100 лет Перекопской победы. Сборник научных статей

Естественно, в таких условиях, ни о какой согласованной работе Правительства не могло быть и речи. Законодательные предложения различных ведомств противоречили друг другу и тонули в океане бюрократических согласований и уточнений. Старая бюрократическая практика создания междуведомственных комиссий, к которой широко прибегал Кривошеин, не могла изменить ситуации, поскольку начальники весьма часто вообще игнорировали заседания комиссий, работа их затягивалась и решения не выполнялись. Врангель констатировал в одном из своих приказов: "Канцелярская волокита и междуведомственные трения сводят на нет все мои начинания" [Цит. по: 6].

Таким образом, ни навести порядка в аппарате управления, ни должным образом провести аграрную реформу (и тем самым расширить свою социальную базу), ни поправить экономическое положение Крыма белогвардейцам не удалось. Убежденный монархист, очевидец белогвардейской эпопеи в Крыму- Немирович-Данченко подводил под Крымским экспериментом Врангеля следующий итог: сверху прострация, по середине саботаж, а внизу спекуляция» [11, c. 104]. C ним невозможно не согласиться.

Подведем итог. Несмотря на конечную неудачу и многочисленные перегибы, Советский проект оказал мощнейшее позитивное воздействие на развитие человеческого общества в пределах всей планеты. Поспособствовав расширению социальных и политических прав трудящихся во всем мире, национальному освобождению колониально зависимых народов, развитию науки и техники. Реализация Советского проекта, с его курсом на ускоренную модернизацию и индустриализацию России, позволила в кратчайшие сроки создать мощнейшую экономику, должным образом перевооружить армию. Не произойди этого и победа нашей страны в ВОВ была бы попросту немыслима, а это грозило ей фактическим уничтожением.

Последний Белогвардейский проект, оказался принципиально нежизнеспособным. Врангель не сумел, провести в жизнь даже самые насущные, жизненно необходимые, для выживания собственного режима, реформы. Крым, в 1920 году, стал прообразом того «светлого будущего» которое население нашей, распавшейся на части, страны прочувствует на себе в «лихие девяностые». Инфляция, девальвация, коррупция, произвол, безработица, громкие обещания, нежизнеспособные реформы, слабость центральной власти – все это, далеко не полный, перечень характеристик политического режима Врангеля в Крыму.

Блестяще проведенная Перекопско-Чонгарская операция навсегда отправила последний белогвардейский проект на обочину истории. Народы, населяющие бескрайние просторы нашей Родины, получили исторически беспрецедентный шанс начать строительство социалистического государства.

Тот факт, что Советский Союз, в конечном итоге прекратил свое существование, отнюдь не означает, что социалистические идеи и идеалы потерпели полный и окончательный крах. Скорее наоборот, крушение СССР стало реакцией на конечное расхождение между высокими социалистическими идеалами и реальной жизнью внутри советского общества. Драматическое разрушение СССР отнюдь не означает, что грандиозная цель, по построению общества, в котором «свободное развитие каждого является основой свободного развития всех», является принципиально невыполнимой. В конце концов, если не все человечество, то подавляющая его часть, должно принять данную цель, как только должным образом с ней ознакомится. Независимо от того, достижима эта цель буквально, или нет, она должна быть тем конечным идеалом, к которому человечество должно стремиться. Современное развитие производительных сил дает надежду на приближение к данной цели уже в ближайшее будущее.

Список использованной литературы

Бузгалин А.В., Булавка Л.А., Колганов А.И. СССР: Оптимистическая трагедия. – М.: УРСС, 2017 – 442с.

Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. В 2 т. – Минск, 2003. – Режим доступа: https://royallib.com/book/vrangel_petr/zapiski.htm

Гуковский А.И. Аграрная политика Врангеля // Красный архив. – М.-Л.: ГИЗ, 1928. – Том 26. – 188с.

Кагарлицкий Б.Ю. Периферийная империя: циклы русской истории. – М., 2009 [Электронный ресурс] Режим доступа:

https://avidreaders.ru/download/periferiynaya-imperiya-cikly-russkoy-istorii.html?f=pdf

Калягин А.В. Аграрная реформа П.Н. Врангеля. (К вопросу отношения крестьянства). – Режим доступа: http://www.krimoved-library.ru/books/krim-vrangel-1920-god9.html

Карпенко С.В. Врангель в Крыму: государственность и финансы. – Режим доступа: http://www.krimoved-library.ru/books/krim-vrangel-1920-god8.html

Карпенко С.В. Очерки истории Белого движения на юге России(1917-1920гг.). – М.: Издательство Ипполитова, 2002. – 351 c.

Колганов А.И. Путь к социализму, пройденный и не пройдённый, от Октябрьской революции к тупику «перестройки» [Электронный ресурс] Режим доступа:

https://royallib.com/book/kolganov_andrey/put_k_sotsializmu_proydenniy_i_neproydenniy_ot_oktyabrskoy_revolyutsii_k_tupiku_perestroyki.html

Лазаревич А. Советия [Электронный ресурс] Режим доступа: http://technocosm.narod.ru/k2f/Sovietia_toc.htm

Ленин В.И. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата // Избранные сочинения. – М.: Политиздат, 1961. – Т.3. – 818 с.

Немирович-Данченко Г.В. В Крыму при Врангеле. Факты и итоги. – Берлин: Типография Р. Ольденбург, 1922. – 119 с.

Оболенский В.А. Крым при Врангеле. Мемуары белогвардейца. – М.-Л.: ГИЗ РСФСР, 1928. – 87 с.

Росс Н.Г. Врангель в Крыму. – Франкфурт на Майне: Посев, 1982. – 379 с.

Хвойнов П. Рабочее движение и профсоюзы в Крыму в 1920 г. // Антанта и Врангель сборник статей.: М. Государственное издательство 1923. С. 219-231.

Шафир Я. Экономическая политика белых // Антанта и Врангель сборник статей. – М.: ГИЗ, 1923. – 260 с.

Шульгин В.В. 1920 год. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://royallib.com/book/shulgin_vasiliy/1920_god.html

Баранецкий А.Н. О философско-бюрократическом значении констатации конца гражданской войны в России в 1920 году (к историософскому и культурологическому значению революции и гражданской войны в России)

Баранецкий А.Н., к.ф.н., Институт развития образования

Аннотация. Работа посвящена проблеме перманентности гражданской войны в информационном поле. Показано превращение этой войны в психоделическую. Ставится проблема констатации «окончания» гражданской войны. Автор констатирует значение эстетических оценок для придания долговременного характера гражданской войне для разрушения общественного согласия. В консциентальной войне не нужен процесс познания, при применении конcциентального оружия используются образы, впечатления, оценки. Оценки навязываются чаще всего морально–эстетические, формирующие отвращение к врагу и разрушающие чувство жалости. Автор считает, что социальная напряжённость существенно снизится, если сделать процессы обесчеловечивания предметом публичного и массового мониторинга и шаг за шагом обновлять качество кадров.

Ключевые слова: эстетика на службе политики; образ врага; психоделическая война; консциентальное оружие; длительность мести; практика сатисфакции.

Baranetskiy A.N.

PhD in Philosophy, Institute for Education Development

About the philosofical-burocratic significance of the constatation of the end of the civil war in Russia in 1920 (To the historiosophical and cultural significance of the revolution and civil war in Russia)

Abstract. The work is devoted to the problem of the permanent character of the civil war in the information field. The transformation of this war into a psychedelic is shown. The problem of establishing the "end" of the civil war is posed. The author states the importance of aesthetic assessments for imparting a long-term character to the civil war for the destruction of social harmony. The process of cognition is not needed in a conscientious war; images, impressions, assessments are used in the use of conscientious weapons. Moral and aesthetic assessments are most often imposed, forming aversion to the enemy and destroying the feeling of pity. The author believes that social tension will significantly decrease if the dehumanization processes are made the subject of public and mass monitoring and the quality of personnel is updated step by step.

Keywords: aesthetics in the service of politics; the image of the enemy; psychedelic war; conscientious weapon; duration of revenge; practice of satisfaction.

Бюрократическое определение войны и бюрократическая констатация конца войны связаны с вопросами о власти и их отражением в документах. Сущность войны при этом может игнорироваться. И сущность военных действий разного типа тоже может игнорироваться.

Поэтому даже в широко известных и резонансных действиях СМИ весьма часто можно встретить ту констатацию, что на территории СССР и Российской империи война гражданская вовсе не закончилась. Оговорка, – что мол, она продолжается в душах и в умах, – эта оговорка сущности процесса не меняет.

Формы и алгоритмы мщения, качество мстительности как явления истории нравов редко отслеживаются в специализированных исторических анализах. Роль мести и влияние готовности мстить на деструкцию политических режимов явно недооценивается.

Недооценивается, по нашему убеждению, также способность к мщению со стороны масштабных субъектов: этносов, классов, наций. Важно подчеркнуть, что во многих исторических исследованиях есть порочная недомолвка: субъектом – что вполне логично – называется именно тот социум или та личность, которая выполняет некую детерминирующую роль в социуме (более крупном социуме), в истории. Но при этом мало где можно встретить анализ поступков или инициатив этого крупного исторического субъекта – этноса, класса, нации. Историки по инерции естественных наук стараются отразить объективные срезы – так называемые «движущие силы исторического процесса», «роль выдающейся личности в истории», «ведущая роль коммунистической партии в организации борьбы…». Но эти «движущие силы», эта «личность», эта «политическая партия» – субъекты, субъекты особые, субъекты, которые взяли на себя роль – воплотить в жизнь объективный тренд. Часто это не удавалось, не удавалось именно потому, что (пользуясь выражением В.И. Ленина) не «созрели субъективные предпосылки». И исторический тренд пробивал себе дорогу где-то в соседних социумах, в следующем десятилетии или столетии.

Гражданские войны, как представляется, не обходятся без мести. И особенности мести много говорят для характеристики качеств субъекта истории, каковым был и остаётся великий народ. В терминологии историков традиционно используются такие выражения как «восстановление исторической справедливости», «возмездие». Но эти процессы ведут своё происхождение именно от той традиции истории нравов, которая называется словом «месть». Справедливая или несправедливая – это иная тема для иных исследований. История нравов – часть истории нравственной культуры, а история нравственной культуры – это часть истории общей культуры. Поэтому политика, как часть политической культуры может быть определена как процесс отношений субъектов исторического процесса. Следовательно, качества и способности субъектов исторического процесса – одна из базовых детерминант этого процесса, именно то, что историки называли зрелостью субъективных предпосылок.

Если противоборствующие субъекты исторического творчества являются вполне зрелыми и самодостаточными, то в многогранном современном мире уничтожить их полностью – достаточно проблематично. Они могут эмигрировать и передавать через поколения, носить в себе императивы типа «Карфаген должен быть разрушен». И каждый из субъектов гражданской войны вполне может быть носителем священной веры в справедливость своих идеалов, святынь и традиций. И видеть в будущем реванш, возмездие, месть как свой священный принцип.

Не исчезала с планеты Земля белогвардейская эмиграция, не исчезли на планете и фашисты, они создали неофашизм.

Советская идеология, пропаганда и даже официальная наука практически не затрагивала ту грань этической проблематики гражданской войны, которая бы анализировала сущность мстительности.

Хотя классовая борьба действительно перманентна, она идёт столетиями, а гражданская война – лишь один вид её кульминации.

Не менее важны морально-нравственные мотивы и традиции, они классовую борьбу не просто сопровождают, они могут повлиять на длительность использования тех или иных форм вражды, ненависти, борьбы.

Общенародное неприятие бюрократического аппарата было одной из граней поддержки революционеров во всех революциях в разных странах, в разные эпохи. У бюрократического класса есть его собственная философия и есть его собственная система ценностей. В этой философии высшая ценность – власть. При этом зачастую более качественной считается власть не явная, а тайная. В первую очередь потому, что явной властью народ может быть недоволен, против явной власти народ способен поднять восстание. А вот о тайной власти население ничего не знает, поэтому любая ненависть народных масс будет направлена мимо.

Документооборот обычно был инструментом власти, поэтому связи с документооборотом как симптом и символ бюрократизма часто заслоняли сущность этой философии и этой системы ценностей. Лидер большевиков В.И. Ульянов-Ленин писал в последние годы жизни о бюрократизме: «…если что нас погубит – то это…».

И особенно остро Ленин начал понимать опасность бюрократического мировоззрения и мироотношения именно после завершения гражданской войны, то есть после 1920 года.

На этом фоне совершенно не случайной и совершенно не надуманной теперь выглядит идея о перманентном обострении классовой борьбы, которую настойчиво предлагал И. Джугашвили (Сталин). Но в силу того, что у Сталина не было достаточно философско-методологического понятийного аппарата, он не смог обнаружить – в чём именно состоит и в какие формы трансформируется классовая борьба после того, как военными методами победа достигнута. Сам по себе бюрократизм не может считаться атрибутом отдельной общественно-экономической формации. Но его могут быстро приспособить под свои классовые потребности любые классы, которые захватили центр власти в социуме. Или не суметь приспособить.

Бюрократическая система во все эпохи работала на эксплуататорский класс и сама была инструментом эксплуатации. Если в 1920 году с точки зрения философии бюрократизма война завершилась, то с точки зрения диалектико-материалистической философии гражданская война вполне завершится только тогда, когда в обществе совершенно ненасильственными методами будет устойчиво воспроизводиться общественное согласие, быть может даже того или иного уровня (хотя бы не высшая) социальная гармония. То есть, для начала исторического анализа лучше бы подумать не о «перманентном обострении» классовой борьбы, а о перманентной модернизации форм, методов, инструментов и тактик классовой вражды, о росте меры изощрённости. А для этого важно дополнить понятийный аппарат для анализа таких сфер реальности, которые поныне ускользают от исследователей или отданы на откуп художественным, публицистическим методам отражения. изучения реальности.

В данном докладе предлагается ввести в круг научных понятий редко употребляемый оборот речи, в котором чётко и нелицеприятно фиксируется отказ признавать своего врага за человека вообще. Враг как вид человека – это один мировоззренческий статус. А вот враг как «человекоподобная мразь» – это иной мировоззренческий статус.

В 70-е и в 80-е годы в СССР СМИ, радиопередачи и художественные произведения стали широко распространять образы врагов советской власти как образы людей – пусть ошибавшихся, порочных, не любивших простой народ, – но – людей.

Их не расчеловечивали. Наоборот, напомнили, что они тоже били людьми, именно напомнили – ведь «Хождение по мукам» Алексея Толстого показывает врагов революции как людей, хоть и враждебных.

Тогда как в 90-е годы постмодернистская литература с глумлением и цунами издевательств поливала сознание народа образами большевиков и красных командиров, как крайне противоестественных и странных фигур. Достаточно вспомнить массу публикаций о том, что «Ленин – гриб». Сталина до совершенно неправдоподобных форм рисовали как организатора таких тотальных истребительных мероприятий, каковые не укладываются ни в какие резонные рамки. Чтобы вывести Сталина из логического объёма понятия «человек» до сих пор применяется простой приём: Гитлер исследован был Фроммом как «клинический случая некрофилии», про Гитлера можно много рассказать, чтобы почувствовать, что к людям его относить не стоит, после этого просто клеится ярлык: «а Сталин ещё хуже, так как он руководил дольше». А это расчеловечивание.

Гитлер действительно был совершенно бесчеловечным. Но Ленин и Сталин организовывали расстрелы в рамках целесообразной зажиты своей власти, а не как стратегию. И прекрасно известно, что после гражданской войны массовые расстрелы прекратили. И при этом – никого из историков «либерально» – постмодернистского толка не интересует – сколько людей спасли и Ленин, и Сталин. Для расчеловечивания им вменяется в вину всё социальное зло той эпохи.

Аргументация, как правило, вообще не приводится.

Соответствие реальности постмодерниста не интересует в принципе, он создаёт эпоху «постправды» и «новой нормальности». Лишь бы враньё было «впечатляющим». Консциентальное оружие чаще всего строит своё воздействие на впечатлениях, его результат – шок. В информационно-психоделической войне важнее всего ошарашить, а потом закрепить ужас формированием устойчивого эстетического отвращения.

Когда враги в гражданской войне передают следующим поколениям эстафету вражды и ненависти, то зафиксированный в документах конец гражданской войны в декабре 1920 года – это лишь начало следующего этапа. И в 1991 году состоялся совершенно недвусмысленный реванш и сделали этот реваншистский возврат власти именно бюрократические кланы. 70 лет для диалектико-материалистического анализа истории – это не такой интервал времени, чтобы мы могли надеяться на смену социально-экономической формации. Срок меньше столетия – это пока что не тот интервал времени, чтобы социально-экономическая формация могла полностью уступить место иной ОЭФ.

Поэтому вопрос о том, завершилась ли гражданская война – это вопрос о критериях и логических объёмах понятий «война» и «гражданская война».

Строго логически говоря – гражданская война заканчивается с исчезновением сторонников известного мировоззрения, практического мироотношения – то есть с исчезновением непримиримых врагов.

Как могут затягиваться периоды модернизации (запаздывать, тормозиться, ходить по кругу), так могут затягиваться и гражданские войны (если рассматривать их не как боевые действия), никакие критерии не требуют запретить использование термина «гражданская война» в рамках понятия «информационная война». «Информационная гражданская война» – это важный предмет исторических исследований. Но они не начинались.

Почему именно наша гражданская война так долго не может завершиться – это вопрос может найти свой ответ в рассмотрении особенностей мироотношения вообще и отношения восточных славян ко ВРЕМЕНИ, к темпоральности – в особенности.

Это – проблема участия в прогрессе человечества группы народов, которые определены как восточные славяне. Их место в рационалистических новациях Западной Европы и особенности вестернизации в нашей цивилизации – одна из причин затянувшейся гражданской войны.

Английская и Французская революция предшествовали революциям 1905-1917 года в России. На исторической дистанции видны совершенно закономерные объективные исторические процессы. Социально-экономические детерминанты Английской, Французской и Русской революции, как и детерминанты Английского, континентального и Русского Просвещения позволяют рассматривать все эти попытки создавать Новую Социальную Реальность по ПРОЕКТУ как звенья одной логики внедрения проектирующего отношения к социальным преобразованиям и сопротивлению им. Но в консциентальной войне не нужен процесс познания, при применении конциентального оружия используется понимание того, что у 90% населения научного мировоззрения нет вообще, им дают образы, имиджи, впечатления, оценки. Оценки навязываются чаще всего именно морально – эстетические. Враг – мерзок, безобразен, он моральный урод, дико безнравственная тварь, сгусток всего низменного и отвратительного.

Врага не должно быть жалко.

Месть и мстительность с обеих сторон, идеи «исторического возмездия», «реализации исторической справедливости» – закономерные и симметричные, устойчиво проявляющие себя в истории практики, идеологемы, программы и вектор усилий.

Эта особенность названа здесь «практика сокровенной сатисфакции».

Поэтому о практике сокровенной сатисфакции в истории восточных славян и особенностях глобальных прогнозов на первую половину 21 века можно говорить, как о результате исторической инерции.

Конечно, национальные особенности мстительности и возмездия – как проблема повседневности тоже существует. Но масштаб морально-нравственного мироотношения может меняться – для метода рассмотрения – практика сатисфакции есть как на микро-уровне, так и на макро-уровне; то есть при этом практика сатисфакции присуща как отдельной личности, так и многомилионному народу.

В эпоху глобализации эта практика касается, прежде всего, субъектов мировой экономики. Средства связи быстро совершенствуются, средства контроля и слежки тоже. А вот улетать с планеты Земля ещё пока некуда. Следовательно, неизбежны несколько десятилетий при которых законы жизни в обществе будут очень сильно напоминать мир Средних веков: все всех знают. "Большая деревня". Нет земли без господина.

Все всем надоели и благонравно демонстрируют изображение неподдельной любви к ближним и дальним. А по ночам, засучив рукава, одни готовятся к кровавой вендетте, другие создают опричнину, тайный сыск, инквизицию, слежку за вольнодумцами, оборудование для Торквемады и его подручных. И вот тут скажутся национальные особенности.

Моральный пафос при этом гарантирован тоже тотально.

Поэтому прошу читателя принимать моральный пафос отдельных страниц как моральный пафос страниц, но не автора.

Можно разбудить фантазию и думать, что итальянцы будут создавать компьютерные игрушки в "Кровавую вендетту". У них пар жажды кровной мести уже давно выкипел.

Иное дело восточные славяне. Здесь минимум один процент населения спит и видит ответы на великие вопросы 19 века: "Что делать?" и "Кто виноват?". И по-герценовски, и по-ленински.

Потому, что долготерпение растягивается на столетия.

Социологически картинка пёстрая.

Виновником распада СССР одни считают Америку (США), иные – олигархов типа Березовского, Гусинского. Реже – оставшихся тут, а не уехавших туда – тут уже напишем с маленькой буквы как имена нарицательные – абрамовичей, ахметовых (из УССР), дерипасок. Реже винят партаппарат, который плавно превратился в госаппарат и олигархат. Кое-кто присматривается к «деловым людям» своего города с мечтой стать чиновником и ободрать как липку бизнесмена

Это – смысл малодушной мечты малограмотной «черни».

Но не меньше малодушия было и у наследников духа «белой кости и голубой крови». «Новая поэзия» СССР содержит образы «человека-травы», который восстал против господ в слепоте и ненависти просто потому, что слепота и ненависть – это его атрибутивные качества. «Человека траву» надо бы косить, кушать его, питаться его соками, а он претендует стать кем-то? Так мировоззрение «аристократов» отказывает в статусе человека «черни», «быдлу», «скотам».

Многие из этих горе-аристократов не знают, что простой народ тоже давно отказал им в статусе людей. Эпоха Разина и Пугачёва оставила весьма симптоматическую память: одного из пойманных атаманов восставших спрашивают:

«– Неужели вы надеялись вашим войском деревенским столицу империи Санкт-Петербург штурмом взять?

– Нам не столицу царскую брать надо, а то, чтобы вашего козлячьего дворянского отродья на нашей земле отродясь не водилось!»

Думается, что отказ в статусе человека классовому врагу здесь очевиден. Кто-то хранит и передаёт в будущее эту ненависть, этот отказ в статусе людей своим классовым врагам.

Где и как, в какой эмиграции хранят себя силы «низов», «идеологи простонародья», «красные», «коммунисты»?

Под распадом СССР публицисты подразумевают чаще то, что потеряли там и тогда конкретные социальные группы или даже каждый лично, чем ту страну, которая декларировала намерение реализовать социальный проект под названием "научный коммунизм". Если бы была преданность именно к этому социальному проекту или комсомолу, то кто мешает уехать навсегда в Китай, где В.И. Ульянова-Ленина переиздают и комсомол как комсомол. Ведь в научном коммунизме раса и род не имеют значения. Ан нет, многие «члены партии коммунистов» предпочитают жить в столицах России, но не подарить всю свою жизнь строительству коммунизма с китайской спецификой.