Блэкаут-2. Отступники

– Что-то не так?

– Да, сэр, то здание слева от дороги. – Дэвис указал на небольшой двухэтажный магазинчик, расположенный в сотне метров впереди у перекрёстка. – Я видел движение на втором этаже, кажется, риперы.

Сергей, не слезая с велосипеда, посмотрел в указанном направлении, но ничего подозрительного в окнах не заметил.

– Может, оставшиеся твари спрятались там? – неуверенно произнёс капрал.

– И что ты предлагаешь, Дэвис? Залезть внутрь и проверить?

– Ну, мы могли бы на всякий случай оцепить периметр и вызвать отряд зачистки. Если твари действительно там, нам же меньше работы потом будет.

На несколько секунд Сергей призадумался.

– Чёрт возьми, Дэвис, – выпалил он отчаянно, – ты не мог просто мимо проехать? Мы бы через час уже были дома, а теперь ещё чёрт знает сколько придётся здесь проторчать… Ладно, присмотри пока за окнами, я доложу капитану.

Сергей полез в подсумок за рацией. Тем временем капрал Дэвис, не торопясь, снял со спины автомат и, направив оружие в сторону подозрительных окон, приложил глаз к штурмовой оптике.

– Первый, это Лиса два, – зажав кнопку вызова, произнёс Сергей. – Возможно, обнаружили риперов в доме на пересечении пятой и семнадцатой. Прошу разрешения…

Раздался хлопок. Одновременно с этим что-то мокрое и вязкое забрызгало левую половину лица. Сергей резко перевёл взгляд на Дэвиса и ужаснулся – на месте правой височной доли и части затылка зияла окровавленная рваная дыра, будто огромный зверь мощным ударом снёс капралу полчерепа. Содержимое головы разлетелось вокруг, облив Сергея липкой кровавой массой.

Вслед за первым выстрелом громкие хлопки посыпались градом. Что-то тяжёлое и большое ударило Сергея в грудь. На миг показалось, что рёбра хрустнули, словно в него швырнули огромный молот. Тело пронзила острая боль, в глазах потемнело. От удара Сергей согнулся пополам и рухнул вперёд на руль, но в следующее мгновение капрал Дэвис, замертво повалившись набок, опрокинул Сергея на землю вместе с велосипедом.

Лёгкие отказывались нормально работать, каждый вдох давался Сергею с большим трудом. Первые секунды приходилось глотать воздух короткими рывками. Этого времени вполне хватило, чтобы оценить обстановку и разобраться в происходящем. В том здании засели вовсе не риперы.

Это была засада.

Из динамика отлетевшей в сторону рации донёсся крик капитана Миллера:

– Лиса два, что у вас там творится?! Калашников, приём!

Стрельба не прекращалась. Со спины послышалось несколько коротких очередей. Похоже, Маккинзи и Торес, замыкавшие строй, успели открыть ответный огонь.

Сергей попытался встать или хотя бы отползти в сторону, но будучи придавленным велосипедом и телом Дэвиса, не смог сдвинуться с места. Ему хотелось кричать, звать на помощь, но одна из пуль, с жутким визгом разлетевшаяся о дорожное покрытие в нескольких сантиметрах от его лица, заставила его плотно зажмурить глаза и промолчать. В голове промелькнуло:

«Притворись мёртвым, просто притворись мёртвым, это твой единственный шанс».

Он застыл на месте, стараясь не шевелиться и почти не дышать. Поскольку лицо и шея были залиты кровью Дэвиса, изобразить мёртвого не составило особого труда. Тем более пару секунд назад кто-то явно пытался добить его, целясь в голову. Если он так и не поймёт, что промахнулся всего не несколько сантиметров, то у Сергея ещё есть шанс.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. Воцарившуюся тишину нарушал лишь голос капитана Миллера, продолжавшего кричать в рацию:

– Лиса два, держитесь, мы идём к вам! Аджани, бегом на перекрёсток пятой и семнадцатой, ты ближе всех.

– Мы уже в пути, буду там в течение трёх минут.

Ошарашенный Сергей понимал, что стрельба могла стихнуть лишь в одном случае – стрелять больше не в кого. Либо Маккинзи и Торес мертвы, либо они смогли скрыться, во что верилось с трудом.

Сергей лежал неподвижно, боясь пошевелиться. Он уже осознал, что стоит ему совершить хоть малейшее движение, хоть на мгновение показать, что он ещё жив, как он вмиг получит свою пулю взамен той, что разлетелась о дорогу меньше минуты назад.

Говорят, в момент смертельной опасности у человека перед глазами пролетает вся жизнь. Он начинает вспоминать родных и близких, лучшие и худшие моменты жизни. Но Сергея, как ни странно, всё это обошло стороной. Он не думал ни о любимой жене, ни о дочери, ни о ком-либо ещё из тех, кого знал. В голове засело лишь жгучее желание прожить ещё хотя бы минуту, а перед глазами, словно кадр из фильма, застыл момент, в котором череп его зама разлетается на куски.

За последние два года Сергею не раз доводилось видеть смерть. В первые недели после блэкаута он вдоволь насмотрелся на людей, умерших от голода, убитых в потасовках или растерзанных инфицированными. Убивать тоже доводилось, и немало, но пока на его счету были исключительно риперы. Охота на них давно превратилась в нечто обыденное, в самую обыкновенную работу. Будто убийство живого существа, совсем недавно являвшегося человеком, ничем особо не отличается от забивания кролика, которого вскоре подадут на ужин. Но одно дело смотреть, как жизни лишается тварь, в которой не осталось ничего человеческого, а совсем другое – вблизи наблюдать, как мозги хорошо знакомого тебе человека разлетаются во все стороны.

Сергей потерял ощущение времени. Он не мог понять, прошла ли всего одна минута или все двадцать. Нога, придавленная велосипедом, начала понемногу затекать, а он боялся даже пошевелить пальцами, чтобы слегка разогнать кровь.

Периодически из динамика рации, валявшейся где-то рядом, доносились радиопереговоры капитана Миллера и сержанта Аджани, спешивших на помощь. И, судя по их диалогу, оба боевых звена были уже совсем близко.

– Двигаюсь по семнадцатой улице с востока, подхожу к перекрёстку пятой и семнадцатой, – доложил сержант Аджани.

– Вижу тебя, – ответил капитан Миллер. – Двигаюсь по той же улице тебе навстречу. Кого-нибудь видишь?

– Нет, сэр. Запрашиваю разрешения на осмотр ближайших к перекрёстку зданий.

– Даю добро, Лиса три, мы проверим со своей стороны. Если где поблизости и оставались риперы, то они скорее всего разбежались, испугавшись стрельбы.

Прошло ещё несколько минут, Сергей по-прежнему лежал неподвижно с закрытыми глазами. Из рации послышался голос Аджани:

– Сэр, кажется, мы нашли помещение, из которого вёлся огонь. Не знаю, кто здесь сидел, но они явно свалили в спешке незадолго до нашего прихода. По комнате разбросаны свежие гильзы и кое-что из одежды.

– А звено Калашникова? Ты их видишь?

– Да, сэр, вижу, – неуверенно ответил Аджани. – Они в сотне метров к северу от перекрёстка… Кажется, все мертвы… Что прикажете делать?

Секунд десять Миллер молчал.

– Первый, жду ваших указаний, – повторил Аджани.

– Займи оборону и прикрой мою группу. Я постараюсь подойти ближе и проверить тела.

– Принято, прикрываю.

«Они уже рядом, совсем рядом. Потерпи ещё немного, скоро это закончится».

Пару минут спустя Сергей уже мог слышать голоса людей метрах в двадцати от себя, но он по-прежнему боялся шевельнуться или открыть глаза.

– Это «Рубеж». Есть живые? – крикнул Миллер совсем близко, судя по всему, из-за угла ближайшего здания. – Дайте знак, если слышите.

Поборов страх, Сергей слегка пошевелил рукой.

– Калашников, сейчас мы тебя вытащим, приготовься… Аджани, прикрывай меня, я вытаскиваю крайнего.

Послышались частые шаги. Кто-то подбежал, схватил Сергея за руку и резко дёрнул на себя, начав волочить его неподвижное тело по земле. Вслед за ним устремился и велосипед, зацепившийся за ногу. Через несколько метров нога выскользнула из-под рамы и Сергея в один приход затащили в переулок.

– Чернов, займись им, – крикнул Миллер. – Кажется, голова пробита. Паскаль, помоги Чернову. Я проверю остальных. Артега, за мной.

Кто-то перевернул Сергея на спину, расстегнул разгрузочный жилет и принялся ощупывать. Сергей наконец смог приоткрыть глаза и сделать глубокий вдох. Воздух с хриповатым звуком наполнил лёгкие. Сквозь красноватую пелену он увидел, как часть небосвода закрыл нависший над ним капрал Чернов – старший медик мобильной группы «Дельта». Рядом склонился высокий худощавый парень с длинной винтовкой в руке.

– Паскаль, – обратился к нему медик, – отложи оружие, будешь ассистировать. Достань перевязку из моего рюкзака.

Парень молча подчинился. Чернов ощупал голову Сергея.

– Так, череп вроде цел. Похоже, это не его кровь. Лицо слегка посечено осколками, – медик раздвинул пальцами веки и посветил фонариком. – Левый глаз задело осколком, но вроде некритично, глазная жидкость на месте. Калашников, можешь сказать, где болит?

– Грудь, – еле слышно прохрипел Сергей и натужно откашлялся.

– Чёрт, кажется, проникающее ранение грудной клетки.

Китель на груди Сергея распахнулся, Чернов хирургическими ножницами раскроил футболку вдоль груди.

– Так, крови почти нет, на пулевое ранение не похоже, – слегка удивлённо произнёс медик. – Как будто осколками посекло или мелкой дробью. – Он ощупал грудную клетку, Сергей замычал от боли. – Похоже на запреградную травму. На груди большая гематома размером с… – Чернов на секунду замялся.

Он резко полез в разгрузочный жилет Сергея, расстегнул один из нагрудных подсумков и вынул оттуда два магазина к автомату. Один из магазинов рассыпался у него в руках, патроны вывалились на землю.

– Чёрт возьми, да ты счастливчик, Калашников. Пуля угодила в подсумок и пробила первый магазин, но второй пробить не смогла и рассыпалась, так что до груди долетели лишь некоторые её фрагменты… Капитан, что с остальными? Нужна помощь? – крикнул он куда-то в сторону.

– Все мертвы, – послышался голос Миллера где-то неподалёку. – У Дэвиса полбашки снесло, будто разрывной попали. Остальные двое вроде пытались отстреливаться, но их буквально нашпиговали свинцом. В каждом не меньше десяти пулевых. Как там Калашников?

– Жить будет. Серьёзных повреждений нет.

– Капрал, – озабоченным голосом обратился к медику Паскаль. – А что у него с глазами?

Чернов вновь склонился над Сергеем, лицо медика было не в фокусе.

– У него шок, – чуть помедлив, ответил он. – Это называют взглядом на 2000 ярдов. Он не может сфокусировать зрение на близких объектах, и глаза постоянно как будто смотрят вдаль. У военных в двадцатом веке такое часто встречалось.

Чернов достал что-то из медицинского подсумка. Спустя пару секунд в шею Сергея вонзилась игла, и холодная жидкость устремилась по кровеносным сосудам. Веки начали слипаться, но он всё ещё мог слышать, что происходит вокруг.

Капитан Миллер подозвал радиста, взял у того переговорное устройство и передал в эфир:

– Аджани, ты осмотрел комнату?

– Так точно, сэр.

– Что-нибудь нашёл?

– Да, сэр. Судя по гильзам, стреляли из оружия, схожего с нашим. Эти ребята использовали патроны калибра 6,3.

– Аджани, ты уверен?

– Абсолютно. Я сравнил гильзы со своим боекомплектом, все маркировки идентичны… Подождите минутку. – Связь ненадолго прервалась. – Сэр, один из моих нашел за дверью куртку, похоже, вражеский стрелок в спешке забыл её. На рукаве символика давидианцев.

От этих слов Миллера будто громом прошибло.

– Аджани, ты точно ничего не путаешь? Может, просто рисунок похож?

– Никак нет, сэр, это точно эмблема давидианцев – глаз на фоне креста, обведённого кругом.

Миллер сдавил рукой переговорное устройство и нецензурно выругался. Заметив, что на протяжении всей тирады кнопка вызова были зажата, он добавил:

– Аджани, обыщи весь дом и собери всё, что оставили эти ублюдки: гильзы, одежду, снаряжение, короче, ты должен собрать как можно больше улик. По завершении доложишь.

– Есть, сэр.

Закончив разговор, Миллер приказал радисту настроиться на штабной канал.

– Говорит капитан Миллер, командир мобильной группы «Дельта». Передайте это сообщение по всем пограничным аванпостам и доведите до командора Савина. Пятнадцать минут назад мы были атакованы из засады в посёлке Квейрис, трое наших бойцов убиты, один ранен. Судя по уликам, найденным на месте боя, нас атаковали давидианцы. Вполне возможно, это лишь первый удар, за которым последуют другие. Примите все необходимые меры для обеспечения безопасности внешних и внутренних границ… – Миллер сделал паузу, отпустив кнопку вызова, но через несколько секунд добавил: – Кажется, давидианцы объявили нам войну.

* * *

– Караван давидианцев на подходе, – крикнул часовой. – Сколько? – без малейшего интереса спросил лейтенант Ковач, ни на мгновение не отрываясь от заточки клинка, заменявшего ему кисть правой руки.

– Пять гружёных лошадей и человек тридцать сопровождения, все верхом. Будут здесь минут через пять.

– Тридцать? Что-то многовато их в этот раз, – пробормотал Ковач, ни к кому конкретному не обращаясь. – Всем приготовиться, гости едут, – громко скомандовал он.

Ковач вытер лезвие и провёл заточенной кромкой по исписанному листку синтетической бумаги. Убедившись, что клинок достаточно острый, чтобы одним ударом отхватить кому-нибудь руку, Ковач отстегнул его и убрал в ножны на поясе. На месте правой кисти остался лишь механизм крепления. А ведь когда-то здесь был первоклассный бионический протез, пришедший в негодность после блэкаута.

– Акопян, – крикнул Ковач в сторону своего заместителя, – сегодня ты принимаешь груз. Я буду у себя. Доложишь, как только эти свалят отсюда. – Сделав несколько шагов, Ковач притормозил и добавил: – Я надеюсь, хотя бы сегодня ты сделаешь всё быстро. Или как в прошлый раз будешь трындеть с этим барыгой добрых два часа?

– Лейтенант, я же не впустую с ним болтаю, – Акопян был похож на провинившегося школьника, на ходу придумавшего оправдание за прогулы. – Торговля не терпит спешки. Если хорошенько не присесть торговцу на уши, он и половины нашего хлама не заберёт.

– Да куда он на хрен денется. У них после сбора урожая зернохранилища просто ломятся, скоро гнить всё начнёт. Так что они с радостью обменяют излишки на любой мусор, лишь бы он в хозяйстве пригодился.

Сержант Акопян хотел было выдать что-то остроумное, но Ковач, предугадав это, остановил его взмахом руки:

– Ладно, вали уже давай. Сделай всё по-быстрому и смотри, чтобы они сами не присели тебе на уши со своими проповедями… И ещё намути мне пару бутылок их медовухи, а то от этого краковского пива уже живот воротит.

– Будет сделано, шеф, – неожиданно коротко ответил Акопян и отправился к воротам встречать гостей.

Торговый аванпост «Гермес», названный так в честь древнегреческого бога торговли, располагался на нейтральной территории, в так называемой Красной зоне. До ближайшего пограничного укрепления общины «Рубеж» расстояние составляло около двадцати километров и примерно столько же до границы земель давидианцев.

Аванпост был обустроен вокруг небольшого поместья в викторианском стиле. Лет двадцать назад какой-то богач со связями построил этот вычурный новодел недалеко от заповедного леса, нашпиговав здание самой современной электроникой и охранной системой. Увы, но блэкаут ничего из этого не пощадил. Заклинившие двери пришлось срезать с петель, а после устанавливать обратно, но уже с обычными механическими замками. Оживлять панели, которые когда-то наполняли помещения светом и могли создать иллюзию солнечного дня или закатного вечера, никто и не думал. Для людей новой эпохи белые квадраты на потолке представлялись не более чем бесполезным украшением.

Поместье имело крайне удачное расположение на невысокой возвышенности, и не воспользоваться этим было бы глупо. По старой традиции, главное здание окружала полутораметровая каменная стена, выполненная, как и само поместье, в нарочито «историческом» стиле. Гарнизон аванпоста, несмотря на малую численность, обычно не превышающую десяти человек, превратил поместье в настоящий форт, организовав серию бойниц в каменной изгороди и установив внутри периметра несколько укреплённых смотровых вышек.

По условиям соглашения, заключённого между давидианцами и «Рубежом» в конце первого года новой эпохи (так обычно обозначали временной промежуток после блэкаута), часть территории долины Фьярвик разделили на сферы влияния. Внутри своих зон каждая из сторон могла свободно заниматься любой деятельностью, не опасаясь посягательств со стороны соседа. Кроме того, каждая община обозначила на карте и чёткие границы своих мини-государств, в центре которых располагались главные поселения. Столицей давидианцев стал город Ториан, за два года выросший вокруг одноимённого древнего поместья, откуда и начала свой путь религиозная секта отца Давида. Главное поселение «Рубежа», как и прежде, находилось на плато Дрейко, изолированном от остальной долины многометровым скалистым обрывом. А бывшую туристическую деревню ввиду получения ею статуса столицы также стали именовать городом, которому дали название Фронтера.

Суммарно обозначенные ранее территории составляли лишь малую часть площади всей долины. Остальная земля считалась ничейной и именовалась Красной зоной. Согласно договору, обе общины могли заниматься там мародёрством или иной деятельностью по принципу «Кто первый нашёл, тот и владеет». Чем-то данный пункт напоминал международные договоры об использовании вод Мирового океана в прежние времена.

Помимо установки чётких границ и правил коммуникации между общинами, соглашение также подразумевало и постепенное развитие торговых отношений. Поначалу возникший «товарообмен» сложно было назвать торговлей, поскольку первые караваны давидианцев отправлялись как подарки лидеру общины Денису Савину. За те полгода, что он находился в «гостях» у давидианцев, обучая их воинство борьбе с инфицированными, в общину «Рубеж» успело прибыть с полдюжины конных конвоев, гружённых зерном, саженцами растений, мелкой живностью, средствами связи и даже боеприпасами, которых общине особенно не хватало.

Вернувшись от давидианцев, капитан Савин (тогда ещё капитан) сразу предложил наладить взаимовыгодную торговлю. Поскольку вблизи территории давидианцев располагалось лишь несколько небольших посёлков, полностью обчищенных ещё в первые месяцы после блэкаута, у них возникла потребность в ряде товаров промышленного производства. В первую очередь они нуждались во всепогодной одежде и обуви, различной химии, а также в удобрениях.

Несмотря на старания Савина, обучавшего давидианское воинство в течение нескольких месяцев, их мародёрные группы так и не смогли продемонстрировать достаточную эффективность при работе в городских условиях. Наученные горьким опытом нескольких погибших или сильно потрёпанных отрядов, давидианцы опасались заходить в любые более или менее крупные населённые пункты, ограничиваясь рейдами лишь в совсем мелкие посёлки или даже деревни, где поживиться особо было нечем. А вот мародёры «Рубежа» свою работу выполняли отлично, регулярно совершали вылазки в крупные торговые центры, из-за чего на складах общины скопилось немало излишков. Их-то «Рубеж» и выменивал на продовольствие и ремесленные товары давидианцев.

Лейтенант Ковач, свалив на заместителя свои обязанности, не спеша поднялся на второй этаж, в штабную комнату. Когда-то тут располагалась бильярдная. Отделанная настоящим деревом, с лепниной у потолка, комната словно бы проектировалась, чтобы впечатлить любого гостя.

Штаб был пуст, если не считать капрала Кима. Невысокий азиат сидел перед громоздкой ламповой радиостанцией так, что догадаться о его присутствии можно было лишь по торчащей чёрной макушке в наушниках.

Ковач выдвинул ящик стола и достал небольшой бумажный свёрток. Отвернув край, он вынул горсть сушёных грибов и закинул их в рот, интенсивно разжевав. Краем глаза мужчина заметил любопытный взгляд радиста – Ким выглянул из-за рации.

– Займись своим делом, капрал, – сказал Ковач. – А чем занимается командир, тебя волновать не должно. Усёк?

Молодой капрал неуверенно кивнул и повернулся обратно к рации. Он далеко не в первый раз видел, как лейтенант, совершенно не стесняясь присутствия подчинённых, ест «чипсы» – смесь сушёных галлюциногенных грибов. Никто точно не знал, кто именно их выращивает, распространялись они исключительно из-под полы сетью мелких дилеров. Официально производство и употребление галлюциногенов в «Рубеже» строго запрещалось, однако желающих хорошенько расслабиться под приятный хруст не останавливали никакие запреты. Многие гвардейцы любили закинуться «чипсами» во время отдыха, это помогало на время отвлечься от тягот несения службы и быстрее восстановить силы перед очередным дежурством. Особого привыкания, а тем более ломки они не вызывали, поэтому большинство командиров смотрели сквозь пальцы на то, чем занимаются их бойцы в свободное время, лишь бы непосредственно на дежурстве ничем таким не баловались. Того же принципа придерживался и лейтенант Ковач по отношению к своим подчинённым, однако себя ни в чём не ограничивал.

Ковачу чертовски не нравилось исполнять обязанности коменданта – слишком спокойно, слишком скучно, к тому же постоянно приходилось общаться с давидианцами. К счастью, торчать ему здесь оставалось всего лишь три дня. На «Гермесе», в связи с его значительной удалённостью от Фронтеры, рабочая смена длилась две недели, после чего гарнизон с командиром полностью заменялся. Лейтенант мечтал, как после нынешней вахты он со своим подразделением вернётся в столицу отгуливать заслуженный недельный отпуск, после чего их вновь отправят в какой-нибудь дальний мародёрный рейд. Ковач надеялся провести свободное время с детьми, в последнее время он видел их не так часто, как ему хотелось бы.

За последний год он окончательно облысел. О регулярных ранее процедурах по искусственному восстановлению волос пришлось забыть навсегда. Несмотря на возраст, приближавшийся к пятидесяти годам, Ковач отчаянно старался держать себя в форме. Регулярно бегал по внутреннему периметру аванпоста и перетаскивал тяжёлые ящики. Сгоревшие три года назад микроимпланты так и остались в его теле, в качестве пожизненного напоминания о той эпохе, в которой он родился и прожил большую часть жизни. До блэкаута они помогали держать мышцы в тонусе, стимулируя их едва заметными разрядами электричества. Для того чтобы иметь объемные мышцы и рельефный торс, не требовалось вообще ничего. Разве что кроме эфирной сети, постоянно подпитывающей импланты энергией. Теперь же, несмотря на все старания, замедлившийся метаболизм брал своё. Если раньше невысокий и коренастый Питер Ковач по форме скорее напоминал квадрат, то в последнее время больше походил на овал, всё больше стремящийся стать кругом.

Окончательно лишившись правой руки даже в виде бионического протеза, Ковач принялся старательно наращивать силу и координацию левой. После долгих тренировок он научился не только писать, но и неплохо стрелять из автоматического пистолета, который постоянно, как и положено офицеру, носил в поясной кобуре.

Ковач закрыл свёрток с «чипсами» и убрал его в стол. Затем, подойдя к сидящему за рацией капралу Киму, он панибратски хлопнул того по плечу и спросил:

– Ну что, салага, есть что-нибудь интересное в эфире?

Стараясь не обращать внимания на столь обидное обращение, Ким ответил:

– Да, сэр. Я поймал радиопереговоры одной из наших мобильных групп. Судя по всему, они километрах в тридцати от нас, а может, и дальше. Сигнал очень слабый, я могу слышать лишь исходящую передачу командира группы. Похоже, только у него радиостанция дальнего радиуса, у остальных слабые портативки.

– Что за группа? Позывные, коды или ещё что-нибудь говорили?

– Я слышал позывные Лиса два и Лиса три.

– Ясно, это группа Миллера. А Лиса два и три, соответственно, Калашников и Аджани.

Радист сильнее прижал наушники, внимательно вслушиваясь в эфир.

– Вы правы, сэр, командир группы только что назвал… точнее, прокричал оба этих имени. Похоже, там что-то происходит.

– Наверняка этот недоумок Калашников снова накосячил и Миллер его песочит по полной.

Ковач посмотрел в окно. Сержант Акопян, его заместитель, как раз открывал ворота, чтобы запустить во внутренний двор торговый караван давидианцев. Большая часть сопровождения, как и положено, расположилась временным лагерем в паре сотен метров за забором. Помимо пяти лошадей, гружённых мешками с зерном и другими продуктами, внутрь заехали и десять всадников сопровождения. Все они спешились и пристроили лошадей в стойло. Сержант Акопян подошёл к старшему группы и, пожав ему руку, тепло поприветствовал. Часовые на вышках, сопроводив прибывших взглядом, вновь переключили внимание на внешний периметр.

– Сомневаюсь, что Акопян и в этот раз уложится в полчаса, – хмыкнул Ковач. – Язык у него как помело, кого хочешь уболтает… Ладно, за умение впаривать этим всякий хлам, ему можно многое простить.

Капрал Ким внезапно перебил Ковача:

– Сэр, кажется, там что-то случилось.