Седьмой воин

Серке зарубил противника. Пробормотал вслед великану:

– Что за глупец.

И побежал наружу.

Ну что же. Здесь, в ауле остались только несколько скрюченных разбойников на земле. Там, снаружи, гораздо интереснее. Вон, и Беррен помчался.

Ерофей захромал следом.

Выбрался, и сразу бросился в бой. Ударил ближайшего лиходея, перерубил ноги другому.

Его пихнули.

Московит отлетел в сторону.

Чуть не упал.

А потом остановился. Прислушался. В темноте неподалеку слышался топот ног множества людей.

Что за звуки?

Повернулся к степи.

Сжал бердыш покрепче.

Кто-то из аула выбросил за ограду пылающую головню. На миг осветилось все пространство перед тыном.

Оно оказалось заполнено людьми Кокжала. Готовыми к бою, с обнаженными саблями в руках. Казалось, их тысячи в темной степи.

– Чтоб мне сдохнуть… – удивился Серке.

Тауман застыл на месте.

Разбойники завопили разом. И бросились на защитников аула.

– Назад! – закричал Серке. – Уходим обратно.

Изогнулся, рубанул татя перед собой мечом. Схватил Таумана за рукав, потащил в аул.

Беррен, забрызганный кровью ворогов, уже бежал перед ними.

Ерофей шагнул следом.

Наступил в лужу крови.

Поскользнулся.

Упал.

Услышал, как за спиной торжествующе орут враги.

Оперся о влажную землю, пахнущую кровью, попытался встать.

И его ударили по голове.

Ерофей потерял сознание.

Очнулся, а вокруг светло. Утро уже, значит.

Он кулем лежал на седле. Поперек, лицом вниз.

Потряхивало на ходу.

Только и видно, что копыта скачущего коня. Да выцветшая трава.

Голова дико болела.

Пахло конским потом.

Руки затекли. Попробовал пошевелить, не получилось. Связаны.

Приподнял голову.

Везде, спереди и сзади, люди в пыльных халатах. Везут куда-то. Видать, на свою стоянку.

Повернул Ерофей голову чуть назад.

Ого.

Знакомые лица.

На другом коне лежал связанный джигит. Атымтай. Лица не видно, но и так понятно.

А рядом скакал конь с девушкой. Тоже связана, брошена поперек седла. Черные растрепанные косы касались земли. Гайни, дочь Буркана, кто же еще.

Что ж, с друзьями и помирать веселее. Улыбнулся слегка Ерофей, да и вновь окунулся во тьму.

Глава 13. В гостях

К полудню пересекли вброд реку. Взобрались на крутой берег, почти обрыв. Вот и стойбище татей. Добрались.

Пленников сбросили с коней. Подняли, повели на негнущихся ногах к Кокжалу.

Ерофей шел, спотыкался. Вокруг стояли люди, ухмылялись. Глянул в сторону, заметил возле кибитки косматую старуху. В руке глиняная чаша. Пробормотала чего-то, сплюнула, плеснула на пленников вонючей жижей. Достойный прием, в общем.

Возле самой большой кибитки в центре стоянки ждала группа людей. Впереди горой возвышался Кокжал. Голова обмотана окровавленной тряпкой. На плотном туловище рубаха, закатанные до колен штаны, сапоги.

– Жив-таки, что я говорил, – тихо сказал Ерофей.

Предводитель отряда, что напал ночью, поведал Кокжалу о налете. Тот слушал, хмурился.

Потом заметил пленников, улыбнулся. Во рту не хватало передних зубов. Шагнул вперед, распахнул объятия. Обнял Ерофея за шею. Провозгласил:

– Какие почетные гости к нам заглянули!

И тихо спросил:

– Слушай, поделись секретом. Кто у вас там такой бессмертный? Как ни отправлю отряд, так всех вырезают под корень?

Замер в ожидании ответа. Лицо совсем близко очутилось. Глазки маленькие, поросячьи. Глубоко посаженные. Щеки толстые, обветренные.

Промолчал Ерофей, по привычке.

Тогда Кокжал пнул собеседника в живот коленом. А когда пленник согнулся, добавил кулаком по затылку. Сказал:

– Ох и придется с тобой повозиться, чует мое сердце.

Повернулся к Атымтаю.

Юношу тоже обнял, по спине похлопал.

– Я вижу, нам подрастает достойная смена.

И ударил лбом в лицо. Так, что у юнца что-то хрустнуло. Парень завалился на спину.

Разбойники одобрительно засмеялись.

А Кокжал уже приблизился к Гайни. Отвел густые черные волосы с лица, взял за подбородок, приподнял. Полюбовался, отметил:

– Ты, красавица, вовремя приехала. Я как раз по женским ласкам соскучился.

И провел, похабник, рукой по щеке, плечам, потрогал за бедра. Гайни ударила по руке, отпрянула назад.

– Не трожь, скотина.

Кокжал улыбнулся.

– А ты норовистая кобылка. Это интересно. Ничего, я тебя скоро объезжу. Как настоящий мужик, не то, что твой молокосос.

Его люди снова засмеялись.

Ерофей, хрипя, попробовал встать. Остался на коленях. Дальше не получалось. Воздух со свистом выходил из легких.

Кокжал подошел к нему. Здоровый, аки бык, солнце заслонил.

– Ты хороший боец, урусут. Я видел, что ты сделал с Шоной. Меня чуть не застрелил. Кстати, где твое гром-оружие? В ауле?

Это он о пищали, что ли?

– Где еще, там, конечно, – ответил Ерофей. – В следующий раз не промахнусь, обещаю.

– Дерзкий ты, урусут, – пожаловался Кокжал. – Давай попробуем тебя обломать.

Махнул людям.

– Тащите его в яму.

Ерофея подхватили и поволокли. Разрезали путы. Швырнули в дыру.

Дно неглубоко, в два человеческих роста. Но упал Ерофей неловко, как куль с мукой. Бок отшиб, сломанные ребра и раненая нога обожгли болью.

Услышал, как Кокжал приказал где-то сверху:

– Тащите Балгу. Посмотрим, кто кого.

Боль чуть утихла. Ерофей сел на землю. Потер онемевшие руки. Огляделся.

И впрямь яма. Небольшая, прямоугольная. Тати сверху столпились, глядят, улыбаются. Кокжал рану на лице пощупал.

Что за напасти? Землица местами сильно влажная. Кровью да нечистотами смердит.

Тати расступились, пропустили тощего верзилу. Голый по пояс, в штанах из козьей шерсти. Морщинистый, сутулый. На голове жидкие волосы. Спрыгнул в яму, поглядел на московита. Улыбнулся. Зубы острые, будто заточил намеренно.

Какие тут все весельчаки, однако.

– Это Балга, урусут, – пояснил Кокжал. – Лучший боец. Мы всех, кто к нам попал, бороться заставляем. Кто победил, тот и жив остался.

Балга весь в шрамах, жилистый. Силен. Руки длинные, до колен. Видать, давно здесь бьется.

– Вставай, урусут, – закричали разбойники. – Дерись!

Ерофей руку поднял, помотал головой. Сказал собрату по несчастью:

– Не надо, друг. Давай не будем устраивать им потеху.

Балга оскалился.

– Зря стараешься, – заметил сверху Кокжал. – Мы не кормим пленников. Едят, что придется. Обычно собачатину и трупы побежденных врагов. Балга уже давно на этом корме. Ты для него очередное блюдо.

Пригляделся Ерофей. Глаза у верзилы мутные. Взгляд безумный. Ничего не поделаешь, придется биться.

– Ну все, хватит разговоров. Начинайте бой.

Сверху швырнули саблю. Она воткнулась между пленниками в землю, закачалась.

Балга бросился к оружию.

Тати разом закричали.

Долговязый схватил саблю.

Кинулся на Ерофея.

Замахнулся.

Пришлось кувыркаться в сторону.

С раненой ногой, с изломанным телом.

Еле успел.

Развернулся Балга, снова ударил.

Руки длинные, задел чуть по спине.

Взвыл Ерофей от боли.

Скоро живого места не останется.

Подхватил на ходу горсть земли, швырнул в противника.

Моргнул долговязый, вытер лицо.

Ерофей сбил его с ног.

Уселся на грудь, сдавил.

Сабля улетела в сторону.

Балга извивался длинным телом. Пытался скинуть московита.

И сумел ведь, образина.

Задел по сломанным ребрам.

Ерофей охнул, накренился.

Балга его опрокинул. Взобрался сверху. За горло схватил, зубами у лица защелкал. Аки пес бешеный.

Волосы Балги в рот полезли.

Захрипел Ерофей, туман глаза застил.

Что делать, пришлось угомонить вражину неистового.

Обхватил руками его голову костлявую. Пальцами большими нащупал глаза. И надавил, что есть силы. Аж брызнуло чего-то.

Балга закричал, как резаный.

Ерофей сбросил его. Опять навалился сверху.

Верзила выл дурным голосом. Вместо глаз темные провалы, кровь сочится.

Хотел московит попросить его угомониться, а из горла только сип тихий лезет.

Да и бессмысленно это. Потерял давно разум Балга.

Завизжал еще громче.

А разбойники по краям ямы умолкли. И только Кокжал крикнул:

– Давай, урусут, прикончи падаль. Все равно он не жилец теперь.

Ерофей саблю поднял, занес над Балгой. Утих долговязый, перестал шевелиться. Ждал, чего там победитель решит. Хоть и одичалый, а разумеет понемногу.

Ладно, отдыхай. Опустил Ерофей саблю, стукнул рукоятью по лбу. Балга обмяк, раскинул руки-ноги недвижимо.

– Добрый ты, урусут, – удивился Кокжал. – Плохо это.

Ерофея вытащили из ямы. Кокжал подошел, похлопал по плечу.

– Хороший бой. С Балгой еще никто справиться не мог. Потешил ты нас, молодец. Не надумал еще про ваших в ауле рассказать?

Промолчал северянин. Еле стоял, качался.

– Ладно. Ты устал. Вместо тебя сейчас мальчишка все расскажет, – главарь повернулся к Атымтаю, стоявшему неподалеку. – Эй, сосунок, у тебя с этой девкой любовь на все времена?

– Не трожь, – прохрипел Атымтай. Из носа кровь течет, под глазом синяк. Рядом тать стоял, ткнул юнца тупым концом копья в живот. Охнул недоросль, согнулся.

Кокжал подошел, схватил парня за волосы. Заверил:

– Да ты не боись. Я с ней немного развлекусь, потом мои люди. Весь наш отряд. По очереди. А потом забирай ее. И идите, куда глаза глядят.

– Я тебе лично сердце вырежу, – пообещал Атымтай, глядя снизу вверх.

– Ох, напугал, – улыбнулся вожак.

Выпустил юношу, подошел к Гайни. Взял за руку.

– Эй, красавица, пойдем. Покажу двери в рай.

– Отстань от нее, – простонал Атымтай. – Я ее не трогал. Невеста это моя.

Ого, а наш сластолюбец, оказывается, и впрямь влюбился. Только зря сознался. Зачем дразнить голодного зверя?

– Сегодня отличный день, столько подарков навалило, – удивился Кокжал. – Ну, тогда пеняй на себя, сосунок. Сейчас я сделаю из твоей невесты женщину.

Гайни попробовала вырваться. Бесполезно. Бандит ударил ее по лицу, схватил за косу, потащил к своей кибитке.

Атымтай вскочил, рванулся следом. Его повалили, утихомирили ударом по голове.

Ерофей тоже шагнул было. Ближайший разбойник огрел древком копья по спине. Рухнул московит лицом вперед.

И чуть не пропустил самое важное.

Уже рядом с кибиткой Гайни сунула руку за пояс Кокжалу. Выхватила кинжал. Полоснула по руке главаря. Вырвалась, и помчалась прочь.

Рядом никого не оказалось, а Кокжал не сразу опомнился. Девушка побежала к окраине стойбища. Видел Ерофей, как светлое платье мелькает средь кибиток.

– Куда бежит, дура? – сказал один из татей. – Там же обрыв, к реке ведет. Не денется никуда.

Встал Ерофей, вгляделся.

Белое пятно отделилось от черных кибиток, добралось до края косогора, заметалось. К ней тянулись темные точки преследователей.

Ерофей посмотрел на Атымтая, лежащего без сознания. Пробормотал:

– Прыгай, девочка. Лучше уж так, чем…

И Гайни послушалась. Подбежала к прерывистой линии, бросилась вниз.

– Во дает, отчаянная, – поразился все тот же разбойник. – Там же высоко, костей не собрать.

Неужто разбилась? Сжал Ерофей кулаки, застыл на месте. Смотрел на реку. Ждал.

Кокжал и его люди собрались на краю обрыва, тоже вниз глядели. Прыгать не рискнули.

– Говорю же, сдохла девка, – решил разбойник.

И только Ерофей подумал было так же, как далеко посередине реки всплыло светлое пятнышко. Отчаянно замахало ручками, пытаясь удержаться на плаву.

– Ты смотри-ка, – опять удивился рядом тать. – Выжила. Вот только доплывет ли? Там глубоко, течение быстрое.

Гайни барахталась в воде. Потихоньку плыла к другому берегу. Но и силы теряла.

– Нет, не доплывет, – заявил разбойник. – Ослабла уже. Хотя ей чуть-чуть осталось.

Девушка, видимо, совсем утомилась. Плыть перестала. Ушла под воду.

– А что я говорил? – сказал тать. – Жаль, красивая была. Я бы ее с удовольствием…

Повернулся Ерофей, со всего маху ударил его по уху. Достал со своими разговорами. Болтун грохнулся наземь.

Нацелился было московит на другого, рядом. Думал, тот его сейчас бить будет.

Да только замер на месте.

Потому как разбойник про пленников напрочь забыл.

Глядел Ерофею за спину, на реку.

Еще и пальцем показывал:

– Это чего там делается?!

Обернулся Ерофей. Присмотрелся, да чуть не оторопел.

С другого берега, куда Гайни плыла, из зарослей, выскочили люди. Бросились в воду, подхватили девушку. Потащили на сушу. Тот, что девушку нес, настоящий гигант. Тауман, конечно, кто же еще.

Другой, пониже, на берег вылез, стал Кокжалу кулаком грозить, да всякие неприличные слова кричать. Серке, понятное дело. Дальше, в зарослях, другие люди. На конях.

Молодцы, спасли-таки девушку.

Стойбище змеиное зашевелилось. Кокжал и его подручные на коней прыгали, к реке скакали. Большая часть в погоню отправилась, только десяток остался, пленников сторожить.

Серке и другие спасители скрылись в кустах.

А Ерофей сел устало на землю. Нет больше сил на ногах стоять.

Чуть погодя услышал топот копыт. С другой стороны от речки, со степи, к опустевшему стойбищу неслись трое всадников. Впереди Беррен и Кармыс. Чуть поодаль Сасыкбай.

Оказывается, и про Ерофея с юнцом не забыли. Явились-таки, не запылились.

Глава 14. Погоня

Разбойники, что остались, тоже конников заметили. Засуетились, забегали. А вот поздно.

Еще издали Кармыс начал пускать стрелы. Вот один разбойник со стоном осел на землю со стрелой в груди, за ним другой, третий. Остальные спрятались за повозки.

И тогда налетел Беррен. С копьем наперевес. Видимо, решил поупражняться.

Низенький толстый разбойник с щитом и саблей выбежал навстречу. Думал, остановить сможет.

Ничего подобного.

Не помог щит.

Насадил Беррен татя на острие, как куропатку на вертел. Конь помчался дальше, воин стряхнул лиходея с копья. Перехватил в другую руку, коротко замахнулся, ткнул во второго. Тот как раз с воплем выбежал из укрытия.

Пролетела стрела, другая.

Мимо Беррена.

Оказывается, рядом с Ерофеем стоял тать. Целился из лука в Беррена.

Московит набросился на стрелка. Свалил, ударил по лицу. Оглушил.

Взял кинжал, подполз к Атымтаю.

Перерезал веревку. Похлопал парня по щекам, чтобы привести в чувство.

Оглянулся, что там творится у друзей.

На Беррена набежали сразу трое, махали саблями.

Пустяки.

Одному Беррен с ходу разбил саблей глупую голову. Копье обронил где-то. От других стал отбиваться, гарцуя на коне.

А потом замычал от боли. Один из нападавших изловчился и полоснул его по ноге.

Ерофей поднял бровь.

Оказывается, и Беррена можно ранить.

Взвизгнула стрела, впилась умелому татю в спину. Работа Кармыса, конечно же.

Обозленный Беррен добил второго противника.

Последний разбойник бежал со всех ног к реке.

Сасыкбай поскакал за ним.

Догнал, поднял топор, ударил по голове.

Ерофей помог Атымтаю подняться.

– Где Гайни? – спросил юноша.

– В порядке. Ее Серке забрал. Уходим.

Кармыс подъехал к ним. На худом лице улыбка.

– Как ты тут, северянин? Кокжал не сильно обижал?

– Терпимо, – ответил Ерофей. Подошел к ближайшему коню татей. Взобрался в седло лишь с третьей попытки.

Атымтай потер кисти рук, запрыгнул на другого коня.

Беррен перевязывал ногу.

А Кармыс, наоборот, слез с коня.

– Ты куда, мерген? – спросил, подъехав, Сасыкбай.

– Хочу посмотреть, как живет ваш хваленый Кокжал, – Кармыс направился к кибитке главаря. – У него много добра должно быть.

Из кибиток пугливо выглядывали старухи.

– С ума сошел? – крикнул Сасыкбай. – Сейчас остальные вернутся.

Кармыс даже не обернулся.

– Серке парень ловкий. Надолго им головы заморочит. Я пока по сундукам пошарю.

И скрылся в кибитке Кокжала.

Ладно. Придется ждать. Не оставлять же его здесь.

Время шло, а стрелок не появлялся.

– Что-то он долго. С ним все в порядке? – забеспокоился Атымтай.

– Непроходимый глупец, – буркнул Сасыкбай. – Из-за него все погибнем.

Ерофей направил коня к кибитке Кокжала.

И тут же остановил.

На другом берегу реки из-за холма появились всадники. Много всадников. Впереди Кокжал.

Заметил Ерофея, закричал. Ударил коня пятками, поскакал скорее к воде. Конные потянулись за ним.

Вернулись-таки, кровопийцы.

Беррен замычал. Сасыкбай крикнул:

– Скорее, глупец! Они вернулись.

Ерофей поморщился от боли, помчался к кибитке Кокжала. Времени не было. Пригнув голову, ворвался прямо на коне, немного запутавшись в пологе.

Сабли и щиты с драгоценными камнями, копья с бунчуком, звериные шкуры, шелковые покрывала, персидские ковры. Кое-какие вещи знакомые, из злосчастного каравана Рузи. Неплохо устроился вожак.

– Не слышишь, что ли? Кокжал близко.

Кармыс копался в огромном железном сундуке. Рядом сложил горкой золотые браслеты, ожерелья и серьги. На Ерофея не обернулся.

– Уходим, Кармыс.

– Еще чуть-чуть.

– Ты спятил? Хватай, что можешь и побежали.

– Сейчас.

Ерофей подъехал ближе, наклонился, схватил стрелка за плечо.

– Поехали или силой заберу.

Кармыс вырвался. Отскочил в сторону, выхватил кинжал из-за пояса.

– Не подходи. Тут столько богатств, нам всем до конца жизни хватит.

– Кокжал близко, – повторил Ерофей.

Вгляделся в блестящие глаза Кармыса. Понял, что настаивать бесполезно.

– Езжайте, я вас догоню, – сказал лучник.

Ерофей вырвался из кибитки. Рванул из стойбища. Топот копыт и крики татей раздавались все ближе со стороны реки.

Проезжая мимо друзей, крикнул:

– Он не хочет. Уходим скорее.

И поскакал в степь.

Сасыкбай помчался за ним, следом Атымтай. Беррен топтался на месте. Потом ударил коня, и тоже понесся за Ерофеем.

Чуть погодя Ерофей оглянулся.

Часть татей проехала сквозь стойбище, и погналась за беглецами. А другие во главе с Кокжалом остановились возле главной кибитки. Ворвались внутрь.

Ерофей развернул коня.

Другие тоже сбавили ход.

Клубы пыли, поднятые копытами коней, застлали стойбище.

Наверное, Кармыс успел выбраться из кибитки другим ходом. Порядочный плут, у него всегда припасены запасные норы.

Улыбнулся Ерофей. Вот почему стрелок был так спокоен. Мог бы и догадаться московит, не маленький все-таки. А то устроил панику, как полоумный.

Хотел скакать дальше.

Бросил последний взгляд на стойбище.

И замер.

Из кибитки выбежал Кокжал. За ним другие тати, с саблями.

В руках у главаря длинное копье. На конце круглое, темное.

Прищурился Ерофей, вгляделся, и чуть не вывалился из седла.

Кокжал вздымал копье, и ревел от восторга. На острие насажена голова Кармыса.

Потряс головой Ерофей. Пригляделось, что ли?

Нет, так и есть.

Все-таки, не успел сбежать стрелок.

– Что у него в руках? – спросил Атымтай. – Неужели…

Сасыкбай приложил длань ко лбу, всмотрелся.

Беррен глухо застонал.

Ерофей отвернулся от заклятого стойбища.

Остальные тати приближались. Времени совсем не осталось. Скомандовал:

– Уходим.

И они поскакали прочь.

Да только далеко не уйти.

Сквернавцы сидели на хвосте. Упорно не желали отставать.

Несколько раз Ерофей оглядывался. Нет, не совладать с татями. Слишком много.

Сасыкбай мчался последним. Заметил беспокойство Ерофея, крикнул, указывая плетью:

– К реке надо! Там брод, оторвемся.

Ерофей кивнул.

Повернули коней к воде. Когда осталось немного, Сасыкбай вырвался вперед, показывая дорогу.

Ниже по течению, перед оврагами, река сужалась. Дно и впрямь мелкое. Тут и там из воды выглядывали округлые камни.

Усталые кони забежали на воду. Пошли к другому берегу. Брызги летели из-под ног.

Вскоре выбрались на сушу. У самой воды плотно росли кусты. Еле заметная тропка уходила от реки вверх по крутогору холма.

Кони фыркали. Ерофей потрогал запекшуюся кровь на раненой ноге, потрепал коня по шее. Попросил:

– Ты уж не обессудь, выручай.

Сасыкбай подъехал к нему вплотную.

– Вы езжайте, а я останусь. Задержу их.

– Чего это? – спросил Ерофей.

– Место здесь удобное. Даже я понимаю. Встану вон там, повыше, за кустами. И нападу на них.

– Ты спятил, старик? Мало нам Кармыса? Как мы тебя оставим? Нет, уходим вместе.

– Так надо, Ереке, – спокойно сказал Сасыкбай. – Ты сам знаешь. Я уже давно не жилец. От меня мало проку. Глаз выше бровей не поднять. А вот вы должны добраться до аула, и защищать его от Кокжала.

– Я тоже останусь, – сказал Атымтай.

– Нет, вы все уедете. Вы должны уехать. Или я перережу себе горло на ваших глазах.

Передние разбойники вынырнули из-за сопки, и поскакали к броду.

Ерофей поглядел на них, потом на старика. Кивнул.

– Пусть будет по-твоему, Сасыкбай.

– Мое настоящее имя Шакир, – ответил старик. – Я бы попросил передать последнее слово, да некому. Разве что Абдикену. И Серке. Жаль, что я с ним ругался.

Поглядел на татей, добавил:

– Краток был радости день.

Ерофей посмотрел на него, отвернулся, и погнал коня по тропке. Чуть помедлив, за ним последовали Атымтай и Беррен.

Заехав на верхушку холма, Ерофей оглянулся.

Неугомонный дед укрылся за кустами с топором за поясом. Взялся за валун, расшатывал, чтобы в нужный миг спустить вниз по дорожке. Словом, основательно приготовился задержать супостата.

Тати, меж тем, только вошли в воду.

Московит закашлялся. В боку кололо. Нога опухла. Конь захрипел, и помчался дальше.

Солнце стояло высоко. Невыносимая жара.

Глава 15. Накануне

Когда подъехали к аулу, Абдикен и другие старики навстречу вышли. Стояли за оградой с копьями в руках, вход сторожили.

– А где Сасыкбай? – спросил старейшина. – Серке сказал, он с вами.

Промолчал Ерофей. Головой покачал только.

– А этот ваш, мерген? – спросил тогда Абдикен. – Которому я табун обещал. Тоже?

Ерофей кивнул.

– Пусть души их попадут в рай, – пробормотал глава аула.

Сгорбился, побрел вглубь аула. Совсем согнули человека злые вести.

– За вами была погоня? – спросил Ултарак, другой старик. Вытянул шею, вглядывался в темную степь за спинами пришельцев.

– Была, – ответил Ерофей. – Да только Сасыкбай их задержал.

– Проезжайте, – сказал Ултарак. – Отдохните. Скоро все там будем, вслед за Сасыкбаем.

Заехали в аул. Ерофей пошел проведать лошадок.

Из полумрака навстречу вынырнула огромная фигура. Тауман обнял его, сломанные ребра сразу обожгли огнем.

– Ловко мы вас вытащили? – радостно спросил гигант. – Это все Серке с Заки придумали. Кокжал, небось, желчью подавился.

Он еще ничего не знал. Пришлось поведать.

Опустил Тауман голову. Закручинился.

– Эх, хорошие были люди. Пойду заколю в их память барашка, да напьюсь арахи.

– Скоро лиходеи будут, – предупредил Ерофей. – Много брюха не набивай.

Великан махнул ручищей. Скрылся за кибиткой.

Ерофей отправился дальше.

Сивка радостно фыркала при виде хозяина, а Каурка трясла головой и пряла ушами. Не переставая.

– Вестимо, милая, вестимо, – Ерофей потрепал лошадку по гриве. – Много народу поляжет вскорости.

Все в ауле так и ходили, как в воду опущенные.

Ерофей пошел отдохнуть. Только прилег в пустой кибитке Сасыкбая, как вошли люди. В полумраке не сразу разглядел сгорбленного Абдикена и широкоплечего Серке.

– Ну, как ты? – спросил Серке, наклонясь.

– Я-то сдюжу, – ответил Ерофей. – А вот Кармыс и Сасыкбай там остались.

– Знаю, – голос Серке чуть треснул. – Сказали уже.

– Опять из-за меня люди голову сложили. Ох, и тяжко сей груз тащить. Не могу уже.

И Ерофей отвернулся к хлипкой стенке кибитки.

Серке уселся рядом на кошму.

– Э, Ереке, брось причитать. Не ты виноват, а наша влюбленная парочка. Из-за них все завертелось. Да и я хорош. На ночь дозор не выставил.

– Нет, Серке. Надо было Кармыса силой утащить. Несмотря на кинжал. И Сасыкбая не оставлять.

– Ереке, они сами выбрали свой путь. Не нам судить. У нас другие заботы. Кокжал скоро придет. Навалится всем скопом. Что делать будем?

Промолчал Ерофей.

– Ереке, неужто Сасыкбай зря погиб? Надо спасти аул, – сказал Абдикен.

– Не знаю я. Видно, и впрямь наши пути здесь закончатся. Идите отсюда, дайте отдохнуть.

Подождали гости еще немного. Помолчали. Да и вышли, пес с ними.

Душно было в кибитке. В темноте звенели гнусы. Не спалось.

Ворочался Ерофей на жаркой кошме. Забылся чутким сном. Приснился ему давешний мальчишка, Жугермек. Бегал опять вокруг с шкатулкой в руках, хохотал, в руки не давался. А потом Сасыкбай приснился. Закинул окровавленный топор на плечо, смотрел молча.