Я есмь (хроника двенадцати дней)

Фарра Мурр

Я есмь (хроника двенадцати дней)

© Фарра Мурр., 2017

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2017

День первый

ЧЕРЕДА СЛУЧАЙНОСТЕЙ

Последнее время меня окружает смерть. Думаю, это возрастное. Шестьдесят семь – это возраст. Не то чтобы она меня пугала – за свою жизнь мне всякое приходилось повидать. Взять, хотя бы, эту панику полгода назад по поводу астероида… У меня внутри даже ничего не ёкнуло, хотя все газеты кричали о конце света. Жила уверенность какая-то. И ведь обошлось. Орбитальную станцию, правда, жалко, столько лет строили, столько денег вбухали, и вот на тебе! Вот что значит оказаться не в нужном месте в ненужное время. И чего это учёные её с дороги не убрали? Могли бы и просчитать…

Но смерть… теперь она всё чаще напоминает о себе, задевая мой круг. То одного выцарапает, до другого… Ощущения другие. Одно дело на работе – приходишь на место, а там труп. И воспринимаешь это соответственно – как данность, как часть окружающего, как одно из вещественных доказательств. Хотя, бывали случаи, жалость пробирала, когда молоденькую. Но его легко сбросить, это переживание, ведь тебя лично с трупом ничего не связывало раньше, нет предыстории, а когда друзья или родственники – по-другому. Пусть даже не виделся с ними годами, всё равно – в голове есть цепочка воспоминаний, целый сериал подчас, и тут его так насильно останавливают. А главное – без видимых причин, будто по прихоти автора сценария, взяли и обрубили концы. От этого – некая оскомина, досадное ощущение недосказанного. И ещё – с каждой смертью твой круг сжимается, становится у́же, и всё чётче понимаешь – рано или поздно придёт и твой черёд. Нет, не то чтобы у меня были серьёзные проблемы со здоровьем, нет! Ну, суставы напоминают о своём существовании или вот бляшки в сосудах. Так ведь у нас, мужиков, эти бляшки, как серьги для женщин, – в моем возрасте без них как-то неприлично даже. В наши годы-то растёт что? – живот, волосы, ногти и аденома. А интересно – у гомиков тоже есть проблемы с простатой? Тьфу ты! Какой ерунды в голову не взбредёт…

С чего я вообще начал писать? Профессиональная привычка. За жизнь такие горы бумаги извёл – на пару рощиц бы хватило. Хорошо хоть, на компьютеры перевели. Так и там одних только кийбордов штук пять за жизнь отбарабанил. А ведь и печатаю всего двумя пальцами! Сейчас, хоть и на пенсии второй год, а всё тянет. Видимо, помогает упорядочить мысли. Сейчас мне это крайне необходимо…

Ха! Судя по написанному, это далеко не так. Воистину: «Мои мысли – мои скакуны». Хотя, в моем случае, скорее – лебедь, рак да щука. Перечеркнуть и начать сначала? Бумаги жалко… Второе, что обнаруживаешь, когда выходишь на пенсию, – всё вокруг ужасно дорого. Хорошо хоть за жизнь успел кое-что приобрести, сейчас больше трачусь на продукты да на лекарства. Или вот на бумагу. Может, компьютер купить? Если с полгода ремень потуже затянуть, пожалуй, наберу.

Так, начнём сначала. Записывать всё происходящее решил после похорон своего друга, бывшего напарника. Хороший был человек, царство ему небесное, если оно есть. На кладбище, у могилы, вдруг будто что щёлкнуло в голове – если уж и он того, что обо мне говорить? Пашка-то на пятнадцать лет младше меня был. А Настя его ещё моложе. Чёрное ей к лицу. Надо бы её поддержать как-то. С работы, конечно, помогут, только знаю я эту помощь… Он ведь ещё работал. Хотя, с Пашкой не здоровье виновато. Несчастный случай. Чего его на эту крышу потянуло? Матери хотел помочь или из-за футбола?.. Хоть и поздняя весна, но после стольких дождей скользко. Кому нужна теперь эта антенна? Обиднее всего – футбол наши всё одно проиграли… Хорошо, я вовремя на пенсию вышел – не пришлось самому освидетельствовать… Вот так вот – был человек и сгинул. Будто и не было. Его хотя бы мать да вдова помнить какое-то время будут, а меня кто? Нет, я не жалуюсь, свою жизнь прожил честно, сколько смог, столько дряни за решетку упрятал. Мы ведь, по сути дела, – ассенизаторы общества. Гниль да мусор убираем. Может, потому нас мусорами прозвали? Только вот, получается, всю жизнь в этом дерьме и провёл. «Может, оно и лучше так», – брякнул вслух своим мыслям на похоронах, да невпопад. Наткнулся на колючий, непонимающий взгляд Насти. Хотел было объясниться, что, мол, не так поняла, да тут речи начались, она лишь отмахнулась. Вечно у меня так – ляпну что-нибудь, потом расхлёбывай. Поэтому и по служебной лестнице не слишком далеко взобрался. Ну да бог с ней, с лестницей. Не это главное. Главное – это то, что понимаешь в первую очередь после выхода на пенсию, – оказывается, тебе абсолютно нечего делать в этой жизни…

***

Это случилось дома, через неделю после Пашкиных похорон. Ко мне позвонили. За дверью стоял подросток. Лет четырнадцати-пятнадцати. Рост метр шестьдесят. Я его раньше видел у подъезда. Волосы светло-русые, спутанные, давно не мытые, из особых примет – приросшие мочки ушей, глаза бледно-голубые, мешки под глазами, взгляд бегающий, на мне почти не останавливается. Боится чего-то? Одежда простая – мятая майка, давно не стираная, с английской аббревиатурой, джинсы, спущенные на модный нынче дурацкий манер, – типичный представитель современной молодёжи. Чего ему от меня надо? Он, оказывается, Олег. Сосед снизу. Ну и что? А-а, мать послала. Поминки у них. Брат старший умер. Но я-то тут причём? Я его и не знал вовсе. У него собственных друзей, что ли, нет? Ах, только в сети… Понятное дело. Обещал, что приду. Соседи всё же.

Стучусь, звонить не хочется. Никто не отвечает. Ага. Дверь не заперта. Есть кто живой? В прихожей обуви мало, несколько стоптанных туфель разных цветов, сапоги женские, черные, с молнией, на невысоком каблуке, две пары кроссовок, грязных, изношенных. Одна пара размером поменьше, видимо, Олега. На вешалке пальто, несуразная шляпка, спортивная куртка одна. Зеркало занавешено полотенцем. Планировка у них, как и у меня. Естественно, они ведь прямо подо мной живут. Две комнаты. В спальне две кровати, в гостиной одна, тщательно заправленная. Обстановка у них – не бог весть. Пара облупленных шифоньеров, круглый стол, покрытый свежей скатертью, ещё следы укладки не разгладились, четыре стула из того же комплекта. Зато телевизор новенький, плоский, метр с лишним по диагонали.

Наконец меня заметили. Алик подскочил и протянул руку. Пришлось пожать. Заплаканная женщина уткнулась мне в плечо, рыдает. Обнять? С чего вдруг? Неудобно вроде. Но стоять с повисшими руками тоже не того. Еле усадил на стул. На пиджаке теперь мокрое пятно. Хорошо хоть туши нет. Застирывать не придётся. Как звали покойного? Новый взрыв плача… Костя. Как случилось? Несчастный случай. Током убило. Компьютер. Олег показал мне его. Тот так и стоял в спальне на письменном столе – почерневший, прикрытый фланелевым одеялом. Костя, по всей видимости, хотел что-то записать на диск, и тут его закоротило. Очаг возгорания был в дисководе. Что тут поделаешь. Случается. Я бы так и ушёл, но на столе заметил повестку к следователю. К Пашке. Костя должен был явиться к нему неделю назад. Видимо, не сходил, на тот день Пашки уже не было в живых. И о смерти следователя говорили по телику. Небось, обрадовался, что не надо идти.

– Чем твой брат занимался? – спросил я у Алика.

– Ничем.

– А сколько ему лет-то было?

– Восемнадцать.

– Он работал где?

– Нигде.

– Ясно. На маминой шее, значит.

– Не-а. Он сам зарабатывал. Нам всем хватало.

– Чем зарабатывал, спрашиваю?

– Так, по мелочи… Точно не знаю, – ответил сквозь зубы Олег. Знает, гадёныш, но скрывает. Чёрт с ним, мне какое дело.

– Не хочешь говорить, как хочешь. Я пошёл.

– Может, помянете? – раздался плаксивый голос из-за спины. Наконец увидел её лицо. М-да-а-а. Чего слёзы с бабами делают. Лучше б не видел.

– Конечно, помянем. Сейчас схожу…

– У нас всё есть. Садитесь сюда… пожалуйста. Олежка, давай там из холодильника… Извините, никак в себя не приду. Сейчас организую.

Женщина стала суетливо метаться вокруг стола. На нём появилась нераспечатанная бутылка водки, зеленый салатик, солёные огурцы и помидоры. И волнами нарезанный чёрный хлеб. Нож, видать, давно не точен. Она собиралась ещё что-то делать, но я усадил её:

– Спасибо, не надо больше ничего. Я на минутку. Время, сами понимаете. И потом, я не пью. Завязал, знаете ли.

– Да-да, конечно, понимаю. Даже за компанию? Всё равно открывайте. Я буду. Мне совсем чуточку. Вот так. Достаточно. А вам?

– Просто газировки… Ну что ж. За Константина… прах его миру… то есть, я хотел сказать мир его праху.

– Костенька мой! – заголосила женщина и упала головой на стол.

– Алик, у вас платок или салфетка есть? Давай, помоги матери.

Чего там положено говорить в таких случаях? Тут ведь, как на работе, на своих помощников не оставишь, самому надо. Не люблю я эти слёзы, слюни, мокрень. Блин, ну какой из меня успокаиватель?

– Вы, того… крепитесь. У вас ведь ещё сын есть. Его тоже поднимать надо.

– Не надо меня никуда поднимать, – взъерепенился вдруг подросток.

– Не бушуй, это так, к слову… Вас как зовут?

– Надя. Надежда Ивановна.

– Надежда Ивановна, успокойтесь. Держитесь. Всё наладится… со временем… Пойду я… Если что надо, не стесняйтесь.

– Это вы по правде говорите? – спросил вдруг Олег.

– В смысле?

– Насчёт – если что надо?

– Да я серьёзно. Чем смогу – помогу.

– Тогда идёмте сюда, – сказал Олежка и отвёл меня в их комнату. Усадил на кровать, а сам встал передо мной и замолчал, собираясь с духом.

– В чём дело?

– Я видел вас в форме… вы ведь из полиции?

– Я пенсионер в настоящее время. Раньше работал следователем. Старшим. В убойном отделе. А что?

– Вас-то мне и надо! Извините, вас как зовут?

– Официально Дмитрий Александрович, для тебя – просто дядя Дима.

– Моего брата убили!

– Как это убили?

– Не знаю как. Подстроили как-то. Вы следак, вы знать должны, как это делается.

– Я-то, положим, знаю, но здесь нет никаких оснований для твоих подозрений. Несчастный случай. Такое случается, сынок.

– Я вам не сынок.

– Извини… сосед. Олег, если ты чего знаешь, – скажи. Иначе нет смысла разговаривать.

– Костя… он… хакером был.

– Вот оно что! Значит, он этим и зарабатывал!

– Ну да…

– Поэтому его к следователю вызывали?

– А вы откуда знаете? А, бумажка… нет, его как свидетеля вызывали… по поводу смерти его друга.

– Погоди… какого друга?

– Шурика из соседней школы. Только Костя не пошёл, потому что следователь тоже умер…

– Я знаю… это был мой друг. И он погиб случайно… как и твой брат, Олег.

– Нет! Нет! Смотрите! – он полез под кровать и достал оттуда лаптоп. Через пару секунд загорелся экран. Его пальцы быстро забегали по клавишам. «Мне бы такую скорость, я, может, уже генералом был бы», – мелькнуло у меня в голове. Экран мигнул, и там появился знак – пятиконечная звезда верх ногами:

– Вот это их сайт.

– Он что, у тебя ещё и сатанистом был? – спросил я, слегка оторопев.

– Нет! С чего вы взяли?

– Так обычно поклонники сатану обозначают. Верхние концы – рога, нижний – борода.

– Нет! Нет! Нет! Он вообще ни в кого не верил! Глупости! Это они сами себе придумали. Знак такой. Их пятеро было. Хакеров супер-класса. Группа – КРРАШ!

– ???

– По первым буквам! Видите, у каждой вершины своя буква. К – Ки, Р – Ральф, Р – Рина, А – Арканзас, Ш – 25.

– Это у них у всех клички?

– Аватары… так называют персонажей, выполняющих твою волю там… в виртуальном мире, созданном компьютером… Ух, как трудно с чайниками разговаривать…

– Ещё одно слово…

– Извините. Костя лично только с Шуриком был знаком. Я имею в виду, с Ш-25. С остальными – через сеть.

– Ладно, пусть так. Но при чём тут несчастный случай?

– Троих из этой пятёрки уже нет в живых. Про остальных не знаю, они в сети больше не появляются, а вот насчёт Ральфа и Шурика мне известно.

– А когда они погибли?

– Самым первым был Ральф. Его настоящее имя было Родион. Чуть больше двух месяцев назад… Тоже несчастный случай. Шурик рассказал Косте о том, что тот попал под троллейбус. Шурик к нему на похороны ходил… А потом и сам Шурик умер… месяц назад. От собственного самолёта.

– Как это?

– Шурик ещё и авиамоделированием занимался. Костя сказал, что Шурика собственный самолёт в голову ударил, а он на обрыве стоял… ну и рухнул вниз… Кстати, радиоуправляемый самолёт имел тот же номер – Ш-25…

– М-да-а.

– Костик тоже что-то заподозрил. Особенно после того как Арканзас внезапно исчез из сети. На полуслове… Три недели назад.

– А что с Риной?

– Не знаю. Костя получил её последнее послание десять дней назад.

– Какое?

– «Случайности – не случайны! Берегись!» Костя собирался сообщить всё следователю, тем более что тот вызвал его сам, а тут по телику передали о гибели… Вы возьмётесь за это дело?

– М-м-м. Я вообще-то на пенсии.

– Этот следователь ведь был вашим другом, а у меня брат умер. Я вам помогать буду.

– Ты мне в напарники напрашиваешься, что ли?

– Да.

– Ты знаешь, что главное от напарника требуется?

– Мозги?

– Дисциплина! А у тебя с ней…

– Слово даю, – ответил Алик, подтягивая вверх джинсы.

– А чем ты мне, собственно, можешь помочь?

– Ну… вам же ликбез нужен… компьютерный.

– Это точно… Компьютер я только как пишущую машинку использую. Или в качестве склада временно ненужных знаний… Не обещаю… посмотрю, что могу сделать. Потом сообщу. Проводи меня. Да! И матери ни полслова. Пока.

День второй

УТРО. НАСТЯ

Этот визит был намечен мною давно, но я всё откладывал его на потом. Не то чтобы мне не хотелось видеть Анастасию, совсем наоборот. Но именно из-за этого «наоборот» и считал посещение Пашкиной квартиры преждевременным. Однако в связи с изменившимися обстоятельствами теперь это было необходимо. Подошёл к знакомой двери с тяжёлым сердцем. Я знал эту семью уже лет десять, нет, двенадцать, ведь Павел был моим напарником целых двенадцать лет… Пусть не всегда наше общение проходило гладко, мы расплёвывались и сходились вновь много раз, но Настя была в том не повинна. Анастасия… Кудрявые светло-русые волосы с непокорными завитками на висках, зелёные озорные глаза, в которых всегда таилась какая-то недосказанность. Узкие брови в виде запятых, прямой изящный нос, пухлые губы, всегда готовые распахнуться в улыбке, – будь я художником, мог бы нарисовать её портрет по памяти, такой, какой я увидел ещё тогда, двенадцать лет назад, – тонкой, стройной, живой и весёлой. Каково ей сейчас? А главное, надо говорить что-то положенное в таких случаях, а слов не находилось.

Настя встретила меня приветливо. Подставила по привычке щёку. Пахнет сладкими духами. Ей идут.

– Проходи, располагайся, я сейчас.

– Не беспокойся, я на минуту.

– Нет уж! Минутой ты не отделаешься.

В квартире вроде всё на своих местах. Из траурных элементов только фото в рамке с чёрной ленточкой. Но чего-то не хватает…

– Дима, садись, сейчас чай пить будем.

– Мне…

– Знаю, знаю, без сахара и покрепче. Попробуй печенье, вчера пекла.

– Ты хорошо выглядишь.

– Спасибо, Дима. Ты тоже. Пенсия тебе к лицу.

– Шутишь?

– Серьёзно… спокойней, что ли, стал.

– Это ты верно заметила. Покоя на пенсии хватает. Печенье вкусное. Рецепт дашь?

– Ты что, уже и печь стал?

– От нечего делать.

– Прогресс!

– Ладно тебе… как ты сама?

– Нормально, спасибо.

– Если что надо…

– Спасибо, спасибо. Ты – настоящий друг.

– Настя… я к тебе ещё и по делу пришёл.

– По делу? Интересно, давай выкладывай.

– Слушай, Насть, Паша последнее время вёл себя как обычно? Ничего странного в поведении?

– Откуда мне знать!

– ???

– Ты что, не в курсе? Да мы же с ним уже больше года как вместе не жили.

– То-то, я смотрю, полное отсутствие мужских вещей в квартире.

– Ну да… Почти сразу после того как ты на пенсию вышел, мы и разъехались. Он к матери перебрался.

– Извини, не знал.

– Конечно, откуда. Ты ведь как с работы ушёл – будто растворился. Ни звонка, ни весточки. Ладно ты с Пашкой повздорил, но со мной-то мог бы пообщаться.

– Прости… Чего-то закрутился.

– Ладно, проехали… А чего ты Пашкой вдруг заинтересовался?

– Понимаешь, он перед самой гибелью одно дело вёл. Там есть ряд странностей.

– Слушай! У меня ведь его лаптоп есть! У матери его, за городом, интернет не ахти, вот он у меня и держал его, пользовался, когда надо было что-то сделать после работы. Мы же с ним в дружеских отношениях оставались… Он его в шкафчик прятал… Так и есть! Вот. Пожалуйста.

– Отлично. Сейчас посмотрим… Чёрт! Батарея разряжена. Надо к току. Переходник есть? Замечательно. Сейчас включим. Так, интернет работает. Здесь масса папок. А тут вот что-то заблокировано… Настя, а ты пароль не знаешь случайно?

– Не-а.

– Ну да ладно, разберёмся. Ты позволишь мне его забрать?

– Конечно, бери… Слушай, Дим, ты меня не забывай. Я ведь теперь совсем одна.

– Настя, Насть… ты звони, если что. Да и я забегать буду. Часто-часто. Обещаю.

– Идём, я тебя до остановки провожу. Мне всё равно в магазин надо.

На остановке она чмокнула меня в щеку и ушла. Тут и троллейбус подошёл…

Чёрт! Чуть свою остановку не проехал. Задумался о чём-то… Вечно с этими женщинами так. Отвлекают.

***

К сожалению, ничего интересного в Пашкином компьютере не было. По крайней мере, в открытом доступе. Разве что фотки. Пашка фотографировать любил. Эти, как их чёрта зовут, селфи. Да, судя по датам на фото, Настя не лжёт. За последний год ни одной совместной. Смотри-ка, а вот и я здесь. Ну и рожа… Может, волосы сбрить? А то совсем седой стал.

Где этого «напарника» носит? Уже и сообщение ему оставил. Тоже мне, помощничек. Телефон зазвонил. Объявился всё-таки. Сейчас я ему. Но звонил не он.

– Да? Кто? Когда?! А ты сама в порядке?! Сейчас буду, жди. Жди, говорю!

Этого ещё не хватало. Недаром говорят – беда не приходит одна. Хорошо хоть, троллейбуса ждать не пришлось…

Возле Пашкиного подъезда толпа. Две пожарных машины, скорая, милиция. Всё, как полагается. Где же?.. А вот и Настя.

– Как это произошло?

– Не знаю.

– Ты дома была?

– Нет, конечно. Я же с тобой вместе вышла! В торговом центре задержалась, вернулась полчаса назад, а тут уже пожарные…

– Может, ты утюг включённый оставила? Или чайник?

– Я не первый год замужем. Это вы, мужики, на такое способны.

– Ладно, ладно, успокойся. О, знакомого увидел. Сейчас постараюсь всё выяснить. Стой здесь и никуда, понятно? – Настя послушно кивнула головой, завернувшись в своё желтое старенькое пальтецо. Нахохлившийся цыплёнок, да и только.

– Стёпа, привет.

– А… Дмитрий Александрович! Рад вас видеть. Вы же вроде…

– Да, да, на пенсии. Успокойся. Это же Пашкина квартира. Павла Степановича Плужина.

– Да вы что? Не знал… Я у него никогда не был. Я ведь в другом отделе.

– Знаю, знаю. Что здесь? Как всё произошло?

– Пожарники выясняют. По всей видимости, ковёр загорелся. На нем зарядка лежала.

– Они же, вроде, должны быть надёжными.

– Вообще-то, такое редко случается. Но у них во всём доме короткое. Видать, скачок напряжения был.

– В квартире что-нибудь осталось?

– Ничего целого. Что огонь не сожрал, пожарники водой уничтожили. Ремонту теперь… Страховка-то была?

– Не знаю. Спасибо за информацию. Если что – звоните.

Цыплёнок смотрит на меня с надеждой. Чего сказать?

– Говорят, короткое замыкание было. Во всей многоэтажке. А у тебя пробило. Сгорело всё. Ничего не осталось.

– Вот ведь беда какая. Что за напасть на меня. То Пашка, то пожар…

– Не кисни. Что-нибудь придумаем. Страховка есть?

– Не-а.

– А остановиться где?

– У меня в этом городе никого…

– Ко мне поедем. И не возражай! Не волнуйся, места хватит. Я всё равно один в двух комнатах околачиваюсь. Пока поживёшь, а там… придумаем.

– Спасибо тебе, Дим.

– Нечего тут нюни распускать! Тряпки – дело наживное. Поехали.

В троллейбусе были свободные места, и мы ехали сидя. Настя то и дело вздыхала и всхлипывала потихоньку. Мне было не по себе.

– Так чего вы с Пашкой-то разошлись?

– Это давно началось… А когда ты на пенсию ушел, он совсем с катушек сорвался. Пил, по ночам где-то шастал… Ты ведь знал, что у него на стороне…

– Знал.

– Чего тогда спрашиваешь.

– Ну, знаешь… Многие с этим мирятся.

– Я – не многие.

– Это точно! Ну, в смысле ты… молодец.

Телефонный звонок спас от неловкой паузы.

– Вы меня искали?

– Да, Олег, где ты пропадаешь?

– Я маму провожал. Она на полмесяца в деревню к тёте уехала. К своей сестрёнке.

– Как придешь домой – поднимайся ко мне. Мы сейчас будем.

– Это соседский парнишка, – ответил я на вопрошающий взгляд.

День второй

ВЕЧЕР. ТРОЕ, НЕ СЧИТАЯ ЛАПТОПОВ

Через пять минут мы встретились у моей двери.

– Прошу знакомиться. Это Анастасия Степановна. Это Олег.

– Олег. Леонидович.

– Очень приятно, Олег Леонидович…

– Входите, располагайтесь. Я пока чаем распоряжусь, – предложил я, но Настя перехватила инициативу:

– Давай лучше я этим займусь. А ты иди в комнату. Олег ждёт.

– Что, есть новости? – встретил меня вопросом подросток.

– Нет, ещё нет. Но твоя помощь необходима.

– Что скажете… А она у вас тут всё знает, – заметил он, видя, как споро накрывает на стол Настя.

– Она здесь часто бывала. С мужем. Она жена, то есть вдова того следователя, который вызывал твоего брата.

– А, понятно… Я думал – полицейские побогаче живут.

– Есть и богатые… Вот, Олег, компьютер следователя. На нём несколько папок, которые закрыты, а пароля никто не знает. Вскрыть сможешь?

– Запросто. Недаром мой брат себя Ки называл. Ключ – по-английски.

– Так то брат. Он что, тебя тоже научил?

– Специально – нет. Но и я ведь не слепой. Ой, лаптоп полностью разряжен. Пойду к себе, у меня зарядка есть.

– Хорошо. А принтер у тебя имеется? Тогда их сразу и распечатай. И ещё, разговоры между участниками КРРАШа распечатать тоже сможешь?

– Ноу проблемс! – козырнул радостный Алик и захлопнул дверь.

– А вот и наш чай! А где же гость? – спросила Настя, стоя на пороге с дымящимся чайником.

– Он скоро будет. Давай, располагайся. Спать там будешь, а я здесь, на диване.

– Дим, неудобно как-то.

– Успокойся. Всё в порядке. Я и так большую часть ночей здесь провожу. У телика.

Настя все ещё пыталась что-то возразить, и мне пришлось добавить:

– Мне будет очень приятно, если ты у меня поживешь. Вдвоём веселей.

Мы молча стали пить чай с печеньями. Она даже раскопала у меня в холодильнике лимон, так что было хорошо.

Где-то через полчасика в дверь ногой постучал Алик. Руки его были заняты – в одной лаптопы с проводами, в другой пачка бумаг. Увидев, что Настя в комнате, он застыл на секунду в нерешительности.

– Не волнуйся. При ней можно. Она в курсе.

– Тогда ладно. Пассворд оказался плёвый, так что это не заняло времени. А вот распечатки – вон, сколько бумаги ушло! – он помахал над головой увесистой кипой.

– Молодец. Пей чай, а я пока с бумагами познакомлюсь. Где бы тебе сесть?..

– Давай, Олег, мы с тобой на кухне будем чай пить? Надо Дмитрию время дать спокойно разобраться, – умница Настя увела Алика на кухню.

Первым делом мне хотелось понять, чем же, собственно, занимался Паша в последние месяцы. Судя по всему, дело было заведено после смерти Родиона. Это понятно – несчастный случай, может, самоубийство. Дела-то на пару суток, почему же Пашка не закрыл его? А-а, вот из-за чего – камера слежения. По данным записи, потерпевший переходил перекрёсток на зелёный свет. Все машины стояли, как положено. Внезапно троллейбус сорвался с места и сбил насмерть потерпевшего. А само видео где? То есть вариант убийства? А мотив? Х-м-м. Водитель – Марина Анатольевна Пырьева, женщина сорока пяти лет, водитель с двадцатилетним стажем, непьющая, не привлекалась. В настоящее время – в больнице с сердечным приступом. Может, он причиной? Молодец Пашка, проверил. Нет, приступ случился уже позже, при свидетелях, когда стало ясно, что насмерть. У неё есть два сына-малолетки. Живут совсем в другом районе. Никаких связей с потерпевшим выявлено не было. Технический осмотр троллейбуса не выявил никаких дефектов. Хотя, по словам Марины Анатольевны, троллейбус сам внезапно рванул вперед. Чушь какая-то. Чёрт, самому бы видео посмотреть… Но этого пока маловато. Мало ли причин… А вот ещё кое-что. Анонимное сообщение о группе хакеров КРРАШ. Вот, оказывается, откуда ты о них узнал! Странно, настоящих имен не указывается, только IP-адреса. Это уже что-то. Значит, анонимщик не знает их лично. По ним можно найти… Так и есть! Допрошен Арканзас. В жизни – Аркадий Николаевич Засимов. 16 лет. 10 класс. Надо бы одноклассников проверить. На допросе держится нервно, бормочет что-то о слежке за ними. Вывод – приверженец «теории заговора». Отпущен под подписку о невыезде. Адрес имеется. Это хорошо, надо будет навестить. Что ж, я склонен согласиться с выводами Павла – скорей всего, несчастный случай. Для самоубийства – слишком случайно, для убийства со стороны соперников, если предположить наличие конкуренции между группами хакеров, – слишком сложно. Хотя к этому предположению есть солидный аргумент – анонимка.