География любви

– Нет, заразного больного в дом не положу, не обижайся, Лиза. В сарайке пусть будет, а в доме – никак нет. Тем более, ребёнок чужой.

– Мама, он не чужой! Юрочка – сын моей умершей подруги. Он теперь наш общий с Мишей сын, понимаешь?

– Ничего не понимаю! Ты что же, тайно от матери замуж вышла?

– Мама, ни о каком замужестве речь не идёт пока, – сконфузилась Елизавета.

– Вот, возьмите, – Михаил протянул Наталии Петровне купюры. – Я буду присылать Вам деньги на питание.

– Не беспокойтесь, молодой человек, пропитаем мальца Вашего, – оживилась Наталия Петровна, мгновенно засунув купюры в карман фартука.

– В сарае холодно очень, его бы одеялом тёплым укрыть. Дайте, пожалуйста, если не жалко, можно и старенькое какое-нибудь, – попросил Михаил.

Он отнёс сына в сарай.

Расстроился сильно: в сарае было зябко и пахло мышами.

– Эх, одеяльце-то баба Наташа дала хлипкое, на рыбьем меху…, – грустно сказал он.

Михаил снял с себя шапку, шарф, пальто. Как мог, укутал сына, потом положил на сено и сверху накрыл одеялом.

– Не умирай, сынок, прошу тебя! За себя и за мамку свою живи, Юрка… А я буду к тебе приезжать… Обязательно буду…

С тяжёлым сердцем Михаил вернулся в Иркутск и приступил к исполнению новых служебных обязанностей: по рекомендации горкома ВКП (б) он был назначен директором Иркутского комбината хлебопечения.

Дед Кондратий

Молчаливый поляк, с которым сошлась мать Лизы, оказался человеком работящим, спокойным, хозяйственным и заботливым: и воду в дом принесёт, и дров нарубит, и печь растопит, и еду сготовит, и крышу починит.

Объяснялась с ним Наталия Петровна жестами, а когда он недопонимал, то её брала досада, и тогда в сердцах бросала она фразу, которую он, уж точно, ни за что бы не разобрал:

– Эх, немтырь ты, немтырь! Как со стеной с тобой говорю!

Ничего о нём Наталия Петровна не знала, кроме тех данных, которые были записаны на русском языке в его документе, удостоверяющим личность: Сапецкий Кондратий Емельянович.

Она слышала, что пленных поляков навезли в Сибирь тысячами и разбросали по всем заводам. Была у них политическая провинность – они участвовали в восстании. Отбыв срок, поляки домой не рвались и сразу пускали прочные корни: создавали семьи с местными жительницами, обзаводились хозяйством, с лёгкостью находили работу, меняли имена, отчества и фамилии на русские.

Были ли у Кондратия свои дети в Польше или не было, неизвестно, но к появлению чужого, смертельно больного мальчика, он отнёсся по-отечески. Болела у него душа за ребёнка: несколько раз в день зайдёт в сарай, постоит минутку, посмотрит – вроде дышит. Сходит в дом, принесёт воды и по капельке вливает ему в рот живительную влагу. Через несколько дней мальчонка приоткрыл глазки – отживел!

Обрадовался дед и решил его козьим молоком из бутылочки поить: возьмёт воздушное тельце, прижмёт к себе и ходит по сараю, баюкает. Ему бы в тепло, к печке, только хозяйка, Наталия Петровна, не позволяет брать мальчика в дом – боится заразы.

Первые три месяца Юра так и жил в сарае. Навещал его только дед: кормил, перестилал солому, ухаживал, как мог. Мальчик почти всё время спал, а дед всё это время волновался, лоб щупал: жив ли? Еду оставлял, чтобы поел мальчишка, когда проснётся, но тот к еде не прикасался.

То ли по судьбе так суждено было, то ли Бог послал доброго человека в лице деда Кондратия, но от заботы старика-поляка мальчик стал поправляться.

Однажды Юрка почувствовал в себе силы, слез на земляной пол, дополз до двери и толкнул её. Он зажмурился от яркого света и закрыл глаза. Потом с любопытством оглядел двор и заплакал: ни одного знакомого лица, мамы тоже нигде не было.

Дед Кондратий тут как тут, на руки подхватил и в дом понёс.

Так и завязалась между ними крепкая дружба: Юрка от своего спасителя ни на шаг, куда старый, туда и малый. Дед по воду – и Юрка с ним, дед за дровами – и мальчонка следом.

Молчали всегда: мальчик плохо говорил, а Кондратий Емельянович не знал русских слов, но им и так было хорошо и спокойно друг с другом.

– То ли крещёный ты, сынок, то ли нет? У кого теперь спросишь? Отец твой деньги шлёт, а сам уж целый год глаз не кажет. У тебя есть нательный крестик? – спросила Наталия Петровна, когда мальчик стал жить у неё в доме.

– Нет, – ответил тот.

– Надо бы тебя покрестить, нехристем быть нехорошо, – покачала головой Наталия Петровна.

В один из дней она отправилась за советом к батюшке в Тельминскую церковь, а тот и поинтересовался возрастом ребёнка, мирским именем и кем приходится ей.

– Седьмой год Юрке-то, мне он вроде как внучок. Матери нет, померла у него мать, Ольгой звалась, а отец уехал с моей дочерью в Иркутск и запропастились они, спросить не у кого.

– Мальчик уже большой, скорее всего, его крестили при рождении. Юра и Егор по-церковному – Георгий. Это и есть его крестильное имя, – успокоил Наталию Петровну батюшка.

Время шло, мальчишка подрастал, пора бы и о школе задуматься. Да тут Наталия Петровна разболелась ни на шутку, слегла, запричитала, что жить осталось ей совсем недолго, соседку призвала и стала просить, чтобы нашла она её дочерей в Иркутске, а те чтобы передали отцу мальчика весточку: жив сын-то, забирать надо, а то коли помрут они с дедом, на кого ж дитя оставлять?

Дочери Наталии Петровны как ни старались, ни родной сестры Елизаветы, ни отца Юркиного в Иркутске не нашли.

И вдруг в один из дней совершенно случайно объявился родственник мальчика.

– Вот я тебя и отыскал, Юрок! – крепко обнял он паренька. – Ну, что ты куксишься? Не помнишь меня? Я – Иннокентий, твой дядька, родной брат Ольги, матери твоей. Разрешаю звать меня Кешей. Поедешь со мной на Колыму?

– Да, – кивнул головой мальчик.

И началась у Юрки совсем другая жизнь.

Глава четвёртая

Иннокентий приехал всего на пару недель – в очередной отпуск.

Давно не бывал в родных краях и не знал, что за время его отсутствия скоропостижно скончалась сестра Ольга.

В начале тысяча девятьсот тридцать второго года он отбыл в Магадан. Как и многие молодые люди, мечтавшие о романтике и приключениях, Иннокентий покинул родную сибирскую деревню Тельма Усольского района и отправился за счастьем туда, где сопки до небес и короткое лето с необыкновенными белыми ночами.

Его профессия высоко ценилась и хорошо оплачивалась, стране требовались специалисты для прокладки дорог, в строительстве одной из них – Колымской трассы, и намеревался принять участие Иннокентий: она начиналась от Магадана и вела вглубь материка, что позволяло отправлять грузы, оборудование и продовольствие не по морям и не сплавом по притокам реки Колымы, а по суше. Ветки, проложенные от этой трассы, должны были также обеспечивать подъезд к многочисленным приискам. Геологоразведочные экспедиции обнаружили в тех краях благородный металл – россыпное золото.

Для осуществления этих задач был создан Государственный трест «Дальстрой», в дорожно-строительном подразделении которого и работал дорожным мастером Иннокентий Георгиевич Гаркунов.

Его попытка отыскать в Иркутске сестру с семьёй не увенчалась успехом. Иннокентий хотел было сразу вернуться в Магадан, да решил на прощание заехать в Тельму. Там забрёл в Казанскую церковь помолиться за упокой родителей, а потом случайно разговорился с новым, молодым священником, а тот и вспомнил, что недавно одна пожилая женщина из местных хотела было покрестить мальчишку лет шести, будто бы приёмного внучка, мать его как раз и звали Ольгой, она умерла, а отца разыскать не могут.

Так Иннокентий и нашёл своего племянника.

Иннокентий

– Эх, Юрка, что же ты говорить-то не научился до сих пор? Только два слова – да и нет. Нам бы с тобой букварь раздобыть, я тебя вмиг грамоте научу, будешь сам сказки читать. Ну, ничего, приедем во Владивосток, накупим тебе детских книжек с картинками, – Иннокентий потрепал паренька по голове.

Он был счастлив, что снова обрёл семью: Юрка – это же племяш, родная душа.

Они добирались от Иркутска до Владивостока поездом трое суток, мальчик с интересом рассматривал меняющиеся за окном картины, а Иннокентий с жаром рассказывал ему о красоте природы и даже читал наизусть стихи. Столько новых впечатлений Юрка не переживал ещё ни разу в своей короткой жизни!

Только сразу отправиться по морю им не удалось, пришлось целых два месяца жить в бараке на окраине города в ожидании парохода.

Каждый день дядя Кеша много говорил с племянником, словно спешил насытить Юркину голову информацией. В этих длинных рассказах мальчик многое уловил: запомнил свою фамилию, имя отца и матери, откуда он родом. Рассказы дяди Кеши будоражили память, смешивались с какими-то нечёткими воспоминаниями. Вот он зовёт маму, она открывает глаза и гладит его по голове. Мама не встаёт, лежит на высоких подушках и тяжело дышит.

– А мой папка какой? – переспрашивал он много раз у дяди Кеши, и тот отвечал простыми фразами, чтобы мальчишка мог их повторить.

– Папка высокий, на голову выше меня. У него широкие плечи, он сильный.

Но припомнить отца у Юрки никак не получалось. Почему-то его образ стёрся из памяти, хорошо запомнил он только деда Кондрата и бабу Наташу.

После рассказов о семье ему впервые в жизни стали сниться сны, и в них приходили его папа Михаил – высокий и красивый мужчина, мама Ольга – маленькая, хрупкая девушка, и старшая сестричка Неля с двумя длинными косичками: такими описывал их дядя Иннокентий.

Однажды Иннокентий и Юрка забрели в китайский квартал. Там, на рынке, мальчик увидел расписной мяч на блестящей ножке и потянулся к нему.

– Это не игрушка, это – глобус, – многозначительно предупредил дядя Кеша. – Он круглый, как наша планета, на которой мы живём. Зелёный цвет – это деревья, травы и леса, коричневый – земля и горы, а синий – вода: реки, озёра, моря и океаны.

Юрка не мог оторвать глаз от необычной штуковины.

– Смотри и запоминай! Мы с тобой сейчас вот здесь находимся: город Владивосток, – Иннокентий указал на маленькую точку на глобусе. – Видишь, сколько синего цвета рядом? Это потому, что с одной стороны – Охотское море, а с другой – Японское, и мы с тобой скоро поплывём по этим двум морям на настоящем, большом-пребольшом пароходе.

– А мой папка где тут? – неожиданно выпалил Юрка.

– Честное слово, я не знаю, где он. Но если жив, то ты обязательно с ним увидишься, ведь шарик-то вертится! – Иннокентий стал медленно поворачивать глобус, Юрка заворожённо следил за каждым его движением. – А раз так, то все люди рано или поздно встречаются, понимаешь, Юрок?

Мальчишка радостно крутил шарообразную модель земли в разные стороны: она подарила ему надежду на встречу с отцом.

– Кеша, давай купим глобус?

– Слишком большой он, да и как мы с ним? В чемодан не влезет. Вот приедем на Колыму, там и разберёмся. А пока предлагаю купить очень хорошую игру, – Иннокентий указал на деревянный, клетчатый футляр, покрытый лаком.

– Кеша, что там?

– Там, Юрок, живут пешие воины, кони, слоны, колесницы, короли и королевы. Если ты поймёшь, как ими управлять, то научишься побеждать не силой, а умом.

Кеша купил племяннику шахматы, книжки, цветные карандаши, перьевые ручки, чернила с чернильницей и толстую тетрадь в коленкоровом переплёте, Юрка сам её выбрал.

На первой странице мальчик нарисовал подобие круга, старательно раскрасил в зелёный, коричневый и синий цвета.

– Кеша, это – глобус. Мы здесь, – сказал он и поставил посередине своего рисунка большую красную точку.

Иннокентий рассмеялся и подписал внизу странички: Юра и Кеша. Владивосток. Июнь 1936 года.

И вот откуда-то привезли большую партию заключённых, загрузили всех в пароход. Этим же пароходом отправились и простые граждане, и вольнонаёмные специалисты, вместе с ними поспешили подняться на палубу и Кеша с племянником.

А потом они плыли по Японскому и Охотскому морям, и Юрка не сводил глаз с водной пучины, а дядя Кеша рассказывал ему про жизнь морских обитателей.

– Мы с тобой, Юра, живём на земле, а они – под водой. Там им тепло, там у них еда и своя жизнь.

– Они какие?

– Разные они. Я буду рисовать, а ты запоминай!

Кеша был человеком талантливым, он нигде не учился искусству живописи, но рисунки получалось у него исключительно правдоподобными. Около каждого изображения он писал печатными буквами название, чтобы мальчик учился читать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.