Выбор. Книга 3. Второй шанс

– Его уже нет.

– Откуда знаешь? – спросил помощник Виталия Степановича.

– Я его убил. Этой осенью.

– На том лайнере?

– Да.

– Дальше.

Многих назвал Андрей, но многих просто не знал.

– Здесь нет Джемал ад-Дина?

– Нет.

– Да. Человек – невидимка этот ад-Дин. Через него к нам на Кавказ идут деньги для поддержания террористических группировок, но в основном его деятельность нацелена на Таджикистан. Если это тот самый человек, про которого я думаю, то он родился и вырос в Средней Азии, в Узбекистане. Он турок-месхетинец, в 89 году уехал в Россию. На каком языке он разговаривает?

– Как и все там. На пушту.

– Английский знает?

– Не слышал. Большинство взрослых мужчин там знают английский.

– А арабский?

– Он молитвы на арабском читает. А так – не знаю.

– А ты сам знаешь арабский?

– Лучше, чем пушту.

– Он по-русски с тобой разговаривал?

– Нет.

– Опиши-ка его. Приметы, внешность. Давай, – Виталий Степанович захлопнул ноутбук и отодвинул от себя, облокачиваясь одной рукой на стул Андрея, а другой – на крышку стола.

– Ну… – Андрей замялся. – Рост невысокий, где-то 168-166, такой же, как вы – в плечах, только живот… ну… выпирает.

– Лицо?

– Ну… Обычное. Как принято у арабов – борода длинная, усы бреет. Глаза у него широкие, как у таджика.

– Шрамы есть?

– Нет. Видимых – нет.

– Он живет в Лакшаре или просто приезжает туда, как ты думаешь?

– Наверное, приезжает. Я его видел в мечети только два или три раза, потом он исчез.

– Хорошо. Андрей, послушай, сейчас у тебя выбор: все будет зависеть от степени сотрудничества с нами. Твоя помощь ограничивается простыми ответами – и ты получаешь минимально возможный срок, хорошие условия и досрочное освобождение. Сотрудничаешь более активно – и начинаешь жизнь с чистого листа. Ты ведь наш, русский парень, Андрей, поверь мне – лучше умереть героем, погибнуть за Родину, чем жить, как бездомный бродяга. Ну же, отвечай.

– Я никуда не поеду.

– Ты умный парень, все понял. Ну как – в тюрьму?

– Есть еще один вариант, – впервые Андрей поднял глаза на подполковника.

– Ну? Интересно?

– Вернуть меня в Израиль. Там бы уже все закончилось.

– Нет, Андрей, не думай так легко отделаться от Моссада.

– С ними легче. У них не отменили смертную казнь.

– Да. Трудно с тобой, Коренев, очень трудно. Помоги же нам.

И вдруг Андрей быстро и покладисто ответил.

– Ладно.

Дальше все произошло мгновенно и неожиданно.

С грохотом упал и перевернулся стол, стул из-под Горелова вырвало со страшной силой. Его помощник не успел опомниться, как Андрей был уже возле двери.

И помощник выхватил из наплечной кобуры пистолет.

– Нет! – закричал Виталий Степанович, неуклюже поднимаясь. – Включи сигнализацию, живо.

Андрей был уже в коридоре. Там, внизу, ждала охрана, вооруженная автоматами. Андрей надеялся только, что он умрет быстро, без длительной агонии в реанимационной палате.

Он приближался к лестнице, когда неожиданно впереди с металлическим лязгом упала решетка, отсекая его от остального мира. Там, снаружи, появились сотрудники, из лифта показалась охрана, а Андрей, оскалившись, тряс и тряс решетку, словно рвался к ним.

Внезапно он обернулся.

Оба его собеседника приближались к нему. Виталий Степанович потирал ушибленный локоть, а его помощник сжимал в руке пистолет.

– Убери оружие, – спокойно велел Виталий Степанович. – Он только этого и добивается. А ты, Андрей, успокойся, наш разговор не окончен. Пойдем.

– Убейте меня, или я убью вас, – прорычал, оскалившись, Андрей.

– Не обязательно нас убивать. Думаю, что мы и так договоримся. Заходи в кабинет, не показывай всему управлению свою дурь. А ты, Иннокентий Петрович, разблокируй дверь и отпусти конвой, потом можешь быть свободен. Заходи, Андрей, не отнимай у меня время.

Помощник Виталия Степановича хотел что-то сказать, но увидел только, что его шеф хладнокровно повернулся спиной к Андрею и, чуть прихрамывая, первым вернулся в кабинет. Андрей же менялся на глазах. Он опустил голову, криво усмехнулся и спокойно последовал за подполковником.

– Закрой дверь, – приказал Виталий Степанович, когда он вошел в кабинет. – Смотри, что ты натворил.

Он поднял ноутбук, осмотрел крышку.

– Поломал такую дорогую вещь. Ладно, что с тобой поделаешь. Помоги поставить на место стол. Давай вместе, переворачиваем. Двигай. Стулья поставь. А остальное затолкай под стол, уборщица уберет. Садись.

Сам Виталий Степанович сел на свое место.

– Так как поступим, а?

Андрей сел на прежний стул, пожал плечами и опустил голову.

– Андрей, послушай меня. Это последний наш разговор. Или нам предстоит долгое сотрудничество, или тебе до конца жизни предстоит одиночная камера. Одиночная, Андрей, подумай об этом. Дни и ночи один, в замкнутом пространстве – такое не пожелаешь даже Бен-Ладену.

Он достал из стола мобильный телефон, поставил таймер.

– У тебя десять минут, я засекаю. Думай, дольше возиться я с тобой не буду, ты и так отнял у меня много времени. Ну, две минуты уже прошло. Понимаешь, Андрей, у нас есть такое понятие, как внештатный сотрудник. Это будет твоя крыша. И деньги мы платим хорошие. Давай, Андрей, решайся, я жду.

И Виталий Степанович начал нажимать на кнопки своего телефона. Вид у него стал безразличный.

– За убийство? – Андрей не поднимал голову, и глаза его бегали, взвешивая, решая, обдумывая.

– Как придется, – равнодушно проговорил Виталий Степанович. – Ну, у тебя осталось мало времени. Твой ответ? Ты же боишься одиночества.

– Откуда вы знаете?

– Ты сам сказал: сцепил руки, напрягся, откинулся назад. Время вышло. Отвечай.

– Я согласен.

– Вот это мужской разговор. Скоро тебя отвезут на нашу базу, там ты пройдешь начальное обучение, инструктаж, а мы пока оформим все документы. И вот что я хочу сказать тебе, Андрей, с того времени, как подпишешь с нами все бумаги, дороги назад тебе уже не будет. А если вздумаешь нас обмануть, мы сдадим тебя твоему шейху. Ну-ка, скажи мне, что он с тобой сделает?

– Убьет, – с насмешкой в голосе ответил Андрей, так и не поднимая бегающего взгляда. – Только убьет, а перед этим постарается замучить до смерти.

– Вот именно. Наслышан о его жестокости.

– Смерть все равно придет, – медленно проговорил Андрей. – Заканчивается все. Я не обману вас. Но я вас не боюсь, – и он твердо и презрительно посмотрел на подполковника.

– Ты плохо меня понял. Я не запугиваю тебя, я просто предупреждаю, – подполковнику неприятно было видеть презрение в глазах такого преступника, как Андрей, но он переборол себя. – Да, я еще хотел тебя спросить – ты знаешь Никитина?

– Да, – Андрей снова опустил голову, и взгляд его нервно забегал, взвешивая, решая.

– Кто он?

– Следователь прокуратуры.

– Что тебя с ним связывает?

– Он пытался меня арестовать два года назад.

– И все?

– Нет. Я тогда похитил его маленькую дочь и отрезал ей палец.

– Ни хрена себе. Ты и на такое способен?

– Да.

– С тобой свихнешься. А, между прочим, это он приходил сюда и просил за тебя.

– Зачем?

– Чтобы вытащить тебя из тюрьмы, я так понимаю.

Андрей весь сжался, сцепил руки и задышал чаще. Виталий Степанович не отрывал от него взгляда, впервые увидев у него проявление эмоций. Да каких. Это были уже не мини жесты, заметные только при внимательном наблюдении. Андрей застыл, пальцы сцепились замертво, тело откинулось к спинке, плечи опустились. Страх. Дыхание участилось. Это был не просто страх – паника, ужас.

– А, знаешь что, Андрей, он звонит каждый день, спрашивает о тебе. Я его уже в черный список включил. Хочешь поговорить с ним?

Взгляд Андрея снова заметался. Растерянность, попытка уйти от решения, спрятаться в скорлупу, читались в нем. А Виталий Степанович, чтобы закрепить позиции, взял мобильный телефон и стал набирать номер.

– Говори, – Горелов протянул телефон Андрею.

Тот неуверенно и осторожно прижал маленький аппарат к уху.

– Да, я слушаю, – прозвучал оттуда измененный динамиком голос Никитина.

– Это я… – тихо, с придыханием, ответил Андрей.

– Кто? Андрей? Коренев?

– Да.

– Где ты?

– Здесь.

– Не можешь говорить?

– Могу.

– У тебя… все хорошо?

– Да… Я хочу сказать – спасибо, Костя.

– Андрей… Алло… Ты пропадаешь.

– Передай Олегу – на этот раз я ничего не испорчу. Шанс все еще мой.

И Андрей отключил телефон и вернул хозяину. После разговора он как-то расслабился и сидел, не шевелясь, упираясь локтями в стол, обхватив одной рукой другую и лишь иногда сглатывал, словно у него в горле что-то мешало.

– Вот видишь, Андрей, все оказывается так просто. И нечего было ломать мой компьютер и смешить сотрудников.

Андрея оставили в подвале на улице Гризодубовой, оборудованном то ли под тюремную камеру, то ли под временное жилье. Там были решетки, но не было конвоиров. Еду ему приносили три раза в день люди в штатском. Дверь не запиралась днем и вела в небольшой дворик, обнесенный высоким забором. В воротах стоял единственный охранник и не обращал на Андрея никакого внимания. Андрей мог бы выходить во двор, но он оставался в помещении, лежал на койке и дремал весь день. Иногда его выводили в соседнюю комнату, осматривали, подключали к приборам. Он отвечал на вопросы, подписывал бумаги.

А в Москве выпал снег. Врач, осматривающий его, признал здоровым, но велел больше гулять из-за бледного оттенка его кожи. Тогда ему приказали выходить во двор.

Виталий Степанович Горелов смотрел из окна своего кабинета на маленький внутренний дворик и увидел Коренева. Неуверенно, словно после болезни, Андрей переступил порог и замер. Так делает дикий зверь после долгой неволи. С неба светило яркое солнце, нетронутый снег под ногами сиял и переливался, слепя белизной и блеском. И у Андрея полились слезы. Он стоял без шапки, с поднятым воротником легкой куртки и вытирал слеза ладонью, как маленький мальчик. Тут же он запястьем, сжатым манжетой, вытирал нос и снова проводил ладонью по глазам. Он почти ничего не видел, но упрямо не уходил в темноту помещения.

Горелов снял трубку внутреннего телефона.

– Кондратьев, покажи Коренева окулисту, не хватало еще, чтобы он ослеп у нас.

В конце января Андрея Коренева перевели в тренировочный лагерь. И там он уже не был один. Странные были его невольные товарищи, угрюмые, не разговорчивые. Разных национальностей, разных рас и вер, они все говорили на русском, хотя и не все – одинаково хорошо.

Сам тренировочный лагерь слишком был похож на тюрьму, с решетками, колючей проволокой и с внешней охраной, патрулирующей с собаками между двойным забором. Там занимались физической подготовкой курсантов, обучали работе с рацией, вождению, языкам.

Андрей снова начал кричать во сне.

Заместитель начальника лагеря вызвал его к себе.

– Андрей, – начал он. – Твой товарищ по спальне пожаловался, что ты ночами кричишь. Врач-невролог написал в заключении, что ты совершенно здоров. Может тебе нужен священник? Ты ведь мусульманин? Я могу распорядиться, чтобы к тебе привели муллу.

– Глупо, – ответил Андрей.

– Тогда русского батюшку.

– Еще глупее, – презрительно закончил Андрей.

А в середине февраля за Андреем приехал помощник подполковника Горелова.

Виктор Тертычный после армии отслужил пять лет в спецназе ГРУ, в звании капитана закончил Академию внешней разведки и второй год работал в третьем управлении. Он имел позывные: Комбат, был темноволосый, атлетически сложенный тридцатилетний мужчина с правильными чертами прямоугольного лица. Рост его был 182 сантиметра, вес – 88 килограмм. В управлении его считали одним из лучших сотрудников. Он уже проработал нелегалом в трех странах Азии.

Именно он в мае месяце получил задание обнаружить и ликвидировать группу террористов, возглавляемую Джемал ад-Дином.

– Самого Джемала знает только один человек, и он поедет с тобой, – говорил Виктору подполковник Горелов. – Он внештатный. Позывные: Скорпион. Вот, ознакомься с его досье.

Виктор читал вдумчиво и внимательно.

– И с таким подонком мне придется работать? – наконец произнес он. – Лучше одному.

– На сегодняшний день этот человек для нас ценнее, чем ты. Только он знает Джемал ад-Дина в лицо. В Пешаваре, в гостинице «Револи», в университетском городке, ты встретишься с нашим нелегальным резидентом с позывными: Хозяин. Ты его знаешь, это Раиль Акбетов.

Виктор слегка улыбнулся и кивнул.

– Главная задача Коренева – опознать Джемала. Если обнаружите его в Пешаваре, необходимо ликвидировать, по возможности вместе с группой. Джемал теоретик, главный организатор и мозговой центр многих терактов по всему миру, но главное его направление – все же страны СНГ. Поэтому для нас жизненно необходимо уничтожить всю группу, учти это при работе.

Горелов сел рядом с Виктором и положил руку на спинку его стула.

– У нас может быть только один шанс ликвидировать их, другой возможности они нам не дадут. Конспирация там разработана на самом высоком уровне.

– Раньше мы думали, что Джемал ад-Дин – это название группы.

– Да. Коренев познакомился с ним в Лакшаре. В феврале он был там с нашим агентом, но Джемала не обнаружил. Так же он проверил Пактику, Пакту, Зебул, Кандагар в Афганистане. Сейчас он выезжает в Пакистан. Там, в Пешаваре обнаружено некоторое оживление экстремистских настроений, особенно среди молодежи. Так происходит, когда в городе появляется некое лицо, типа Джемала.

– А если его там нет?

– Значит, будешь искать дальше. Пакистан – твоя страна.

– Слушаюсь.

– Если операция удастся, на твоем счету будет уже второй ликвидированный террорист такого уровня. А это внеочередное повышение в чине и прочие прелести.

– Спасибо, Виталий Степанович.

– Сначала заслужи, потом благодари. Кстати, с Кореневым не церемонься. Чем с ним жёстче, тем он послушнее.

– Насколько ему можно доверять?

– Ни на сколько. Он даже не скользкий, он непонятный.

– Ясно. Возможно ли, что он ведет свою игру?

– Да, вполне.

– Если что замечу за ним, я его просто пристрелю.

– Действуй по обстоятельствам. Только помни одно – дело превыше всего.

– Учту.

– Опознает, уничтожите – и все, больше он нам, в сущности, и не нужен.

– Я вас понял, Виталий Степанович.

– Вылетаешь завтра же.

– Слушаюсь.

– Ступай. Удачи тебе, капитан Тертычный.

– Спасибо, Виталий Степанович.

Андрей Коренев прилетел в Пешавар на четыре часа раньше Комбата. В аэропорту его встретил под видом таксиста агент ГРУ, живший и работавший в Пешаваре под прикрытием, и отвез в университетский городок. В гостинице «Револи» Андрей взял самый дешевый номер, повалился на койку и заснул. Через четыре с половиной часа его разбудил стук в дверь.

– Входите, – крикнул он по-английски, лениво поворачивая голову.

Дверь раскрылась, и вошел высокий человек спортивного сложения в обычной одежде европейца на Востоке: легкий светлый костюм и широкая шляпа.

– Простите за вторжение, я ваш сосед из 8-го номера.

Его английский был безупречен.

– Когда я узнал, что подо мной в номере живет европеец, я страшно обрадовался. Вы ведь из Праги?

Человек замолчал, ожидая ответа на пароль.

– Из Братиславы, – проговорил отзыв Андрей.

– Ну, здравствуй, – вошел и закрыл дверь Виктор. – Здесь мы можем говорить по-русски. Я – Комбат, ты – Скорпион. Ты знаешь, зачем мы здесь? – он снял шляпу, повесил на вешалку.

– Как и везде. Найти – опознать – грохнуть.

– В общих чертах так. Ты ведь уже отдохнул?

Андрей кивнул, но не шелохнулся.

– Тебе десять минут на сборы. Я жду внизу – прогуляемся по городу.

И без лишних слов Комбат взял шляпу и вышел.

Скорпион не понравился ему. Впрочем, и он Скорпиону – тоже.

Комбат стоял возле стойки в холле гостиницы уже пятнадцать минут, когда Скорпион изволил спуститься со второго этажа. Одет он был в тот костюм, в котором приехал, но без головного убора.

– Наконец-то, – буркнул Комбат и шагнул к нему. – Ты не торопишься, – сказал он громко по-английски.

– Спешить некуда. До «Зухра» еще два часа.

– При чем тут намаз?

– Искать лучше по мечетям.

– Я думал посмотреть по чайханам. Тут есть еще пара домов местной знати, после обеда там собираются некоторые сливки.

– Что ему там делать в такое время? Он же уважаемый старец. Пить он не будет, уж точно.

– И старики, знаешь, как попивают.

– Он ходжа. Он пить не будет.

Виктор кивнул, но в душе подумал, что Скорпион наверняка ведет свою собственную игру, то ли собираясь сбежать, то ли – предать. И он приказал себе быть настороже.

Все-таки они договорились пройтись по баням, но и тут мнения их разделились: Комбат считал, что нужно выбирать бани дорогие, в деловой части города, а Скорпион пытался убедить его, что Джемал ад-Дин скромный человек и пойдет в дешевую. Они осмотрели три бани в дорогом квартале, но Джемал ад-Дина там, естественно, не было. Пришло время намаза. Но и в мнениях о мечетях они разошлись. Тут наоборот: Комбат был за маленькие мечети на окраинах, где живут многодетные малообеспеченные семьи – благодатная почва для вербовки. А Скорпион знал, что Джемал ад-Дин любит большие соборные мечети или древние комплексы с историческим прошлым, сам неплохо разбирается в архитектуре и теологии.

Но тут случай сыграл на руку Скорпиону. Время полуденной молитвы уже подходило. Они находились рядом с мечетью Мохаббат-Хана.

Комбат только кивнул, показывая на ближайшее кафе. Им оставалось только смотреть и ждать.

И вот начали подходить люди: старики, молодые; мужчины, юноши; группами, и поодиночке, входили они во двор мечети. Подъезжали машины, в основном японского производства, становились на парковку поблизости. Виктор, больше наблюдавший за Андреем, чем за входом в мечеть, увидел, как тот напрягся, подался вперед.

– Есть?

– Похож. Не могу разглядеть.

– Который?

– Видишь, невысокий старик в белой одежде. На нем чалма с выпущенным концом. Вышел из синей «Хонды-Сити» 80-х. Разговаривает с водителем.

– Он?

– Точно не вижу. Все время кто-то мешает.

– Смотри лучше.

– А ты сам-то его рассмотреть можешь отсюда? – огрызнулся Андрей.

– Нет. Сейчас он пойдет к мечети, смотри.

Но старика скрыли другие мужчины, выше и шире его в плечах.

Виктор поглядел на Андрея. Тот лишь покачал головой и вдруг вскочил.

– Куда? – Виктор схватил его за локоть.

– Помолиться. Я же мусульманин. Не ссы, братан, все путем.

Неожиданно он вырвал руку и бегом бросился к входу в мечеть скрытому двумя минаретами.

Виктор кожей почувствовал провал, но интуиция приказывала ему – не вмешиваться.

Андрей, торопясь, вошел во двор старинной мечети, построенной еще во времена Великих Моголов. Молодой шакирд, увидев европейца, пошел ему навстречу.

– Ас саляму алейкум, – поприветствовал он, слегка наклоняясь. И продолжил по-английски. – Чем могу помочь, уважаемый?

– Уа алейкум уа салям уа рахматуллахи уа баракатух. Я хочу помолиться, – так же склоняясь и отвечая на приветствие, сказал Андрей.

– Если вы не подготовились, омовение можете принять вон там, в стороне, видите крашенную дверь? Времени до намаза еще много. Вам повезло. Сегодня, в виде исключения, с минбара выступит очень интересный учитель. По возможности, займите место посередине, там лучше слышно.

– Спасибо, брат.

– Рад служить. Доброй вам молитвы.

Андрей привычно разулся, оставив обувь у входа, прошептал «Аллах, прости мои грехи», и прошел к месту молитвы.

Он вышел одним из последних, направился к кафе, но Комбата там не было. Андрей растерянно покрутился, прошел влево, вправо и там, на углу квартала увидел знакомую фигуру. Комбат закуривал. И Андрей бросился к нему бегом.

Добежав и остановившись, он тоже полез в карман за сигаретами.

– Ну? – спросил Комбат тихо по-русски. – Ты разглядел его?

– Это он.

– Точно?

– Он минут десять сидел на минбаре перед моим носом и читал проповедь. Было время.

– Призывал к террору?

– Рассказывал про мечеть, как ее строили при Великих Моголах, как она горела в 19 веке.

– Ты как будто его оправдываешь.

– Каждый живет, как умеет. Слушай сюда. Он сегодня вечером пойдет в баню, а в пятницу, перед Джума-намазом где-то часов в девять – в чайхану в старом городе, чтобы к десяти быть уже в мечети. Это не далеко, потому что он будет без машины и молиться пойдет в эту же мечеть. С ним будут его кореша.

– Вся группа?

– Ты хоть представляешь себе, что это такое: вся группа? Нет конечно. Основной костяк – это те самые террористы, они базируются по дальним селам, думаю, в стране племен. С ним будут местные умники.

– То, что и надо. Вся верхушка?

– Как бы.

– Пошли. Кажется, мы приблизились вплотную.

– Это в точку.

В Андрее проснулся кураж, глаза загорелись, как у гончей на охоте.

Комбат, чувствующий то же самое, даже успокоился, глядя на Скорпиона, как на соратника.

Вернувшись в гостиницу, в университетский городок, они прошли в номер Андрея и, заказав туда обед, сели в продавленные кресла.

– Сегодня мы с баней не успеваем, нужно еще раздобыть взрывчатку, – сказал Комбат, испытующе глядя в глаза Андрею.

– Да на раз. Это же Восток. На восточном базаре можно купить даже атомную бомбу.

– А ты сам продавал атомные бомбы?

– Я не самоубийца. Слышал про одного мудака, что таскал уран в кармане, так у него потом яйца отвалились.

Комбат рассмеялся, а за ним – и Андрей.

Виктор поднялся.

– Знаешь что, Андрей, – сказал он, впервые обратившись по имени к Скорпиону и цепко взглянул на него. Но, казалось, тот даже не заметил ничего необычного. – Я пойду к себе, переоденусь и вернусь. Смотрю, обед здесь приносят с большим опозданием.

Андрей кивнул и остался сидеть в кресле, слегка прикрыв веки, словно в раздумье.

Вернулся Виктор в футболке и тонких свободных брюках. Андрей, тоже переодетый, сидел в том же кресле, а на столе стыл, закрытый салфеткой, обед на двоих.

– Ого, не рассчитал, – Виктор потер руки и направился к столу. – Чего ждешь? Не проголодался, что ли?

Скорпион как-то лениво поднялся.

– Знаешь, Андрей, – доверительно подался к нему, сидя за столом, Виктор. – У нас настоящая проблема со взрывчаткой. Я понадеялся на местных товарищей, но тут с неделю шли обыски и все запасы пришлось уничтожить. Что будем делать?

– То, что я и сказал. Пойду на базар и куплю. А завтра утром все сделаю. Дай мне только денег. У меня не хватит.

– В Пакистанских рупиях или в долларах?

– В долларах. Так лучше. Слушай, достань мне еще местную одежду.

– Не проколешься?

– Не буду бриться и все тик-так. Я уже два года так живу, и ничего, с рук сходило.

– Ты раньше бывал в Пешаваре?

– Нет. Только в Лахоре.

– А местные языки?

– Я хорошо знаю только арабский. Понимаю пушту. Да здесь все равно все говорят на английском. Ну, вставлю пару слов на арабском, меня примут за террориста и все. Делов-то.

– Ты – сумасшедший.

– Есть немного. Не ссы, братан. Взорвем к черту этих умников – и отправишься домой к своей бабе под бочек.

– А ты?

– Я? – Андрей опустил голову, потом поднял и рассмеялся. – А у меня нет бабы.

– Андрей, мы работаем вместе и жизни наши связаны на данный период. Я должен знать, кто рядом со мной, и доверять тебе. Ну, ответь мне, Андрей, я жду.

– Все путем, не парься.

– Да…

Дальше пошли ничего не значащие фразы. Андрей жевал вяло, с неохотой, говорил быстро, лихорадочно, а Виктор – наоборот: больше молчал, слушал и ел, словно в еде было решение его проблем. Жизнь, лишенная распорядка, выработала в нем одно качество: по возможности не отказываться от еды. Отсюда у него и появилась привычка: когда нервничает – ест плотно. Еду им подали калорийную: кархан гошт из баранины, а на сладкое – гайар ка халву и наан. Ко всему этому дали по чайнику чая и ласси.

После обеда Виктор ушел и вскоре вернулся со сложенной в два пакета одеждой и обувью.

– А вот деньги, Андрей. Когда вернешься?

– К вечеру.

Скорпион взял пакеты и, даже не взглянув на сложенные на столе пачки долларов, ушел в ванную комнату переодеваться. Вернулся он чистокровным палестинцем с налетом госслужащего. Легкая щетина на лице добавляла его облику правдоподобия. Подойдя к столу, Андрей хладнокровно пересчитал доллары и разложил по карманам.

– Ты здорово законспирировался, Скорпион, просто не вериться, что ты – европеец, – сказал Виктор, а Андрей даже не взглянул на него.

– Ладно, не скучай, – Скорпион быстро и не оглядываясь, вышел за дверь, а Комбат остался один в его номере, так и не поняв, когда и где этот человек перехватил у него инициативу и начал лидировать.