Паруса «Надежды». Морской дневник сухопутного человека

– Обедать будешь? – обрадовалась она приходу внука. – Не слышала, когда ушел. Не слышала, когда вернулся. У тебя всё нормально?

– Почти.

– Ладно, милый мой. Будешь голубцы? – Она потрепала угрюмого внука по заросшей рыжеватой щетиной щеке. – Я тут напугалась: свет отключили. Звоню Клавдии Ивановне из семнадцатой – у нее тоже света нет. Петровым в двенадцатую квартиру – есть, а у нас нет. Не знаю, что и делать… Тут стук в дверь. Оказывается, электрик прозванивает все розетки в доме.

– Что делает? – Илья чуть не поперхнулся. Вилка застряла в теле голубца.

– Ну, я не знаю, как это называется. В общем, такой интеллигентный молодой человек. Проверил все наши розетки. Я расписалась в квитанции, что проверка произведена, сопротивление нормальное.

– Сопротивление, говоришь…

– Через минуту свет опять включили. – Она поставила перед ним стакан с чаем. – Тебе лимончик нарезать?

Илья вскочил.

– Спасибо, бабушка. Без лимона.

Его не очень грела мысль обращаться за помощью к отцу, но сейчас был не тот случай: он загнан в угол. Сию минуту ему вдруг захотелось его поддержки, совета; он чувствовал, что без отца не справится с ситуацией. Рассказать всё матери – это значит слезы, истерика. Он бы рассказал деду, но у того и так было уже два инфаркта. Бабушка вообще могла хлопнуться в обморок.

Оставался только один близкий человек, который был способен повлиять на ситуацию. Илья понимал, что над ним нависла смертельная опасность. Те, что экспроприировали у него деньги в подъезде, и те, что караулят его в машине, – разные ребята. И зачем его ждут не дождутся, становится ясным в свете того, как закончил свой небольшой жизненный путь бармен Ваня, давший показания. Конечно, можно было бы позвонить в полицию, этому хмурому капитану, но где гарантия, что информация каким-то образом не дойдет до этих ребят, что пасут его? Илья свет не включал, хотя его спальня находилась на противоположной стороне Пушкинской и выходила в квадрат домового колодца. Дед и бабушка были предупреждены, что его нет дома. Осторожно выглянув в сумерки, он увидел, что девяносто девятая по-прежнему стоит на своем месте.

«А может, это менты, – вдруг осенило его, – и я у них вроде наживки? Вроде червячка на крючке: вдруг какая рыба клюнет. Может, все же позвонить капитану, прояснить, спросить напрямик: “Ваши ребята? Я их вычислил, грубо работают». И что тогда? Наверняка кто-то сливает информацию налево. Нет, нужно валить из этого города – чем быстрее, тем лучше».

Включив комп, он вышел в скайп; тут же поползла информация, кто его домогался, кому он нужен. В основном по редакционным делам, а также вопли, что он давно не заглядывал в соцсети.

Отец вышел на связь не сразу. Наконец на экране показалось его лицо, несколько помятое.

– Ты смотрел на часы?

– Прости, отец, что-то я и вправду запамятовал…

– Что-то случилось? – отец потер переносицу. – Или так, поболтать? Молодец, конечно, что вспомнил.

Этот чуть ироничный тон отца по отношению к нему всегда выводил Илью из равновесия, но тут он стиснул зубы: сам виноват. И сразу же внутренний голос саркастически заметил: «Давно ты не был таким самокритичным, обычно виноваты другие».

Отец поморщился.

– Раз уж разбудил, потерпи чуток: я себе кофейку сварю. Ты, надеюсь, не против? Помнишь, как когда – то: ты у себя крепкий чай с лимоном, а я у себя кофе? Лады?

– Лады.

Пока отец делал себе кофе, к компу подошел Вагон. Здоровенный сибирский кот получил свое прозвище потому, что с малолетства доставлял кучу проблем и забот. Мало того, что он хулиганил и пакостил, так еще и болел и частенько смывался из квартиры по своим мужским делам. После этого он появлялся весь покалеченный, но по его важному виду было понятно, что это победитель, а не побежденный.

Поначалу Вагон носил кличку Кузя, на которую почти не реагировал. Кто-то из отцовских друзей пошутил, что с Кузей отец возится как с писаной торбой и тот доставляет ему проблем вагон и маленькую тележку. Кот, до этого слушавший гостя вполне мирно, вдруг бросился на него и довольно сильно укусил за руку. Так и приклеилась кличка – Вагон и маленькая тележка. Маленькая тележка куда-то укатилась, а Вагон остался. С течением времени он стал толстым котярой со свирепой физиономией, которого боялись все коты в округе. Был он любопытен и разговорчив. Мурлыкал, ежели кто-то с ним начинал вежливо разговаривать. Не любил фамильярности, но гладить себя позволял. Впрочем, до тех пор, пока ему это нравилось. Вот он и впрыгнув на стол, заглянул в комп.

– Привет, Вагон! – Илья улыбнулся. Кот в ответ мурлыкнул. – Ага, тоже пришел наши мужские разговоры послушать?

Появился отец с дымящейся чашкой кофе.

– Ну, выкладывай, что у тебя за проблемы?

Когда Илья описывал все события последних дней, у отца лицо мрачнело всё больше и больше. Кофе так и стоял нетронутый. Отец не перебивал сына, только иногда сжимал в пальцах карандаш так, что он вскорости, не вынеся издевательства, переломился пополам.

Закончив свое повествование, Илья вздохнул с видимым облегчением и потер виски: голова разболелась в одночасье.

– Если всё, что ты мне рассказал, правда, эпизод с аварией ну никак не тянет на два трупа. Тут что-то очень серьезное. Можешь еще что-то добавить?

Илья покачал головой.

– Очень скверная история… Пока они развернутся… – Отец наконец отпил уже остывший кофе. – Ты не под подпиской?

Илья отрицательно мотнул головой:

– Формально нет.

– Наверное, тебе лучше приехать ко мне во Владивосток. Я с матерью поговорю. Вот стариков надо бы тоже отправить, от греха подальше, – размышлял он вслух. – Потом посмотрел на него изучающее. – Скажи, ты мне точно всё рассказал?

– Как на духу.

Отец помолчал.

– Вот что, давай… Я подумаю… Утро вечера мудренее.

– Да! – хлопнул себя по лбу Илья. – У меня другой телефон, тот я заблокировал. На всякий случай.

– Вот это правильно. – Отец аккуратно записал новый номер. – Ладно, – он улыбнулся, но улыбка получилась вымученной… – Не переживай. Не бывает, конечно, безвыходных ситуаций. Помнишь, как я тебя учил? Если препятствие нельзя обойти, его надо постараться перепрыгнуть.

– Слушай, батя, ты прости меня за то, что…

– Давай кисель попьем позже! – оборвал он жестко. – Завтра я тебя наберу, – и отключился.

Илья сидел перед выключенным компьютером с закрытыми глазами, головная боль не проходила. Не раздеваясь, он улегся в постель. И тут до него дошло: первый раз отец не заорал на него, не стал читать нотации и презрительно щурить глаза. Первый раз он его выслушал до конца, не перебивая, и, главное, без всяких условий собирался помочь.

Утром на пороге стояли двое в штатском; не очень церемонясь, они прошли в комнату Ильи. За их спиной стояли мать, дед и бабушка. Дед держался за сердце.

Один из пришельцев, в сером пиджаке, белоголовый как лунь, пытался успокоить всех:

– Вы же в курсе, он идет как свидетель. Ничего такого, чтобы вы волновались. Просто сделал дело с утра и целый день свободен.

В коридоре прокуратуры он столкнулся с Пистолетом и Агрономом; видно было, что их тоже подняли раненько с кровати. Они были какие-то обмякшие и совсем не гламурные.

Илью встречал тот же капитан, а в углу сидел папаша Пистолета, попыхивая трубкой. Он демонстративно отвернулся от Ильи. Капитан улыбался и листал какую-то папку.

– Пока как свидетель. Усекаешь? Пока. Ежели будешь чистосердечно, как на исповеди…

Илья кивнул головой.

– Кажется, я уже в прошлый раз всё…

– Не перебивай! – вдруг заорал капитан. – Зачем ты гонял машину Оганесяна в Москву? И главное, к кому?

Илья попытался взять себя в руки.

– Как бы вам это объяснить… Раза три или четыре Арсен просил меня поехать в столицу, показать тачку покупателям в Москве, солидным людям.

– Как это происходило? – Следак придвинулся поближе, так, что Илья ощутил, как от него несло одеколоном «Пети». – Поподробнее, паря, давай, не стесняйся.

– Сделка почему-то срывалась… после того как машину…

– Машину вы показывали…

– Короче, Арсен просил показать тачку покупателям. Я пригонял ее в Москву, в автосервисе они ее осматривали…

– А вы? Где были вы?

– Ну, обычно в баре… Напротив…

– Так, а дальше?

– Обещали подумать, говорили, что аппарат хороший, но хозяин дорого просит за тачку. Передавали Арсену конверт…

– Конверт?

– Ну да… В конверте была всегда пятитысячная купюра.

– Конверт был запечатан?

– Да. Я один раз… не удержался, вскрыл конверт… – Илья наклонил голову. – Странно, конечно, всё это было. Почему они ему передавали пять тысяч? Второй раз, когда поехал, опять на просвет конверт посмотрел, любопытно стало, – там тоже лежала пятитысячная купюра. Я еще подумал: что-то тут не так. А потом махнул рукой: что я-то заморачиваюсь? Не мои это проблемы. На такой тачке прокатиться в Москву и обратно – одно удовольствие. А тут еще с бабами… Потом Арсен обязательно накрывал поляну и за беспокойство давал десять – пятнадцать штук. Я первый раз даже отказался, но он почему-то сильно разозлился и сказал, чтобы деньги взял.

– А ребята? – Следак наконец перестал пытать Илью запахом французского одеколона и отодвинулся.

– Они тоже катались, кажется, два раза в Питер, один раз в Казань и в Нижний… Но в основном он просил меня. – Илья побледнел, и по спине у него ручейками пошел пот. Похоже, он понял, куда клонит следователь.

– Тоже показать машину?

Илья кивнул головой.

– Адрес сервисного салона помнишь?

– Нет. Но могу вспомнить, как ехал.

– Пиши координаты.

Илья, напрягая память, стал описывать район, крупные магистрали и улицы, которые находились вблизи автомастерской. Увы, точного адреса он не помнил.

Майор сел за стол напротив вдруг поникшего Ильи. Еще не были предъявлены никакие факты, но уже было ясно, на что направлены эти на первый взгляд нелепые вопросы следака, и зловещность выводов казалась уже очевидной.

Он и сам с друзьями поначалу задавал Арсену этот вопрос: почему так упорно он хочет продать машину на стороне? Объяснял он им так, что подавал объявление на АВТО. ru и ему нет никакой разницы, кто даст бабло за его «лялю», а так как «Лексус LX» – полный фарш, то и просит он очень много. Просил он и вправду какие-то умопомрачительные суммы, скидки покупателям не делал, и при этом его ничуть не расстраивало то, что сделки постоянно срывались.

Потом этот идиотский случай. Арсен был в ярости, как никогда: ведь все эти кульбиты и, главное, убийство его машины – всё произошло у него на глазах. Таким его никогда не видели.

Капитан уселся рядом с Ильей.

– Слушай, вы сорвали операцию федералов, которую они готовили полгода. И так получается, ты последний свидетель… Как ты думаешь, кто за тебя заступится?

Когда Илья с пропуском направился к двери, капитан его окликнул:

– Сечин, а ты не будешь писать заяву, что на тебя напали в подъезде вчера поздно ночью?

Илья оглянулся:

– А смысл?

– У тебя ничего не пропало? – Капитан зло ухмылялся.

Илья покачал головой:

– Нет, товарищ капитан, телефон вот только разбили. Но я уже купил новый.

Когда Илья, Агроном и Пистолет вышли из прокуратуры, солнце уже стояло в зените. Папаша Пистолета усадил всю троицу в служебный «мерседес». Сам сел за руль.

– Идиот! Машина Арсена, оказывается, была с двойным дном. – Обращался он к сидящему рядом Илье. – Вы были почтальонами: ты, мой балбес и Агроном. Усекаешь? Мало того, что Арсена вели федералы. Они же осуществляли его прикрытие. Через транзитную точку проходило до полутонны героина и амфетамина. Им нужны были поставщики, распространители и производители. Мало того, что вы сорвали операцию, вас еще и использовали… И то, что вы были баранами и ничего не знали, надо доказать. Вы, как дешевые проститутки, без мозгов купились за червонец, подставили свою задницу. Но я думаю, что тебе в первую очередь не позволят доказать, что ты ни при чем. Лучше тебя убрать и списать всё на тебя. Этого захотят и те, кто тебя прикрывал, и те, кто тебя использовал, и, наверное, те, кто это разрабатывал. Им же надо отчитаться о проделанной работе. Мой тебе совет: исчезни из города, из страны месяца на четыре-пять. Лучше на полгода… И не обольщайся насчет себя… Факт и чески тем, что ты загубил посылочный ящик на колесах, ты подписываешь себе обвинительный приговор. Линяй, растворяйся, и чем быстрее, тем лучше. Своего мерзавца я отправлю в армию. И ты, Сережа, уезжай, – обратился он к Агроному. – Или, может, с моим в войска?

– Да нет, спасибо, Вячеслав Анатольевич. Я в глушь, в Саратов, к тетке.

Полковник посмотрел на Илью уже чуть теплее:

– И знай: я думаю, они захотят избавиться от тебя так, чтобы тебя не нашли ни живым, ни мертвым. Может, это люди из полиции, – прости, Господи! – тут он степенно, с достоинством, перекрестился и повернулся опять к Илье. – А может, еще кто – то, кого ты видел. Допуск к материалам дела строго ограничен. Даже я мало что знаю. Видишь ли, ты их не опознал. А они тебя опознали уж точно… И, ребята, не дай вам Бог, если вы об этом деле начнете трепаться!

Ангелы и грешники

Быстрая вошка первая попадает на гребешок.

Народная пословица.

Утром первый звонок был от Катерины.

– Я прилетела, не выдержала! – Она дышала в трубку так, будто долго бежала. – Давай я быстро разберу чемодан и за тобой заскочу.

– Не раньше чем в двенадцать. – Илья глянул на часы: было девять утра. – Только жди меня не у дома, а на Красноармейской.

Второй звонок был от отца.

– Загранпаспорт у тебя в порядке?

– Да. – Илья окончательно проснулся.

– Попробую тебя отправить в небольшое путешествие. Тут неразбериха может сыграть нам на руку. Ну, если всё получится. Ты вот что, записывай, что сейчас срочно надо: ксерокопии российского паспорта, заграничного паспорта и диплома. Пока всё. И срочно отправляй ксерокопии по электронке. Я жду.

Через пятнадцать минут пришла эсэмэска: почта получена.

Мать вошла без стука.

– Ты не спишь? Подлец! Опять я последняя узнаю всё, что происходит, от твоего отца. С матерью посоветоваться у тебя не хватает смелости.

Все – таки ангел – хранитель, что курировал этого засранца по имени Илья, не дремал.

Два старых (не в смысле поживших, а в смысле давно знавших и друживших между собой) кунака сидели в забегаловке на окраине Владивостока. Под водочку хорошо шло заливное с мало сольными огурчиками, ждать третьего другана было не так скучно. Из сырых окон задувало – апрель был холодный, над портом висели лохматые тучи, в бухте полно белых барашков. Собственно, ждали третьего, которым гордились; ожидали терпеливо и с неким даже пиететом, так как тот выбился в большие начальники и с ним они теперь виделись от случая к случаю, что нисколько не мешало их панибратству и дружбе. Наконец, когда он появился, из графинчика с запотевшими боками в три пузатенькие рюмки была разлита водочка – за встречу. Трепались ни о чем: о житье – бытье, о детях, бабах и трудностях на работе. Но так, поверхностно.

Николай Робертович грустил, что международную регату, которая должна стартовать через три недели в Сочи, он проводит дистанционно. Из Владика курировать непросто из-за разницы во времени и удаленности. И, честно говоря, ему было очень жаль, что самому не пришлось на начальном этапе присутствовать на паруснике «Надежда», который шел под флагом Владивостокского государственного морского университета.

Иногда случайно оброненная фраза решает всё дело в чью-то пользу. Один из друзей, который носил черные усы, имел кругленький животик и чуть жабьи, но доброй жабы, глаза, причмокнув и не покривившись от принятой внутрь жидкости, хохотнул, услышав о нарисовавшейся проблеме у приятеля с отпрыском.

– А я как раз вчера тут извелся, как вывернуться из положения. Как он умудрился лодыжку сломать, паршивец, корреспондент хренов? Тут гонка на носу, до старта две недели, а там международная регата, приемы и всё такое… Так что весьма кстати. Только это надо сделать красиво. Давай из нашего ведомства сочиним письмецо в газету, где работает твой меньшак. Так, мол, и так, давно следим за успехами, хотели бы… ну и так далее. – Он подливал водочки, сглатывая слюну, и почти влюбленными глазами смотрел на своих друзей.

Второй, солидный капитан второго ранга, с красными, будто ошпаренным руками, вопросительно глянул на остальных. Те кивнули: чего тянуть? Сразу же налили по третьей. Опрокинули.

– В общем, что касается университета, я дам команду, все приказы будут. Там, в Ростове, пускай медкомиссию пройдет и главное – получит удостоверение личности моряка.

Проректор по конвенционной и морской подготовке Николай Робертович Ченцов посмотрел на друзей: мол, за мной не заржавеет, вы же знаете, теперь ход за вами.

Капитан второго ранга встрепенулся:

– Я позвоню в Ростов. Есть у меня один старинный корешок, который поможет прокурировать парня. Он и знать не будет, да ему и не надо. Без чинушных проволочек всё пройдет. Только смотри, чтобы всё было нормально.

Вот что значит старинные друзья: была проблема – и нет проблемы. В том, что Россия – страна широких возможностей, никто не сомневался: если что-то быстро надо, могут и не медлить. Даже бывает так, что бюрократическая волокита, ойкнув перед напором аргументов «надо», убегает прочь.

Через два дня Полина Евгеньевна, что-то шепча про должностные преступления, в очередной раз без стука ворвалась к сыну в комнату.

– Флюорографию прошел, могу и кровь за тебя сдать. Ты же сейчас страдаешь! А вот мазок придется сдавать самому, уж извини. И еще психиатр лично хочет с тобой познакомиться. Невзирая на то, что он мой подчиненный. Предупреждаю, ты ему рожи не корчи и язык не показывай, а то он принципиальный, подпись не поставит.

– Что я, совсем идиот? – нахмурился Илья.

– Ладно, ладно, я во всем виновата; глупость не порок, а несчастье – так твой прадедушка говорил. Всю жизнь я узелки твои развязываю, которые ты мне подсовываешь…

Она уходила, оставляя сына в подавленном состоянии. Он пытался вспомнить, когда видел свою мать улыбающейся. И не мог.

Если у человека где-то чиряк и сидеть ему больно, то он постоянно ходит.

После того как документы на получение удостоверения личности моряка были сданы в Азово-Донское пароходство, прошло пять дней. Чиряк в виде проблем болел всё сильнее и сильнее. Илья носился по комнате, как загнанный зверь, попавший в клетку. После домашнего совещания дед с бабкой собрали чемоданы и уехали в Дом творчества композиторов в Репино. Бабушка так и не нашла свою любимую брошь, которая, стараниями внука, лежала в ломбарде.

Матери отец посоветовал взять билеты в Испанию.

Наружку не сняли. Илья уже точно знал, кто шел за ним. Даже страх чуть притупился: ну ходят и ходят…

Документы были готовы, билеты куплены на мать и на Илью. Регистрация подходила к концу. Дежурившие ребята довели объект, в лице матери, до аэропорта. Этого недоноска не было и в помине. Ребята забегали.

Толстозадый опер с одышкой докладывал в отдел:

– Этот крысенок в аэропорту не появился. Мать, как ни в чем не бывало, сдала багаж, прошла паспортный контроль и улетела.

– Ну как, она сильно нервничала? – спросили наружку.

– Да нет…

– Прохлопали, отбой.

Кажется, все были этому рады. Почему-то никто никуда никого не вызывал на ковер. Не было разборок – почему упустили, куда делся. Мало того, вызвали начальника следственного отдела; сказали, что дело забирают в Москву и чтобы они тут не парились.

Подполковник хотел было спросить о перспективах, но его тут же пресекли. Мол, тебе же сказали – забираем, раз обосрались…

Подполковник на всякий случай документы давно отксерокопировал, а папку с дубликатами положил в свой секретный сейф, тоже на всякий случай. Подполковник был тертый калач, за что и носил кличку Вован-Хитрован.

Перед тем как исчезнуть из Ростова, Илья заскочил в редакцию, написать заявление о творческом отпуске и попрощаться. Татьяна Владимировна, когда они уже расставались на пороге кабинета, попросила его спуститься в редакционный подвал, где его ждали, и при этом отвела в сторону глаза. Это был большой, довольно уютный подвал со сводчатыми старинными кирпичными потолками и огромным, в пол-стены камином; здесь обычно в неформальных беседах проходили встречи корреспондентов с будущими героями газетных публикаций, а также различные праздничные посиделки сотрудников газеты.

На диване Илью поджидал мужчина лет сорока пяти, черноволосый, хорошо выбритый, в сером, чуть помятом, устаревшего покроя костюме. Был он невысок ростом, непрезентабельной внешности; если встретить его на улице, то он не вызвал бы к себе никакого интереса из-за своей безликости. Это если не заглядывать в его глаза. А глаза у него были серые, стальные, и если чей-то взгляд пересекался с его взглядом, то хотелось побыстрее отвести свой, так как возникало ощущение, что на тебя смотрят глаза змеи. При появлении Ильи гость мгновенно поднялся с дивана и, вытащив «корочку», протянул ее Илье. ОКРО – та структура, которая захотела последней попрощаться с собственным корреспондентом на паруснике «Надежда» перед его уходом в плавание.

– Владимир Гургенович, – представился он. – Мы внимательнейшим образом ознакомились с вашим делом. Несомненно, вы очень ценный для нас человек. Ситуация вовсе не проигрышная для вас. А то, что вы контактировали с МВД и прокуратурой, в части разработки резонансных дел на Дону и в части публикаций статей, натолкнуло нас на мысль, что операция под кодовым названием «Паруса «Надежды»» очень перспективная в отношении реализации. Вам практически ничего делать не придется. Вас будут вести. От вашего согласия или несогласия будет зависеть, пригласят ли вас люди отца Арсена на разговор. Если вы откажетесь, то вы просто пассажиром пересечете два океана. А если… тогда вам придется практически в одиночку… – он не договорил.

Илья в изнеможении бросился на диван.

– Я могу подумать?

– Можете. Пять минут.

– А эти, которые следят за мной?

– А, это так положено… Не обращайте внимания. Тут большая шахматная партия. Поверьте, я бы не стал с вами откровенничать, если бы не рекомендации Татьяны Владимировны и еще нескольких товарищей.

Илья молчал.

– Хорошо, – гость повернулся к нему спиной, собираясь уйти, – не буду давить. Только для информации: кое-кто полетел в Испанию, будут находиться рядом с вашей матерью. И это не люди клана Оганесянов.

Илья вскочил с дивана:

– Что вы сказали?

– Я сказал, что в этой истории задействованы не только наркодельцы, а кто-то из МВД, и даже из областных структур на уровне замов губернатора. И тут получается, что на тебя указали, что ты сможешь реализоваться… А мать оказалась заложницей, хотя этого она пока и не понимает. Она не выедет из Марбельи, пока это дело не закончится.

– При чем здесь моя мать? – У Ильи дрожали руки.

– Ты не понимаешь, дружок, что происходит. Мать совсем конечно ни при чем, но на тебя поставили, как на человека, который был близок с Арсеном, вхож в дом к Оганесянам и вдобавок должник их до гроба. Ведь они считают, что ты стал невольным виновником смерти Арсена. И нужные люди только и ждут, чтобы палец старшего Оганесяна указал на тебя, чтобы следующий контракт не прошел мимо. Там все это выстраивалось годами. То, что не сделал Арсен, или кто-то еще, кого мы не знаем, предстоит, по всей видимости, сделать тебе. Потом тебя, скорее всего, уберут, за ненадобностью.

– Уберут?

– Уберут, сольют, убьют. Это не важно. Это потом. Если мы не вступим в игру. Но мы-то обязательно вступим. И раскрутим этот клубок до конца. А насчет Полины Евгеньевны не переживай: пока ты будешь в игре, волос не упадет с ее головы, а когда всё закончится – ее реабилитируют, дело против нее закроют.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.