Танец призрака

Максим Никонов

Танец призрака

Страшный детский праздник Хэллоуин

Глава первая

Так уж получается, что праздник Хэллоуин всегда приходится на конец октября, на осенний вечер, холодный, с противным дождем. В пять начинает темнеть, а в шесть на охоту выходят детишки. Группами побольше и поменьше, редко в одиночку, в сопровождении родителей или без них, дети собирают ежегодную дань с жителей окрестных улиц. Они стучатся в двери с заветными словами «Трик-ор-трит» и получают в ответ на свою настойчивость заветные сладости.

Чтобы соседи были более щедрыми, их запугивают масками, костюмами и угрожающими аксессуарами. Горожане активно защищаются от законных сборщиков налогов, устанавливая перед дверьми и освещая фонарями зловещие фигуры, – скелеты, ведьмы, надгробные камни и паутины с гигантскими черными пауками пугают даже взрослых прохожих. Смельчаки пяти лет и старше сами пробиваются сквозь страшные препятствия. Те, кто помладше, смело идут вперед, ведя за руку своих мам.

Дом этот, всегда темный, располагался в самом конце улицы. Но в этот вечер перед входом стояло надутое воздухом и освещенное изнутри колыхающееся сооружение – голова дракона. Чтобы подойти к заветной двери, надо было пройти через широко разинутую пасть. Неуклюжая и безобидная в ярко-освещенном магазине, сейчас драконья голова колыхалась под напором воздуха из тихо шумевшего воздушного насоса.

Первыми за данью пришли две девочки лет одиннадцати: одна в наряде ведьмы, другая – в костюме с нарисованным светящимся скелетом. За ними важно и немного устало шествовал семилетний мальчик. По его одежде, рогатому шлему, короткому мечу и луку за плечом каждый имеющий представление о Хэллоуине должен был догадаться, что перед ним – подрастающий представитель древнего племени викингов. Ребят объединяло одно – у всех троих в руках были одинаковые пластиковые корзины в виде тыкв, почти доверху наполненные конфетами и печеньем.

Две мамаши из тылового сопровождения стояли на пустой дороге, освещая ручным фонариком бетонную дорожку, упирающуюся в драконью пасть. Дети смело ринулись в нее, и слышно было, как они постучались. Тихо скрипнула дверь, потом быстро закрылась.

– Бетти, – негромко позвала одна из мам, вполуха слушая непрекращающуюся болтовню второй дамы. – Бетти, Томас, где вы?

Женщина позвала чуть громче, обеспокоенно прислушиваясь, и сделала несколько шагов к широко открытой пасти. Вторая, молодая индианка, нерешительно замолчала и последовала за ней.

– Бетти, Томас, где вы?

Мама прошла сквозь колыхающуюся пасть и оказалась на маленьком голом пятачке перед дверью.

– Бетти, Томас?!

Звонок не работал или его не было слышно за дверью. Обеспокоенная женщина постучала в дверь, сначала осторожно, затем сильнее. Потом начала колотить. Но никто не спешил открывать.

– Жасмин! – охнула вторая мама.

Глава вторая

Первая полицейская машина приехала через две минуты после звонка 9-1-1. Еще через десять минут полицейских машин было пять, две без опознавательных знаков. Более решительная мама уже орала не своим голосом и рвалась в запертый дом. Чуть далее по дороге, сдерживаемые одним из полицейских, стояли человек десять обеспокоенных шумом и светом соседей. Низко зависший вертолет ярко освещал сцену – мигающие машины, суетящихся и замерших людей, мужчин, женщин, оружие. Окружив дом, замешкавшиеся в начале неожиданной суматохи полицейские выбили дверь и ворвались внутрь.

Дом был пуст. Двойная задняя дверь на запоре, пыль на полу, грязь на стеклах окон. Пустое, заброшенное помещение. Детей не было. Никого не было. Не зная, что делать, полиция безуспешно пыталась использовать собак, а потом арестовала родителей пропавших детей. К полуночи дом и дорога перед ним опустели.

Началось топчущееся на месте расследование. Соседи не были уверены насчет мам, но детей, стучавшихся к ним, помнили. Родители бурно протестовали против обвинений в фальсификации и требовали своих пропавших малышей обратно. Никаких звонков с угрозами и требованием выкупа не последовало. Расследование по розыску владельцев заброшенного дома ничего не дало. Старая хозяйка умерла, ее наследники, проживающие в другой части страны, через агента выставили дом на продажу. Сыщики только пожимали плечами и отбивались от прессы. Полицейское расследование зашло в тупик. Через месяц газеты перестали печатать статьи с гигантскими заголовками и портретами пропавших детей.

Глава третья

Прошло четыре года. Нераскрытое дело по похищению детей покрылось пылью безуспешных поисков. Про дом вспоминали только безутешные родители Бетти и Томаса. Семья второй девочки уехала из города и затерялась где-то в огромном мире.

И опять был Хэллоуин. Точная копия надувного дракона была подсвечена изнутри. Полоски яркой шелестящей бумаги свисали из-под ноздрей драконьей головы, прикрывая клыкастую пасть. Тихая улица, включая одинокий мини-вэн на противоположной стороне, набитый задыхающимися в духоте полицейскими и тревожно помаргивающей аппаратурой.

В шесть – в то время, когда пасмурные сумерки переходили в дождливый, липкий ночной мрак, – дверь тихо скрипнула и захлопнулась. Этот звук в наушниках был сигналом. Через несколько секунд улица наполнилась вооруженными людьми, мигающими машинами и прожекторами, ярко светящими в окна дома.

Полицейские засекли сквозь стекла мелькающий силуэт. Прозвучало несколько обрывистых фраз в мегафон. Бронежилеты и каски пошли на штурм и чуть не упустили свою дичь. Затаившийся в доме человек ловко выскользнул из рук полицейских, выпрыгнул через их головы в дверь наружу, в кольцо других вооруженных людей. Тем не менее, он не сдался, а ловко забрался на близлежащую елку, а с нее – на соседний дуб, где засел на самой верхушке. Сняли его с дерева пулей со снотворным.

Это был мальчик, тот самый, младший, Томас. Выглядел он намного старше и сильнее – на все четырнадцать, был гол, царапался и рычал. Несмотря на физическое развитие, он отстал в развитии умственном и навсегда был отброшен в дикие времена без разума. Мальчик не узнал даже своих родителей.

С ним работали лучшие психоаналитики. Но ребенок превратился в дикое животное в человеческом обличье. Разум – самое ценное в человеке – угас в нем.

Надежда, что какая-то из девочек осталась в живых, свелась к нулю. Мальчик полностью деградировал. А девочки умели писать и читать и хоть немного, но знали о мире за пределами человеческой цивилизации. Дело в свои руки взяла служба государственной безопасности.

Прошло еще четыре года. И опять был дракон.

Глава четвертая

Их было шестеро. Шестеро взрослых, опытных людей, прошедших специальную подготовку. Четверо мужчин, две женщины. Смелые люди, знающие, на что идут. Шестеро, не испугавшиеся неизвестности жуткого дома. Одни из лучших.

Каждый из них был специалистом своего дела. Врач, психолог, естествоиспытатель, специалист по паранормальным явлениям, спецназовец. Шестой был руководителем группы. Он тоже прошел специальную подготовку и владел всеми видами холодного оружия, от итальянского кинжала до японского меча.

Их было шестеро, засевших в пыльном безмолвном доме с дневного времени. Затаившихся, готовых нападать и обороняться. Каждый с молчаливым наушником в ухе. Шестеро серьезных людей, напряженно ждавших вечерних сумерек.

Ничего не происходило в тяжелой, вязкой тишине. Каждая секунда тянулась, как минута, минута – как час, и так бесконечно долго. Сумерки медленно окутывали темные пыльные окна, пряча в своей глубине напряженно замершие машины. Еле слышимый шепот в наушниках прогремел, как гром. «Шесть». Кто-то вздрогнул и в тысячный раз взглянул на часы. Другие были расслаблены и чутки.

Тихо скрипнула дверь.

Люди стояли, прижимаясь к стенам и окнам, готовые ко всему: к защите и нападению, к неизвестной опасности, к схватке и смерти. С оружием в руках, тоже готовым к бою. Руки сжимают винтовки и ножи. Кровь стучит в висках, как часы, как молот. Глаза всматриваются в темноту. Далекий грохот грома – и опять смертельно напряженная тишина. Еще одна минута отстучала свои секунды и ушла в прошлое. За окном мелькнула далекая молния, чуть осветив темные силуэты.

– Машин и дороги больше нет. Спереди от дома – лес.

Все повернули головы в сторону окна, в темноту которого настороженно всматривался один из них, Эндрю, снайпер и психолог группы. Это короткое сообщение сняло напряжение ожидания. Они были уже по ту сторону неизвестности.

– По приборам – ничего значительного, – прозвучало простое деловое сообщение паранормалиста Пола.

Ожидание завершилось, люди уже были в деле.

– Пошли.

Каждый знал, что и как делать. Они отрабатывали эту операцию сотни раз, разбирая всевозможные сценарии. Большой Сэм, самый сильный и ловкий в группе, мягко и неслышно, чуть по-кошачьи лениво, исчез в проеме кухни. Через несколько секунд его фигура снова заслонила проем, он махнул рукой – путь свободен! – и так же мягко стал подниматься по лестнице. Эндрю уступил свое место у окна и с пистолетами в обеих руках прикрывал Сэма. Его место – наверху, на втором этаже. Девушки, Кэт и Рэчел, проскользнули в кухню – там было два окна и двойная задняя дверь. Крю, руководитель группы, занял место у окна в гостиной на первом этаже. Его прикрывал Пол, паранормалист, который оставался здесь же со своими приборами.

– На кухне чисто.

– На втором этаже чисто.

– Сзади дома деревья. Движения нет.

– Слева от дома чисто.

– Спереди чисто. Справа тоже. Похоже, что мы в лесу. Со всех сторон деревья.

Долгое ожидание в наушниках сменилось короткими докладами, вздохами, смешками, признаками жизни. Дом и ближайшая прилегающая территория были чисты. Напряжение первых минут спало.

Большой Сэм спустился, еще раз обошел все комнаты и занял место у тихо вспыхнувших экранов, включенных Полом. Сам Пол теперь обходил дом, устанавливая датчики и камеры, простые и инфракрасные ночного видения, для тепловых объектов. Аппаратура была сильней примитивного человеческого глаза и реагировала на любое движение и изменение в зоне видимости. Весь дом – и внутри и снаружи – теперь просматривался и записывался в «черный ящик» группы.

Пятнадцать минут. Тридцать. Шестьдесят. Затаившиеся в доме люди ждали, ждали, ждали…

Глава пятая

Три часа утра. Небо стало сереть.

– Вторая фаза. Всем приготовиться.

Дом пришел в движение, люди переместились. Сэм и прикрывающий его Эндрю заняли позицию возле задней двери, им выходить. Кэт – третья, она прикрывает из дома. Пол наверху, Рэчел на кухне, Крю в штабе в гостиной, возле приборов и экранов.

– Сэм готов…

– Эндрю готов…

Привычная всем перекличка шла своим ходом.

– Пошли, ребята…

Сэм и Эндрю выскочили за дверь, которая тут же захлопнулась за ними. Оба распластались на земле. Эндрю – с готовой к стрельбе винтовкой. По его сигналу Сэм, как уж, уполз в сторону деревьев, растворился в предутренней тишине.

– Вижу Сэма на экранах.

Аппаратура не подвела в мире, куда военно-авантюрная судьба забросила этих шестерых. Кто-то не выдержал:

– Сэм… Кто-нибудь живой есть?

Недолгое молчание, тихое потрескивание в наушнике.

– Есть… Живые здесь есть. Достаточно много.

Все перестали дышать.

– Белки, птицы…

– Чтоб ты… – кто-то чертыхнулся и послал Сэма.

Сэм хмыкнул, потом уполз налево. Эндрю двигался за ним, вокруг дома, готовый к немедленной стрельбе. Когда Эндрю оказался с другой стороны, Кэт выскользнула из двери, прикрывая вход снаружи. Сэм сделал круг, потом второй, расставляя скрытые камеры и сигнальные устройства.

Когда он вернулся, совсем рассвело. Они уже были в доме, когда в наушниках раздался негромкий вскрик.

– Здесь, наверху…

Это был Пол. Сэм бесшумно исчез на лестнице.

– Здесь стены исцарапаны… Надписями… Слова… Это дети… Оставили записи…

Глава шестая

Вечером вся группа собралась в гостиной. Сидели на полу, на ящиках. День прошел в разведке окрестностей и в расшифровке записей. Разведка дала какой-никакой результат: дом располагался в самом что ни на есть обычном лесу в холмистой местности, в полукилометре от широкой, обрывистой, извилистой и бурной реки. Обычный лес, обычная живность, никаких следов присутствия человека, не считая самого дома и затаившихся в нем людей. И записей на стенах комнаты на втором этаже, расшифрованных и перенесенных в блокнот.

– Это дневник… Дневник Бетти…

Голос психиатра и снайпера Эндрю прервался. Он нервно глотнул из фляжки. Его винтовка была прислонена к стене. Все ждали.

– Записи очень обрывочны и, может быть, были сделаны в другом порядке.

* * *

«Сегодня четвертый день, как мы потерялись. Жасмин все время плачет и просит кушать, а Томас уже плакать перестал. Конфеты съели в первый день. Томас утащил у меня половину и еще несколько штук взял у Жасмин, за что Жасмин забрала мои. Мы нашли ежевику и пили воду из лужи. Она была грязная, мы набрали ее в корзинки и долго ждали, пока грязь осядет. Вчера мы нашли реку. Туда трудно спуститься, мы спустились с оленями. Томас напился воды, долго лежал на берегу и никак не мог подняться».

«Мама, здесь нет туалета и туалетной бумаги. Мама, забери нас отсюда! Мы очень хотим кушать. Обещаю, что буду съедать все».

«Вчера мы через окно видели, как орел поймал белку. Она трепыхалась, потом перестала. Орел начал ее кушать, потом увидел нас и улетел. Мы подошли к белке и тоже немного поели. Кушать ее трудно, потому что нет ножа. Меч Томаса ничего не режет, потому что он из пластика. Сегодня мы опять ели белку и сосали косточки белочки».

«Мы ходим к реке каждый день. Пьем воду и набираем воду в корзинки, чтобы не ходить вечером. Сегодня, когда мы набирали воду в корзинки, у меня между ног проплыла рыба. Я смотрела на нее сверху, и она меня не видела. Я наклонилась и взяла ее руками. Она очень сильно била хвостом, поэтому я бросила ее на берег. Томас лег на нее животом, чтобы она не выпрыгнула обратно в реку. Не было ножа, и мы резали ее острым камушком».

«Мы пробовали стрелять из лука Томаса и попали в белку, но она убежала».

«Сегодня я сделала нож. Он плохо режет. Я открутила ручку у шкафа на кухне и долго стукала по ней камнем. Теперь у меня сильно болит рука. Еще я намотала на ручку тряпку от шляпы, веревочка на шляпе все равно порвалась».

«Томас заболел. У него какая-то шишка на спине. Она большая, красная и шевелится, если на нее надавить. Томас плачет и все время просит пить. Когда я ходила за водой, он стал без сознания, всю ночь и весь день лежал. Я даже думала, что он умер. Хорошо, что он не забыл дышать».

«Томас до сих пор болеет. Он сидит, смотрит в одну точку, не слышит и ничего не говорит. Я ему рассказываю сказки, как раньше, а он рычит и кусается. Только пьет воду. У него от этой воды живот, как у беременной тети».

«Мама, папа, простите нас, что мы потерялись! Пожалуйста, заберите нас отсюда».

«Вчера Томас убежал. Его не было вчера и сегодня утром, а днем Томас пришел. Он забрался в свой ящик в шкафу, где обычно спит. Я хотела у него спросить, где он был, но он спал и меня не слышал».

«Томас принес половину белки. Он никого не слушается и часто уходит из дома. Когда Томас возвращается, он всегда что-нибудь с собой приносит покушать. Один раз он принес горькие орехи и еще один раз каштаны. Я видела один раз, как он ловил рыбу. Он стоял в воде долго и ловил рыбу руками, как я. Я тоже пробовала так стоять, но долго не получается, вода очень холодная».

«Без огня холодно. Мы долго терли две палочки друг о друга, но палочки ломались и не зажигались».

«Жасмин заболела животом. Она так кричала, что я ушла из дома и всю ночь просидела в лесу. Когда я пришла в дом, Жасмин перестала кричать. Я думаю, что она умерла по-настоящему. Она не дышала и не моргала. Ее надо закопать в землю, как бабушку. Я долго копала, но нож все время гнулся и потом поломался. Поэтому вместо того, чтобы копать, я сделала другой нож».

«Мы отнесли Жасмин к реке. Томас иногда помогал мне. На склоне я не смогла ее держать, и Жасмин упала вниз в воду. Потом вода унесла Жасмин. Я плакала, а Томас смеялся».

«Я сделала лук. Это оказалось легко. Ножом срезала кривое дерево и отрезала ветки. Новый нож режет лучше старого. Потом привязала к дереву веревку, пояс от костюма. Мой лук стреляет лучше, чем пластиковый лук Томаса. Я попала в птичку, она была еще живая, я слышала, как бьется ее сердце. Потом отпустила. Может, птичка – мама, и дети ждут ее».

«Томас никого не слушается, даже меня. Он совсем не говорит. Иногда он просит рассказать сказку. Он мычит и крутит руками, но я понимаю, когда он хочет сказку».

«Сегодня был снег. Мы умрем здесь. Мы с Томасом долго думали и решили пойти искать людей. Мы пойдем по реке. Папа говорил, что люди любят строить дома возле реки или озера».

* * *

Вязкая тишина в комнате, вязкая темнота за окном.

– Господи, прости и помилуй…

– Бедные дети… Они потерялись в пространстве…

– Или во времени…

– Не только они. Мы тоже. Мы тоже потерялись…

Крю, командир отряда, жестко прервал вздохи.

– Мы не потерялись. Мы оторваны от нашего дома или от нашего времени. Но мы не потерялись в пространстве или во времени. Мы отличаемся от детей тем, что знаем: мы можем вернуться. У нас есть оружие, и каждый из нас в одиночку может добыть себе пропитание. Но наше возвращение не столь важно. Наша первая задача – найти девочку. Вторая – попробовать разобраться, где мы и как эта штука работает.

Крю осмотрел своих солдат. Голос его был тверд.

– Завтра – однодневная разведка реки. Скорее всего, девочка пошла вниз. Тем не менее, завтра пойдем в обе стороны. За час до сумерек всем вернуться. Вниз уйдут Сэм и Кэт. Рэчел идет со мной вверх. Пол в доме с приборами и на связи, Эндрю осматривает вокруг каждый камень. Любой след важен. Мы не знаем, что происходило здесь до того, как пропали дети. Но что-то было. Надо найти это что-то. Кроме того, девочка может быть где-то поблизости. Любой след способен помочь нам в нашей миссии. Если завтра ничего не даст, послезавтра мы всей группой уходим вниз по течению. Вопросы?

У его солдат вопросов не было. Задача поставлена, ее надо выполнять.

Глава седьмая

Кэт смотрела на сильную гибкую фигуру Большого Сэма, идущего своей легкой кошачьей походкой впереди. Она была довольна. Крю выбрал себе костлявую очкастую Рэчел с ее тупой челкой. А Сэм достался ей. Двое других ее не интересовали. Пол был старше всех в группе, на двадцать лет старше ее. Эндрю тоже особого интереса не вызывал. Он был голубой, хоть яростно скрывал это. Как эти двое попали в группу, непонятно.

Кэт была умна и самокритична. Она понимала, что ее фигура с усиленной нижней подвеской – не самая идеальная в мире. Зато она была вынослива, как мул. А еще у нее были шикарные волосы, сейчас уложенные и спрятанные под шапку. Кроме того, она, как врач, отлично разбиралась в мужской и женской физиологии и имела приличную практику секса. Так что четыре года в этом затерянном мире виделись ей не столь тяжелыми. Если, конечно, Рэчел не начнет выкаблучиваться. Но пока все хорошо. Сэм, хоть и молчит, во время коротких остановок бросает взгляды на ее крепкие бедра и грудь. Мужики – они все такие. Оставь мужчину наедине с женщиной, и его половой позыв мутит ему мозги.

Они шли уже больше пяти часов. Иногда след в след, но чаще, как сейчас, – она по берегу, а Сэм – параллельно, чуть в глубине леса. Река текла слева от нее, и когда открывался новый поворот, Кэт доставала бинокль и осматривала реку и противоположный низкий берег. Она видела стайку оленей, несколько раз над ними пролетали гуси, другая живность бегала и летала в лесу, над рекой и под водой. Это был привычный мир: обычный лес, обычная река, обычные звери. Все – самое обычное, кроме дома и отсутствия людей.

Кэт не любила загадки и философствования, и поэтому страхи перед домом быстро растворились под лучами солнца.

– Сэм, – позвала она по радио. – Сэм, время поворачивать домой.

Сэм вышел из леса и легким шагом приблизился к ней. Бездонное голубое небо отражалось в его глазах.

– Там, внизу – отличное место для отдыха.

Кэт стояла на краю обрыва. До реки внизу было метров сто. Прямо под ними берег изгибался, и зеленая лужайка с парой низкорослых деревьев приютилась между обрывом и рекой.

Сэм осмотрел в бинокль лужайку и излучину на другой стороне реки, окружавший их примолкнувший лес. Потом молча сбросил рюкзак и со словами «должно хватить» отвязал от него веревку, прикрепил ее к стволу близлежащей березки, а другой конец сбросил вниз. Веревки хватило, конец ее свился короткой змейкой далеко внизу.

– Более двухсот футов. Спускайся первой, потом я спущу рюкзаки, потом сам.

Он обвязал Кэт веревкой, пропустив ее под мышками, руки его касались ее груди, а по губам время от времени пробегала понятная обоим улыбка.

– Сэм, а ты сможешь подняться по веревке на одних руках?

Сэм молча и довольно кивнул.

– Ты сильный, Сэм.

Бросив на Сэма оценивающий взгляд, Кэт исчезла за краем обрыва. Сэм мягкими движениями отпускал веревку, легко удерживая вес женщины на ее конце. Веревка ослабла – Кэт стояла на земле. Сэм смотрел сверху, как внизу копошилась Кэт, освобождаясь от веревки. Потом она махнула рукой, и длинными движениями Сэм начал вытягивать веревку. Он ухмыльнулся, увидев сверху, что Кэт уже сбросила рубашку, оголив свои плечи. Эта женщина знает, что им обоим надо, и не заставит себя долго ждать.

Еще через минуту оба рюкзака были связаны, и Сэм быстро спустил их вниз, чуть придерживая скользящую веревку ладонями. Когда он взглянул вниз, количество одежды на Кэт изрядно уменьшилось, а когда спустился сам, женщина нагишом стояла по колено в воде, умывая речной водой лицо, брызгая на плечи, руки и бедра. Сэм сидел на камне под скалой и жадно смотрел на Кэт, вышедшую из воды и освободившую на ходу свои шикарные волосы от невидимых заколок. Волосы прикрыли ее плечи и грудь. Сэм нетерпеливо отбросил их, поцеловал крупные темные соски и набросился на женщину.

Это был поединок силы и опыта, ловкости и желания. Пальцы Кэт скользнули по мокрой спине Сэма, грудь истомно сжалась, выдавливая из себя со стоном последний воздух.

Сэм довольно откинулся. Утренняя пробежка и физическое упражнение на двоих утомили его. Зайдя по пояс в холодную стремнину, Кэт полоскала свои шикарные волосы, бесстыдно выставив широкий крепкий зад яркому солнцу и жадному взгляду Большого Сэма. Она сказала, что он не так силен, как она ожидала? Ну что ж, у них еще будет время проверить это. Он прикрыл глаза, представив, как намотает ее шикарные волосы на свой кулак, и заснул.

Женщина промывала волосы, когда течение вынесло из-за излучины реки бревно, ствол поваленного дерева. Оно с размаху стукнуло в голову наклонившейся женщины и, исполняя желание Сэма, стало накручивать на себя, как на кулак, ее волосы, утягивая женскую голову вглубь бурлящей стремнины. Встав поперек течения и зацепившись за верхушки двух камней, бревно удерживало тело, бьющееся в потоке воды. Пальцы Кэт скользили по мокрым спинам камней, как совсем недавно по спине Сэма, и в последнем беззвучном крике легкие ее судорожно сжались, выдавливая из себя последний воздух.

Глава восьмая

Крю знобило. Заболел, да еще сказывается нервное напряжение последних дней. Кровь стучала в мозгу, пробуя вырваться на волю. Он все шел вперед. Крю вспомнил про свой любимый замысловатый кинжал, потрогал рогатую ручку, и улыбка озарила его лицо.

Сколько Крю себя помнил, он всегда любил холодное оружие. Ножи, кинжалы, сабли, мечи. Он владел ими превосходно, чувствовал каждый изгиб оружия. Два года Крю провел в Японии, изучая искусство владения катаной – мечом японских самураев. На самом деле катана – не меч, а сабля, с одним острием, а не с двумя, как у европейских мечей. Сделать настоящую катану – большое искусство, утерянное в веках. И все из-за низкого качества железных руд в Японии, с высоким содержанием шлака. Чтобы получить хорошую сталь, древние мастера плавили руду по шесть недель и больше. А в Европе такую сталь делали простые кузнецы. Как показали исследования специалистов, мечи древних греков были острее и крепче японских, не говоря уже про мечи рыцарей. Древние японские мастера не могли добиться качества стали, близкого к немецкому, но они вкладывали терпение и труд, делая из боевого оружия настоящие произведения искусства.

Чтобы добиться высокого качества, они плавили руду в простых печах на древесном угле. Но мечи были хрупкие из-за неравномерности шлаков. Мастера разбивали заготовки на мелкие кусочки и заново переплавляли. Потом расплющивали заготовку и складывали ее вдвое, снова расплющивали и снова складывали, уже в другом направлении. Десять таких операций – и заготовка состояла уже из тысячи слоев. Двадцать операций давали миллион слоев. Сорок операций смешивали руду на молекулярном уровне.