Когда палач придет домой

Официально это учреждение объединяет все медицинские службы тех стран, которые поддерживают ВОЗ, но это сейчас, а первоначально оно было просто прикрытием для наших действий. Хотя за 20 с лишним лет многое изменилось, до сих пор многие исполнители и большая часть вспомогательного персонала работают под ее крышей. К тому же Всемирная Организация Здравоохранения снабжает нас необходимой для нашей деятельности информацией – как о потенциальных зараженных, так и о самом заболевании.

Врачи и ученые все еще бьются над решением проблемы вируса Витько, а мы тем временем делаем свое дело. Все это хранится в полнейшей тайне, поскольку нам не нужны новые обезумевшие от страха толпы на улицах, которые только затруднят нашу работу и дадут какому-нибудь Гамма-инфицированному дожить до перехода в Дельта-состояние. К тому же в последний год Великого Мора тогдашние правительства слегка поспешили с заявлениями относительно победы над этой заразой, так что вирус Красной Смерти официально считается ликвидированным, а регулярные проверки на наличие возбудителя болезни кажутся непосвященным просто проформой, хоть ее и надо соблюдать из-за очень строгих наказаний за уклонение от медицинского обследования.

Именно в этом и заключается главная трудность нашей работы. Все наши деяния должны быть абсолютно секретны, и очень немногие знают хотя бы о самом факте нашего существования. Мы – отвратительная необходимость того мира, который возник после Великого Мора. Как волки в лесу, которые приканчивают только старых или больных животных, потому что на них легче охотиться. Может быть, когда-нибудь какой-нибудь новый Андрей Витько разработает лекарство, способное бороться с Красной Смертью, но до тех пор мы будем необходимы. Сейчас нам известен только один способ лечения – ликвидировать вирусоносителя, пока он не убил весь мир, и сделать это – наш долг.

Я закурил сигарету и заказал автоповару еще одну чашку кофе.

Глава 8.

– С земли иль с неба этот звук донесся?

Уильям Шекспир, «Буря».

Неожиданный сигнал «юча» резанул по моим нервам. Такие внезапные звонки, раздающиеся в самый неподходящий момент, сжигают иной раз больше нервных клеток, чем все странные, непредвиденные и порой фатальные превратности нашей жизни. Громко выругавшись, я активировал голосовую функцию.

– Бен Роджерс слушает.

– Доброе утро, отважный Бен, – весело сказал столь запомнившийся мне голос.

– Светлана? – изумился я. – Как вы узнали мой код?

– Это было очень просто, – ответила она, и я явственно услышал в ее голосе смешок. – Разве я вам не говорила, что работаю медиком-исследователем?

– Говорили, но какое это имеет отношение к установлению моего кода связи?

– У меня есть друзья во Всемирной Организации Здравоохранения, которые работают в отделе статистики. Помимо статистической информации, у них имеются медицинские данные на каждого жителя Великобритании. Поэтому я просто позвонила им сегодня утром и сказала, что мне до смерти нужно найти некоего Бена Роджерса, который работает охранником в фармацевтической компании, а потом дала описание вашей внешности. Как видите, они по своим записям быстро нашли вас. Таким образом, я получила о вас почти столько же информации, сколько могут дать досье секретных служб или полиции плюс множество сведений касательно вашего здоровья. – Моя собеседница негромко рассмеялась. – Кстати говоря, мои друзья-медики советуют вам бросить курить, сократить количество употребляемого алкоголя и строже соблюдать белковую и кофеиновую диету.

– Да пошли они куда подальше со своими диетами, – проворчал я. – Но ведь вы позвонили мне отнюдь не для того, чтобы порекомендовать, что я должен есть и пить?

– Разумеется, нет. Я и сама без особой любви отношусь к этим дурацким диетам, хоть я и медик. По крайней мере, по образованию.

– Тогда зачем вы…

– Может быть, перейдем на «ты»? Вчерашнее ночное приключение с тобой, Бен, стоит десяти лет нормальной дружбы, так что, мне кажется, нам пора уже начать обращаться друг к другу менее официально.

– Тогда я так тебе отвечу: с превеликим удовольствием, Светлана.

– Вот это уже лучше, Бен.

– Так зачем ты мне все-таки позвонила?

– В тебе определенно сказывается детектив службы безопасности, – с озорным смешком ответила она. – Профессиональная подозрительность, медленно и размеренно переходящая в паранойю.

«А она не так уж далека от истины, – усмехнувшись, подумал я. – Верно говорят насчет уст младенца».

– Наверно, ты права, Светлана.

– Зови меня лучше Света, Бен, мне так привычнее,– продолжала моя собеседница. – Это русское уменьшительное от моего имени. Меня все мои друзья зовут только так.

– Хорошо, Света.

– А позвонила я тебе потому, что ты меня очень заинтересовал, как незаурядная личность, и я была бы очень рада, если бы ты, Бен, пришел ко мне в гости сегодня вечером. Соберется веселая компания, все мои лучшие друзья, и все они, как и ты, весьма нестандартные люди, – она засмеялась, даже не подозревая, насколько была права, дав мне такую характеристику.

– Я с удовольствием принимаю ваше приглашение и буду очень рад присутствовать на вашем вечере.

– Бен, ты опять называешь меня на «вы», – с укоризной в голосе сказала она.

– Прости меня, пожалуйста, Света. Привычка.

– Надеюсь, скоро обзаведешься новой, – весело произнесла она. – А то странно будет, если у меня в гостях ты будешь обращаться ко мне на «вы».

– Я исправлюсь. Кстати, во сколько мне лучше прибыть к тебе?

– Вообще-то вечеринка начнется в 18.00, но ты можешь прийти раньше, потому что я обычно прихожу с работы около 17.00, или позже, поскольку веселье, как правило, затягивается до полуночи, а то и дольше. В общем, как тебе будет удобнее.

– Я обязательно приду, Света.

– В таком случае до скорого свидания, Бен.

– До вечера, Света.

Она повесила трубку, а я в который раз попытался разобраться в этой девушке. Похоже, она еще долго будет оставаться для меня тайной за семью печатями. Впрочем, любая женщина в той или иной степени остается загадкой, как бы хорошо ты ее ни знал. Такое мне уже не раз приходилось наблюдать. Казалось бы, не первый год знакомы, уже уверен в ней на все 100 процентов, и вдруг она что-нибудь тако-о-ое сотворит…

А светловолосый призрак, неуловимый свидетель, моя ночная спасительница, медик-теоретик Светлана Белова была для меня загадкой вдвойне. Такую доброжелательность сейчас редко встретишь, да и ее неподдельный интерес ко мне тоже сложно забыть – ведь пригласила же она меня к себе на вечеринку вместе со своими друзьями.

Хотя в этом, если подумать, ничего особенного нет – люди любят тех, кто их спасает. По крайней мере, в первые минуты после спасения. А потом у спасенных начинает страдать чувство собственной значимости, и чем страшнее была беда и чем чудеснее спасение, тем больше страданий, особенно когда все плохое осталось далеко позади. И тогда, мистер Христос, прошу вас пройти с нами, ваш крест уже готов.

Но не Света, нет. Эта девушка не из таких. Она искренне переживала и помогала мне вчера, даже спасла мне жизнь, ударив грабителя с пистолетом, а сегодня потрудилась найти меня, чтобы пригласить к себе в гости. В общем, необычная, в чем-то даже странная девушка. Впрочем, кто сейчас без странностей – в наш безумный 21-й век.

Был и еще один момент, который отравлял мне питье кофе. Света сказала, что получила сведения обо мне через своих друзей, пользуясь закрытыми для простых смертных каналами отдела статистики британского подразделения ВОЗ, а они наравне со спецслужбами являлись основными источниками информации для нас. Под крышей этого отдела работали не только некоторые исполнители, но и множество наших информаторов.

Конечно, большинство из них меня не знали, не доросли еще до такого уровня, чтобы знать, а некоторые просто не стали бы извещать сэра Найджела или Майлза о расспросах какой-то русской эмигрантки относительно меня. Но если запрос с моим именем и описанием попадется на глаза одному из тех людей, кто достаточно хорошо знаком со мной, он сразу поинтересуется в нашей организации, кому это понадобилась информация о самом профессиональном палаче британского бюро.

Через друзей Светланы в отделе статистики ВОЗ соответствующая служба нашей организации легко выйдет на саму Белову, будет установлена ее личность, ей зададут соответствующие вопросы, установят слежку и прослушку, а потом вопросы зададут мне. Почему, так меня и так, я не оповестил их о том, что обнаружил свидетельницу по делу Слейда и почему я самостоятельно, обходя наши обычные каналы, стал добывать о ней сведения и установил наблюдение силами совершенно постороннего детективного агентства.

Ответить на такие вопросы, особенно если их будут задавать сэр Найджел, Биллингем и Мартинелли, мне теперь будет очень и очень сложно. И это в том случае, если они не пожалеют времени на разговоры вместо того, чтобы сразу пустить нарушителя в расход или не передать меня специальной комиссии ВОЗ. То, с какой легкостью любой может оказаться в их расходных ведомостях, я уже испытал на собственной шкуре, и совершенно не горел желанием повторять этот опыт.

Однако ее запрос, сделанный неофициально, через ее друзей, мог и не попасться на глаза какого-нибудь босса из ВОЗ, сотрудничающего с бюро палачей, если только, не приведи господь, среди ее друзей нет наших информаторов. Да и вряд ли кто-то из рядовых «стукачей» при нашей-то помешанности на секретности мог вообще знать меня и заинтересоваться запросом Светланы. Словом, шансы, что о ее любопытстве стало известно кому-нибудь из тех, кто хорошо осведомлен о делах бюро, были невелики. К тому же сейчас я все равно ничего не мог исправить. Что сделано, то сделано.

Сигнал «юча» разорвал тишину так внезапно, что я подпрыгнул. Да, Дженис права, нервы у меня стали ни к черту. Надо бы попросить у Лысого Дьявола еще день отдыха. А лучше два. Или даже три, если хватит наглости.

– Здравствуйте еще раз, Роджерс, – полным плохо скрытого торжества голосом сказал Джеймс.

– Ааа, инспектор. Рад вас слышать. Узнали что-нибудь об этой Светлане Беловой?

– Да. У меня на руках копия ее досье из отдела кадров ВОЗ и документы, которые она предоставила при получении визы и разрешения на долговременное пребывание в Великобритании с целью продолжить научную работу. Я готов прямо сейчас переслать вам всю информацию по компьютерной сети или, если хотите, можете заехать ко мне.

Быстренько обмозговав оба предложения, я предпочел первый вариант. За окном начинал накрапывать мерзкий мелкий дождь, постепенно переходящий в еще более противный крупный снег, так что поездка могла стать весьма неприятной. Да и встречаться с офицером полиции прямо в участке в моем положении было чересчур рискованно. А перехватить сообщение, посланное по компьютерной сети, в наши дни довольно трудно. К тому же я все еще надеялся, что мое право как лучшего сотрудника бюро пользоваться полной свободой от наблюдения пока не отменили.

Впрочем, даже если после вчерашних событий мои привилегии все же ликвидировали, Майлз всегда сможет перехватить донос на меня, и тот не дойдет ни до Лысого Дьявола, ни до Мартинелли. Я покрутил в голове мысль о том, есть ли у моего босса личная агентура, неподвластная Дэйву, и решил, что это маловероятно. А даже если есть, вряд ли его шпионы смогут добраться до меня.

– Вышлите мне их по компьютерной сети, я сейчас скину вам код канала связи.

– Хорошо, вся информация будет у вас через пару минут,– пообещал Джеймс.

– Как продвигается работа? – спросил я. Не вредно лишний раз уточнить обстановку в стане врага. Особенно если тот и не подозревает, что по незнанию передает жизненно важную информацию своему главному противнику.

– Хреново! – коротко отрубил полицейский и резко оборвал связь.

Что ж, я не имел ничего против такого положения дел. Я закурил сигарету и опять повертел в голове мысль о возможных последствиях чрезмерного профессионализма инспектора. Последствия эти имели три варианта: Джеймса могли ликвидировать, могли завербовать в агенты бюро, а могли убрать и меня как сотрудника, проколовшегося на пустом месте, привлекшего к себе пристальное внимание полиции и вдобавок совершившего ликвидацию без приказа, за что у нас наказывали безо всякого снисхождения. Последний вариант меня особенно не устраивал. Впрочем, если не вдаваться в детали, о которых знаю только я, то устранение Торвальской банды можно оправдать самообороной, допускаемой и законом, и нашими правилами. Так что даже если шеф и узнает о моей причастности к этому делу, я все равно смогу выкрутиться.

Успокоив себя этой мыслью, я активировал информационный блок, переключил работу на запасной терминал, который было сложнее отследить, и вывел на голографический экран информацию, присланную мне инспектором Джеймсом. Это было досье, объединявшее в себе сведения, полученные из различных источников: полицейские архивы, результаты проверки пшеничноволосой красавицы различными спецслужбами, ее документы из МИД и кадровой службы ВОЗ.

Я с максимальным вниманием прочел все полученное. Светлане Андреевне Беловой было 29 лет, она родилась и выросла в Москве, воспитывалась своей теткой после гибели родителей в автомобильной катастрофе, окончила с отличием школу, поступила в Московский Государственный Университет, стала сначала бакалавром, затем магистром, а потом и доктором микробиологии, несмотря на свою молодость. Чуть более двух лет назад была завербована одним из научных центров Лондона для работы по специальности и с тех пор жила в Англии по спецразрешению, хотя по новым правилам натурализации иностранцев уже могла получить гражданство.

Ни в чем предосудительном за все 29 лет своей жизни Светлана замечена не была, за исключением участия в акции протеста студентов против ужесточения правил комендантского часа в Москве 10 лет назад, однако из университета ее не исключили ввиду чрезвычайно высокой успеваемости. Впрочем, это еще ни о чем не говорит. У меня, например, тоже кристально-чистое досье. Я имею в виду то, до которого могла добраться Белова. Мое настоящее дело Лысый Дьявол хранил не хуже, чем русский Кощей Бессмертный свою смерть.

К разрешению на въезд в Великобританию была приложена четкая цветная фотография. На ней пшеничные волосы Светланы были гораздо длиннее и собраны в русскую национальную прическу – косу, толстую и тяжелую, спускавшуюся почти до талии, а на носу сидели очки в тяжелой черной роговой оправе, которые выглядели очень впечатляюще, особенно если учесть, что в наше время любые проблемы со зрением можно решить за пару минут. Во всем остальном она мало изменилась за два года, прошедших с того времени, когда был сделан этот снимок.

Отложив досье, я задумался. Полученная мною информация не помогла найти ответ ни на одну из загадок Светланы. Что же она все-таки делала вчера в том секторе с поддельным межзональным пропуском и «глушилкой» видеокамер? Почему так дружелюбно отнеслась ко мне? Связано ли это с ее работой на ВОЗ? Почему мой шеф так взялся за меня, если Белова из наших, и не значит ли это, что он намерен по какой-то неизвестной мне причине устранить меня? Помозговав еще немного над этими проблемами, я решил позвонить Мартину, чтобы, во-первых, поделиться с ним информацией, а во-вторых, узнать, не нашли его ребята чего новенького.

Глава 9.

И для тебя еще вопрос,

Откуда в сердце этот страх?

Встань и беги, не глядя вспять!

Иоганн Гете, «Фауст».

Здесь нужно, чтоб душа была тверда,

Здесь страх не должен подавать совета.

Данте Алигьери, «Божественная комедия».

Частный детектив ответил на мой вызов так быстро, словно все утро сидел и ждал, когда я ему позвоню.

– А, это ты, Бен. Ты прямо читаешь мои мысли. Я как раз собирался с тобой связаться. Мои ребята, наблюдавшие за домом объекта, сумели зацепить твою девушку. Так что мы кое-что выяснили о ней.

– Ну, раз выяснил, рассказывай.

– Эта твоя Белова работает в ВОЗ, в отделе вирусологических исследований. Сегодня утром она вышла из дома в 8.46 и села на пульсар маршрута №377, вышла из него на остановке около лондонского научного центра ВОЗ, вошла в здание в 9.07 и сделала из холла два внесетевых вызова. Внутри мои люди не могли вести наблюдение, так как войти туда можно, только имея пропуск, однако через свои каналы я совершенно неофициально, без единого запроса, смог добыть кое-какую информацию об объекте, в частности…

«Черт, до чего же много народа вертится вокруг Светланы и задает вопросы, – мрачно подумал я. – И шансы, что обо всей этой суете не узнает мое начальство, быстро уменьшаются. Скоро они вообще станут равны нулю».

– …в 9.50 объект вышел в холл и сделал еще три вызова. Первые два длительностью примерно по две минуты каждый, а третий – около пяти минут, – продолжал отчитываться о проделанной работе Мартин.

«Так, это она разговаривала со мной, по времени совпадает. Интересно, с кем она разговаривала до того, как позвонила мне? Наверно, со своими друзьями из отдела статистики. Разговоры были короткими, значит, скорее всего, деловыми, не иначе как о моей персоне», – подумал я.

– …поскольку приказа на прослушивание переговоров по каналам связи объекта не было, то содержание этих разговоров и ее собеседники мне неизвестны.

«И, слава богу, а то что подумал бы сыщик, если бы узнал, что объект его слежки звонил домой человеку, по приказу которого установлено наблюдение, и пригласил его на вечеринку, – мелькнул у меня в голове неожиданная мысль. – Пожалуй, решил бы, что я на старости лет отправился по стопам всех дряхлеющих ревнивых мужчин и начал следить за своей любовницей, заподозрив ее в измене».

– В 10.03 объект вернулся на свое рабочее место, и с тех пор его не покидал. Используя свои связи, я сумел добыть досье объекта из отдела кадров ВОЗ.

– Перешли мне его по обычному каналу, – сказал я.

– Хорошо.

– Еще что-нибудь есть?

– Нет. Вышеперечисленное, – это все, что удалось добыть моим парням за сегодняшнее утро.

– Вполне достаточно. Продолжайте вести наблюдение за объектом до 18.00, а потом можешь отпустить своих сотрудников, – я улыбнулся, представив лицо Мартина, пытающегося переварить последнее распоряжение. – С завтрашнего утра установите круглосуточное наблюдение с прослушиванием всех ее переговоров и фиксацией всех, с кем она входит в контакт.

– Понятно.

– Деньги я переведу сегодня вечером на твой счет. Плата, я надеюсь, по обычной таксе?

– Почти.

– Что значит почти?

– МВД вновь ужесточило наказание за незаконную прослушку переговоров частных лиц, так что за эту услугу плата повышена на 20 процентов. А все остальное по прежнему тарифу.

– Грабители, – буркнул я. – Я согласен. Только смотри, не скупись на людей, с завтрашнего дня их должно быть не менее двух. А лучше трое или даже четверо. Чтобы следили за ней постоянно, а не только отслеживали через частную сеть видеокамер и датчиков со свободным доступом. И если они ее потеряют, пеняй на себя.

– Хорошо. До завтра, Бен.

– Пока.

Я положил трубку, закурил еще одну сигарету и задумался. Идти на вечеринку к главному свидетелю против себя я не имел ни малейшего права, однако я все решил еще тогда, когда отдавал Мартину приказ снять наблюдение с 18.00 с Беловой, чтобы уменьшить количество людей, которые могли бы засвидетельствовать нарушение мною правил. Хватит мне в качестве свидетелей гостей Светы. Надеюсь, их будет немного.

Сигнал очередного вызова разорвал тишину так внезапно, что я уронил сигарету на ковер, после чего громко выругался и включил «юч». Это уже просто болезнь какая-то. Или проклятие. Никогда в жизни меня еще так не нервировали неожиданные звонки. Может просто потому, что никогда их у меня не было так много? Или потому, что я знал, кто и зачем может мне позвонить в один прекрасный момент?

– Роджерс слушает! – громко сказал я, думая, что это Мартин, вспомнивший о чем-то несказанном во время предыдущего разговора, откопавший еще что-нибудь инспектор Джеймс или Светлана, намеревающаяся предупредить меня о том, что вечеринка откладывается. Но я ошибся.

– Добрый день, Бен, – произнес страшно знакомый мне голос, и мое сердце сжалось.

«Они все знают! – подумал я. – Наверняка он звонит уведомить меня, что специальная комиссия ВОЗ уже подписала документы о моем досрочном увольнении, вынеся мне смертный приговор, – я судорожно сглотнул. – Хотя нет, для созыва внеочередного заседания и принятия решения у них было слишком мало времени… А если они подготовились заранее, заблаговременно санкционировав высшую меру и оформив все бумаги, потому что предвидели мои провалы?.. В любом случае надо спокойно ответить, иначе он заподозрит, что я чего-то боюсь. Может быть, есть еще шанс выкрутиться».

– Добрый день, – как можно спокойнее поздоровался я.

– Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? – спросил мой шеф.

– Отлично, – бодро уверил я его и мысленно задался вопросом:

«Черт, что же ему все-таки надо? Ведь он позвонил мне вовсе не ради того, чтобы осведомиться о моем самочувствии».

– Бен, у нас тут чрезвычайная ситуация.

«Так, значит, он все знает», – мои мысли напоминали конькобежца, из-под которого внезапно выдернули лед. Мне внезапно стало все равно, что со мной будет. Мир, который я видел сквозь кухонное окно, изогнулся и начал разваливаться, словно песочный замок на пляже под ударом волны.

– Ситуация крайне сложная…

«Еще бы, лучший палач отделения разве что своих не начал мочить. Куда уж сложнее, – подумал я, чувствуя, как все поплыло перед моими глазами. – Все кончено… Все кончено… Всему конец…».

– …к моему глубокому сожалению…

«Не ври, тварь, ты никогда и ни о ком не сожалел! Как и я. Потому что мы палачи, и наша задача состоит отнюдь не в исполнении обязанностей плакальщицы».

Мои ноги подкосились. Я ухватился за край кухонного стола и сжал его мокрыми от пота руками с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Потом медленно повернулся в сторону входной двери, ожидая, что ее вот-вот сорвет с петель мощным ударом. Два пистолета, специально для непредвиденных случаев, торчали в кобурах, одна из которых была прибита сбоку к стенке шкафа, вторая – снизу к кухонному столу, но я даже не попытался достать ни один из них. Руки казались налитыми свинцом. Я замер, чувствуя, как пот, горячий, словно кровь из свежей раны, течет по лбу и по спине. Может быть, через секунду они выбьют дверь, и застрекочут автоматы с глушителями, и очереди разорвут…

«Все закончилось. Он вчера лишь притворялся, что все в порядке. А теперь решение принято…».

– …разбился один из служебных пульсаров нашего бюро…

«Черт, о чем он? Какое это имеет отношение ко мне?», – подумал я и, отпустив стол, вытер потную ладонь об отворот халата. Хорошо, что у меня отключена видеокамера из-за беспорядка, царившего на кухне, поэтому Лысый Дьявол не видит, как трясутся мои руки.

– …на его борту во время аварии находилось 16 наших сотрудников, в том числе семь оперативников класса А…

«Пытается подловить меня, что ли? Но на чем? И зачем?!».

– …как раз сейчас начинается новая волна созревания Бета-вируса, резко возрастает число потенциально опасных инфицированных…

– Так, а какое все это имеет отношение ко мне? – спросил я и удивился тому, как хрипло прозвучал мой голос. Но даже этот хрип стоил мне страшного усилия воли.

– В ближайшие 5-6 дней нам потребуются все наши резервы, чтобы остановить инфицирование, а в связи с потерями из-за этой катастрофы придется срочно вызывать исполнителей из отпусков и с больничных, снимать с менее важных дел, привлекать даже тех, кто ушел на пенсию или сменил специализацию. Возможно, нам даже потребуется помощь со стороны.

Я перевел дух и снова вытер руки о халат.

«Ах, вот оно что. Значит, я зря волновался. Ну ладно, приток адреналина не даст мне расслабиться в опасной ситуации», – с облегчением подумал я. На всякий случай нащупал ближайший ко мне пистолет, чувствуя, как стальная рукоять приятно холодит кожу. Нет, я так просто не сдаюсь.

– Что требуется от меня? – спросил я.

– Бен, как ты уже понял, у нас сейчас каждый человек на счету, поэтому я буду тебе очень благодарен, если ты хотя бы сегодня добровольно откажешься от своего отдыха.

«Черт, черт, черт! Если меня сегодня пошлют на задание, а, судя по голосу босса, это наверняка так, то я не попаду к Светлане! – подумал я. – Но от таких просьб не отказываются, проще сразу выкопать себе могилу и самому туда лечь».

– Располагайте мною в любое время суток, – без малейших колебаний сказал я.

– Спасибо, Бен. Я был уверен, что ты не откажешь мне в просьбе. Сам знаешь, я не имею права приказывать оперативнику, отдыхающему после трудной операции, вернуться к работе.