Гонзо

От погони ушли, но какой ценой? Сотрудники пограничной службы остановились лишь потому, что закончилась их юрисдикция. Но для жизни и смерти ничего не заканчивалось.

Хрупкое тело юной девушки обмякло, и держалось лишь за счет дверцы "бардачка". Некогда сияющей в свете Луны щекой ее лицо подпирало все сорок пять килограмм ковчега души.

Макс безжалостно вытащил Женю на холодный песок и стоял над ней. Влад так и не понял, кто она теперь для него – кусок мяса и костей среди монгольских степей, или главный в жизни человек. Он тяжело дышал, сплюнул рядом. Влад, подбежав, упал на колени, схватился за шею. Пульса нет. Семь пулевых. Не просто пулевых, а словно взрывов снарядов. Правая грудь разорвана сразу двумя. Значит, разорвано и легкое. Печень, правая почка, кишечник. Почти мгновенная смерть. Почти? Не больше десятка секунд между проникновением и касанием с передней панелью и последним осознанным вдохом. Что она думала? А что думал Макс?

– Саш, заверни ее и в багажник.

Повисла пауза.

– Это все?

– А что ты хочешь? – сорвался на крик Макс.

– А когда умрем мы? Что скажешь? Или вообще ничего? – уточнил чужой вопрос Влад.

Макс со всей силы ударил в крыло своего "Доджа". Неправда, что чувства не оставляют следов – металл сжался и прогнулся. Навечно. Или пока его не сомнет пресс.

– Меня уже не сохранить, Владик, – Макс остановился. – Но сохрани то, что я любил. Мою речь, мою любовь, мое мироощущение. Не пророни ничего от отправителя к получателю. Сохрани от всего. Ведь не каждый цветок окрепнет, а лишь тот, которому повезет с почвой. Да, Влад, как мне с тобой.

Влад кивнул, хоть и не совсем понял чему, и помог оттащить тело. Он взял своими ладонями под ключичные суставы, коснувшись кончиками пальцев за края грудей. За края тела человека, вчера дышавшего и ставившего цели. Макс стоял и глубоко дышал. Он смотрел на Луну. Дождался, пока тело погрузят, достал "Беретту", и приставил к виску. Влад успел схватить его за ноги лишь тогда, когда выстрел, снимающий всякую ответственность, уже раздался.

Два тела рухнули в пыль. Пыль лезла в горло, смешивалась со слюной, отторгалась. Естественные процессы смешались с душевной болью, и первые стали бессмысленными. Естественно. Потом вообще забудутся. Больно. Лежали два тела – живое и тело Макса.

– Он проиграл, – скулил Влад.

Три парня стояли над чудовищным "полотном", не зная, что сказать или сделать. Вокруг лишь мягкий свет. Кровь высохнет, а им как жить? Ладно, любые слова – лишь слова. Влад рыдал, осознавая реальную величину личностей, пред ним павших.

– Собери все, что можешь, а потом кремируй, – выдохнул в пол Саша.

– Ладно, как скажешь уже.

– Ничего больше не скажу.

***

Спустя полгода, когда Влад устанет жить ночами, и когда возрождение к жизни вернется желанием смотреть на мир под светом солнца, он сам вернется в Новосибирск и продолжит.

– Ты пустой, словно замешал в алюминии спирт с героином, – бросила ему когда-то Женя.

Влад не почувствует обиды, ведь это правда. Он уберет зажигалку воспоминаний из-под ложки, в которую перемолота его жизнь.

Все советуют выбрать жизнь, словно есть выбор. Для многих выбор действительно может стоять очень четко – между жизнью и смертью. Духа или тела, или того и другого. Но смерть – это лишь принятие неизбежного. Если мы родились, мы ее уже не выбираем – она ведь все равно когда-то настигнет.

***

София Разумовская в метель родила дочь. Слава отказался присутствовать на родах, хоть девушка и умоляла. Ему тяжело видеть, как человек, в чувствах к которому он не разобрался за десять лет, страдает из-за него, и порождает человека, который может пострадать в будущем из-за того, что он ни в чем разобраться не может. Ему только предстояло переложить основы гонзо-журналистики, в которой так и не преуспел, на реальную жизнь – посмотреть на свою личность изнутри.

Девочку София назвала Уто́пией. Очень странное имя, а для России – сумасшедшее. Но звучит красиво. И одновременно сочетает в себе мечты ее матери о большом, терзания отца о маленьком и несовершенство всеобъемлющего мира. Девушка и сама не знает, как эта мысль ее посетила, но безмерно довольна собой.