Время библиомантов. Противостояние

Относительно своего прошлого в качестве агента Изида в последние месяцы упорно отмалчивалась и только в том случае делилась информацией, если она была полезна для успеха предприятия. Так им удалось воспользоваться неохраняемыми путями для бегства. Но людей, с которыми она имела дело долгие годы на службе в Адамантовой Академии, она никогда не упоминала.

Фурии вдруг стало ясно, что одной из причин молчания был этот человек.

– Изида, – сказала она так спокойно, как только могла, – кто это?

Он тихо усмехнулся:

– Ты что ж, никогда обо мне не рассказывала? Не знаю, обижаться мне или восхищаться твоей лояльностью.

При слове «лояльность» выражение лица Финниана сделалось свирепым.

Фурия надеялась, что он не сделает попытки стрелять в чужака. Она ощущала могучий библиомантический поток, исходивший от него. Силой он превосходил её в несколько раз, а с ослабленной экслиброй Зибенштерна, пожалуй, мог бы вполне сравниться.

Когда же от Изиды не последовало никакого ответа на его слова, он добавил:

– Тебе не следовало нас предавать. Это было большим ударом. Для каждого из нас, но для меня – в особенности. Я до сих пор терзаюсь вопросом: как мог я в тебе так ошибаться?

– У меня не было иного выбора.

– У тебя было гораздо больше, чем только один вариант. У тебя было будущее!

Незнакомец снова покосился на Фурию:

– А сейчас чем ты можешь похвастать? Кучей детей на шее, убеждённых, что с помощью пары комариных укусов они устроят бунт. – Заметив, что Финниан хочет возразить, он холодно улыбнулся и приложил указательный палец к губам, беззвучно предостерегая: «И не вздумай!» И Финниан опустил оружие. Человек опять обернулся к Изиде: – И это то, чему ты их научила? Ты внушила им, что у них есть шанс?

Изида посмотрела на Фурию.

– Уходите! – взмолилась она. – Уходите отсюда!

Фурия и Финниан уставились сначала на неё, потом на незнакомца. Никто не тронулся с места.

– Эту парочку я могу отпустить, – сказал чужак, – в знак моей доброй воли.

Фурия глубоко вздохнула и посмотрела мужчине прямо в глаза.

– Кто вы такой?

Он смерил её взглядом со смешанным выражением насмешки и раздражения. Но, прежде чем он успел что-либо ответить, Изида опередила его:

– Аттик Арбогаст, мой наставник во время учёбы на агента. Мой… – прежде чем закончить фразу, она заколебалась и завершила её, несколько приглушив голос, – мой ментор в лицее Ле Карре.

Фурия вопросительно повела бровью:

– Ваша школа агентов носит имя Джона ле Карре[12]? Автора шпионских романов?

– Мы – Академия, и ты нас не любишь, – ответил Арбогаст, – но книги мы любим так же, как ты. И, вне всяких сомнений, больше, чем он. – Аттик кивнул в сторону Финниана. – Тебе никогда не приходило в голову, что ты, барышня, может быть, связалась не с той компанией?

– Аттик Арбогаст! – повторил Финниан медленно. Его взгляд и тон были полны неприкрытой ненависти. Одним махом он вскинул пистолет и прицелился.

Ответный удар грянул с такой скоростью, что Фурия едва успела понять, что произошло. Взмахом руки Арбогаст отбросил Финниана назад и поднял в воздух. Казалось, некая невидимая рука всё сильнее сдавливала его горло. Руки Финниана судорожно хватались за шею, пытаясь освободиться, но не находили ничего, что они могли бы отбросить от себя. Так и повис он над полом, болтаясь в пустоте, словно в невидимой петле, свисающей с потолка. Его лицо сначала стало красным, потом посинело, выдавая сильное удушье. Мучительный хрип вырвался изо рта, и сразу вслед за этим прекратилось паническое подрагивание ног.

– Аттик! Отпусти его! – крикнула Изида.

У Фурии молнией блеснула мысль: броситься к юноше и попытаться снизу поддержать его ноги. Но инстинкт опередил её: с вибрирующим клёкотом у неё в руке распахнулась петушиная книга и тотчас же расщепила страничное сердце.

Оценив её проворство, Арбогаст поморщился: поток смертоносной силы, без раздумий посланный в его сторону, вызвал у него только улыбку. Его собственная сердечная книга всё ещё висела на поясе; сквозь приоткрывшуюся щель из страниц вырвался пылающий свет. Чтобы воспользоваться её силой, Арбогасту даже не пришлось бы открывать книгу. Ударная волна захватила и закружила Изиду, но иссякла, не долетев до Арбогаста. Фурия в ярости завопила и выпустила второй поток, на этот раз в сочетании с шаровой молнией, пробившей дыру в стеклянном куполе над Арбогастом и обрушившей на него град осколков. Он стоял невозмутимо, как под летним ливнем, посреди этого звенящего фонтана, отразив и это нападение без особого труда.

Позади Фурии Финниан упал на пол, отплёвываясь и откашливаясь. Она подбежала к нему и крепко обняла, пока он не отдышался. При этом она обнаружила пистолет, подняла его и какое-то время взвешивала его в руке.

– Отдай его мне! – крикнула ей Изида.

– Нет!.. – прохрипел Финниан.

Но Фурии было ясно, что следующую атаку Арбогаст безнаказанной не оставит. И коль скоро Изида самое опасное своё оружие – страничные сердца у неё в груди – держала вне игры, было разумнее не давать чужаку дальнейших поводов для контрударов.

Без лишних слов она бросила Изиде пистолет. Та играючи поймала его и сунула обратно в ранец.

– А ты откуда такая взялась? – бросил Арбогаст Фурии. На его плечах и в волосах, словно льдинки, сверкали осколки стекла. Поскольку от неё ответа не последовало, он пожал плечами: – Впрочем, до тебя мы доберёмся позже.

Фурия склонилась к уху Финниана:

– Ты знаешь его?

В его глазах вспыхнула ненависть, но он и без нападения Арбогаста выглядел ужасно – сказывались месяцы в Мардуковых бастионах.

– Генеральный агент Академии… Это значит, что он располагает особым доверием дома Кантосов… Он – убийца моих друзей…

– Террористов, – пояснил Арбогаст, от которого не ускользнули их переговоры вполголоса.

Аттик безмятежно стоял среди бесчисленных трупов Мардуковой банды, и казалось, его совершенно не трогало, что, возможно, к ним уже приближался следующий отряд охраны. Может, он и в самом деле перебил всех, кто находился в штаб-квартире короля клоаки.

Особое доверие дома Кантосов. Кантосы были могущественнейшим из трёх родов, составлявших руководство Адамантовой Академии. Два других, дом Химмелей и дом Лоэнмутов, находились в Совете трёх семейств на равных правах, а Кантосы на протяжении многих лет вершили судьбы Академии. Единственная дочь Кантосов Ливия исполняла обязанности рупора Совета. Её миленькое личико было, наверное, самой коварной маской из всех, за которыми Академия скрывала своё истинное лицо.

После столь высокомерного выступления не стоило и удивляться, что Аттик Арбогаст был приближённым трёх домов. Но было и кое-что другое, что поразило Фурию.

– Все эти люди, – проговорила она, указывая на мёртвых, – были подчинёнными Мардука. То есть, раз он владеет планом Санктуария, Академия у него в руках. Что же будет, если он всё это увидит?

Создавалось впечатление, что Арбогаст забавлялся от души.

– Подлинного плана Санктуария здесь никогда и не было, – произнёс он с усмешкой. – Это был всего-навсего слух, который мы распустили для вас. Мардук с готовностью вступил в эту игру, в благодарность за что мы и дальше отдаём гетто в его полное распоряжение. Да, признаюсь, относительно того, насколько велики ваши силы, я оставил его в неведении: просто не хотелось, чтобы он переусердствовал с мерами предосторожности. Придётся ему добыть себе парочку новых головорезов, но, я думаю, это он переживёт.

– Этот план – подделка? – вырвалось у Изиды. – Но это невозможно! Наши источники…

– Неужели ты и вправду забыла, как легко манипулировать другими? – перебил её Арбогаст. – Заставлять верить вещам, описанным в книгах? Или тому, что мы им внушаем сами? Мы знали: если наши указания о местонахождении плана распространить достаточно ловко, рано или поздно вы здесь появитесь.

Финниан выглядел так, словно невидимая петля всё ещё сжимала ему горло.

«Три месяца… – думала Фурия. – За эти три месяца он прошёл все круги ада, и спрашивается: ради чего? Ради того, чтобы Арбогаст нас всех прикончил».

На лице Финниана промелькнуло выражение, которое Фурия приняла бы за улыбку. Потом она обратила внимание, что он не глядел ни на неё, ни на Арбогаста. Вместо этого его взгляд остановился на чём-то, что находилось снаружи, в среднем зале, позади Изидиного учителя и мёртвых тел.

– Не надо туда смотреть! – Финниан шёпотом запретил ей следовать за его взглядом и предостерегающе накрыл её руку своей.

Арбогаст опять обратился к Изиде:

– Ты была моей любимой ученицей. И хотя ты обманула и предала меня, и за это я обязан тебя уничтожить, я здесь не для того, чтобы сводить с тобой счёты. Мне нужна твоя помощь, Изида, и это единственная причина. Кое-что…

Дикий визг заглушил его слова. На Арбогаста с потолка пикировали две разгневанные девицы на букбордах.

Глава одиннадцатая

Арбогаст закружился и выпустил в обеих девушек смертоносную ударную волну.

Саммербель прочертила в воздухе крутой вираж, врезалась в Кэт и вытолкнула её из полосы огня. Потеряв контроль над своим букбордом, Кэт завопила и исчезла где-то позади набитых соломой чучел – грызуны размером в человеческий рост собрались якобы выпить чаю. Самой Саммербель оставалась только одна возможность избежать ответного удара. В полёте она подпрыгнула, сделала кувырок назад и, пружиня, приземлилась на широко расставленные ноги. Букборд же мчался дальше, прямо на Арбогаста, отловившего его небрежным движением. Когда он схватил книгу обеими руками, она дрогнула, словно беспомощная птица. Фурия думала, что он её порвёт, но он нежно закрыл и положил книгу на землю, там она и осталась неподвижно лежать.

С оглушающим рокотом брызги от волны, посланной Арбогастом, разбивались о стеклянный потолок в центре второго зала. Окна лопались, а осколки водопадом обрушивались на экспонаты.

– Кэт! – Финниан, качаясь, поднялся на ноги.

Саммербель устремилась к тому месту, где упала Кэт. Фурии не удалось разобрать, что с ними было дальше, потому что столб пыли встал перед её глазами.

– Аттик, – подала голос Изида, пытаясь сделать его твёрдым, – отпусти их. А после мы поговорим.

Фурия приблизилась к воротам:

– Без тебя я отсюда не уйду.

– Не дури! – убеждала её Изида, не сводя при этом глаз с Арбогаста.

Финниан побежал.

– Аттик!.. – начала предостерегающе Изида.

Какое-то время Фурия была уверена, что Арбогаст остановит Финниана, выпустив в него всю силу своей сердечной книги. Оба были лютыми врагами, и никакого другого исхода не предвиделось. Но за секунду до того, как Финниан достиг ворот, Арбогаст сделал рукой жест, словно приглашающий наведаться в другой зал. Финниан молча пронёсся мимо и помчался к тому месту, где барахтались в пыли Кэт с Саммербель.

– Чего ты добиваешься? – спросила Изида учителя.

– Брось все эти глупости, и идём со мной, – уговаривал её Арбогаст.

– В то, чем я здесь занимаюсь, я верю всей душой. Можешь ли ты о себе сказать то же самое? Задумываешься ли ты вообще об этом? Или речь идёт лишь о слепом повиновении трём семействам?

В девятнадцатом веке, когда Академия ещё называлась «Алым залом», руководящая секция библиомантов состояла из пяти семейств. Антиквы и Розенкрейцы подверглись исключению, а затем и чуть ли не истреблению. Предки Фурии, последние из выживших Розенкрейцев, бежали в Англию, в укромную долину в Котсуолдсе, и под именем Ферфаксов начали новую жизнь. Три остальных дома – Кантосы, Химмели и Лоэнмуты – присоединились к Адамантовой Академии, чтобы впредь управлять миром библиомантики с помощью железных правил и законов.

Аттик Арбогаст воплощал всё то, что с тех пор пошло по ложному пути. Он был поклонником диктатуры, который под маской невинной любви к книгам скрывал своё стремление к власти. Вопрос Изиды был вполне оправдан: сам-то он верит ещё в идеалы, с которых некогда начинал Зибенштерн, хотевший с помощью книг улучшить мир? Имело ли для него значение всё то, что было прежде сутью библиомантики? Или же его собственные убеждения уже давным-давно поблёкли, как и многое другое, чем занимался Зибенштерн?

– Мне нужна твоя помощь, – начал он снова, едва Фурия оказалась рядом с Изидой.

– Моя помощь! – Она повторила с такой интонацией, что это прозвучало как оскорбление.

– С этой просьбой я обращаюсь к тебе неохотно.

Изида высмеяла его:

– Думаешь, я не в курсе, что ты уже несколько месяцев охотишься за мной? Ещё не все мои информаторы замолкли. Ты каждому разъяснил, что убьёшь меня за мои проступки.

Аттик в задумчивости кивнул.

– Во всём, что я говорил, я был убеждён. Ты – предательница, Изида. В нашем деле нет худшей провинности, тебе это известно так же хорошо, как и мне. Агенты-перебежчики…

– Я больше не агент.

Не говоря ни слова, он смерил её взглядом и тихо вздохнул:

– С тех пор как тебя нет, кое-что изменилось. Пришли в движение такие силы, которые долгое время казались вечными и неоспоримыми. Я искал тебя не для того, чтобы наказывать. Я здесь потому, что мне нужна твоя поддержка.

Из густого чада пыли выделились три фигуры.

Кэт немного прихрамывала, но всё же шла прямо, опираясь на руку Финниана. Создавалось впечатление, что её немного задело.

– Я злился на тебя, – продолжал Арбогаст, поскольку Изида и дальше хранила молчание, – но я не питал к тебе ненависти. Ненависть безрассудна и контрпродуктивна. И тебе должно быть ясно, что эта суматоха, организованная твоими дружками, – всего лишь плод юношеских мечтаний, обречённый на провал. И если ты не уцепишься за свой последний шанс, ты потерпишь фиаско вместе с ними.

Фурия увидела, как Саммербель открывает сердечную книгу. Предостерегающим взглядом она хотела предупредить новую атаку на Арбогаста, ведь на этот раз агент несомненно её уничтожит. А он, по всей вероятности, уже давно почувствовал, что затевалось у него за спиной. Фурия внутренне приготовилась прийти Саммербель на помощь. Едва заметив её напряжение, петушиная книга зафырчала. В тот же миг Финниан тронул Саммербель за рукав и еле заметно покачал головой. Фурия поняла, чем это объяснялось. Финниан хотел узнать, как Изида отреагирует на предложение Арбогаста. Неужели он действительно так не доверял Изиде? После всех этих месяцев!

– Всё это не имеет к тебе отношения, – увещевал Арбогаст таким спокойным, почти нежным тоном, что Фурию прошиб озноб. – Ты была моим лучшим агентом. Почти без посторонней помощи ты подавила восстание в убежище Равенскурт[13]. А битва за сад Дюма[14]? Наш триумф! Неужели ты забыла?

Ни о чём таком Фурия и слыхом не слыхивала. Академия постоянно отрицала, что против её правления поднимались восстания. Но всё перечисленное Арбогастом несомненно подразумевало применение военной силы против населения отдельных убежищ.

– Сначала ты отпустишь их, – голос Изиды звучал так, словно, скрежеща, тёрлись друг о друга два айсберга, – а потом мы перейдём к твоим просьбам.

– Нет! – Фурия схватила её за рукав. – Нельзя на это полагаться! Он ведь обманывает тебя…

Изида покачала головой:

– До сих пор каждое его слово было правдой.

– О саде Дюма ходили слухи, – заметила Саммербель.

– И о Равенскурте тоже! – рявкнул Финниан свирепо.

Кэт рядом с ним выглядела ещё очень слабой и только внимательно переводила взгляд с одного на другого.

При взгляде на Фурию Изида сверкнула глазами:

– Забирай своих друзей и уходи! Открывайте ворота и проваливайте отсюда!

– Но ведь это и твои друзья, – возразила Фурия.

Финниан, Кэт и Саммербель остановились менее чем в десяти шагах от Арбогаста.

– Мне нужна твоя помощь, – повторил Арбогаст Изиде. – Если ты меня выслушаешь, ты поймёшь. Речь идёт о чём-то гораздо более значимом, нежели всё это.

Что он имел в виду? Руины Мардуковой коллекции? Или, может, весь Либрополис?

– Изида, пожалуйста! – умоляла Фурия.

– Убирайтесь, наконец! – накинулась на неё Изида.

Арбогаст одарил Фурию снисходительным взглядом.

– Тебе следовало бы подчиниться, барышня. Иначе, чего доброго, мне придёт в голову разузнать твоё имя. А заодно и людей, тебе близких.

Фурия осторожно нащупала сердечную книгу, чтобы выпустить на этого человека всю силу, какая только имелась у неё в запасе.

– Идите! – приказал он. – И я больше не намерен это повторять.

– Он дарит вам жизнь, – прокомментировала Изида. – Не пренебрегай этим подарком, Фурия.

Саммербель протянула Фурии руку:

– Идём.

Слёзы жгли Фурии глаза. Что бы тогда в Равенскурте и в саду Дюма ни произошло, это было давно. Изида теперь другая. Она отдохнёт и станет сильнее, чем этот ужасный старикан. Почему другие думают, что Изида опять перебежит на сторону противника только ради того… И тогда Фурию осенило: чтобы спасти их. Троих других, но главное – её саму, Фурию.

– Нам не нужно таких жертв, – прошептала она и, проходя мимо, дотронулась до Изидиной руки. – Мне не нужно.

– Фурия, идём. – Это была Кэт, даже она признала поражение. – Пошли.

Словно лунатик, Фурия миновала Арбогаста и почувствовала, как петушиная книга царапает ей руку в знак утешения. Под подошвами заскрипели стеклянные осколки, когда она переступала через мертвецов, которые против Аттика Арбогаста не имели ни малейших шансов. Как и она.

Один переход открыла Саммербель для себя и Финниана, другой отворила Фурия, чтобы пройти по нему вместе с Кэт. По прошествии нескольких мгновений они окажутся в подземной библиотеке резиденции, в другом убежище, на целый мир удалённом от Изиды, которая останется совсем одна. В последний раз – уже в сиянии фиолетового света – Фурия обернулась к ней. Очертания Саммербель и Финниана уже утратили чёткость. В правой руке у Фурии раскрылась петушиная книга, выставив одну страницу и расщепив бумажные слои. И всё это – без участия Фурии.

Взгляд Изиды, брошенный ей, Фурия не смогла истолковать. Может быть, это был просто страх перед последним, гораздо большим поражением.

Она сконцентрировалась на страничном сердце. Открывать переходы было трудно. На самоанализ в этот раз у неё не осталось времени. Из глубины страницы вырвался фиолетовый свет, заиграл в глазах Кэт, залил обеих и увлёк прочь.

Глава двенадцатая

Они проваливались в пустоту между страницами мира, и скоро Фурии стало ясно, что падение слишком затянулось. Первые секунды всегда были самыми ужасными, не важно, шла ли речь о прыжке в нормальном мире или о переходах между убежищами. Переходы забирали больше сил, чем прыжки, и путешествие обязательно должно было заканчиваться в тех местах, где библиомант уже бывал. В отличие от прыжка здесь не было необходимости в конкретной книге, которая лежала бы наготове у цели перемещения. Но прыжок ли или переход, всё равно, общим для них было падение через страницы мира, через библиомантическое ничто, напоминающее космический вакуум. Они всегда сопровождались таким чувством, словно тело расщепляется. Иной раз Фурия представляла себя в виде ускользающего призрака и боялась, что не сможет снова себя собрать.

Она потеряла Кэт из виду, но ощущала, что та где-то совсем рядом. В тот момент, когда они покидали Либрополис, казалось, их молекулы на секунду смешались, чтобы в пути опять сделаться двумя отдельными телами. Её разум пытался постичь этот невообразимый процесс расщепления, придать ему краски и очертания. Иногда она представляла себе страницы мира в виде полупрозрачных стен, расписанных буквами величиной с горы. Потом туда опускался туман из фиолетовых световых точек, как будто она оказывалась в эпицентре гигантского холодного пламени.

Только несколько мгновений спустя смутные ощущения стали наконец понятны, а из хаоса явно проступили очертания окружающего мира. Падая всё ниже и ниже, Фурия различала исполинские сети, структура которых напоминала стрекозиные крылья, которые висели в пустоте, словно шторы, собранные по обеим сторонам некоего окна. Мерцающие золотом драпировки уходили в пропасть, создавая зыбкий образ организованного пространства. Внутри гигантской шахты, в которую они с сумасшедшей скоростью падали, достичь этих сетей, казалось, не представлялось никакой возможности. Но потом одна из них внезапно возникла так близко, что Фурия буквально ощутила её своей кожей, как паутину во время бабьего лета.

Она уже знала, что эти сети начинаешь воспринимать лишь тогда, когда привыкаешь к падению, когда ужас от падения переходит в блаженство парения в невесомости, ведь под ногами не видно земли. Здесь не было ни встречного ветра, ни развевающихся волос, ни даже шума в ушах.

После того как «картинка» вокруг Фурии стала более чёткой – целый мир призрачных золотых сетей, – она смогла наконец разглядеть Кэт. Та летела рядом с ней в пустоте, распластавшись, как парашютист, который вот-вот потянет за вытяжной трос парашюта. Ноги в лосинах в красно-белую полоску она немного подогнула, а руки раскинула. Фурия всё ещё держала Кэт за руку, но это был только жест. Они вместе пустились в это путешествие, вместе его и закончат, ведь разъединиться во время падения невозможно: если библиомант для перехода брал с собой обычного человека, вплоть до достижения цели они оставались единым целым. Разлучить их можно было только насильно.

– Мы скоро должны уже прибыть, ведь так?! – крикнула Кэт.

– Да. Должны.

Поскольку между страницами мира звуки не водились, не было никакой необходимости вопить, чтобы понять друг друга. Но Кэт ничего не понимала в библиомантике, и хотя она уже совершила немало прыжков и преодолела пару переходов между убежищами, к этому состоянию так и не привыкла.

Даже Фурии, несмотря на сноровку, в иные дни прыжки давались труднее, чем обычно. Над словами Кэт ей следовало бы серьёзно задуматься. Отец предостерегал её от невесомости во время библиомантических путешествий, точно так же, как предостерегала её Саммербель. После всего, что произошло, она, вероятно, допустила просчёт, какую-нибудь глупую оплошность, которая привела к тому, что Фурия с Кэт летят теперь на веки вечные в эту пропасть, позабытые между страницами мира, словно высохшие листья в старой книге.

– Эй! – крикнула Кэт, показывая куда-то в сторону и вниз. – Вон там, видишь?

Фурия, щурясь, попыталась вглядеться в мерцающее золотое сияние. Только она хотела отрицательно покачать головой, как вдруг обнаружила тёмные точки. Там были и другие, парившие над пропастью, сквозь пустоту! Некоторые же из них не падали, а висели на мятых сетях, словно пауки в складках занавеси, и, крепко цепляясь за неё, ползли вверх.

– Это люди? – спросила Кэт.

– Трудно сказать.

– Чёрт, такие юркие! Как будто специально тренировались.

Фурия опять попыталась получше рассмотреть странных существ. Их было много, не меньше двадцати.

– Есть люди, которые обитают между страницами мира. Изгои. Книгозависимые.

Теперь Фурия ощутила нечто странное. Там, внизу, были не библиоманты, но, существа, как ей показалось, отмеченные библиомантикой. Их движения выдавали в них не людей, а в лучшем случае – человекоподобных. Некоторые из них ползли ловким зигзагом через ячейки в сети, словно ящерицы по стене.

И вдруг внезапно вернулось ощущение скоростного падения, ужас, которому нет конца. Разобравшись, что к чему, Фурия похолодела.

– Чернильные поганки! – прошептала она.

Лицо Кэт не дрогнуло. Она воскликнула:

– О мой Гёте!

– Ты же его в жизни не читала!

– Но мне нравится, как это звучит.

От кишащего дна их отделяло порядочное расстояние. Теперь существа принялись ритмично дёргаться, то вытягивая верхнюю часть туловища, то втягивая её обратно. До Фурии не сразу дошло, что они делали. Оказывается, существа приводили сеть в движение, раскачивая её взад-вперёд, так, чтобы в конце концов она пересекла траекторию падения девочек. Некоторые подняли головы и обратили на них взгляд. У Фурии выступил холодный пот.

– Ты слыхала о чернильных поганках?

Кэт скривилась:

– Совсем немного. Наши истребляли их в ночных убежищах. Но некоторым из них удалось укрыться между страницами.

– Мой отец упоминал о них, но никогда не рассказывал ничего определённого. Он считал, что детям от этого будут сниться кошмары.

– И это всё?

– Они прикончат нас. Но сначала подвергнут всяким пыткам, чтобы получить удовольствие.

– Они хитрые?

– Они выдумщики. Изобретательные!

Кэт побледнела и замолчала.

Академия наложила строгое вето на любые известия, касавшиеся ночных убежищ. За сорок лет официально не было издано ни одной книги о войне. Предполагают, что существовали тайные публикации, распространяемые в Либрополисе из-под полы, но ни одна из них не попала в резиденцию. По крайней мере, не на те полки, которые знала Фурия. Наверное, ей стоило получше прислушаться к Целестину, отчиму Изиды, забавлявшему их своими древними историями про войну. Но и он вряд ли рассказывал о поганках. И уж точно не о том, что они творят с людьми, попавшими в их лапы. Некоторые воспоминания были слишком болезненными даже для ветерана ночных убежищ.