Дурные правила

Вскоре показался Юсупов, он шел не таясь, в полный рост и, подойдя к нам, довольно заулыбался.

– Все чисто, командир, ни немцев, ни наших не видать, – упредив мой вопрос, весело отрапортовал старшина. Я же не разделял его веселости, и с каждой минутой нервное напряжение делалось все сильней.

– Группа, за мной! – скомандовал я, и мы гуськом, на расстоянии пяти метров друг от друга, двинулись к выходу с территории ремонтной базы. Пройдя вдоль корпусов и миновав остатки некогда стоявших здесь ворот, мы оказались на открытой местности. Впереди, в полукилометре от нас, тянулась железнодорожная насыпь, за которой виднелись руины многоэтажных домов, зиявших пустыми глазницами окон, словно гигантские черепа. Пространство перед насыпью сохраняло следы длительного кровопролитного сражения. Земля была изрыта воронками от снарядов, кое-где виднелись обвалившиеся неглубокие траншеи. Невдалеке от насыпи, слева, замер подбитый танк. Его корпус был изувечен пробоинами, а сорванные с катков гусеницы валялись на земле, напоминая сброшенную змеиную кожу. В воздухе ощущался сладковатый тошнотворный запах застарелой гари с едва ощутимой примесью разложения. Вскоре ветер сменил направление, и запах ослаб.

Впереди, на горизонте, стоял плотный столб тяжелого черного дыма, который ветер слегка сносил влево. Он упирался в серые блеклые облака, сливаясь с ними наверху, из-за чего небо на западе казалось разделенным надвое. Наши орудия били по железнодорожной платформе, и, видимо, сегодня снаряды достигали цели. Плотные клубы черного маслянистого дыма росли и двигались все быстрее, будто стремясь заполонить собой все небо. Казалось, еще немного, и этот пасмурный день до срока сменит новая ночь.

Мы двигались осторожно, пытаясь использовать как укрытие рельеф местности, обломки каменного забора, полузасыпанные брошенные окопы. Собравшись вместе, решили приступить к постановочному осмотру позиций. Кривоносов вызывающе глянул на меня, вынул из чехла громадный морской бинокль и, выпрямившись в полный рост, выступил вперед, наводя окуляры на видневшиеся за насыпью руины. Я хотел было приказать ему укрыться за основанием ограды, но решил, что разжалованный танкист просто выполняет поставленную перед ним задачу. Так стоял он, вытянувшись, словно моряк на носу идущего сквозь бурю корабля, бросая отчаянный вызов разбушевавшейся стихии. Постепенно и мы, воодушевленные его примером, вышли из своего ненадежного убежища за остатками кирпичной стены и стали пристально всматриваться в разрушенные многоэтажки, похожие на заброшенные осиные гнезда. Постояв некоторое время, прошли по траншее вперед и вправо и там продолжили наблюдение из осыпавшегося окопа.

Первые минуты дались трудно. Это было колоссальное напряжение всех физических и моральных сил: вены на шее вздулись и, казалось, вот-вот лопнут от напора крови, подгоняемой неистово колотившимся сердцем. Однако промелькнуло мгновение, потом другое, но ничего не произошло. На западе все было тихо, словно противник покинул передовые позиции.

Мои бойцы, поначалу напряженные и едва скрывающие свое волнение, немного успокоились и принялись исследовать в бинокль метр за метром передний край территории противника. Кривоносов вошел в роль и деловито расхаживал взад-вперед, глядя в бинокль и иногда делая какие-то пометки на планшете, где у него лежала сложенная карта и чистый блокнот. Время текло, как расплавленное масло, вокруг ничего не происходило. Я подумал, что это к лучшему, но, с другой стороны, командование непременно потребует от нас подробный отчет. Тогда я решил, что нам необходимо сменить диспозицию и переместиться метров на пятьсот правее, поближе к заброшенной будке регулировщика, откуда открывался вид на оставленные после артобстрела немецкие укрепления, расположенные в первых этажах разрушенных зданий. Стараясь не шуметь, мы прошли вперед по открытой местности, являя собой отличную мишень.

Тем временем немцы опомнились от удара нашей артиллерии и начали ответный минометный обстрел. Правда, их мины метили в глубь оборонительных линий и пока никак не мешали нашему передвижению. Кое-где нам удавалось юркнуть в оставленные траншеи, но скоро они закончились, и мы, пригибаясь, стали двигаться наискосок, туда, где у железнодорожного полотна прилепилась маленькая постройка. Я решил, что мы заляжем у насыпи и оттуда будем вести дальнейшее наблюдение. Шли друг за другом: первым Коробков, за ним Кривоносов, а потом, чуть поодаль, мы с Юсуповым.

Край насыпи уже виднелся в паре сотен метров, когда внезапно, где-то за нашими спинами, раздался свист, а за ним громкий хлопок разрыва. К нему примешался еще какой-то звук. Я машинально припал к земле, стараясь отыскать хоть малейшую неровность или выемку. Свист повторился, хлопки ударили позади, на ремонтной станции, раздался хруст посыпавшегося кирпича. Мы пролежали несколько минут в ожидании следующего минометного залпа.

Потом я подумал, что нужно попытаться броском добраться до какого-нибудь укрытия. Досчитав до ста, я поднялся на ноги, за руку подхватил Юсупова и тихо позвал остальных. Кривоносов приподнялся на одно колено. Я глянул вперед, туда, где перед взрывом находился шедший первым Коробков. Он лежал, уткнувшись лицом в землю, с раскинутыми руками. Я хотел было крикнуть «ложись», но тут раздался новый выстрел. Я снова припал к земле, видя, как кряжистая фигура Кривоносова тяжело осаживается на землю и кубарем скатывается в ближайшую неглубокую воронку. Я резко нырнул за ним. Мы лежали, вжавшись в землю, и ждали следующего выстрела из руин. Кривоносов был серьезно ранен, пуля прошла навылет, пробила легкое, и изо рта у него пузырями шла кровь. Я стал судорожно шарить в подсумке, пытаясь найти бинт, и в этот момент услышал сзади голос Юсупова:

– Командир, ты жив?

Я тихо отозвался, сказав, что Кривоносов ранен.

– Держись, я сейчас, – услыхал я в ответ и хотел было приказать сержанту оставаться на месте, но тот рванулся с земли с автоматом наперевес, в три прыжка оказался у воронки и уже почти очутился в ней, когда из многоэтажек раздался третий выстрел. Юсупов на мгновение застыл, загреб руками воздух, упал навзничь и больше уже не шевелился.

Я вжался щекой в землю и замер. Кривоносов лежал рядом на спине, шинель на его груди потемнела от крови, но он был в сознании и повернул голову в мою сторону. В его глазах отразились боль и тоска, но вместе с тем какая-то могучая решимость. Мы глядели друг на друга, я вынул из подсумка бинт и хотел подползти к нему вплотную, но он отчаянно замотал головой, приказывая мне не делать этого. Он лежал и смотрел куда-то вверх, на небо, а я не слышал ничего, кроме бешеных ударов собственного сердца.

Я подумал: «А где же Катя? Почему она не стреляет?» Так лежали мы рядом еще некоторое время. Вдруг Кривоносов повернулся ко мне и кивнул. Не успел я понять, что означает этот кивок, как он, напрягшись, приподнялся на руках. Я попытался схватить его за ногу, но он, хрипя и цепляясь за выступы, выбрался из воронки. С полминуты он стоял согнувшись, собираясь с силами, а потом выпрямился во весь рост. Время замерло. Раздался выстрел, и Кривоносов, уже мертвый, рухнул обратно в воронку.

Я остался один, в растерянности прикрывая голову руками и судорожно соображая, что мне делать дальше. Времени у меня почти не оставалось – воронка служила лишь условной защитой, и немец без труда достал бы меня там, стоило ему лучше прицелиться. Я вспомнил, что совсем близко от того места, где мы лежали, начиналась заброшенная траншея. Если бы мне удалось добраться до нее, я бы мог дождаться наступления темноты! Раздумывать было некогда, и я решился, пока снайпер не засек меня. Закинув автомат за спину, я стал карабкаться вверх и перемахнул через край воронки.

Немец уже и сейчас мог бы начать стрелять, но, видимо, он был педантом и хотел сработать чисто, одним выстрелом, полагая, что мне все равно некуда деваться. Я пополз, но вот бугор распаханной взрывами земли преградил мне путь. Медленно заползать на него было бессмысленно – так стрелок снял бы меня без малейшего труда. Тогда я вскочил и ринулся вперед, вложив в свой рывок все оставшиеся силы. Я прыгнул раз, другой, третий, нарочно меняя направление, чтобы ему сложнее было целиться. До спасительной траншеи оставалось не более трех метров, когда я услышал выстрел и в тот же миг ощутил обжигающий удар в спину. Падая, я покатился по земле. Я хотел приподняться, но тут раздался еще один выстрел. Я ждал нового удара и новой боли, но их не последовало. Я вдруг понял, что звук последнего выстрела был уже другим и прозвучал он не со стороны разрушенных домов, а откуда-то справа, оттуда, где стояла одинокая будка регулировщика. Над окрестностями воцарилась мертвая тишина. Я стоял на коленях, но от боли стал заваливаться на бок. Сознание не покидало меня, и тут меня осенило: тот последний выстрел сделал не немец – это была Катя, все это время сидевшая в засаде и ждавшая удобного момента. И вот теперь, как видно, она смогла наконец достать свою цель.

Так думал я, вспоминая ее милое открытое лицо и понимая, что уже почти не чувствую ног, что рядом, в нескольких метрах, остывают тела моих товарищей – цена, уплаченная за этот единственный верный выстрел. Я еще раз попробовал приподняться, выжидая, не будет ли кто-нибудь стрелять. Но нет, безмолвие повисло над округой, прекратился даже ответный минометный огонь немцев. Я растянулся на земле, глядя на разрастающееся черное облако дыма вдали. Стало зябко и страшно, захотелось пить, а с неба начинал капать мелкий холодный дождь.

Опарыш

У выхода из метро было не протолкнуться. Оказавшись на улице, люди спешили на приступ переполненных маршруток. Хлопали двери, слышались раздраженные вздохи и обрывки телефонных разговоров. Вездесущие раздатчики протягивали прохожим цветные листовки, но в суматохе никто не обращал на них внимания. В горячем воздухе пахло пережаренным куриным мясом и парами бензина.

Из павильона станции вышел молодой человек в белой рубашке с коротким рукавом, заправленной в синие джинсы. На вид ему было немногим больше двадцати лет, он был худощав, сутул, с коротко стриженными светлыми волосами и серебряной серьгой в левом ухе. На щеках свежими язвочками алела угревая сыпь. В руках он держал толстую кожаную папку с документами и дорогой мобильный телефон. Парень двигался намного медленнее людского потока. Он то и дело осматривался по сторонам, желая понять, туда ли попал. Толпа, торопившаяся заскочить в отъезжающий транспорт, теснила его с прохода. Наконец молодой человек отошел в сторону, прислонился к опоре рекламного стенда и, щурясь, начал что-то разглядывать на указателях. В его руках задребезжал мобильный телефон, мелодия звонка утонула в окружающем шуме. Он поднес сотовый к уху и громко сказал:

– Я слушаю!

– Але, Саша?

– Да, Дмитрий, я уже на месте!

– Ты у метро стоишь? Напротив «Восточной сказки»?

Молодой человек обвел окрестности напряженным взглядом, повисла пауза.

– Але, слышишь меня?

Юноша заметил на другой стороне дороги двухэтажное строение с красной вывеской "Ресторан Восточная сказка. Кавказская, русская и европейская кухня". Молодой человек быстро выпалил:

– Да, я стою напротив «Сказки»!

– Ну, тогда жди пять сек, сейчас тебя зацеплю и поедем. Выйди на дорогу, чтоб тебя видно было.

Парень протиснулся между построившихся змейками пассажиров, прошмыгнул перед отъезжающей маршруткой и вышел на проезжую часть. Не прошло и минуты, как прямо на него из потока проносящихся машин вырулил большой джип цвета воронова крыла. Машина остановилась так резко, что молодой человек инстинктивно отпрянул. Загадочное тонированное стекло опустилось, и из салона послышался разухабистый мотив. Следом высунулся водитель в блестящих солнцезащитных очках.

– Саня, залезай! – сказал он, сделав приглашающий жест рукой, покрытой густой растительностью. Щелкнул центральный замок. Саша открыл дверь и уже хотел было сесть, но замешкался: в ногах перед пассажирским сиденьем лежали несколько бумажных пакетов из сетевой закусочной и пара пустых пластиковых бутылок. Заметив, что юноша немного растерялся, водитель посмотрел вниз и выругался.

– Щас, погоди, – сказал он и, недолго думая, выбросил пакеты с бутылками прямо на асфальт.

– Садись скорее, тут знак – стоять нельзя, – снова позвал он молодого человека. Машина резко тронулась, сзади послышался ожесточенный визг клаксонов.

– Как добрался? – спросил водитель, крупный, плечистый мужчина лет сорока, с яйцевидной головой, плотно вкрученной в мощную треугольную шею. Его тело было обтянуто черной футболкой, в вырезе виднелась увесистая золотая цепь. Черты лица были смазанными: высокий выпуклый лоб плавно перетекал в нос, сломанный в далеком прошлом и теперь слегка приплюснутый. Молодой человек ответил, что ехал дольше обычного, посетовав на час пик в метро.

– Надо тебе машину покупать, а то в этой душегубке и раздавить могут, – усмехнулся Дмитрий. – Права-то есть?

– Есть, – отвечал Саша, слегка смутившись. Водить он толком не умел и получил удостоверение при помощи знакомых своего отца.

– Ну, значит, пора тебе за руль, – убежденно сказал мужчина, провожая взглядом пару загорелых девушек, шедших по тротуару, – в нашем деле без руля тяжело.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.