Следом за ветром

Мари Ирис

Следом за ветром

Мысль на мгновение появилась и вновь исчезла, – Что это было, так, надо вернуться, о чем я думала, о родителях, о работе – вот, вот, господи, да что это было, что-то взволновало, а я не могу понять что. Она прислушалась, за окном дул ветер, прохладный воздух заходил в комнату и приятно холодил лицо.

Как только она отвлеклась, мысль вернулась. –

Я одинока, точно, я подумала, что при всем этом, я одинока, да вот оно, – она улыбнулась в темноте, от радости, что ей понятно чувство, которое возникло. Но тут же на глазах выступили слезы, боже, чему я радуюсь, ведь я действительно одинока, я чувствую одиночество всем телом, рядом нет ни одной души, которая была бы мне близка.

У меня есть коллеги, есть работа, есть подруги, есть родители, я все это люблю, но хочется, чтобы кто-то мудрый был рядом, тот, кто поймет без слов, большой и сильный. Тот, кто не будет делать удивленное лицо, когда я говорю о своих чувствах, смеяться или иронизировать, когда я говорю о чем-то личном. Тот, кто будет понимать меня, как даже я сама себя не понимаю, за которым захочется идти, идти не задумываясь, не смущаясь, не допуская ни одной тревожной мысли, ведь и я буду его понимать, лучше, чем он сам себя понимает.

Разве бывает так, разве бывает такое в мире людей, бывает? Бывает! Бывает…. Сон приятной и тяжелой волной накатил, окутал все тело. Снились люди, много людей, разные лица, разные силуэты, не было слов и действий, просто мишура из людей, интересная и бессмысленная одновременно.

Она любила просыпаться, любила утро. Ей повезло, окна квартиры выходили на небольшой парк. Если выйти на балкон ранним летним утром, возникало то необыкновенное чувство простора, радости, легкости и красоты, большие раскидистые кроны деревьев, щебетание птиц, солнечный свет, теплый ветер, а вдали виднелась магистраль, машины бесконечным потоком бежали двумя цветными лентами, башни строительных кранов сновали из стороны в сторону, создавалось ощущение, что вот она жизнь кипит, город живет и развивается, а здесь уютный спокойный уголок. На своем балконе она одна, она наблюдает за жизнью целого города, и, укутавшись в одеяло, сидя в старом потрепанном соломенном кресле, вся в кудряшках, которыми ветер щекотал лицо, она пила ароматный чай и встречала новый день. Иногда она включала, лишь проснувшись, музыку, она любила музыку без слов, ведь тогда ничто не отвлекало ее, только ноты, божественные ноты и ощущение от них.

Итальянский композитор Людовико Эйнауди, его музыка иногда сковывала, заставляла цепенеть все тело. А, иногда, мысли неслись бесконечным потоком: вот она, вот он, его лица не видно, но она точно знает, что это он. Она видит его затылок, темные волосы, полоска загорелой кожи между ними и белоснежным воротничком, ее тонкие пальцы с розовыми ногтями обнимают его, прикасаясь к шее, немного заходя за ворот рубашки, ощущая горячее тело, гладкую упругую кожу.

Ах, она вновь унеслась мыслями далеко, а надо бежать. Да это стоит того, чтобы встать на полчаса пораньше и спокойно посидеть, ведь в такие минуты, ты принадлежишь только себе, ты можешь сосредоточиться на своих внутренних ощущениях, ты можешь так помечтать, как будто мечта уже случилась с тобой здесь и сейчас.

Я счастлива здесь и сейчас, я счастлива здесь и сейчас, я счастлива здесь и сейчас, – она сбегала вниз по ступенькам, повторяя про себя любимую поговорочку. Это помогало ей достичь того внутреннего состояния, за которое часто окружающие ей удивлялись.

– И как тебе удается быть в хорошем настроении всегда, – некоторые это произносили с плохо скрываемым раздражением, некоторые с радостью.

Она давно поняла, люди по-разному воспринимают друг друга, а ведь всего-то надо находить пол часа для общения с самим собой, пол часа в день счастья быть собой, не отвлекаться ни на телевизор, ни на соседей, ни на детей, родных, коллег, друзей, продавцов, врачей, просто ты и еще раз ты, и больше никого, только быть может тот, кто-то большой мудрый, тот, кто присутствует во всем на этой планете.

Сев в автомобиль и положив руки на руль, она вспомнила, что у них теперь новый руководитель.

– О боже, – я совсем забыла об этом. Рыжий веселый мальчик, солнышко, она так его про себя прозвала, мальчик-одуванчик, который теперь самый главный в их компании. От которого они все зависят, их рабочий процесс, в какой-то степени их самочувствие, весь коллектив. Посмотрим, кто ты такой, она встряхнула кудряшками, завела мотор, и осторожно стала отъезжать от тротуара.

Машина всегда давала чувство свободы, свободы передвижения, независимости. Конечно, в городе меньше, но там за городом, она обожала мчаться по трассе, она знала, что это доставляет ей удовольствие, чувствовать, как автомобиль слушается, этот механизм, созданный умными людьми, где каждая деталь связана с другой. На скорости, ты не думаешь о том, что доверяешь свою жизнь этой машине, тем, кто ее создал, ты только смотришь вперед на дорогу. Ты следишь за другими, когда ты видишь, что впереди идут на обгон, пытаешься предугадать его движения, его мысли, и, когда остается совсем немного, встречная машина уходит на свою полосу, и ты продолжаешь свой путь.

В городе же все буднично, где-то быстрее, где-то медленнее, но, так или иначе, ты прибываешь в нужное тебе место.

В этот понедельник было заметно, что все одеты более строго, все, видно, встали пораньше, чтобы больше времени уделить внешнему виду. Женщины были с аккуратно уложенными волосами, мужчины, не смотря на начинающуюся жару, в рубашках и пиджаках. Все работали, сосредоточенные лица, смотрящие в мониторы, нарочито громкие телефонные разговоры с правильными речевыми оборотами с клиентами.

– Люди, что вы делаете, – усмехнулась про себя София, ведь вы, все равно, так долго не протяните, – ну что ж, с другой стороны, каждый имеет право начать новую жизнь, в том числе и в профессии.

Она открыла ежедневник, просмотрела план на сегодняшний день, освежила в памяти все дела, открыла почту, уже было два письма от клиентов, которые требовали ответа. И приступила к работе.

Аська замигала

– Он уже спрашивал о тебе, – Танины надписи, как всегда изобиловали множеством смешных и не очень мордочек.

– Кто?

– Ну, кто, кто? Директор.

– Да, и что?

– Блин, ты меня бесишь, говорю, зашел, нас поприветствовал, спросил, где ты, прямо по имени назвал, запомнил же…

– )))) Не завидуй.

– Не могу, это выше моих сил.

– Так что конкретно он хотел?

– Не знаю, просто спросил, где ты и все, в офисе всего-то нас двое было, он тут с шести утра что ли?

– Ну что ж, хорошо.

– И это все, ты не пойдешь к нему????

– Зачем, он же не просил, чтобы я зашла, как появлюсь.

– Аааааааааааааааааааааааааааааааааааа, я тебя сейчас чем-нибудь ударю, иди и зайди, спроси, вы меня искали???

– Танька все, у меня работа!

– Ну ты……..(( интересно же.

Выключив аську, София стала составлять заказ.

Обед прошел как обычно. София пила кофе и смотрела в окно, за которым стремительно проносились машины. Таня успевала жевать и болтать, поток слов ее было не остановить, и София, уже давно привыкшая к ее манере говорить, о чем угодно лишь бы говорить, рассеяно иногда кивала и вставляла пару междометий, давая понять, что она слушает.

Она увидела, как к крыльцу подъехала машина, спортивный БМВ, темно- синего цвета, из него вышел Егор, плечом держал телефон, что-то увлеченно говорил по нему, в руках у него было столько всего: сумка, какие-то папки, ключ от машины, он пытался все это одновременно удержать, говорил по телефону, закрывал машину. Софию не могло это не позабавить, не зная почему, она встала и пошла по направлению к лестнице, Егор с другой стороны стены, тоже двинулся туда же.

Она увидела его и поприветствовала, Егор разулыбался и тут же все, что было у него в руках, выскользнуло из них. Пытаясь подхватить, он только усилил процесс падения, получилось как в кино со спец эффектами, папки подпрыгнули вверх, свернутые рулоны взмыли туда же, и все это ворохом посыпалось на пол.

– Да, так я тоже могу, – он улыбнулся еще шире.

– С каждым может случиться – она тоже улыбнулась, и стала помогать собирать все его богатство с пола

Они поднялись вместе по лестнице, дошли до его кабинета.

– Прошу,– он сделал приглашающий жест рукой, его глаза весело и открыто смотрели на нее. Софии показалось, что веснушек стало больше на его лице. Она села на стул, коих много стояло у директорского стола, он же включил чайник, продолжал что-то говорить. Ах, да он ездил к одному из наших корпоративных клиентов, рассказывал о своих впечатлениях от города, его удивляло неторопливое движение машин и жителей. Конечно, человеку из города, в котором живут 12 миллионов приехать в город с населением в 600 000 человек, будет удивителен совсем другой ритм жизни.

Она смотрела на него, он уже разливал чай, на ее робкие потуги помочь, махал рукой,

– Сам, сам.

Сел он не в свое кресло, а напротив нее, поставил перед ней чашку и вазочку с печеньем.

Откуда здесь эта вазочка, она улыбнулась, раньше ей приходилось бывать в этом кабинете только на нечастых планерках с генеральным, в основном все решалось с коммерческим.

Она вдруг поняла, что он уже давно ничего не говорит, а пьет чай, она подняла на него глаза, опасаясь изучающего взгляда, но он смотрел не на нее. Она вдруг удивилась, перед ней был совсем другой человек, куда делся жизнерадостный солнечный мальчик, молодой и веселый – это был уже совсем взрослый мужчина с немного осунувшимся худым лицом, затуманившимися глазами, его рука слегка подрагивала, когда он держал чашку.

Она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но он вдруг встрепенулся и опять превратился в молодого мальчика, его улыбка, как луч солнца, разгоняющий тучи, сняла это напряжение с его лица.

– Итак, София, я в курсе, вы у нас лучший менеджер, смотрел планы, удивлен, впечатлен, это очень хороший показатель в активных продажах, я рад работать с вами.

– Думаю, я тоже – она улыбнулась, давая ему понять, что легко пошутила.

– Да не буду скрывать, если вы себя хорошо зарекомендуете, я планирую в будущем, сделать вас своей правой рукой – коммерческим, мне нужны активные люди, нам необходимо и других подтягивать к определенному уровню. Ведь, будем честными, рабочий день расходуется у нас неэффективно: часто говорят по телефону в рабочее время по личным целям, ходят курить и беседовать, так это, по-моему, у них называется. Так вы готовы? Он вновь широко улыбнулся и испытывающим взглядом посмотрел на нее.

Улыбки он щедро дарит, – вдруг подумалось ей.

Мысли в ее голове неслись с наибольшей силой: контролировать других, организовывать их рабочий процесс, пытаться вложить им в голову свои мысли, свой рабочий график, хочу ли я этого.

Ее и раньше волновала эта мысль, а что дальше, со своими способностями, она чувствовала в себе, что может, и ей говорили, что она добьется многого, стать коммерческим, потом, возможно и генеральным, а что дальше, бесконечные отчеты перед Москвой, командировки, следить за коллективом, разве это ее мечта, быть бизнес-вумен, нет, ни разу она, сидя на своем балкончике, не думала об этом, она не представляла себя в деловом костюме, со стянутыми в пучок волосами, здоровавшуюся с мужчинами за руку, дерзкий уставший взгляд, рабочие дни за полночь…

Даю время подумать – сказал он, видя ее нерешительность и как будто даже немного обижено засопел.

– Егор, спасибо вам большое, но я, честно говоря, не готова сейчас к увеличению своих профессиональных обязанностей.

– Да, – он удивленно вскинул брови, ну может, вы подумаете все же.

– Нет, это точно – она прямо взглянула ему в глаза.

– Эээ, – он выглядел озадаченным,– ну что ж, подумаю тогда, кто бы это мог быть, пока, честно говоря, нет кандидатуры, как мне этого не хотелось, но придется искать человека со стороны.

– Спасибо, что вы меня поняли, – она встала, – извините еще раз, я пойду. Чувствуя, что поступила правильно, она все же ощущала легкую неловкость от ситуации.

– Да, да, – он как-то рассеяно закивал головой. Она поняла, что это улыбка делает молодым и задорным, а вот сейчас без улыбки в задумчивости, его лицо вновь выглядело взрослым и уставшим.

Она внезапно ощутила острое чувство нежности, ей захотелось подойти к нему и обнять его. Почему, с чего вдруг ей обнимать этого совершенно чужого ей человека, она даже сделала шаг вперед, но тут же схватила со стола чайные кружки, выскочила из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.

Войдя в офис, она наткнулась на Танины глаза, горящие жадным интересом. Чтобы сразу погасить в зачатке, уже готовый взорваться вулкан, София сделала скучное лицо и лениво произнесла:

– Про планы спрашивал, скукота.

– Аа, – разочарована протянула Татьяна и с досадой приступила к работе.

София села в автомобиль. Егора она больше не видела сегодня. Что-то ее тревожило, и даже не сама ситуация, а он. Да, надо признать он ее волновал, высокий, худощавый, но крепкий, с трогательной белой кожей, рыжими волосами, цвета темной меди, веснушками. Его взгляд, да, вот он ее заинтересовал.

Как-будто, чуть-чуть приоткрывается занавес кулис, и ты видишь часть волшебства за этим плотным занавесом, потом он вновь захлопывается, и ты видишь только красивый красный с золотом бархат, шикарный, но чужой и пустой в своем совершенстве. Вновь, чуть приоткрывается, и ты видишь резные ножки старого дубового стола, чернильницу с пером, подсвечник, человека, склонившегося над чистым белым листом.

Почему-то сейчас ей показалась, что его душа именно такая, такая, как этот вековой столетний стол, этот неизвестный писатель, эти полу сгоревшие свечи, капли горячего воска, застывшие у подножия подсвечника. И было что-то еще, странное, необычное. Да, обычно, люди раскрываются в улыбке, люди искренны, когда улыбаются. Да, конечно, бывают улыбки фальшивые, но это чувствуется, да, это все-равно всегда чувствуется.

А здесь другое, он улыбается, и это он, но не весь, а только то, что он хочет показать, только то, что он разрешает увидеть другому. А вот, когда нет улыбки на его лице, когда он задумчив, только в этом моменте он открывается, в этот момент он настоящий, со своими думами и тревогами. Я чувствую, что это тревоги не о работе, не о переезде, это что-то другое, более глубокое, скрытое, недоступное для других.

Неделя пролетела быстро, как это всегда бывает, если ты не ждешь, когда закончится рабочий день, считая секунды до 18 00, а работаешь, выполняешь заказы и, глядя на часы, вздрагиваешь, что осталось мало времени или удовлетворенно потягиваешься от удовлетворения сделанных дел.

Ура, пора домой, ощущение плодотворной работы, когда все цифры сошлись, все документы на месте, очень приятно. София сладко потянулась, она скинула балетки и одела свои красивые синие туфли на каблуках. Почему-то в пятницу ей хотелось выглядеть более красивой, чем обычно. Как будто она подсознательно каждый вечер пятницы готовилась к маленькому романтичному путешествию, будто именно в очередной пятничный вечер должно случиться чудо, что это будет, она не знала, просто хотелось чего-то, она даже физически ощущала это невысказанное не вытесненное желание в груди.

По факту она понимала, что подруги все по домам, можно поехать к родителям, но те, погрязшие в дачной работе, не смогут дать ей то, что она хотела, это уже проходили много раз. Сегодня она уложила волосы повыше, только несколько длинных волнистых прядей спадали к глазам, синие туфли, синее платье, сапфировый оттенок которого делал ее волосы еще более золотыми, чем они были. Сегодня она добилась своего, она заметила пару нетривиальных взглядов со стороны коллег мужчин, и ей это было приятно, Таня же оттопырила большой палец вверх, что удивительно без лишних слов, это у нее считалось высшим комплиментом. С Егором они виделись каждый день, все среди людей и все по работе.

Он был безупречен в работе, действительно понимал в деле, что даже мужчины, поначалу принявшие молодого «выскочку» скептически, поглядывали на него с уважением. И всегда он был улыбчив, в своей манере, что ей уже стало казаться, что все она себе надумала, и ей показалось, что за этими улыбками, было что-то еще.

София все же решила составить план на понедельник. Было уже половина седьмого. Все разошлись. Им было куда идти. Как здорово, что люди счастливы, что они стремятся убежать с работы пораньше, чтобы провести вечер пятницы с семьей, хотя счастливы ли они, кто-то да, кто- то нет. Вячеслав Иванович, всегда ругается с женой по телефону, с чем уже смирился весь офис, но каждую пятницу он покупает ей цветы, Таня, бежит к своему ребенку, каждый раз, как в первый.

София представила, как Таня забирает его из садика, всегда садит к себе на колени, на скамейке тут же, и спрашивает, как прошел день, итак каждый день, подробно: что было интересного, что делали. Ленивая и недалекая в работе, что удивительно мама она была замечательная, тонко чувствовала своего малыша, внимательна всегда к нему, к его интересам.

У нее никогда не было ничего глупого или неважного в ее ребенке. Поэтому София так любила иногда приглядывать за ним, так как тот был общителен и рассудителен не по годам, ей было с ним интересно и никогда не было скучно. Аделаида Григорьевна, тоже любила пятницы, по ним, по ее словам, она ехала проведать зятя, вот так, именно зятя, ни дочь, ни внуков. Она говорила, что они с зятем любят смотреть вместе юмористические программы, пить ее фирменную настойку, и обсуждать работу, вот ей повезло, зять тоже оказался юристом, надо же, а дочь журналист, бывает же такое. София улыбнулась сама себе, окинула взглядом рабочий стол, все на месте, чистота и порядок, вышла из кабинета, закрыла дверь.

– Не забыть сдать ключ на охране,– сказала она себе.

Она прошлась по коридору и заметила, что дверь в кабинет Егора чуть приоткрыта.

Неужели он еще не ушел? Сама не зная почему, она замедлила шаг, подходя ближе, она зачем-то полезла в сумочку и сделала вид, что ей срочно что-то нужно там найти и, проходя мимо, мимоходом взглянула в открытую дверь, в кабинете никого не было, она удивленно подошла поближе, дотронулась до двери, кабинет был пуст,

– Неужели забыл закрыть, – удивилась она вслух.

– Не забыл.

От неожиданности, она резко повернулась и уткнулась прямо ему в грудь, точнее почти в живот, ведь даже на каблуках, она была сильно ниже его.

Ой, извините, я думала о вас и случайно сказала вслух, – проговорила она скороговоркой.

– Вы думали обо мне, – он сказал это тихо, как будто немного заговорщески.

Она растерялась, немного, и почувствовала смятение. Этого давно не было, даже приятно, почему-то вдруг подумала она, для уверенной девушки, чувство смятения было редкостью, но когда так мало чувств, даже чувство смятения приятно своей новизной.

– Нет, что вы, – излишне быстро сказала она, – то есть, я, я решила, что вы забыли закрыть кабинет, я обычно ухожу последней, привыкла проверять за сотрудниками.

Он смотрел на нее спокойным взглядом, но было не понятно, о чем он думает.

– Ну, хорошо, вы здесь, я пойду,– произнесла она, но почему-то не сдвинулась ни на сантиметр.

В голове не было мыслей, что я делаю, подумала она, почему я не иду, она удивилась, действительно удивление было в душе. Только сейчас она поняла, что они стоят очень близко друг к другу, ближе, чем позволяет обычная дистанция.

Но было что-то, какое-то чувство, что удерживало, она почувствовала всем телом, почти физически ощутила тепло, как будто неведомая энергия искрилась между ними. Все же она сделала шаг назад, и вдруг быстро повернувшись, почти побежала, она быстро спускалась по лестнице, в пустом большом здании, стук каблуков звонко отзывался. Ей показалось, что за несколько секунд, она слетела с третьего этажа, бросила ключ охраннику, черканула в книге и выбежала на улицу, тут же почти задохнувшись от внезапно налетевшего ветра с дождем.

– Боже, какая погода, весь день была жара,– она услышала раскаты грома, – Да это же гроза. Зонта нет, накинув на себя жакет, она побежала на стоянку к машине, уже почти промокнув, она плюхнулась на сиденье, захлопнула дверь, и вдруг закрыла лицо руками.

Чувство из раннего детства, чувство сильного стыда, почему, что за… почему повела себя странно, как маленькая девочка, что за неадекватность, слова неслись в голове с молниеносной силой.

Подожди, сказала она себе, но ведь и он, он тоже вел себя не как обычно, он стоял близко, не отходил, он молчал, дольше обычного, да, мне не могло показаться, что-то было, было между нами, что-то более, чем обычное общение, обычное, обыденное общение.

Она вздрогнула, кто-то стучал в окно, повернулась, увидела его, дрожащими руками открыла машину, он сел рядом, на переднее сидение.

В руках держал закрытый зонт.

Она смотрела на него широко открыв глаза.

Вода капала с его волос, рубашка была насквозь мокрая. Он провел рукой по волосам, медные волосы сверкали, взъерошенные, она видела, как капли с них стекали ему за ворот рубашки.

– Я подумал, вам зонт не помешает, – произнес он, как ни в чем не бывало, и протянул ей большой закрытый мужской темно-синий зонт.

– Да, спасибо, – она смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– Поехали, я закрыл кабинет, – сказал Егор и, улыбнувшись краешками губ, деловито уселся в кресле, откинув назад голову.

– Поехали, – она ощутила удовольствие от того, что он говорит с ней, как с близким человеком, что между ними есть какая-то недосказанность, при этом она чувствовала себя спокойной. Нет страха, нет неуверенности.

София повернула ключ, машина с готовностью отозвалась, салон наполнился звуками скрипки и фортепиано, она ехала по городу, машин было мало, все кто мог уже разъехались по домам, дворники успевали разводить воду по стеклу.

Она не смотрела на него, дорога требовала концентрации, не думала, куда едет, машину вела, путь прокладывался сам по себе, она поняла, что едет за город. Дождь кончился, солнце озарило луга вокруг последними лучами, все искрилось, сверкало, дух захватывало от такой красоты, небольшая речушка, впадала в большую, она вдруг почувствовала, что, может быть, одна играет в эту игру. Приняла немного вправо и остановилась, секунду не решалась посмотреть на него, потом повернула голову, он смотрел ей прямо в глаза, смотрел так, что она поняла,– нет, он тоже в игре, он тут рядом, он чувствует, возможно, тоже, что она. София завела машину и поехала вперед.

80-ть километров, уже почти сумерки, вот оно, то куда она так стремилась, суровое волнующееся море, затянутые туманом горы, немногочисленные неторопливые туристы, уже вечер. Она остановилась, музыка выключилась, тишина, час музыки и дороги, и, вдруг, тишина. Но с моря дул ветер, звуки волн и ветра, наполняли воздух. Не сговариваясь, они пошли по направлению к воде.

Уже темно, отблеск оранжевых фонарей и ярко красная полоска почти у самых верхушек гор. София стояла и смотрела на все это невообразимое действо природы, ощутила, что промокла насквозь, одежда липла к телу, прохладный ветер делал ее холодной. Она почувствовала, что Егор подошел к ней близко, встал вплотную к спине и взял руками за плечи, его ладони были такими горячими, что она ощутила их жар даже сквозь влажную ткань платья. Она положила свою ладонь сверху на его руку, он медленно взял ее за холодные пальцы, ладонь утонула в его руке, она повернулась к нему и подумала: «Неужели сейчас будет поцелуй..». Она почти ждала его, чуть приоткрыв губы. Он же взял ее за руку и повел из темного царства ветра и стихии, через площадь к оранжевым огням отеля. Это был высокий, многоэтажный отель, своей острой башней напоминавший скалу, они вошли в холл. Хорошо, что здесь был уютный приглушенный свет, ей не хотелось сейчас яркого и слепящего. Егор подошел к стойке, что-то говорил девушке, София стояла и смотрела в окно, ветер качал кроны кленов, невысокие деревья, аккуратно подстриженные, повиновались его порывам, шелестя серебристо-зеленой листвой.

Как интересно, – подумала она, – это интересно, она вспомнила, как сегодня на планерке, он смеялся со всеми ними, рассказал анекдот, действительно смешной и в тему, у всех был приступ смеха, один из тех, когда люди искренне хохочут до боли в животе, и это их сближает. А сейчас уже более двух часов они не сказали друг другу ни слова, есть только общие взгляды, прикосновения и ….

– София, – ее имя удивило, она не ожидала его услышать, его голос звучал спокойно и ровно.

– София, пойдем, – он смотрел на нее уверенно, она выпрямилась, расправила плечи и пошла навстречу ему. Он взял ее за руку, они вошли в лифт, поднялись на последний этаж, Егор спокойно открыл ключом номер, пропустил ее вперед.