Во имя порядка: на заре новой эры

– Об этом тебе расскажет Фриджидиэн, – произнёс Джеспар.

– Это полный…, – я услышал возмущения Лишари, которые пропустил мимо ушей, – я до сих пор не могу поверить, что эти ушлёпки, все они нас предали, – она всё ещё лежит на кровати в рубашке; ранение и яд взяли с неё слишком много сил. – Этот Джорек, Тручесса, а потом и Арантеаль… долбанные идиоты и маразматики.

– Хм, узнаю Лишари, – Джеспар встал со своего стула. – Жалко тебя не было в небесном городе звёздников.

– Действительно сожалению. Зараза… этот, – разразилась оскорблениями девушка, – Карим. Из-за него я оказалась здесь. Проклятье-проклятье-проклятье, как я могла так купиться?

– Ты оказалась тут благодаря Ша’Риму, который стал устранять свидетелей, – говорю я. – И как ты вообще вышла на него?

– Долгая история, – отмахнулась Лишари, – но ведь этот утырок Карим отравил ту медовуху.

– Зачем ты вообще за ним пошла? – резко спрашиваю я. – Ты же вроде должна была ждать в «Кочевнике» то «чудо» из Нерима.

– Он сам меня нашёл, а потом… боль. Дикая боль по всему телу. Я помню только головокружение, а затем свет. Много света. Кто-то спас меня.

– Ты хоть помнишь, кто тебя спас? – спрашивает Джеспар.

– Не особо, – Лишари попыталась подтянуться, чтобы занять сидячее положение, и с гримасой боли, держась за живот она смогла это сделать, опёршись спиной о подушку и стену. – Да и… мне сейчас трудно вспоминать про то. Вы понимаете.

«Если трудно, тогда не стану говорить ей об этом», – подумал я, чуть приклонив голову, всматриваясь в плитку.

– Ладно, – Джеспар направился к выходу. – Пойдёмте, Лишари нужно отдыхать. Как насчёт пропустить пару кружек пива в «Псе»? Говорят, он ещё работает, и я намереваюсь это проверить. Фриджидиэн, тебя тоже… будем рады видеть.

– Фриджидиэн, останься, – протянула руку Лишари. – Расскажешь про войну с Неримом и эти восстания. Про то, как нас полудурки из Святого ордена чуть не погубили я послушала, теперь хочу узнать про Нерим и восстания.

– Как закончишь, – до меня донёсся низкий глас Калии. – Найдёшь нас в «Псе».

– Хорошо, – ответил я и присел на кровать рядом с Лишари, неотрывно уставив свои глаза на её исхудавшее лицо. – Да тут нечего рассказывать, Коарек попытался всем скопом взять город, но просчитался. Его сцапали в клещи, а людей… перебили. А восстание… скажем так, люди захотели вернуться к старым традициям, и сжечь тех, кто по их мнению не должен находиться в Арке. Но через новую веру мы сумели сгладить этот конфликт.

– Вы опять промываете людям сознание? – смутилась Лишари. – Эх, только от Рождённых светом избавились, теперь это.

– Лишари, ты понимаешь обстановку, – тихо говорю я. – Сейчас нужно обходиться без конфликтов. И мы же как-то условились – без разговоров о религии, – на моих губах показалась улыбка, которая тут же пропала. – Ты как? Что говорят апотекарии?

– Да всё полная…, – снова раздались слова сквернословия от дамы, которая поправила тёмный волос. – Они прописали мне ещё неделю тут куковать. Люто.

– Как так Лишари? Ты нас всех, ты меня жутко напугала, – я резко сменил тему, сев к ней поближе. – Неужто тогда ты была ослеплена… прошлыми чувствами к Кариму?

– Нет! Не-е-ет… пойми, тогда, в таверне. Я была готова порвать этого предателя и изменщика. Он ведь мне клялся, что всё объяснит. Я подумала, что он ничего не замыслит, а эта скотина работала вместе с Юсланом! – закричала Лишари и тут же взялась за живот, в котором отдало лёгкой болью.

– Лишари, – я ринулся к ней.

– В порядке, – ответила девушка. – Просто… почему я? Клянусь задницей порицателя, но я не могу понять, почему так «повезло» мне. Вот в он мстил за дочь и жену, которые сгинули на Кире, так и прирезал бы его ночью, вывез бы в лес и заткнул бы его головой муравейник, причём тут я или люди? Из-за этого полудурка чуть не сгинуло всё человечество.

– Понимаю, – я аккуратно положил свою ладонь на её руку и рад тому, что её тело не прохладное как ранее, а более живое. – Тебе сейчас нужно многое осмыслить. И… лечиться. Светоч уже никуда не денется.

– Ты прав, – Лишари запрокинула голову и будто бы взмолилась. – Эх и где сейчас можно было бы найти хорошего мужчину? А то вокруг почти одни идиоты, предатели, изменщики или фанатики.

– А как же я? – спросил я, ощутив как сердце в груди стало сильнее колотиться.

– Не знаю, – задумалась дама. – Ты – хороший друг. Но клянусь всем миром – хватит с меня этой аморной фигни.

– Понимаю, – смиренно вымолвил я, смотря ей глаза в глаза, почувствовав, что у меня в груди появилось какое-то тоскливое и странно-унылое чувство; меня охватила жажда какого-то реванша, я не знаю её слова – шутка, правда или она просто так это сказала, чтобы подколоть меня. – Хорошо, мне пора идти.

– Я была рада тебя видеть не покалеченным и не мертвым.

Быстрым шагом я направился прочь из лазарета, полностью направив мысли о завтрашнем заседании. Но сначала мне стоит посетить таверну, в которую меня зазвал Джеспар.

Глава 24. Душевные разговоры

«Не следует нам, чтящим Творца и стремящимся к совершенству, упиваться вином, ибо от него происходит блуд, страсть и беда».

– Из книги Предание

Спустя час. Подгород. «Ложный пёс».

Обстановка здесь привычно угрюмая, местами мрачная в освещении и удручающая. Старые полуразвалившиеся столы, табуретки и стулья, ходящие ходуном от старости, пол на котором раскинуты доски, сквозь которые продавливается грязь и влажная земля.

Мы расселись за небольшим квадратным столиком, вдыхая смешанные ароматы сырости, вонь отходов, что тянется снаружи, прогорклого пива, кислого вина и сногсшибательный запах креплённой настойки. Возле меня сидят двое – темноволосая девушка в лёгкой одежде и светловолосый парень, в кожаной куртке с синими рукавами. Пред нами большая банка с тёмной жидкостью, три кружки, наполненные до краёв жидкостью, от которой в нос забивается «благоухание» солода, и две тарелки с грубо нарубленными кусками сыра.

– Что-то ты какой-то пришибленный, – стал говорить Джеспар, держась за кружку. – Сегодня день великой победы. Вы спасли мир от безумства Арантеаля и отбили Арк.

Мне же становится труднее с каждой секундой. Действие препаратов, которые мне давал апотекарий, медленно проходит и перед глазами встают картины бойни, перекошенные от боли лица, крики и вопли, перезвон клинков и разрывы артиллерии – звучат в ушах.

– Зелья… то, что мне давал О’Брайенн стало проходить. Улицы, вымазанные кровью, оружие и поля тел. Фух, – мотнув я головой тут же залил горло горьким тёмным пивом, – я такое никогда не видел. Эти бомбы… страшное зрелище. И столько огня, столько всего видно было.

– Ты слишком много придаёшь значения этому всему, – Джеспар приложился к кружке, – забудь. Главное, что ты выжил, что ты сейчас ешь и пьёшь и что в этой таверне кипит жизнь.

– Главное, что вы спасли людей, – на этот раз заговорила Калия, ещё не разу не прикоснувшись к горькой жидкости, – а это главное. Не думай о битве. Думай о том, сколько жизней вы спасли.

– Постараюсь, – я отпил ещё немного пива, и чувство теплоты разлилось у меня внутри, – в конце концов, они сами виноваты в том, что пошли на всё это.

– Вот и чудно, – Джеспар посмотрел в сторону, где за другим столом люди радостно отмечали победу. – Я всегда говорил, что таверна – это прекрасное место, где звучит чудесная музыка, раздают выпивку и весело, хоть вне её может твориться сущий ад.

– И то правда, – соглашаюсь я, допивая пиво, чтобы отогнать воспоминания о бое приятным охмелением.

– Это хорошо, – тихо твердит Калия. – Нам всем нужно отдохнуть после произошедшего и как-то уложить это. «Высшие», Арантеаль, безумие и штурм. Я до сих пор не могу всё это осмыслить. Фриджидиэн, может расскажешь нам о том, как вы подготовились к войне?

– Думаю, что наша история и дела не такие интересные, как ваши. Да и я слышал, что кто-то из вас двоих закрутил роман с «чудом» из Нерима. Честно, про это я не хочу сегодня знать, а вот про то ваши путешествия я бы послушал. Замок на севере, город звёздников, град тысячи заливов, исследование светоча, – я налил ещё пива. – Расскажите, что вы там видели?

– Замок на севере, – голос Калии стал более раздражённый, – тут рассказывать нечего. Был один учёный, который пытался воскресить свою… умершую в детстве дочь с помощью чёрного камня. Или не умершую, как говорил Велисарий. Там…, – речь девушки ещё сильнее задрожала, и мне понятно, что для девушки, которая горит всей душой за благо обычных людей, не поднимет меча зазря или ради корысти, такое отношение к тому, что она увидела в замке естественно; но мне кажется, что есть что-то ещё, что причина её боли по той девочки куда глубже, будто бы она её лично бы знала… – Он стаскивал трупы животных, варил какие-то мази, большинство помещений у него было завалено телами людей, производил эксперименты на живом и даже отравил звёздника, чтобы никто не проник в комнату с его дитя, – Калия приложила лицо к ладоням. – Простите, мне трудно всё это вспоминать, – её рука потянулась к кружке и резко приложила к губам; пиво смочило её горло и тут же раздался кашель. – Как вы можете пить эту гадость?

– К сожалению, «Кочевник» разрушен, а таверна в квартале знати теперь лазарет, – расстроено сказал Джеспар, встав с места и подойдя к держателю сего места; через пару секунд он вернулся, а на столе зазвенел бокал и тёмная бутылка. – Вот, для прекрасной дамы.

– Что это?

– Хорошее вино. Оно не часто здесь появляется, так что я отдал за него половину своих медяков.

– Калия, что с твоим детством? Ты же выросла в Подгороде? Где твои родители?

– Я не знаю, – дама наполнила бокал бардово-тёмной «водой» и немного отпила. – Помню, как очнулась посреди деревни, а она была разрушена. Выжжена, – Калия быстро оставила от вина в бокале только каплю на дне. – Простите, я не хочу об этом говорить.

– Ладно, оставим этот замок. Джеспар, я слышал, что тебя видели на востоке Эндерала. Говорят, у тебя там раньше дом был. Как же ты его потерял?

– Детство… – парень взглянул в кружку, где будто бы как в зеркале увидел прошлое. – Мой отец был идиотом. Он заседал в трибунале, был упёртым как баран и проклятым идеалистом. Трибунал вёл дело против парня, который убил двух шлюх. Его отец имел связи с Ралатой, но моему отцу всё равно. Двенадцать судей оправдали парня и только мой отец голосовал за обвинение.

– В официальных документах, – стал вспоминать я бумаги из архива, – говорится, что поместье Даль’Варека было уничтожено группой бандитов. Но как я понимаю…

– Да! – перебил Джеспар. – Бандиты не ходят с лучшими мечами, не способны перебить охрану поместья и сжечь его дотла. Отец… из-за его идеализма… Я с сестрой спасся потому что отправились в «экспедицию». Решили погулять вне дома и спаслись, вот ирония.

– Сестра?

– Это горькая история, – Джеспар опустошил кружку и поморщившись, продолжил говорить. – Адила, её звали Адила. После того, как поместье сожгли судьба нас разделила. Была она в апотекариях, а потом ушла.

– Почему?

Прежде чем Джеспар ответил бы, его рука обхватила банку и кружка опять полнится пивом, которое тут же исчезло за губами парня.

– Недавно, совсем недавно наш «прорицатель» вышел на её след. Какой-то безумец убивал насильников, работорговцев и прочую шваль. Кого-то в кислоте утопил, кого-то крысам скормил.

– Ты ведь не хочешь сказать…

– Да! – стукнул кулаком об стол парень, его чувства выдают, что за каменной стеной безразличия, которую всегда выстраивал Джеспар, кроется чувственность и травма, которую он пытается задавить, его голос стал ровнее, он успокоился с остатками бесстрастия продолжил. – Она… я с «прорицателем» вышел на её след, и в пещере. Она сильно изменилась, стала проклятой фанатичкой. Она убивала, и готова была продолжить. При ней был чёрный камень. Проклятая реликвия нашей семьи.

– Чёрный камень, – задумался я. – Нечистый артефакт, могущество тьмы. Что было дальше?

– Она умерла. Не от моей руки, – словно успокаивая себя сказал это парень. – Ладно, я предлагаю сменить тему. Как вам идея?

– Согласен, – с этими словами я снова отпиваю из своей кружки. – Джеспар, ты ведь раньше был на Киле и даже Кире?

– Да. Но там творилось такое дерьмо, что и говорить об этом не хотелось. На Киле мы попали жуткое месиво из восстаний, боёв и интриг. А Кира… ну её.

В таверне появилось ещё несколько человек, и они отлично одеты от большинства нищих. Их скрашивает доспех – кольчуга и поверх неё тёмно-лиловые тряпки, наспех отчищенные от грязи, крови и сажи. Один из них взглянул мне прямо в глаза, его сухие губы расплылись в улыбке, а горло выдало радостный возглас:

– Вот и наш молодец! – мужики подошли к нам, их повёл тот, кто узнал меня. – Вы бы ведали, как он дрался. Сущий лев!

– Конан, – узнал я вошедшего, – хорошо вы там поработали.

– Да. Когда почил офицер этих тварей, мы ударили в северную часть фронта ихнего и надавали им по заднице. Как они драпали от нас!

– Фриджидиэн, ты нам не рассказывал, как ты бился на улицах. Это так не по-дружески, – посмеялся Джеспар.

– Пива, милсдари! – крикнул Конан. – Дайте нам бочёнок. Сегодня я угощаю.

– Жалко с нами Лишари нет, – потянулась за сыром Калия.

– Конан, благодарю! – уже чувствуя, что меня начинает дурманить алкоголь, вольность в поведении просыпается и желание выветрить память о словах Лишари бросает меня. – Давай выпьем за победу, что б её, – Калия неодобрительно взглянула на меня.

– По-нашему!

Конан попросил у держателя таверны две кружки по пол-литра каждая и налил туда душистого светлого пива до краёв в большие кружки. Подтянув к себе массивную тару, отягощающую руку, мы столкнувшись кружками, я облегчил её. В горло «рекой» потекло горьковатое пиво, вылилось за края и хлынуло на одежду, а у Конана оно потекло по бороде. Мы осилили его одинаково и стукнули кружками о стол да так, что он бедный заскрипел.

– Хах-хах! – Конан ударил меня ладонью по плечу. – И даже не упал. А ты парень резкий.

Я посмотрел на Калию и Джеспара, пока принимал «удар в голову» от пива. Мы втроём, израненные и с больными душами, сидим тут и заливаем эмоции. Кто-то горе, кто-то ненависть и боль, а я призрак обиды и образы боя, которые практически покинули меня. Души, все наши души изранены. Как по мне, Джеспар впал в отстранение от эмоций только потому, что в его душе травма, или множество «повреждений», старое ранение и единственная возможность больше не ощущать боли – это уйти в безразличие. А Калия? Я даже не знаю, что с ней было, не могу представить страдания души, но видимо они сильны. По крайней мере, она выросла в Подгороде, на её глазах умирали бедные люди и часть её жизни – это ревность о них, насколько я помню. Но все мы здесь, рассказали истории, и понимаю, что передо мной не эгоистичный наёмник, а несчастный человек, что Калия – ревностная служительница Святого ордена, но её усердие – это также уход от внутренних проблем.

– Конан, – полупьяный я решил послушать историю старого бандита, а ныне целого короля. – Как ты дошёл до… преступности?

– Да что тут говорить. Был я с родителями на ферме, рос прытким мальчуганам, помогал им. Но в один долбанный вечер пришли святоши из ордена и обвинили их в ереси.

– А было основание?

– Отец не кланялся Мальфасу, не появлялся в местном храме на службах, вот на него и донесли, – Конан отпил из кружки, вновь наливая.

– И что дальше?

– Один из этих недолюдей хранителей нашёл у отца статуэтку из пирийского храма и принял решение – казнить, обвинив в отречении от Мальфаса.

– Это… не слишком хороший последователь Мальфаса, – заступилась за Святой орден Калия.

– Я остался один… их увезли в тюрьму, где должны и были провести суд и привести приговор. А у меня оставалась одна дорога – в бандиты, чтобы как-то себя прокормить. Так я попал в свою первую шайку.

– Интересно…

– Ладно, – Конан продолжил говорить, – завтра мы всё довершим парень. Благодаря твоему патрону мы всё завтра доведём до конца. Слышь парень, – Конан сунул мне стальной шар, – я знаю, что ты орудуешь огненными палками. Вот держи, этот шарик какой-то маг заколдовал. Пихнёшь его в палку.

– Пон-нимаю, с-с-спаибо, – захмелёно выговорил, смотря на то, как предо мной начинают «плясать» образы таверны.

– Что там у вас с Лишари? – спросила Калия. – Ты говорил с ней? Ради неё ты столько сделал.

– О, у тебя появилась девица? – Конан снова налил себе пива.

– Не совсем так, – чуть приподнял ладонь Джеспар. – Я тут побеседовал с очевидцами, апотекарием, да и когда ты, Фридж, говорил с мятежниками, – парень посмотрел на меня и увидел, что мне трудно даже из банки вылить пиво. – Лучше за него я скажу, как думаешь?

– Да, всё пошло под гузно ватиру, – пьяно промолвил я. – Я для неё всего лишь друг.

– Понятно, – буркнул Конан. – Далее можно ничего не лепетать.

– Фриджидиэн, – обратился ко мне наёмник, – не зацикливайся на ней. Мало ли девиц на этом свете? Выпей, отвлекись.

– Согласен, – я допиваю ещё одну кружку пива, чувствуя, что мне уже хватит и вместо этого тянусь к сыру и хлебу, поставленные Конаном.

– Ладно, Фриджидиэн, – встала Калия, – ты всё-таки сам решай, что с этим всем делать. Скажу тебе одно – когда ты уходил к мятежникам, Лишари говорила, что её интересен был кто-то из велисаритов, а общалась она преимущественно с тобой, – девушка допила вино из бокала и устремилась к центру таверны.

– Подожди, мне тоже проветриться нужно, – качнувшись, поплёлся за Калией.

Мы подошли к центру таверны, полностью забитой танцующими людьми и посмотрев на Закареш, я интуитивно предположил, что она хочет присоединиться к толпе пляшущих.

– Ты умеешь? – спросила она.

– Только если импровизировать.

Калия начала, попыталась потанцевать, она выдвинула ногу вперёд, я же параллельно убрал стопу назад, но даже с импровизацией у меня плохо. Такое, непривычное, количество алкоголя ударило по моему сознанию, тело не устояло, и чтобы не повалиться в грязь лицом, рухнул на Калию. Уткнувшись лицом в её тёплое плечо и обхватив за талию, я всё ещё не упал.

– Ох, Си’Ира, как же ты напился.

– Кали-и-я, – язык заплетается, ноги как ватные в голове всё кругом, но я держу себя, – что ж-же с тобой? О кха-кой тьме в себе ты говорила?

– Неважно, – она стала медленно ритмично двигаться, и я за ней повторяю это, ощущая, что мы медленно отходим в сторону. – Это доставило мне множество трудностей, много… зла. Лучше скажи, что ты нашёл в Лишари?

– Трудно объяснить. Она весела, вольна в чём-то, красива. И с ней…

– Понимаю. Ладно, – Калия протянула мне серебряное кольцо, – я только сейчас вспомнила, что Лишари просила тебе его передать в подарок за пирийские побрякушки.

– Спасибо.

– А теперь пойдём. Тебе нужно протрезветь перед завтрашним днём, – сказав это, Калия потянула меня прочь из таверны, с чем я согласен. Пора отдохнуть перед важным событием.

Глава 25. Первый совет

«Все советники – мужи благородные, но вот сам Совет – злая бестия»

– Из книги «О власти».

Следующий день. Десять часов утра. Речное

Утро, это был бы чудесный день, если бы не клубок мыслей, который меня не отпускает со вчерашнего дня и ничего не может от него отвлечь, вместе с лёгкой болью в голове. Ни изумительная погода – лазурный небосвод и ясное солнце, вкупе с приятным ветром, гуляющим по улочкам деревни; ни мягкая одежда – шёлковая рубашка цвета угля на которую ложится камзол, ноги укрыты сапогами под колено и штанами; ни даже немного принятого утром бренди, которое я вчера захватил из «Пса», чтобы малость забыться перед сном. Что-что, а таверны Подгорода будут работать несмотря ни на что. Да, мы вчера неплохо поседели, обсудив планы на будущее и поговорив о прошлом. Но ничего из этого не может вырвать у меня мысли о Лишари, которые засели в разуме подобно глубоко вогнанная заноза в плоть.

«Друг», – про себя горестно усмехаюсь я. – «Как пить мёд с подонком, который тебя отравит, так пожалуйста, а вот… ладно. Что есть, то есть. Ох, Лишари, как же меня занесло с тобой».

Снова попытавшись в неудачной попытка раздавить мысли о ней, я прохожу дальше. Речное – довольно чудное поселение к западу от Арка, раскинутое у быстротекущей речки, где в низовье разбиты поля с пшеницей, а на самом высоком ярусе часовня и дом мэра, ставший местом заседания для Сената. И теперь среди одноэтажных просторных деревянных приятных домиков бродят потоки новых стражников Речного, наёмников и обычных солдат, которые внимательно следят, чтобы порядок соблюдался, и никакая мышь не проскочила. Вообще Речное – довольно спокойное место, наименее пострадавшее от войны, поэтому его и выбрали для заседания.

Я оказываюсь на подобии рыночной площади – здесь несколько прилавков, позади меня большой дом и доска с объявлениями, а впереди бывшая часовня Мальфаса – серокаменное строение, уходящее в скалу. Вдохнув полной грудью ощутил, как тут витает аромат свежей выпечки.

– Фриджидиэн, – говорит мне сзади кто-то голосом низким, но женственным, и я увидел, как ко мне подошла девушка с коротким чёрным волосом, платком синего цвета на шее, ложащегося на серые рукава и панцирь, а ноги защищены латами. – И ты здесь.

– Калия Закареш, – опознаю я девушку. – Ты всё-таки решила принять участие в нашем заседании?

– Нормально. Если Велисарий просит, то почему бы и нет? Только бы поскорее это закончилось, чтобы я могла вернуться к медитациям и покою. Как ты после вчерашнего?

– Хорошо… честно, я не знаю, что там у него за планы на тебя, – я показываю на двухэтажный коробчатый особняк мэра. – Пойдём.

– А что у вас там с Лишари? – спросила она.

– Что у нас может быть? Я вам вчера рассказывал, что мы просто друзья, – неприязненно ответил я, вспоминая, что её ответ для меня вчера оказался сильно досадным, такое ощущение, что у меня ёж поселился в груди. – Честно, я не понимаю, чего она хочет, чего ждёт от мужчин.

– Ну она… сложная женщина, как я думаю. Джеспар рассказывал, что тот… Карим, он был патологический лжец, она желала его исправить. Возможно, её привлекает этот тип мужчин.

– То есть ты мне предлагаешь бухать, сношаться с девками, посещать бордели и постоянно лгать?

– Клянусь светочем и прорицателем, это тебе бы не пошло! – нас останавливает еле грубоватый женский голос и повернув голову я замечаю, как к нам подхрамывает высокого роста девушка; её тёмные длинные волосы подхватывает ветер, а глаза уставлены на нас.

– Лишари, – приятно удивлён я, с ёкнувшим сердцем, тут же переходя на упрёк. – Как ты… тебе нужно же лежать в лазарете. Ты как вчера вышла из комы.

– Это я её привёл, – к нам подошёл мужчина в чёрной тканевой длинной одежде. – На заседании Сената меня и её пригласили.

– О’Брайенн, – я сложил руки на груди. – Я не удивлён, но, впрочем, давайте поспешим.

– Фриджидиэн, а что вы так обсуждали?

– Да, так – говорили о качествах парня. А ты как считаешь, что должно быть в мужчине… или что тебе нравится? – с чувством неприятной тревоги спрашиваю я.

– Хорошо, если бы он не был соплёй или нытиком. Вообще чудесно, если в парне есть какая-то острота.

– Как думаешь, во мне она есть?

– Есть…, – протянула девушка, – но немного не то.

«Хм, проклятье», – подумал я, попытался загнать как можно поглубже вспыхнувшие чувства – болезненную тоскливость, уныние и какую-то чёрную досаду. Чтобы сменить тему, я спрашиваю у апотекария:

– Расскажи свою историю О’Брайенн.

– Я родился в семье апотекариев, и мой путь был предрешён. Я рассказами матери и отца был вдохновлён, думал, что работа апотекария это лучшее, но мой романтизм разрушился, когда один странник мне приволок свою жену, которую пырнула в живот девочка, заражённая красным безумием. Там-то началась реальная практика.

Мы подошли к дверям, где тут же нас остановило перекрестие алебард, опущенных воинами в лиловой форме с изображением чёрного геральдического орла.

– Я Фриджидиэн Ксиро. Заведующий протоколом. Со мной Калия Закареш, Лишари Пегаст и О’Брайенн. Всех вызывали на заседание.

– О, точно! – стража убрала алебарды. – Залетайте.

Мы прошли внутрь и перед нами теперь большая просторная комната, занимающая весь первый этаж. У бревенчатых стен справа и слева от нас стоят ряды деревянных стульев, у самых окон через который проникают лучи света, а дальше в самом конце, где виднеется лестница возле каменной кладки стоят одиннадцать резных деревянных тронов, за которыми расположились представители всех сил, готовых начать переговоры. Посредине же, на свободном месте, где раньше стоял стол теперь громоздится трибуна. Большинство мест заняты людьми, в дорогих костюмах, о чём-то шепчущихся, и уставивших взгляды на нас.

– Смотри как недобро зыркают, – встревожено сказала Лишари.