туда представителей проблемных слоев общества, ради чьего блага и вводились предельно суровые ограничения на игорную деятельность. Отсутствие личного автотранспорта для регулярных загородных поездок, необходимость каждый раз тратить значительную сумму на покупку «лаки чипов» (не обмениваемые обратно на деньги в кассе казино фишки, которые принимаются только за игровыми столами, и обязательные к приобретению клиентом при входе в заведение) отбивали бы у «проблемных» игроков всякое желание втягиваться в сложную и дорогостоящую авантюру.

Люди, занятые ежедневным выживанием и походами на низкооплачиваемую работу, соблазнялись нереализуемой, но предлагаемой залами с игровыми аппаратами мечтой о лучшей жизни, лишь находясь от них в шаговой доступности. В этом и заключалась по-настоящему страшная проблема умело выстроенного конвейера по отъему денег у самых бедных. Но в итоге и она никуда не делась.

Однако другой выходец из Петербурга, на время уступивший президентский пост своему младшему коллеге и являвшийся тогда главой правительства, отчего-то не счел нужным обратиться ко мне за советом, выслушать мои соображения по поводу того, как нам обустроить игровую Россию.

Все окончательные решения были приняты, страна погрузилась в игровой вакуум, моментально заполнившийся нелегальными организациями и прочими катранами, становившимися точками притяжения для не совсем одноруких бандитов и коррумпированных сотрудников различных силовых структур. Освободившийся рынок перекраивался не вполне цивилизованными методами.

Тут и там открывались «лотерейные залы», маскируя под зазывающей вывеской площади, заставленные автоматами, «выкрученными» на минимальный процент «отдачи» клиентам. Отсутствие какого-либо контроля полностью развязало руки хозяевам незаконных теперь промыслов.

Карточная игра также насыщалась «пиханиной» как со стороны владельцев, так и со стороны игроков подпольных заведений. В возникшем «соревновании» использовались все доступные средства – от классической ловкости рук и втягивания в мошеннические схемы персонала до самых передовых достижений технического прогресса.

Неуклонно рос процент разбойных нападений на посетителей игрового «подполья». Впереди предстояли долгие годы борьбы государства с последствиями собственных неоптимальных решений.

Марина сдержала обещание помочь Французу. Её отец, встретившись со мной и Лёхой, детально обрисовал возможные вопросы, возникающие при создании и дальнейшем функционировании такого типа «бизнесов». Андрей Андреевич предложил своё постоянное участие в обсуждаемой теме за разумный процент, взявшись за полное сопровождение проблем, обусловленных повышенным вниманием к планируемому предприятию со стороны правоохранительных органов.

Отказываться от такого предложения было глупо. Маринин папа, мягко намекнув, что в случае согласия всю дальнейшую коммуникацию будет осуществлять преимущественно через меня, преследовал сразу несколько целей: он знал, что я не искажу доносимую до него информацию и заодно проконтролирую соблюдение финансовых договоренностей.