Чёрное золото Российской империи. Том 2

В городе 78 купцов первой гильдии, из них 17 – мусульмане.

Власти с санкции Кавказского главноначальствующего развернули компанию по экспроприации имущества армяногригорианской церкви; сделана попытка её ассимиляции православной церковью.

Сын Мусы Нагиева, Исмаил, заболел чахоткой. Врач Мамед Рза Векилов предложил отвезти его в Швейцарию и вылечить в течение года, на что потребуется 50 000 рублей. Нагиев ответил, что может дать только 10 000 руб., и на этом разговор закончился. Состояние Исмаила стремительно ухудшалось, и Муса в конце концов выделил нужную сумму, однако Векилов сказал, что уже поздно. По просьбе Тагиева доктор всё же отвёз Исмаила в Швейцарию, где ему действительно полегчало. Его жена Юлия всё это время была рядом с мужем. После лечения Исмаил вернулся в Баку. Дочь Мусы Уммюльбану вышла замуж за Мирзу, старшего сына Шамси Асадуллаева.

На настоящий момент в Баку существует 154 нефтяных фирмы, из них 89 – армянские. Из 3000 пробурённых скважин на Апшероне только 2000 дают нефть в промышленном объёме. Добыча нефти за последние 18 лет увеличилась в 12 раз: с 50 млн пудов до 601,2 млн пудов. Для сравнения: в США с 1885 по 1900 годы (за 15 лет) – с 169 млн пудов до 599 млн пудов (то есть всего в 3,5 раза). Таким образом, за схожий временной отрезок российские нефтяные фирмы вместе с иностранными компаниями совершили ЧУДО! С помощью 2000 скважин они смогли выкачать из относительно небольшой территории столько же сырья, сколько американцы смогли добыть из десятков тысяч. Как же невероятно щедро одарена Апшеронская земля!

Сэмюэль-младший продлил контракт с Ротшильдами, но разразился керосиновый кризис. Сначала рухнули цены на керосин, огромные запасы которого накопила компания «Шелл», затем наступил экономический кризис, повлёкший общий спад в мировой торговле и, как следствие, падение эффективности грузоперевозок.

14 декабря скончался председатель компании «Ройял Датч» Август Кесслер. Его преемник, 34-летний Генри Детердинг, возглавил компанию.

…Как-то Тагиев вызвал к себе в контору Рустама. Молодой человек выглядел достаточно респектабельно: высокий, с длинными усами, в хромовых сапогах и чёрной каракулевой шапке, в белом жилете, с карманными золотыми часами на цепочке. Гаджи остался доволен им и без предисловий предложил возглавить охрану, чего Рустам действительно заслуживал.

Сара в этом году окончила гимназию, и отец решил побеседовать с дочерью о её дальнейшей судьбе.

– Доченька, тебе уже восемнадцать лет, пора подумать о замужестве. Наши родственники давно ропщут: мол, девочка засиделась дома. Ты же знаешь, чего мне стоило сдерживать их нападки в связи с твоей учёбой в светской школе и тем, что ты не прикрывала лица при посторонних на улице. Меня изводят, требуя, чтобы я немедленно выдал тебя замуж. Понимаю, ты не приемлешь некоторых наших обычаев, но всему есть предел. Ты живёшь не в Москве и не в Париже, всё-таки Баку мусульманский город, и ты должна уважать наши обычаи и религию.

Генри Детердинг (1866–1939)

– Отец, прошу тебя, не надо меня уговаривать! Я сама всё понимаю. Я живу в городе, где мои единоверцы могут меня ограбить или украсть, убить и изнасиловать. Пусть лучше подумают о том, как со всем этим бороться, а не пекутся о верности своим обычаям.

– Сара, доченька, ты же понимаешь, что говоришь несправедливо! Насилие и воровство есть повсюду, везде живут подлые убийцы и бандиты. Но это никак не связано с нашими традициями и обычаями, которые мы должны соблюдать и беречь.

– И что?… Ты хочешь меня выдать за какого-нибудь богатого сластолюбивого и слюнявого старика?

– Ну зачем ты так утрируешь! В городе столько молодых и красивых парней, которые сочтут за честь породниться с нами.

– Отец, ты же знаешь, пока я не встречу человека, которого полюблю, я замуж не выйду.

– Доченька, давай устроим торжество в связи с окончанием гимназии, пригласим множество гостей… Я думаю, ты сможешь выбрать себе приглянувшего молодого человека.

Сара задумалась на мгновение, а затем медленно покачала головой:

– Не уверена, что это правильное решение, отец. И вообще, мне никто не нужен! – Её большие красивые глаза неожиданно увлажнились, и одна слезинка скользнула по щеке.

– О, моя девочка! Ну что с тобой, не надо расстраиваться! Иди ко мне.

Агабек обнял её, а она, как в прежние времена, села к нему на колени и обняла, прижавшись к его щеке, вернее к бороде и усам. В детстве она любила, прижавшись вот так, щекотать о них свои нежные щёчки.

Агабек выполнил то, что задумал. Было устроено грандиозное торжество в честь окончания Сарой Мариинской гимназии. На крыше Агабековского дома взвился штандарт с гербом Селимхановской семьи. В Баку было принято, чтобы у каждого богатея было персональное знамя, и во время семейного праздника его поднимали либо над центральным куполом, либо на крыше дома.

Среди гостей на праздновании был весь цвет города – высокопоставленные чиновники, купцы, предприниматели, иностранные гости; говорили, что присутствовали и все тридцать бакинских миллионеров, сопровождаемых охраной. Фаэтоны не уставали один за другим подъезжать к воротам. Гости поднимались по лестницам, покрытым дорогими персидскими коврами. Дамы в шёлковых платьях были увешаны бриллиантами, украшения из золота блестели на них как на солнце. Мужчины облачились в европейские костюмы – фраки, смокинги, и национальные черкески; многоцветье немецких галстуков радовало глаз; некоторые выбрали для вечера тройки английского покроя с высокими воротничками и лакированную обувь.

Сара выглядела настоящей принцессой в окружении выпускниц-гимназисток. От неё не отходила её лучшая подруга Ануш Айвазова. На фоне ровесниц обе выделялись высоким ростом, светлой кожей, зелёными глазами, изящными чертами лица, лебедиными шеями и блестящими каштановыми волосами. Молодые люди ловили кокетливые мимолётные взгляды барышень, ведь внимательный девичий взор давал им шанс на будущее. Тагиева сопровождал начальник охраны Рустам.

В обеденном зале, оформленном в версальском стиле, было отведено специальное место для оркестра, который услаждал слух взыскательной публики. Музыканты играли на таких народных инструментах, как саз, тар, кеманча (струнные), балабан (свирель- флейта), зурна, тутек (дудка), нагара (маленькие овальные барабаны), деф (бубен). Также были приглашены ашуги – певцы, исполняющие мугам. Песни сменяли одна другую. Стоило таристу коснуться струн, как лилась печальная мелодия. Мусульмане и армяне слушали их с упоением и восторгом; у многих глаза блестели от слёз.

Стол изобиловал блюдами изысканной французской и кавказской кухни. Гостям подавали редкие сорта вин и коньяков. Наибольшее впечатление произвели жареные мозги и потроха молочных ягнят, предварительно вымоченные в лимонном соке; приятно таял во рту паштет из куриных сердец, маринованных в гранатовом соке; фазаньи грудки были изумительно сочны и нежны.

В бальной комнате, украшенной в стиле Ренессанса, с зеркальными стенами, звучала европейская классическая музыка, молодёжь вальсировала. Посередине соседней залы располагался настоящий фонтан, расписанный в восточном стиле. Роскошь и красота убранства заставляли гостей застывать в изумлении.

Улучив удобный момент, Рустам шепнул Тагиеву, что хочет ненадолго отойти. В курильной комнате уже собрались небольшие группки людей, которые смолили сигары и пили крепкие напитки. Слуги стояли с подносами, предлагая гостям фрукты и вино. Рустам хорошо знал расположение комнат этого дома: он бегал здесь вместе с остальными детишками; гувернанток и воспитателей никто не слушал, они веселились как могли. Дойдя до курильной, Рустам повернул налево и по длинному коридору медленно прошёл мимо широко распахнутых дверей. Его взору предстала огромная квадратная зала, посередине которой стоял большой круглый стол. За ним сидели молоденькие красивые барышни, смеющиеся и переговаривающиеся звонкими голосами, перебивая друг друга. Пока Рустам пересекал открытые двери, его острый взгляд выхватил Сару. Девушка вздрогнула и, отведя взгляд от Ануш, которая ей что-то увлечённо рассказывала, медленно повернула голову назад. Их глаза встретились и скрестились, как шпаги. Сара мгновенно поменялась в лице, густо зарделась от столь откровенного жеста, но взгляд не отвела. Всё длилось не больше нескольких секунд, и Рустам медленно пошёл дальше по коридору. Остановиться он не мог и поэтому вскоре исчез за стеной. Сара, побледневшая как мел, продолжала неотрывно смотреть на дверной проём, словно ожидая, что видение продолжится.

– Сара! Сара, что с тобой, куда ты смотришь? Ты ждёшь кого- то? – услышала она голос подружки.

Наконец девушка пришла в себя и повернулась к Ануш.

– Извини… мне показалось, что кто-то зовёт меня.

– Так вот, слушай… Марина отказала Кутейкину, представляешь! Что с ним было!

Но Сара уже ничего не могла воспринимать, она была во власти чувств, обуревавших её душу. Теперь она точно поняла, за кого хочет выйти замуж, кому хочет принадлежать.

– Где ты был, Рустам? – спросил Тагиев, когда парень уселся на своё место.

– Выходил покурить.

– Разве ты куришь? Не замечал.

– Стараюсь отделаться от этой вредной привычки, но иногда срываюсь.

Кто-то окликнул Рустама из-за спины. Обернувшись, он узнал в элегантно одетом молодом человеке Левона Айвазова.

– Рустам, здравствуй, дорогой! Уже и не помню, когда видел тебя в последний раз. Но узнал сразу – красавец мужчина, здорово вытянулся и повзрослел! Эти усы сведут с ума любую красотку. Настоящий гочу! Не хотел бы я встретиться с тобой в тёмном переулке один на один.

– Левон, приветствую тебя! У меня всё хорошо, я работаю у нашего Гаджи Тагиева. Как твои дела?

– Грех жаловаться. Отец пристроил меня в своей нефтяной компании. Так ты работаешь у самого Тагиева?… Это наша живая бакинская легенда.

– Да, мне повезло работать у такого достойного человека, как Гаджи.

– Слушай, пойдём к молодёжи! Они сидят в соседнем зале. Думаю, глубокоуважаемый Гаджи не будет возражать?

Вскоре они присоединились к другим молодым людям.

– Я не вижу Зейнала, где он?

– Как всегда, в своём репертуаре: должен прийти, но где-то задерживается, – ответил Левон.

– Слушай, у меня к тебе есть одна просьба… даже не знаю, как начать.

– Что с тобой, Рустам? Ты всегда был такой решительный, никогда не видел тебя в смущении… А сейчас даже заикаться начал, – пошутил над ним Левон.

– Одним словом, смог бы ты устроить мне встречу с Сарой в этом в доме, чтобы нам никто не мешал?

Левон, не подозревавший о чувствах Рустама, растерялся.

– Как «с Сарой»?! Ты… – Его вопрос повис в воздухе.

– Да, Левон-джан… я ничего не могу с собой поделать. Думал, детские чувства пройдут, но нет, со временем они только усиливаются.

– Рустам, думаю, ты обрекаешь себя на адские мучения. Я не знаю, есть ли что-нибудь страшнее, чем безответная любовь. А в твоём случае ещё и недоступная. Простак влюбился в принцессу! Рустам, очнись, пока не поздно! Не доводи себя до безумия! Тебе не подходит роль безумного Меджнуна[4].

– Левон, я ещё не совсем потерял разум, не волнуйся так. Но я хочу тебе кое-что сказать. Прошу оставить этот разговор между нами. Поклянись!

– Рустам, клянусь небом, я буду молчать!

– Я видел сегодня её глаза, и они ответили мне согласием.

– Что ты такое говоришь, Рустам?! Опомнись, какие «глаза», не обманывай себя! Это хорошим не закончится!

– Нет, Левон, я не мог ошибиться. Её глаза сказали мне больше, чем любые слова. И тебя как друга я прошу: устрой так, чтобы мы встретились.

– Хорошо, хорошо, Рустам, только не кипятись! Почему бы тебе не поговорить с Зейналом?

Рустам посмотрел на Левона так, что тот осёкся.

– Я думаю, Зейналу это не понравится, – прошипел он.

– Хорошо, Рустам, дай мне минут десять, я попробую.

Левон удалился, а Рустам вернулся к хозяину.

– Ну как тебе здесь, сынок, нравится? – спросил Тагиев.

– Да, Гаджи, я встретил здесь своих старых знакомых.

– А как тебе красавица Сара-ханум?

– Она красивая девушка, – чуть слышно произнёс он.

– Мои сыновья женаты, но если бы у меня был ещё один сын, я бы счёл за честь породниться с Агабеком! В лице Сары я вижу наших будущих дочерей – красивых, воспитанных и образованных.

В разговор вмешался Муса Нагиев:

– Уважаемый Гаджи, а вас не смущает, что она слишком европеизирована? Ходит по улице без платка, окончила светскую школу, дружит с христианками. Не подобает нашим девушкам вести себя подобным образом! Стыдно так попирать обычаи и традиции!

Обычно весьма сдержанный, Рустам тут же вступил в разговор:

– Уважаемый Муса, кроме внешней дани обычаям, есть ещё и внутренняя: природный ум, искренность, честность, любовь и уважение. Всем этим Сара-ханум награждена сполна. Поверьте мне… – спохватившись, он замолк.

Тагиев и Нагиев слушали его с удивлением. В этот момент к ним подошёл Левон.

– Моё почтение, господин Тагиев! Салам алейкум, уважаемый господин Нагиев!

– Алейкум асалам, Левон. Как идёт нефтяное дело?

– Слава Богу, дела идут неплохо. Разрешите, уважаемый Гаджи, забрать у вас Рустама?

– Да, вы молодые люди, развлекайтесь.

Парни отошли в сторонку, и Левон заговорщически произнёс:

– Слушай внимательно! Сейчас десять часов вечера. Ровно через пятнадцать минут ты должен быть в подсобном помещении на первом этаже между кухней и коридором, ведущим к выходу. Знаешь это место?

– Да, – коротко ответил Рустам.

– Дверь туда будет отперта, и там тебя будет ждать она.

– Как тебе… – начал было Рустам, но Левон прервал его и скрылся среди гостей.

Ровно через пятнадцать минут Рустам, никем не замеченный, толкнул нужную дверь и вступил в темноту комнаты.

– Закрой дверь, – услышал он шёпот Сары.

Выполнив её просьбу, он повернулся, глаза начали привыкать к темноте. Неожиданно вспыхнул огонёк, озарив небольшое пустое помещение с единственным комодом в углу и одиноким креслом, на котором восседала девушка, держа свечу над головой. Наступило молчание. Рустам смотрел на Сару, всё ещё не веря, что они находятся наедине.

– Левон сказал, что ты хочешь видеть меня?

– Да, это так. – Рустам подошёл к Саре, взял у неё свечу и поставил её в подсвечник, стоящий на комоде.

– Слушаю тебя.

– Сара, мы знаем друг друга с малолетства, ты всегда нравилась мне. Но сейчас я жить без тебя не могу! Я всё время думаю о тебе. Понимаю, что между нами лежит пропасть, но ничего не могу с собой поделать. – Умолкнув, он посмотрел на неё так, словно пытался обнять взглядом.

– Рустам, мы давно не виделись… То, что было в детстве, это одно… Сейчас мы взрослые люди, прошло много лет… Я не знаю тебя. Каким ты стал, кто ты? Но…

– Сара, я тот же Рустам, только умнее, лучше, а не тот бесшабашный мальчишка-хулиган.

– Да, я знаю, ты уважаемый гочу и служишь у Гаджи Тагиева.

– Разве позорно быть гочу?

– Приличные люди их считают бандитами и разбойниками.

– Но я не бандит, я отвечаю за безопасность Гаджи, это моя работа!

– А ты убивал людей?

– Нет.

– А если надо будет – убьёшь?

– Убью!

– Сможешь ли ты убить моего обидчика?

– «Твоего обидчика»?! Только скажи имя, и ему не жить! Кто обидел тебя?

– Помнишь, меня много лет назад похитили?

– Да, помню, ты рассказывала. Там вроде был замешан Зейнал?

– Так вот, меня выкрал некий Тогрул.

– Тогрул?! Не может быть!

– Мне рассказала об этом моя служанка, а ей сказала женщина, мужа которой он убил.

– Надо проверить, мало ли что болтают люди… А чем ты собираешься заниматься? – поменял тему разговора Рустам.

– Я в качестве волонтёра буду помогать девочкам-первоклассницам в гимназии. Возможно, в будущем стану учительницей. Ты сможешь увидеть меня там… если захочешь, – добавила она после небольшой паузы, затем встала, потушила свечу и выскочила наружу.

Рустам был окрылён той толикой надежды, которую получил. Сара позволила ему видеться с ней! Положительно, он не ожидал такого успеха. «Значит, я ей небезразличен. О Аллах, какое счастье видеть её, разговаривать с ней!» Он шёл, сам не зная куда, пока его не остановил Зейнал:

– Эй, дружище! Неужели Рустам?… – Они обнялись. – Рад тебя видеть в нашем доме! Я немного задержался. Пошли, хочу поздравить свою сестру.

В день, когда Агабек устраивал торжество для Сары, Зейнал предупредил своих молодчиков, что в семь часов он должен быть в отцовском доме. Уже вечерело, когда Селимханов-младший со своими людьми подошёл к базару. К ним подбежал лавочник, который находился под защитой Зейнала.

– Уважаемый гочу Зейнал-бек! Нашёлся человек, который тебя не признаёт.

– Что ты говоришь, Джумшут?

– Это Али-ага! Он при всём народе ворвался в мою лавку, ограбил меня, сказал, что ему плевать на то, что я могу пожаловаться Зейнал-беку, дескать, у него дома голодные дети и им надо кушать! Вот, Зейнал-бек, полюбуйся, во что превратил мою лавку этот вор и разбойник!

– Хорошо, Джумшут-ага, я разберусь с ним.

Зейнал со своими людьми направился к дому Али-аги, хотя язык не поворачивался назвать так его хибару. Двое вошли внутрь и вытащили на улицу несчастного. Послышались крики женщин и плач детей. Перед Зейналом стоял жалкий и тощий человек.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Будучи студентами, Классон и Красин дружили с Владимиром Ульяновым и участвовали в первых марксистских организациях. Естественным было ожидать, что Красин и в Баку тайно займётся революционной деятельностью, используя своё служебное положение одного из управляющих компанией. Он стал принимать на работу людей, сочувствующих революционному движению.

2

«Исповедание веры» (фр.), изложение взглядов.

3

Мугам (азерб. muğam) – один из основных жанров азербайджанской музыки, многочастное вокально-инструментальное произведение.

4

Герой поэмы Мухаммеда Физули, поэта XVI века, написанной на азербайджанском языке и повествующей о любви юноши Гейса, прозванного Меджнуном («Безумец»), к красавице Лейли.