Бес, смерть и я

Алина Рейнгард

Бес, смерть и я

© Рейнгард А., 2017

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2017

I

У Мерианы в роду были эльфы.

В этом я ни разу не сомневаюсь. Золотые локоны. Тонкий овал лица. Точёный носик. И ушки, ушки со слегка заострёнными кончиками!..

Эльфы в наших краях давно уже не живут, перебрались куда-то на восток. Но ещё мой учитель рассказывал, что знавал мага, родным дедом которого был самый настоящий эльф, и какие необычайные были у этого мага способности. А главное – эльфийское бессмертие!.. Внук не унаследовал его, конечно, но, говорил учитель, почти не болел, все шансы были жить долго и счастливо.

Учителя давно нет, я сам давно учитель, но, кажется, и вовсе не повзрослел – восторгаюсь эльфами так же, как в ранней юности. Даже далёкими их потомками. Особенно – Мерианой.

Сейчас, когда она спит, на неё особенно приятно смотреть. Глаза прикрыты длинными ресницами, но я-то знаю, что там целая бездна, целый океан!.. Мериана – воплощённая красота среди такого обыденного мира. Мериана и сама целый мир…

Смотрю на часы, провожу рукой по её локонам:

– Мер, звёздочка!.. Вставай, уже вечер!..

Она лениво потягивается в постели, простыня сползает, и я могу насладиться также и изгибами тела своей возлюбленной. И не скажешь, что ей всего шестнадцать лет, – это облик взрослой женщины. Сразу видно, что в роду были совершенно особенные создания… Женился бы хоть сейчас; жаль, что её родители поставили строгое условие: не раньше семнадцати. Вот и теперь ей надо вставать и убегать домой. То, что Мериана проводит у меня каждый день несколько часов после уроков, не тайна, другое дело, что её родители свято верят: она помогает мне в аптеке. То, что в эти несколько часов я и сам в аптеке не работаю, остаётся таким же «секретом» – благо отец моей невесты практически не болеет (сразу видно, эльфийская кровь!), а мать и сама гораздо заварить себе какой-нибудь отварчик. Если вдруг заглянут, мой ученик скажет сразу: ушли подышать свежим воздухом в лес. Искать не будут, зачем? Меня вот что веселит: если девушка проводит время у мужчины при свете бела дня, значит, ничего предосудительного между ними нет и быть не может, так всерьёз считают все нормальные родители в нашем городишке. Сказать нечего.

Сам я вырос в большом городе, наблюдал там совсем другие нравы и до сих пор искренне удивляюсь наивности окружающих. Впрочем, у нас там и не знал никто никого, а значит – не доверяли друг другу. Это здесь всем всё известно. Отец Мерианы – кузнец-ювелир, один из двух во всём городе (потому и пользуются таким спросом ювелирные изделия на чёрном рынке, которые мародёры добывают где-то в Заболоченном лесу. Ничего особенного этим занудам кузнецам не закажешь, у них строгое представление, что и как должно быть сделано, к тому же оба предпочитают ковать мечи, а не делать изящные украшения). Я – аптекарь. Мериана – юная девушка (а значит, ещё учится и ничего предосудительного делать не может). Я и сам для всех как на ладони – был учеником старого аптекаря, приехал к нему из другого города, потому что сын его старого друга (такова была официальная версия) после смерти старика унаследовал аптеку и остался. Чем я занимаюсь в остальное время, никого не волнует – не только потому, что не любопытны, а потому, что знать им, в общем-то, и неоткуда… Так и получается, что каждый живёт при своих секретах, а остальные думают, что он для них – открытая книга. Любопытных в нашем городишке нет. По крайней мере, у меня не было повода убедиться в обратном.

Мериана поднимается с постели и начинает одеваться.

– Когда мы уже поженимся?.. – лениво потягивает она. – Так устаю от постоянных пряток…

– Ты же знаешь, звёздочка, – приобнимаю Мериану, – через год ты заканчиваешь своё обучение, мы играем свадьбу, и перебираешься ко мне.

– Хочу красивую свадьбу. – В голосе появляются нотки капризного ребёнка.

– Ну тут уж как по деньгам получится, – вздыхаю. – Не знаю, сколько даст твой отец, а у меня только на семейный ужин и хватит. Ну и на платье от местной портнихи.

– Но я хочу большой бал и платье из столицы! – возмущается моя маленькая капризная эльфийка.

– Это если твой отец денег найдёт…

– Самое большее – алкоголь купит к ужину и с ремонтом поможет, – вздыхает Мериана.

– Погоди, – удивляюсь я, – зачем помогать с ремонтом? Старый дом вроде в порядке…

– Вот именно! – она уже полностью оделась и теперь сидит на краю кровати, злая, что разбудил. – Старый! Твой учитель его строил, когда я не родилась ещё, и ремонта тут отродясь не было!

– Да ладно, – поправляю, – вот плинтусы лакировали два года назад, и стены при мне учитель ещё подкрашивал…

– А то ты не понимаешь, о чём я говорю.

Она встаёт и направляется к двери. В проёме останавливается, оборачивается:

– Ты бы хоть раз побывал в особняке мэра, тогда понял бы, о чём я говорю. Кстати, сегодня ночью там приём. Меня родители не пустят, а ты бы сходил. Вход по билетам, в билеты входит угощение. Продаются на входе. Всего три золотые монеты.

– Три золотые монеты за право поалкоголить у мэра?! – я искренне потрясён. – Любимая, да я бы лучше эти деньги на нашу свадьбу отложил или купил новых ингредиентов…

– Вот-вот, пока у тебя в голове одни ингредиенты и «отложить», никакого толку не будет. – Мериана молча выходит за дверь, бросая уже из конца коридора: – А на особняк мэра посмотри. Хоть будешь знать, на что надо откладывать.

Фальян стоит за прилавком, что-то взвешивает, улыбается. Мне – в чёрном плаще, наброшенном на плечи на случай, если кто-то из посетителей зайдёт (полностью одеваться я не стал, не выхожу благо никуда), он совершенно не удивлён – не в первый раз.

У Фальяна в роду тоже, конечно же, были эльфы. Ну а как иначе? Такие же заострённые ушки. Такие же золотые локоны. Такой же овал лица. И в руках всё спорится – настойки, которые он готовит, куда сильнее моих. По-хорошему, пора передавать ему уже всю практику и уходить на покой. Только, во-первых, куда я уйду и чем заниматься буду?! Во-вторых, мне ещё и тридцати лет не исполнилось – вот так вот сразу я передам практику Фальяну? По счастью, хоть он в свои семнадцать с небольшим (вроде как к зиме должно восемнадцать стукнуть) и заправляет всей аптекой уже не первый месяц, и сварить любую дрянь, чтобы я вышел из игры, легко может, я ему всё-таки ещё нужен. Без меня Фальян не научится совсем другому искусству.

– Учитель, – говорит мальчик, – я аптеку закрывать через полчаса буду, позанимаемся? Вы меня обещали ритуалу призыва поучить.

– Ах, да, – припоминаю, – мелких духов попризывать. Ты же помнишь, надеюсь, что их кормить придётся?

– Своей кровью, – он понимающе кивает.

– Да нет, – вздыхаю, – далеко не только своей кровью. Ты не представляешь, малыш, сколько разных сущностей – даже из мелких! – пьют человеческую энергию. Хотя от мелких что там будет – голова поболит, в худшем случае помучаешься с утра похмельем.

– Но зато я научусь призывать духов. – Фальян словно светится. – И они мне помогут! Например, я слышал, есть такой пещерный дедушка, он к сокровищам вывести может…

– Сокровища – это хорошо. На них новый дом можно построить… – Я задумываюсь. – Знаешь что, Фальян? Мы позанимаемся, но не сейчас, а ближе к полуночи. Ночью вызывать духов – самое то. Ты пока передохни, поспи пару часов. А я схожу проветрюсь. Тут, говорят, приём один намечается…

– У мэра, – снова кивает Фальян. – Знаю. Вся знать соберётся. Говорят, там эльфийское светлое распивать будут.

Ну раз эльфийское… Предки моих малышей – и юной невесты, и совсем зелёного ещё – даром что такого талантливого! – ученика хоть и перебрались на край земли, а вином торгуют. И оружием. И украшениями. Эх, добыть бы для Мерианы обручальное кольцо эльфийской работы, как бы оно ей шло!.. Маленький кусочек драгоценного металла, а наденешь на палец далёкой правнучке эльфов, и словно настоящая эльфийская принцесса пошла под венец…

Тем более что я выглядеть всегда стараюсь достойно. На эльфийского принца, может, и не потяну, но одно правило знаю: хочешь всегда выглядеть дорого – носи чёрное. Чёрное не испачкается, чёрное загадочно, а ещё на мужчину в чёрном всегда почему-то смотрят как на того, кто оделся дорого. Особенно если сбрызнуть плащ цветочной эссенцией – мужской вариант, привлекает девушек, а главное – не пахнет так, как настоящие женские духи, просто добавляет, так сказать, элемент в общий образ – кажется, что это какие-нибудь дорогие средства для ухода за собой благоухают…

– К сожалению, разливать вино будут по бокалам, тебе захватить не смогу, уж прости, малыш, – беру из кассы три золотые монеты и иду в спальню, одеваться. Если повязать чёрный шёлковый шарф, сразу буду выглядеть достойно приёма. Шелка всегда ценятся, а то, что я этот шарфик в качестве оплаты за лечение у одной разорившейся старушки отобрал, говорить не обязательно – она нездешняя была, проезжала через наши места к сыну, обещавшему взять старую в дом. На поездку, сказала, все деньги потратила, так что только шарфиком расплатиться и может.

Улыбаюсь. Где наша не пропадала! Если достойно выглядеть… если паре знатных господ напомнить, что делаю в том числе приворотные зелья (пусть и слабенькие, на пару дней хватает – но можно же не называть их приворотными, а сказать «зелье хорошей ночи») и средства для улучшения мужской силы, – ещё прибыль, быть может, появится. Так что права Мериана, как всегда, права. Приём посетить надо. Да, и обязательно предложить дамам новое средство от морщин. Велю Фальяну разработать, он сможет. За то, чему я его учу, он что угодно в аптеке сделает. Вот что забавно, учитель мой знал прекрасно, что с лекарствами я так себе, но зато оккультист хороший, потому и держал при себе: сам знал теорию, книг было много, а уметь мало что умел, и всё восторгался каждому моему успеху: попросту у него самого не всё получалось. Он потому меня и вывез в свой городишко – увидел, как я показываю на улице младшим братьям, как заставить дохлую ящерицу двигать хвостом. Сначала просто на каникулы брал, поучить всякому, а пятнадцать лет назад увёз совсем… А Фальян… – дара у него нет, только эльфийская страсть к любой магии, которую, как известно, только помножить на труд, и всё получится. Зато какой из него аптекарь!.. Сам, как заболею, сразу у Фальяна настоечку прошу, так он лично для меня варит – чтобы мне помогло, а не кому-то другому…

Время летит, учителя уходит, приходят ученики, а всё равно искусство сохраняется. Знаю точно: если после моей смерти Фальян возьмёт какого-нибудь мальчика, ничего не понимающего в лекарствах, так и будет учить, потому что оккультную науку надо сохранять, и важнее талант к ней, чем к аптекарству. Я вот его взял в первую очередь потому, что уже по заострённым ушкам было видно: Фальян наверняка станет и оккультистом хорошим тоже, только не сразу. Ну и, по правде говоря, надо же было, чтобы кто-то действительно хорошо готовил лекарства! Мои снадобья помогают, никто не спорит, по книжке всё делаю. Но шедевры Фальяна – это то, что можно, например, сбывать аристократам…

Выхожу из дома, прихватив с собой несколько пробников «зелья хорошей ночи». Пусть на приёме оценят.

– А сколько будет стоить… склянка размером с чашку? – осведомляется у меня юноша с первыми признаками намечающейся бороды. Скоро начнёт бриться, но пока ещё сопляк зелёный. Это сын юриста, Микополь. Ему, с его-то угрями по всему лицу, «зелье хорошей ночи» точно не помешает.

– Склянка на десять унций, или же на пол-пинты, обойдётся вам в четыре золотые монеты, – смотрю на него с таким выражением лица, как будто я самое меньшее на десять поколений дворянства выше его. – Но сыну нашего дорогого юриста могу сделать скидочку, и продать целую пинту зелья за пять золотых монет!

– То есть чашка – четыре, а две чашки – пять? – туго соображает юнец.

– Именно так, мой юный друг! Можете зайти ко мне в аптеку завтра после полудня, я или мой ассистент отдадим вам ваш товар. Нет, погодите, – останавливаю его руку, начинающую доставать кошелёк, – я вам верю, вы придёте завтра и отдадите нам шесть монет.

– Шесть?..

– Ну да. Одну – за срочный заказ. Вы же хотите нравиться девушкам уже завтра, а не когда-нибудь, после смены месяца? Травки для этой настойки собираются при полной луне, а она на днях как раз уже и была. Почти всё распродали, вот как раз на вашу пинту и осталось. Может, ещё немного – для ваших дорогих друзей, если посоветуете… Насчёт скидочки для них мы с ассистентом тоже подумаем – будет зависеть от того, сколько ценных ингредиентов останется…

Микополь счастлив. Теперь у него будут хорошие ночи – наверное, даже и не одна. А у меня будет хороший вклад в кассу. Шесть золотых монет – это можно на чёрном рынке какой-нибудь приятный артефактик прикупить. Например, такой, чтобы носить на шее, и Мериана, глядя на меня, своего возлюбленного, тотчас забывала, что хотела роскошную свадьбу. Или новый дом. Тут только что-нибудь одно, за такие деньги. Надо посмотреть, кому бы тут ещё предложить… Принимаю из рук слуги бокал светлого эльфийского, неспешно двигаюсь дальше по залу.

– Ах вот ты где, аптекарь, – слышу я презрительный молодой голос. Даже, пожалуй, не молодой, а юный – Эжену всего девятнадцать, полутора годами старше моего Фальяна. Но выглядит, безусловно, старше и серьёзнее. Бархат, атлас и белое золото серьёзности добавляют. Немудрено – с таким-то папочкой.

Эжен Корибельский – сын мэра, премногоуважаемого господина Корибельского. А Корибельский-старший не просто управляет городком, он держит в руках всё, что через него проходит. Есть у него здоровые лбы, которые и с чёрного рынка будут вымогать дань (даром что рынок-то не в самом городе, а на полпути между им и Заболоченным лесом, уже, казалось бы, причём тут мэр), и с тех, кто в городе остановился, на чёрном рынке торговать приехав, и со всяких, якобы подозрительных, путников… Через наш городок много кто ездит – либо через него, либо через Заболоченный лес, а кто туда сунется, кроме мародёров, которым нечего терять? У нас тут единственный путь в столицу, где я, между прочим, и вырос. И кто после этого выше статусом: какой-то Эжен-провинциал, или я, столичная кровь? Впрочем, в атласе, бархате и украшениях из белого золота из нас двоих хожу почему-то не я…

– Леокаст, – напоминаю я, протягивая руку в чёрной перчатке. Прекрасно знаю, что это – неуважение и что полагалось бы самое меньшее перчатку снять, а лучше вообще поклониться младшему Корибельскому. Но – не буду. Обойдётся, ну вот правда. Слишком много гонору. Девятнадцать лет, ума нет, только папа богатый. Да и не прощаю я так просто обращений вроде «аптекарь». У меня имя есть, и я его ещё не забыл, между прочим.

Эжен, сжав зубы, жмёт руку. Тоже не снимая перчатки – белой, атласной.

– Слышал я, Леокаст – аптечный червь у нас, – надо же, даже рифму толковую придумать не смог… или придумал, но вслух сказать постеснялся? Я бы тоже не рискнул, особенно с учётом того, что Эжен говорит дальше, – ты жениться собираешься? На дочке ювелира?

– Да, есть у нас с Мерианой такие планы, – говорю небрежно, как будто бы это совершенно неважно.

– А пара ли она тебе, Леокаст – весь в чёрном, вырви-глаз? Мериане подошёл бы другой муж. Помоложе. Посвежее. Побогаче, в конце концов…

– Намекаешь, что Мериана Корибельская звучало бы лучше, чем Мериана Брам? – цежу сквозь зубы, как цедит и он.

– Да уж явно! Кто такие Корибельские, и кто такие Брамы!

– Брамы – столичный род, – усмехаюсь. – Не то что Корибельские – провинциалы…

Эжен бледнеет.

– Вот если у тебя будет столько денег, что мы сможешь сам такие приёмы устраивать, тогда и можешь называть меня провинциалом.

– Вот когда у меня будет столько денег, – поправляю его, – я на тебя даже смотреть не буду. Просто сегодня я как бы у твоего отца в гостях. Нехорошо с его сыном даже не поздороваться.

– Я скажу отцу, что пускать надо не тех, кто заплатит, а тех, кто достоин, – бросает Эжен. – И что тебя в этих списках нет. По крайней мере, пока ты претендуешь на Мериану.

– Претендую? Я её жених, – рассчитываю оборвать разговор и пройти мимо, но Эжен удерживает меня за локоть.

– Оккультист ты, а не жених.

Это неожиданно.

– Думаешь, мой отец с твоим учителем не работал? Учитель твой ему всякое делал… такое, о чём вслух не говорят, под покровом ночи и крови. Обряды проводил, в общем. Отец его не трогал, но мне рассказал. И про тебя всё понятно: яблочко от яблоньки далеко падать не будет, он тебя не зря учил, тем более что аптекой не ты занимаешься, а твой ученичок…

Вот это уже удар ниже пояса. Мне правда казалось, что настолько думающих людей, чтобы составить два и два и понять, кто на самом деле готовит зелья, в городе нет.

– …думаешь, я не помню, как помогали ваши аптечные снадобья, пока ты один аптекой заведовал? И насколько стало лучше, когда мальчик за прилавком появился? Ты оккультист, Леокаст, и я это прекрасно знаю. И мне ничего не стоит осторожно обмолвиться об этом, например, в церкви. В которую ты, кстати, не ходишь.

– Каждое воскресенье! – возражаю я, быть может, слишком стремительно.

– Да, но церковные собрания! Вечером по вторникам и четвергам! Ни разу тебя там не было!..

– Они необязательные. – Я начинаю понимать, что дело пахнет не просто дрянью, но дрянью отменной, так сказать, первосортной.

– Да, но от каждой семьи хоть один кто-то, да ходит! А ни ты, ни твой ученик и близко не появляетесь. Что мне мешает рассказать о твоих занятиях? Можно даже обыск устроить. Наверняка найдутся тёмные книги. Не твои, так твоего учителя. Ты же от них, скорее всего, не избавился и избавляться не будешь – дорога тебе его память… Ну что, будем решать по-плохому или можно по-хорошему?

– Что ты предлагаешь? – всё, что могу из себя выдавить.

– Пошли Мериану. Позлее, пожёстче пошли. Чтобы плакала, чтобы страдала. А мне принесёшь «зелье хорошей ночи» – а то я не слышал, как ты Микополю его расхваливал. Хорошая ночь, да утешение, да мои деньги… пару шагов, и Мериана моя. И живи себе дальше, живи как знаешь. Может, когда-нибудь и мне твои оккультные услуги понадобятся, так я тоже закажу. Убирать я тебя не планирую – разве что с дороги.

– А просто так склеить Мериану, на одних деньгах, пороху не хватит, – понимаю я. – Деньги деньгами, но у неё и принципы есть.

– Какие там принципы! – презрительно бросает Эжен. – У неё есть честные родители, которые уже пообещали дочку в мужья аптекарю, и расторгнуть помолвку просто пороху уже им не хватит. Тебя возненавидят, её тоже, и она тебя сгноит. Быстро сгноит. Так что если бы я желал тебе зла, я бы так и сделал – попросил её руки, получил отказ, и всё, дело в шляпе, тебя очень скоро не будет.

– Ты не зла мне не желаешь, Эжен, – вздыхаю. – Ты себе смерти хочешь. Слишком хорошо понимаешь, что если при живом Фальяне Мериана начала бы меня, как ты выражаешься, «сгнаивать», и Мерианы, и тебя бы скоро не стало. Вот только ты ошибаешься. Мериана меня любит.

– Вот и проверим, как она будет тебя любить, когда я скажу на собрании в церкви, что ты оккультист. – Эжен так же презрительно смеётся. – У тебя неделя, Леокаст – прочь с моих глаз. Через неделю я, так сказать, спущу собак. Вернее, церковь.

Он уходит вдаль по залу, не попрощавшись, а я чертыхаюсь про себя. К тёмным богам эту вашу торговлю, к тёмным богам потраченные три монеты, я их и так окупил через Микополя, который завтра шесть за грошовое зелье заплатит (кто ж виноват, что Фальян так его варит, что идиоты слова не скажут?). На сегодня у меня совсем другие планы, нежели сбывать травки. Гораздо более злые.

– Фальян, – говорю я сонному ученику, ворвавшись в его спальню (бывшую мою, именно здесь я, можно считать, и вырос, именно здесь жил, пока учитель мой не умер), – готовь меловой круг. Сегодня мы будем заниматься вызовом серьёзных духов. И в этот раз я знаю, чем платить. Не своей жизненной силой и не твоей. Один подонок, скажем так, заслужил.

Фальян смотрит на меня потрясённо, но молча тянется за ящичком с мелом и прочим магическим инвентарём. Я же молча выхожу и поднимаюсь на чердак.

Сегодня я найду способ отомстить Эжену.

И Мериана навсегда останется моей – у способа есть дополнительные плюсы. Потому что как добыть золото и артефакты, дух такой силы, как тот, что у меня на примете, мне уж всяко подскажет.

II

Фальян чертит круг на чёрном полу чердака. Я сижу, скрестив ноги, подстелив под себя свой любимый чёрный плащ. Опыт поколений показывает, что надевать что бы то ни было во время призыва духов – глупо. Ты и так заключён в собственном теле, а так ещё и тело прячешь. Так что подстелил я плащ чисто из соображений гигиены. Будучи мастером снадобий (пусть даже умеющим работать только по книжкам), книжные правила я хорошо знаю.

Беру из коробки с инвентарём кинжальчик, инкрустированный серебром. Не особо дорогая вещь, зато моя собственная. У учителя был роскошный кинжал, такой подошёл бы Эжену Корибельскому, будь этот мерзавец оккультистом. Но, увы, одно из главных правил гласит: призывающий духа должен пользоваться исключительно своим кинжалом. А учителя с его инструментом и похоронили. Я очень надеялся, что он упустит этот пункт в своей последней воле, и я смогу роскошный нож хотя бы продать, и себе купить приличный, ан нет – таких фактов мой учитель не упускал. Возможно, как раз потому, что был в первую очередь «книжным» оккультистом, а книжники всегда в точности следуют правилам – ну как я со своей аптекой. Полёта мысли и фантазии настоящих талантов нам не хватает.

Кинжалом провожу линию у себя по запястью. Крови вытекает немного – мне вообще очень сложно себя порезать. Если уже порезался случайно, будет хлестать – не остановишь, а если пытаешься порезаться намеренно, сосуды будто бы исчезают. Но вроде получилась толковая царапина, можно капнуть крови в круг. Замечательно.

Встаю на колени перед границей круга. Фальяну велю свернуться – тоже на коленях – так, чтобы голову опустить на пол. Склонённая голова ученика добавляет значимости мастеру. Произношу длинное заклятье – наполовину взятое из книг, наполовину дополнил его сам. Так, например, согласно книгам, призванный дух должен взять ту плату, которую предложит ему колдун. Я же поправил текст: дух может договариваться с колдуном, но на одно наложено строжайшее вето – никто из присутствующих при призыве не может стать пищей для призванного. Так надёжнее. В конце концов, дух, который хочет кушать, может решить, что колдун предлагает в качестве платы себя, раз сам призвал. Или, например, если колдун спит и не может дать духу указание, кого есть, дух может, если не подпитается от колдуна, просто потеряться и раствориться вместо того, чтобы побродить по окрестностям, поискать себе корм. Да, я прекрасно понимаю, что изначальное заклятье не дураки писали, но призыв духов в их случае распространялся именно на краткосрочные визиты. Я же призываю надолго.

Требования у меня просты: мне нужен тот, кто может привести меня к деньгам и могуществу. Большим деньгам и настоящему могуществу. Чем больше может дать дух, тем больше он требует. А мне есть чем платить на сей раз.

Мы ждём минуту. Две. Три. Зажжённые по углам свечи начинают приплясывать от очередного порыва ветра сквозь чердачное окошко. Но я знаю: это просто ветер. Духи приходят не так… Фальян молчит, уткнувшись лбом в чердачный пол. В отличие от меня, он одет – своего ученика колдун может скрывать под одеждой, ибо это его собственность, и сокрытием он утверждает власть. Это, кстати, я тоже осознал сам – учитель пробовал заставить меня раздеваться для обрядов, по книжкам. Получалось плохо: призванные духи считали, что мы работали вдвоём, и возмущались, что не получили моей крови, приходилось наспех резаться учительским ножом, а это даёт куда меньший эффект, так как ножик-то не мой… Как оказалось, всё решает одежда.

– Где я? – раздаётся внезапно глубокий голос откуда-то из круга.

– Сир, – я почтительно склоняю голову, как Фальян, но сразу же поднимаю её обратно, – имя мне Леокаст Брам, я колдун, и я призвал вас из мира мёртвых.

– Какой там мир мёртвых, – я не вижу духа, но понимаю, что он явно отмахнулся, – мы, потомки эльфов, в мир мёртвых не попадаем. Ты меня призвал в дом моего старого друга. Значит, обо мне здесь ещё помнят.

– Ваше имя Берониан? – удивляюсь. Старый друг – потомок эльфов – у учителя был только один.

– Берониан, да. Ты что, ученик хозяина дома?

– Прошло много времени, учителя больше нет, хозяин дома теперь я. – Касаюсь Фальяна договорённым поглаживанием, чтобы тот поднял голову. – Мой ученик, Фальян Креакл.

– Что ж, Леокаст, – Берониан говорит явно с улыбкой, – если ты настолько силён, что призвал меня, то хотя бы объясни, как у тебя получилось призвать того, кто не может стать мёртвым.