Эта чудесная жизнь

А мальчишка, сидевший в коляске, захохотал радостно.

– А ты у него уже в списке друзей? Когда ж он успел? Ники, поверни ко мне свою ладошку… Да, точно! – Дина склонилась над сыном, заглянула в его Око. Обратилась ко мне: – Слушай, я постараюсь переадресовать на себя все его запросы, а то он скоро всех окружающих начнет дергать почем зря… Вот, мы освоили и эту функцию, оказывается, – с иронией произнесла она.

– Ну и хорошо, ну и замечательно, теперь мы с тобой всегда на связи, да Ники? – подмигнула я мальчику.

– Да-а! – радостно ответил он.

Дина с Ники покинули Столовую, а я села за одноместный столик, чтобы никто ко мне не подходил, решила дождаться Нину.

В помещение из Лабиринта зашла Лена, моя соседка сверху (я с ней была в очень хороших отношениях). Лена жила одна, без пары, ее сын давно уже повзрослел и уехал. Войдя, она мне улыбнулась, я ей тоже.

Выглядела моя соседка с верхнего этажа всегда бодрой, подтянутой; ростом она – немного выше, чем обычные женщины, и со спины, думаю, Лена казалась даже моей ровесницей. И, лишь когда поворачивалась лицом к собеседнику, можно было понять, что она уже давно взрослая.

Лена села за отдельный столик со своим подносом, а потом из обычного входа появился Алекс, другой наш сосед, и решительно двинулся к раздаче. Мне он кивнул, Лену словно не заметил. И он тоже сел за одноместный столик со своим подносом.

– Алекс, ты здоров? – немедленно обратилась к нему Лена.

– А что такое? И ты, разве, не видишь, я не хочу ни с кем общаться, специально сел отдельно… – огрызнулся Алекс.

Они, Лена и Алекс, мне кажется, являлись между собой ровесниками. Понятие возраста давно ушло в небытие, теперь люди делились лишь на две категории – взрослые и дети.

А вот раньше общество весьма трепетно относились к прожитому человеком времени, я знала об этом из Мемори. Употреблялись определенные градации возраста, порой унизительные – старики, молодые, пожилые…

Так называемые неравные браки – осуждались. Хотя люди, родившиеся с большим разрывом во времени, могли быть вполне счастливы друг с другом, но общество все равно не отказывало себе в желании позлословить. И вообще понятие «возраста», как я поняла, накладывало ограничения на все сферы тогдашней жизни, так что порой измученный человек сам, добровольно, отказывался от многого. Типа, не положено ему по возрасту, например, любить, искать себе пару – и все тут, надо доживать в одиночестве (при условии, конечно, что человек мечтал о паре). Хотя, бывало, что даже ровесники в паре не могли найти общий язык. Какая разница, старше тебя человек, или младше, если между вами возможна гармония, и этот союз не ущемит главные желания и потребности каждого?

Уму непостижимо, как люди когда-то сами себя умудрялись мучить…

Но Истина урегулировала и эту проблему, понятие «возраста» она просто-напросто отменила. И правильно. Смысл думать о том, что можешь, а что нет, на что имеешь право, а на что и замахнуться нельзя? Не проще ли, не разумней – все просчитать, оценить с математической точностью свои возможности, психологическую совместимость с тем, с кем собираешься контактировать, насколько у вас двоих совпадают желания и приоритеты…

Я, между прочим, одно время увлекалась чтением старинных книг, и там просто ужас какой-то описывался, как все в далеком прошлом были несчастны – и в любви, и вообще. И сами страдали, и других заставляли страдать, и на преступления шли, и опять – мучились, мучились, мучились… Мне под конец все это так надоело, что я совсем забросила чтение художественной литературы.

– А почему ты прошел сюда не через Лабиринт, а через обычный вход? – опять напустилась Лена на Алекса. – Вечером опять в полутьме сидеть будем.

– Не придумывай. Никогда мы в полутьме не сидели. И вообще, я сегодня устал, – холодно ответил Алекс.

– Ты взрослый. Ты сильный мужчина, отчего ты устал, да еще с утра пораньше… – фыркнула она.

Подобные разговоры не были приняты в обществе (никто ни перед кем не обязан отчитываться!), так что Лена, наверное, сейчас поступала неправильно, придираясь к Алексу.

Но я в этот момент находилась на стороне Лены. Алекс мне не то что бы не нравился, нет… Но я его не понимала, честно. Он сам обожал прицепиться с какой-нибудь ерундой к любому, кто попадался на его пути, и втягивал своего собеседника в долгий спор.

А смысл его речей? Переливание из пустого в порожнее, скучная болтовня. Поэтому я старалась избегать общения с Алексом, мне не хотелось тратить свое время впустую.

Лена быстро позавтракала, затолкала поднос с посудой в чистку, и убежала.

Алекс методично и вдумчиво ел свой завтрак – россыпь темных шариков, вероятно, хрустящих; к ним прилагалась оранжевая, очень густая подливка. Ах, да у него мои вкусовые предпочтения, оказывается, и почему-то противно от этого…

Но тут мне стало не до Алекса: в Столовую, через обычный вход, зашла наконец Нина. Она двигалась с трудом. Последнее время у нее, судя по всему, не хватало сил. Уж к Нине никто бы не стал придираться (равно как и к Дине с непоседой Ники), почему она не через Лабиринт сюда заходит.

– Нина, привет! – бросилась я к ней, обняла.

– Тише, тише, Рита, ты меня уронишь… – засмеялась она.

– Давай, я тебе помогу…

– Я сама…

– Я помогу тебе потому, что люблю тебя, а не потому, что ты нуждаешься в помощи, – возразила я. Взяла Нину под руку, повела ее к раздаче. Нина была чуть выше моего плеча. И это, к сожалению, тоже напоминало о том, что Нина жила на свете совсем уже давно, очень давно.

Волосы ее – белые-белые. Седые. Морщины на лице, пигментные пятна на руках, а кожа на предплечьях совсем дряблая, пугающе нежная и как будто пустая…

Нина провела дрожащей ладонью перед считывающим устройством.

– Принесу поднос тебе, ладно? Ты садись пока.

– Ладно уж, командирша, – усмехнулась Нина, и зашагала, чуть пошатываясь, к двухместному столику.

Если подумать, то Нина была совсем не ласковой по характеру, а наоборот, очень сдержанной и суховатой. И меня она решила взять в воспитанницы когда-то не потому, что я ей как-то особо нравилась, или ей стало меня жалко… Она призналась однажды, что тогда вдруг почувствовала меня не чужой себе. Своей.

Да, в первую очередь, конечно, это Истина, по каким-то там своим параметрам, сочла Нину наиболее подходящей кандидатурой на роль моей воспитательницы. Но нельзя и отметать желание Нины – стать для меня близким человеком.

Ведь как обычно бывало, если происходило грустное, и ребенок вдруг терял родителей… Тогда кто-то из наиболее подходящих взрослых получал от Истины сообщение: а готов ли он стать воспитателем этого ребенка? Иногда ведь люди отказывались, я о таком слышала, и что, это их право, даже если они идеально подходили на данную роль… Что ж, в этом случае Истина присылала сообщение следующей кандидатуре… Правда, говорят, первые ряды потенциальных воспитателей – самые подходящие. Вторые-третьи – уже не все так идеально в отношениях взрослый-ребенок.

Когда мои родители умерли от инфлюэнцы, вот только-только это стало известно, Нина сама пришла ко мне, взяла за руку, и повела к Ловемату. Вернее, сначала она отправилась со мной к Медикалу, чтобы я там получила укол успокоительного. Я, честно сказать, тогда вообще мало что соображала от горя. Истина мне прислала сообщение на Око, что мне надо на укол, но я даже не отреагировала на это сообщение, оно не дошло до моего сознания.

Так вот. Нина явилась ко мне, взяла за руку, и повела сначала к Медикалу, где укол привел меня в чувство, а затем – потащила к Ловемату.

– Давай ты сюда положишь свою ладошку с Оком, Рита, а я сюда, – сказала она тогда мне, указав на поверхности Ловемата две большие кнопки, расположенные на расстоянии друг от друга.

– Зачем? – безучастно спросила я.

– Проверим нашу совместимость. Разрешит ли мне Истина стать твоей воспитательницей, – деловито ответила Нина.

Мы приложили ладони Оком, каждая к своей кнопке, и нажали на них. Кнопка под моей ладонью сначала словно сопротивлялась, а затем ощутимо продавились, и тогда у меня возникло ощущение, что я и впрямь совершаю некое действо.

Заиграла негромкая музыка, вокруг взвились хороводы разноцветных огоньков, они закружились вокруг Ловемата. Не на самом деле, конечно, они закружились, а в виртуальной проекции… Это Истина послала сигнал в компьютерный имплант, что находился у меня в мозге, а отреагировавший имплант, соответственно, послал проекцию праздничного фейерверка, по нейронным сетям, в зрительные отделы моего головного мозга. Проекция же – синхронизировалась с окружающим миром. И я словно «увидела» фейерверк, наяву, своими глазами.

Тоже самое произошло и с Ниной. И она «увидела» огоньки, и музыку – «услышала…» Потому что с улыбкой принялась вертеть головой, следя за светящимися хороводами вокруг.

Потом мы с ней одновременно взглянули на свои ладони, и там Око каждой показало одинаковые картинки – двух схематичных человечков, один больше, другой меньше, взявшихся за руки.

– И что? – пробормотала тогда я растеряно.

– Это значит, я теперь буду твоей воспитательницей, – сказала Нина. – Истина одобрила мою кандидатуру. Ты теперь не одна, Рита. Я с тобой.

Не знаю, может, это самовнушение, или действие успокоительного усилилось, но мне стало ощутимо легче в тот момент. Когда я поняла, что теперь у меня, сироты, есть отныне близкий человек.

В принципе, никаких особых изменений в нашей с Ниной жизни не произошло. Просто нас с Ниной поселили по соседству, в этот самый дом, где мы и продолжаем жить до сих пор. Нину отправили на первый этаж, меня на второй.

Я была уже довольно самостоятельной, когда потеряла родителей, а так, наверное, нас с Ниной поместили бы в одну квартиру, под маркировкой «женщина + ребенок», но тут этого не произошло.

Правда, я проводила у Нины все свободное время, и только спать уходила к себе. А, и учебные программы я штудировала у себя, в своей Камере.

Со временем я успокоилась, печаль из-за смерти родителей все меньше терзала меня. Конечно, тут и уколы успокоительного тоже сыграли свою роль… Боль постепенно отступила.

Прошло время. Я уже не нуждалась постоянно в своей воспитательнице, хотя и продолжала к ней частенько заглядывать.

Потом, не так давно, в наш дом заехали Дина с Ники. Я очень сдружилась с Диной, и Ники мне тоже ужасно нравился. Нина поощряла нашу с Диной дружбу.

Я, конечно, формально еще не считалась взрослой, и некоторые вещи мне по возрасту были недоступны, но соображала я всегда неплохо.

Думаю, Нина, с какого-то момента специально стала держать меня на расстоянии, отсылала все куда-то, потому что не хотела, чтобы я уж слишком к ней привязывалась. Она ведь очень давно жила на Земле, а значит, могла в любой момент умереть. Я ей немного подыгрывала, каюсь. Делала вид, что я постоянно чем-то занята, что у меня куча интересных развлечений, словом, я пыталась ее успокоить таким своим поведением.

Хотя, возможно, она и это понимала тоже, и, в свою очередь, подыгрывала мне.

У Нины имелись собственные, родные по крови дети – сын и дочь, они, наверное, были еще старше Алекса и Лены, поскольку у Нининых детей выросли уже свои дети, а у тех детей родились еще дети… Нина – прабабушка.

Причем, что интересно, дети Нины жили в районе № 1, А там, кстати, еще находился главный компьютер. То есть, Истина, если выражаться высокопарно, «существовала» именно там.

– Какие новости, Рита? – спросила меня Нина, осторожно хлебая большой ложкой жидкую субстанцию малинового цвета.

– Никаких… – пожала я плечами. – Ники научился вызывать меня через Око, и мы с Диной удивились.

– Ах, разбойник! – покачала головой Нина.

– Еще Лена опять придиралась к Алексу, – шепотом произнесла я, оглянувшись на своего соседа. Но он сидел далеко и не мог нас слышать. – А Алекс, такое впечатление, ее просто ненавидит. Почему Истина не разведет этих двоих по разным местам, по разным районам даже?

– Не знаю. Мне все равно, – равнодушно произнесла Нина. – И тебе должно быть все равно. Но вообще… – она оглянулась на Алекса, и произнесла, тоже шепотом, нечто неожиданное: – Мне кажется, из Лены и Алекса могла бы получиться неплохая пара.

– Ты думаешь? – недоверчиво спросила я.

– Да. Мой опыт подсказывает. И именно поэтому Алекса никуда не отправляют. Он неравнодушен к Лене. И Лена неравнодушна к Алексу, и именно потому она одна до сих пор.

Я задумалась. В первый раз испытала сочувствие к Алексу. Пробормотала смятенно:

– Может быть, может быть…

– Ты куда-то собиралась?

– Да с Диной прогуляться если…

– Вот и иди, – строго сказала Нина. – Нечего мне в рот смотреть, я ведь так и подавиться могу.

– А я сбегаю за каталкой, отвезу тебя в Медикал, и там тебя спасет Истина.

– Ой, балаболка… Иди, иди, не мешай мне думать о вечном! – подтолкнула меня Нина.

Я прижалась щекой к ее плечу, затем вышла из Столовой. В Лабиринте немного застряла, пытаясь подобрать мелодию, потом услышала, что кто-то идет за мной, а сильно толпиться тут не полагалось.

Я вышла на улицу, остановилась, огляделась.

Следом из Лабиринта выскочил Алекс. Не поленился, выработал свою долю электричества… Неужели это замечание Лены на него так подействовало?

– Пока, Рита, – махнул он мне рукой, направляясь в сторону.

– Пока, Алекс, – ответила я, подумав в этот момент – а как я на самом деле отношусь к этому мужчине?

И тут Око на моей ладони зачесалось. Опять Ники решил меня вызвать?

Но нет. На экране было изображено сердечко желтого цвета. «Что это? – с недоумением подумала я. – Такого значка я еще не видела».

Я провела другой рукой над Оком, мозг расшифровал мой вопрос – что это? – мгновенно. Потому что на экране возникла надпись: «совместимость в паре – 13 %», и лицо Алекса рядом.

– Алекс! Стой! – я побежала за ним.

Алекс остановился, посмотрел на меня как-то недовольно.

– Ну что еще?

Я показала ему свою ладонь с Оком. И этой надписью про 13 %.

– А… понятно, поздравляю, – равнодушно ответил он.

– Ты о чем?

– О том, что мы никогда не станем с тобой любовниками, вот о чем. 13 % – очень невысокая совместимость.

И тут только я поняла, что сейчас случилось.

Я стала взрослой.

Сегодня передо мной открылись новые возможности. Какие? Да даже не сообразишь сразу…

– Алекс!

– Что?

– И так теперь всегда будет? Со всеми встречными мужчинами?

– Всегда, пока ты ищешь себе любимого… и каждый раз пытаешься определить свою совместимость с кем-то. Вот что за жизнь, все на этом помешаны… Стать парой, любовь, дети… – он сморщил лицо. – Объясни мне, Рита, в чем прелесть семьи, в наше-то время?

Кажется, Алекс решил затеять очередную пустопорожнюю дискуссию. Меня это не устраивало, поэтому я, в свою очередь, набралась наглости, и сама спросила его:

– Да ничего я не ищу, на самом деле. Просто пока не научилась с этой новой функцией управляться… Алекс! Алекс, а с Леной у тебя – сколько процентов совпадения?

Алекс явно растерялся. Потом сказал:

– Какая разница. Я тоже не собираюсь – ни с Леной, ни еще с кем-то – строить семейные отношения.

– Ты не ответил. Сколько у вас с ней процентов совместимости? – не думала отлипать от него я. А что, пусть знает, как приставать к другим с пустой болтовней!

– Прилично, – вдруг ответил он серьезно. – Уж не 13 %, как у нас с тобой. Мы ходили когда-то с Леной к Ловемату.

– Да-а?!

– Ну так, ради любопытства. Ругались-ругались, спорили, потом пошли… Нет, не для того, чтобы стать парой, я тебя умоляю… Просто ради прикола, говорю. Я был уверен, что Истина устроит сейчас эту дешевую свистопляску с огоньками и музыкой: типа, Лена и Алекс, теперь вы готовы к совместной жизни и всяким там проявлениям любви, уси-пуси, ля-ля-ля… Истина снимет с нас все эти гормональные ограничения, откроет нам либидо, и мы с Леной займемся сексом… Нет, ну правда, я хотел бы узнать, что это такое – секс, я ж никогда…

– Ты серьезно? – вытаращила я глаза. – У тебя никогда не было отношений с женщинами?

– Никогда, – грубо ответил он. – И не вздумай кому-то рассказать об этом. Хотя, нет, болтай себе на здоровье, мне плевать, что люди скажут, да они и не скажут ничего, никому дела нет… Но раз ты стала взрослой, я хочу открыть тебе глаза на жизнь.

– А почему Истина не позволила вам с Леной стать парой?

– Я ж говорю – совместимость большая, да, но буквально чуть-чуть, все же, не хватило. Пары процентов. Истина предложила мне пройти тесты.

– Это нормально… Так ты прошел их?

– Вот еще, – с яростью ответил Алекс. – Это вообще бред все. Получать согласие от какой-то дурацкой программы – на любовь, или там, на дружбу, усыновление… Кто она, что она, эта Истина? Разве она имеет право командовать мной? Вот ты, ты – ходила когда-нибудь к этому пошлому Ловемату?

– Да. С Ниной когда-то. Так она стала моей воспитательницей. С Диной мы тоже проверяли свою совместимость на приятельские отношения. Очень трогательно было, когда Истина подтвердила нашу дружбу…

– А что, без благословения Истины ты не стала бы дружить с Диной? Это же все полная ерунда. Нина и так бы стала о тебе заботиться, с Диной вы точно так же трепались бы в Столовой, и шлялись бы по району…

– Если бы Истина не признала Нину моей воспитательницей, нас бы не поселили с ней рядом. Ну, а то что Истина подтвердила нашу с Диной дружбу, то это сильно облегчило жизнь мне, и Дине… Я теперь знаю, что нам с ней можно общаться спокойно, и не бояться, что кто-нибудь из нас способен интриговать, говорить гадости за спиной, и все такое прочее… Вспомни, раньше люди только и делали, что предавали друг друга, а потом страдали от этого годами, иногда до самой смерти. А теперь человек точно знает, что вот, данный друг, одобренный Истиной – его не предаст, не воткнет, образно говоря, ему нож в спину. Нет, ссор и выяснения отношений тоже невозможно избежать, но от них зато, в данных отношениях, не испытаешь мучительную боль. Вот почему так, с одним человеком поговоришь о пустяках, и потом не по себе, буквально раздражение в душе… А с другим поцапаешься по серьезному вопросу – и ничего, все нормально… Легко и ясно. Ни обид, ни придирок! Поэтому проще общаться с теми, кого одобрила Истина: не надо годами проверять дружбу, не надо проходить жестокие испытания…

– Вот именно – не надо думать! – оборвал меня Алекс.

– Да, не надо думать, – согласилась я. – То есть, не надо тратить время на какую-то фигню, на сомнения. Все легко и ясно, – повторила я, точно заклинание. – Я не трачу годы на неподходящего мне человека, я сразу знаю – возможен между мной и еще кем-то контакт, или нет. Существует у нас психологическая совместимость, или нет.

Алекс смотрел на меня, поджав губы. Потом произнес:

– Да, ты точно повзрослела, Рита… рассуждаешь, как твоя Нина. Ладно, про дружбу и усыновление – я соглашусь, тут очень важна совместимость. Про создание семьи – тоже соглашусь, неохота связываться всерьез и надолго с человеком, которого можешь разлюбить, или он – тебя… Детей надо тоже заводить с умом, уж лучше, чтобы у ребенка были хорошие, любящие родители. Но либидо-то зачем отняли, зачем отняли у людей саму эту возможность, просто так заниматься сексом?

– Да потому что уже никто и не хотел им заниматься, вспомни, – нашлась я. – Ты в Мемори-то загляни, что там раньше-то творилось на Земле. Люди превратились в одиночек, которым и на дружбу, и на любовь, и на секс, и на семью, и на то, чтобы детей родить – было уже глубоко плевать. Все страдали и страдали, из-за любой мелочи. Сидели в этих самых, как их… социальных сетях, и изливали друг на друга свои страдания, и ругались еще. Человечество с какого-то момента просто стало вымирать! Это был мир несчастных одиночек. Или тех ненормальных, которые пытались взять любовь силой, на один раз… А теперь – все только и думают о том, как найти друга, найти пару, завести детей. Потому что запретный плод сладок!

– Да, сейчас мы семимильными шагами идем к прогрессу… – пробормотал Алекс. Он после моих речей как-то сдулся, потерял запал, ему, видимо, уже расхотелось со мной спорить.

– Конечно. Мы, люди, стали счастливыми, – убежденно произнесла я. – В нас больше нет страха (кроме страха перед инфлюэнцей, конечно), у нас появились желания и цели… Ты читал старые книги?

– Старые книги?

– Не читал, – констатировала я. И добавила с гордостью: – А я – читала. И я в шоке, признаюсь, от литературы прошлого, от этого искусства так называемого. Например, «Ромео и Джульетта», главная книга человечества. Просто кошмар! Все герои убились…

– Люди раньше могли плакать и смеяться, – с тоской произнес Алекс.

– И сейчас могут. Когда есть действительно повод, а не гормоны там у них, разыгрались, или они всяких дел наворотили, и теперь сами от себя в истерическом шоке. Ты не забывай, люди раньше на эмоциональных качелях качались, у всех была расшатана психика.

– Какая ты нудная, Рита. Ладно, не станем продолжать этот разговор.

Я заставила себя наклонить голову в знак согласия, и направилась прочь. Усилием воли прекратила спор. Хотя, непонятно, зачем я в него вообще ввязалась… Но это все Алекс! С другой стороны, Алекс ни при чем, сегодня это я, именно я затеяла дискуссию… И чем я тогда лучше него? Такая же нудная спорщица, оказывается. И как права Истина, она права, как всегда! 13 %…

Надо найти Дину, с Диной легко. Хотя, нет, лучше заняться делами на благо общества.

Я направилась к Тренажерной. Это была довольно большая площадка под открытым небом, где располагались различные тренажеры. Если раньше подобные устройства служили для развития мышц, для спорта и еще чего-то там (уже не помню, но уточнять в Мемори не полезу, зачем, конкретно спорт – меня не интересует), то теперь с помощью тренажеров также вырабатывалось дополнительное электричество. Не требовалось прилагать какие-то особых усилий, от которых потом шел градом пот, и вздувались мышцы, нагрузка нынче являлась для каждого посильной и приятной.

Всякое движение должно иметь смысл. Нажимаешь кнопку – идет электричество. Идешь в Столовую через Лабиринт – вырабатываешь электричество. Находишься дома в Камере, двигаешься внутри нее – вырабатываешь электричество. Бегаешь на тренажере – вырабатываешь электричество. Катаешь ребенка на коляске – тоже самое…

Раньше люди работали, то есть, занимались чем-то странным, отчего на Земле росли горы мусора, усиливалось неравенство и угнетение человека человеком.

Теперь работать не надо было – в том, прежнем, значении слова… Основным занятием людей стало вырабатывание электричества в той или иной форме, любой, которая нравилась, и которая не вызывала отторжения. Соединение полезного и приятного. Уже никто не сомневался в том, надо или нет вырабатывать электричество: никому неохота сидеть в полутьме, или голодным, поскольку и кухня, как я уже упоминала, тоже целиком зависела от электричества.

Результат от подобных занятий виден сразу. Всем светло, все сыты. И здоровы!

Идеальный вариант труда.

И все равны, никто никого не угнетает, как в прежние времена. Да, встречаются иногда люди типа Алекса, вредноватые, которые порой пренебрегают своими общественными обязанностями… Но общей картины это не меняет. Да в общем и от Алекса тоже есть польза, он любит целыми днями сидеть в Камере, а значит, тоже делает свой вклад в энергетику района.

…В Тренажерной занималось довольно много народу, Лена оккупировала один из ближайших ко мне – бежала, передвигая палки. Двигалась она бодро, ритмично переставляла сильные ноги, спина прямая, руки взад-вперед…

Я заняла соседний тренажер, такого же типа.

Лена меня не замечала. Значит, находилась в виртуальной реальности. В режиме так называемых тренажерных Прогулок. Компьютерный имплант в ее мозге транслировал изображение какой-нибудь подходящей картинки – в зрительные отделы ее головного мозга. В режиме Прогулок окружающий пейзаж был полностью смоделирован Истиной, под желание гуляющего.

Тогда я коснулась Ока на своей ладони: «Желаю попасть туда, где Лена. Если она не против, конечно!» (Иногда человек хочет побыть в одиночестве, тогда Истина никого не пускает в его фантазии).

Раз, и я погрузилась в иную реальность, в ту Прогулку, в которой сейчас находилась Лена. Это значило, что она ничего не имела против гостей в своем мире.

…Я мчалась на лыжах с горы, снег блестел передо мной, и единственное, что являлось не совсем правдоподобным – это то, что я почти не чувствовала холодного ветра на своих щеках. То есть, ветер «дул» мне в лицо, и вроде холодный (благодаря компьютерному импланту в моей голове, заставлявшему меня поверить в то, чего нет на самом деле), но мешало жаркое солнце – то, что в обычной жизни, сейчас оно светило на меня сверху, грело. И эти два ощущения, накладываясь друг на друга, несколько диссонировали. Все же, ощущения в Камере гораздо более приближены к живой жизни, а на открытой тренажерной площадке абсолютное погружение в вирт невозможно.