Мы просто снимся бешеной собаке 2

Мы просто снимся бешеной собаке 2

Дмитрий Вечер

© Дмитрий Вечер, 2023

ISBN 978-5-4474-1053-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

– Booker… Are you afraid of God?

– No… I’m afraid of you.

«Bioshock-Infinite»

1

Где-то Там… Так меня прозвали БОГи. Великая и пьяная королева звездного кун-шу. С финальным двадцать первым даном. Я должна была спасти галактику, вырубив силой мысли гамма-бомбу. Но все пошло не так… Когда я сбила крышку генератора, на табло детонатора бомбы светилась зеленая цифра «3». И тут же рухнул потолок. Огромные куски летели вниз. На Эрма… На моих друзей. Одно мгновение… Из горла вырвался крик. Я закрыла глаза и вошла в «нирвану». Время остановилось… Все застыло… В воздухе висели обломки штукатурки… Мелкие шарики крови… Чьи-то оторванные руки… Яркие всполохи пламени вокруг Борма напоминали фантастический застывший огненный цветок. Друзья застыли словно статуи. Только Эрм смотрел на меня и улыбался… Мы взялись за руки. Выбросили ненужные гермошлемы. Если время стоит, никакие вирусы не страшны. Мы вышли на балкон. У нас было десять минут… На все… Они пролетели как одно мгновение. Мы слились в поцелуе… Свет померк. Я провалилась в ночь.

Я пришла в себя на балконе. Одна… Эрм пропал. У дверей обсеватории валялся мой гермошлем. Из главного зала курился дымок. Невыносимо пахло гарью. С плохим предчувствием я переступила порог. Моим глазам представилась ужасная картина. Обугленные стены, потолок. Обугленные кости на полу. И даже не трупы… А кучи пепла. Рядом с генератором валялся бездыханный труп Борма. Над ним стояла зомбо-кошка Катя. Она сказала:

– Охренеть! Они все сгорели… Кукла Банш, Костыль, Паштет и Тень.

Галактика НЕ ВЗОРВАЛАСЬ. В последний момент Борм рванулся к генератору, выгрыз из него детонатор вместе с гамма-бомбой… И сожрал. Почему он решил, что это сработает? Наверное, просто ЗНАЛ… В следующую секунду в брюхе бормонида взорвался гамма-заряд. Волна ярчайшего света прорвалась через хрустальную шкуру Борма и сожгла все, что было в этом зале. И всех… Катя появилась на пороге в тот момент, когда Борм выдирал из генератора бомбу. Королева зомбарей успела отпрыгнуть за стену. Вспышка света испепелила все живое в комнате… Но мех бормонида оказался экраном похлеще генератора анти-поля. Спалив все внутренности Борма, гамма-излучение так и не вырвалось наружу. Мир БОГов был спасен.

«Ванильные сучки» уцелели. Они ждали нас внизу. Эрм куда-то пропал. Нельзя было оставаться здесь. Вот-вот должны были нагрянуть полицейские. Но не хотелось оставлять им даже кости. Невозможно было разобрать кто-где. Пепел у всех один… Мы собрали наугад два мешка костей и пепла, перетащили в гиперлет. Туда же закинули труп Борма. Потом мы взлетели на двух гиперлетах и убрались из этого грустного места. На живописном холме недалеко от Питера мы похоронили своих друзей. Кукла Банш, Костыль, Паштет и Борм, Тень и Смерть… Пускай земля вам будет пухом.

Мы остановились на ночлег в избушке лесника. Оказалось, что девчонки-ниндзя угнали гипербабон, забитый сигаретами и марочным бухлом. Еще там была куча консервов и даже тюбики с едой! Дорогущая элитная хавка, она легко всасывалась шлюзо-мундштуками. Это было то, что доктор прописал… Наверное, муниципалы вернулись из рейда по мародерским малинам. Собирали пожертвования в пенсионный фонд… Мы откупорили бухло и помянули павших. А потом надрались в дым! В разгар поминок, откуда ни возьмись нарисовался продрогший голодный и мокрый Патрик. Или просто Пат. Рыжий зомбо-кот, брат Кати. Он вместе с Тупаком и Порохом улетел ловить «Осколок Неба». Звездолет Тени-Смерти, который умотал на автопилоте в космическую даль. Патрик рассказал душераздирающую историю о том, как их под Питером настигли гипербабоны легавых и расстреляли в упор. Тупака подбили и он взорвался в воздухе. Порох погиб в огне, а сам Пат успел выпрыгнуть в последний момент. Он упал с высоты полкилометра в Неву, ударился об воду, потерял сознание и пошел ко дну. Хорошо, что он был зомби! И захлебнуть его было не так легко. Патрик выбрался на берег и там нашел сгоревшие останки Тупака. Он похоронил друга и отправился искать нас. Вот такая история бродяги Пата. Мы налили ему штрафную, Патрик выпил, закусил бобами и сказал: «Мир праху!».

Все закончилось хорошо. Если не считать того, что друзья погибли, и Эрм пропал. Я надеялась, что он не умер. Этот поцелуй на балконе… Он словно шепнул мне: «Живи!» А сам исчез… Осталась Где-то Там одна. Я сидела у костра и напивалась в одиночестве. И тут ко мне подкрался Патрик. Он свернулся рядышком в мохнатый рыжий клубок. И затарахтел… Подлизывается, гад! Рыжий зомбо-кот улыбнулся, насколько вообще способен улыбаться зомби, который еще и кот… И промурчал:

– Грустишь?

– Грустю… Или как там надо? Да плевать.

– Ты знаешь… Его еще можно воскресить.

– Борма?… Ну да… Ведь это проще, чем сходить в сортир.

– Хорош стебать. Я серьезно говорю.

– Так и я серьезно.

– Дура ты… Оставь бормотухи! В горле пересохло.

– Пей… Дерьма не жалко.

Патрик припал к бутылке виски и сделал могучий глоток. Потом довольно крякнул и занюхал рукавом моего скафандра. Совести хватило! Вот нахал…

– Нормально вставило! Умели янки делать пойло.

– Я больше «Райскую» уважаю. Которую пираты из Рая сперли. У меня в Большом дворце заначка есть… Там три флакона «Райской водки».

– Ну ты хомячишь.

– Вот одолеем всех врагов, тогда и напьемся.

– Про меня не забудь. Я тоже «Райскую» люблю.

– Куда уж без тебя!…

– Так вот… О чем это я? Борма можно воскресить.

– Интересно, как? С какого перепугу?

– Я с Порохом пил… Когда Смерть и Кукла Банш зурианский парламент выносили. И он рассказал мне про Борма… Была на свете такая расса – бормониды. Они появлялись один раз в миллион лет на Планете Z. Развивались, создавали цивилизацию, а потом превращались в Чистый Разум… Всей толпой! И этим поддерживался баланс Вселенной.

– Открыл Америку! Я эту байку тыщу раз от Борма слышала.

– А он тебе говорил про идеальный спирт?

– Который минус один градус крепости?… Который делают из идеальных шишек?… Они упились этим спиртом и стали Чистым Разумом. А Борм в это время ходил в сортир… Потом вернулся, а бормонидов нет. Он триста лет шатался по Вселенной, пока не встретил монахов с Бетельгейзе. Они сделали его талисманом. А потом пришла я, трахнула в мозг и увезла с собой.

– Порох летал на Планету Z и видел таблички. На которых высечена история бормонидской рассы. Там сказано, что душа бормонида остается в останках. И возвращается к жизни от паров идеального спирта.

– Фига себе! Ты хочешь сказать, что если мы зальем останки Борма этим спиртом, он воскреснет?… Из трупа?

– Ну… Почти. Он станет частью Чистого Разума.

– Охренеть… А ты не врешь?

– Я тебе когда-нибудь врал?

– Пока нет. Но начать никогда не поздно.

– Дура… У тебя же двадцать первый дан кун-шу! Вот и проверь.

Патрик был прав… Я могла войти в «нирвану» и прочитать его мысли. Но сутки еще не прошли. «Нирвана» не восстановилась. Ладно… Потом проверю… Зачем ему врать? Это не дядя Саня… Вечный гонщик, который однажды чуть меня не загнал монахам за мешок алмазов. Патрик был зомбо-хиппи. И в принципе почти не врал. Он носил на пузе татуировку «Peace & Love», тащился от группы «Лед Зеппелин»… И отказывался есть людей.

– Что ты предлагаешь, Пат?

– Мы полетим на Планету Z, найдем идеальный спирт и отправим Борма к родным… В Чистый Разум! Это лучше, чем гнить в земле.

– Не думаю, что он заслуживает меньшего.

– Он спас галактику и гребаных БОГов. Он заслуживает всего, поверь…

– Ты прав, рыжий… Ты чертовски прав.

2

Я открываю глаза. Факин шит… Какой волшебный сон! Поцелуй богини звездного кун-шу. Аннигиляция мира БОГов… Что может быть лучше? Для разгона крови по венам. Жаль, что это был всего лишь сон. Добро пожаловать в реальный мир, Эрм… 2008-й год от рождества Христова. 17-й год Эры ГКЧП. Жизнь под чутким руководством Генерального. Лучшего друга граждан СССР. Великой и обожаемой Родины… Мой батя служил в Ленинграде. И влюбился в Эрмитаж. Так беспросветно, что даже сына назвал Эрмитажем. Сыном был конечно я. Эрмитаж Михайлович 33 969-XZ. Это раньше все были Ивановы, Пушкины. А сейчас – 33 969-XZ. Такие дела…

В окно деревянной избушки пробивается утренний луч. Бабуля встала до рассвета. Как всегда… Растопила печь и напекла обалденных пирогов. На столе, накрытый марлей, глиняный кувшин парного молока. Запах вареной кукурузы разносится по дому. Бабка моя еще старой закваски. Любит с утра зарядить велосипед и сгонять на колхозное поле. Натырить свежих початков. Доиграется когда-нибудь… Надо бы донести на нее в комитет. Да рука не поднимается… Родная кровь. Сама помрет… Наверное… Может быть. Лет ей уже под стольник, а до сих пор как огурец. Самогонку гонит… Кукурузу ворует у страны. Полный набор пассионарной русско-украинской бабки.

Черниговская область. Новгород-Северский район. Село Пушкари… Население – пятьсот человек. И я один из них… Член областного Комитета Ликвидации. Мы ловим шпионов и врагов народа. Приезжаем к ним, зачитываем приговор… Дальше зависит от статьи. Мы можем арестовать преступника или пристрелить на месте. Приговор выносит Генеральный, мы его проводим в жизнь. Нас пятеро… Координатор, три исполнителя и водитель, то есть я. Координатор составляет списки на основе общего потока доносов, отправляет их в центр на утверждение и зачитывает жертве приговор. Исполнители, понятно, исполняют… Ну а я развожу их всех по адресам. Доносы идут, система пашет, враги идут на зону или умирают, и честные люди спокойно спят в своих постельках… Чтобы встать пораньше и отправить донос на ближнего своего. Пока он не отправил донос на тебя.

И все бы хорошо… Если бы не странная девушка Сакура. Возникшая из ниоткуда… Сижу я как-то раз под вечер на крыльце. Ем пирожки, запиваю чаем. На улице дождь как из ведра. Молнии сверкают… А мне хорошо… Бабулины пирожки самые вкусные в мире. Молодец я все-таки… Что не сдал ее в комитет… Кто бы меня сейчас пирожками кормил? Наверное… Никто. Вдруг прямо в землю посреди двора долбит зеленая молния. Электричество во всей деревне вырубается к чертям. Собака Пальма бешенно лает, пытаясь сорваться с цепи и наброситься на что-то белое, лежащее в грязи. Я подбегаю и вижу, что это обалденно прекрасная девушка в белой коже. Без сознания… Зеленые искорки все еще снуют по телу и исчезают в ее роскошных темных волосах. Я поднимаю красавицу на руки и несу ее в дом. Она открывает глаза… Очаровательные ямочки играют на щеках. «Здравствуй… Я Сакура… А ты…» Она вырубается. Очень приятно, Эрм… Сакура проспала двое суток. А собака сорвалась с цепи и убежала в лес. Вернулась вся в крови, наверное волки покусали. Через неделю она взбесилась. Ветеринар приехал, сделал уколы и усыпил ее. Уехал, а она не сдохла. И не проснулась. Так и спит до сих пор.

– Вставай, касатик! – бабуля увидела, что я лежу с открытыми глазами и принялась хлопотать у стола. – Отведай молодых початочков.

Она поставила на скатерть глиняный горшок с дымящейся кукурузой. Открылась дверь, и в комнату как черно-белый лебедь вплыла Сакура. Белым у нее был сарафан, подаренный бабулей. А черными – шикарные распущенные волосы ниже плеч. Ее лежанка была на печи… Но я почти не видел, как она спит. Странные они какие-то… Прищельцы хрен знает откуда. Насчет своего появления в нашем мире Сакура выражалась туманно: «Понимаешь… Я из другой Вселенной. Больше ничего не помню.» Сакура была чудная. Сильная как буйвол… Работала за пятерых… Бабка тащилась от нее без меры! И вряд ли скажешь, что такая силища в миниатюрном женском теле. Сакура жгла… Стога метала полностью. Одним броском… У нее вилы в руках ломались, а ей хоть бы что. Кобылу на плече таскала как перо. На танцах пьяных разнимала… Взмах ноги – и чувак проламывает стену, оставляя четкий силуэт. Потом валяется с перебитыми костями в больничке и рассказывает: «Вот такие у нас бабы в Пушкарях! Один удар – и я ушел.»

Сакура садится за стол и берет из горшка початок. Безумно горячий, только что из печи… А ей плевать… Она горящие поленья ворочает без кочерги. И хоть бы раз обожглась! Всю проводку в доме голыми руками починила. Ее током долбит, а она угорает… Черте что творится в этом мире. Бухает Сакура по жести… Самогон литрами хлещет… Надирается в дрова. И вся такая счастливая до жути! Пьяная в ноль, а координация – сто процентов. Как говорится – хрен повалишь! На ногах стоит как статуя Генерального… Как все его сто тысяч статуй… Из двустволки пугалу за километр голову сносит. Даже по большой халве. Ну может, не за километр… Просто бабкино ружье на столько не бьет. Но если б било – всадила бы прямо в башку стопудов! Она поворачивается ко мне и улыбается… Хитрые ямочки играют на щеках.

– Ну что, Эрм… На рыбалку едем? Сети уже просохли с прошлого раза. Мне такие места показали! Рыба сама в лодку прыгает.

– Сакура, блин… Я член Комитета! Это статья… Браконьерство в особо крупных… По-хорошему, я должен сейчас пойти тебя и сдать.

– Ну ты же не спалишь свою Сакуру! Мы же с тобой друзья… Бабулю пожалей… Кто ей на старости лет стаканчик самогона поднесет? Внучок-то весь в разъездах… Врагов народа мочит.

– Я водила! Я на шухере стою… Моя совесть чиста.

– Ну да… Я и забыла! Ты же у нас чистый ангел… Нимб протри и давай за стол! А то я с голодухи за себя не отвечаю… Могу одна все умять.

Это была чистая правда. Сакура могла не есть неделю. А потом обожраться за пятерых. И хоть бы капля жира появилась на ее манящих бедрах… Не дождетесь, суки! Фигурка у нее была отпад. Хоть сейчас в модели… Я сгонял на улицу, умылся и присоединился к утренней трапезе. Все было так мощно и клево. Ничто не предвещало беды. Вдруг… На улице скрипнула калитка… Послышались торопливые шаги множества ног. Как будто целая куча сапог прошуршала по утренней росе. Я приподнялся с лавки и глянул в окно… Охренеть! Это мои друзья из Комитета Ликвидации. Братья Шон и Пен, застенчивый прапорщик Вася и координатор Сонечка. Фамилии у них состояли из цифр, как и у меня. Поэтому называть их даже мысленно большого смысла не было. У каждого гражданина страны на левом запястье мерцала черная татуировка-штрихкод. Она заменяла паспорт и личное досье. И как-то мы привыкли звать друг друга по именам. Потому что запомнить все эти тупые цифры мог только гений математики.

Вместе с моими сослуживцами во двор завалила толпа спецназовцев, человек пятнадцать… Они рассредоточились по периметру и закурили свою долбаную «Приму»… Патриоты… Или просто очко играет. Никто на людях контрабандный «честер» не достанет… Это ж палево! Реальный срок… Сигареты империализма… Война с Америкой в разгаре, а ты их сигареты куришь, сука?… Дверь в бабулину избушку отворилась, и на пороге, сверкнув очками, показалась Сонечка. За ней протиснулись комитетские. Соня козырнула бабке, поздоровалась с Сакурой и повернулась ко мне:

– Салют, Эрмитаж! Как жизнь и все такое?

– Не жалюсь пока… Какими судьбами в мой законный выходной?

– Донос на тебя, Эрм…

– Как донос?… Кто посмел?

– Соседи отписали… А кто – сказать не могу! Военная тайна.

– И в чем обвиняют – ты тоже не скажешь?

– Не скажу! Я сама не знаю… Ты же в курсе процедур… Доносы отправляют в центр. И там решают… Генеральный тебя одобрил. Расстрел на месте.

Вот и все… Настал мой звездный час. За всеми приходят. И за мной пришли… Я встретился глазами с Сакурой. Эх… А мы ведь так и не переспали. А ведь могли… Помнишь – тогда на сеновале? Бабка не вовремя зашла. В нашу сторону уже смотрели стволы табельных комитетских волын. Сакура поднялась из-за стола во весь свой невысокий рост и рявкнула:

– Идите нахрен!… Эрма не отдам!…

Застенчивый прапорщик Вася, виновато улыбаясь, протиснулся к Сакуре и с размаху засветил ей прикладом по башке. Пришелица из другого мира хлопнулась на деревянный пол и отключилась… Что же вы творите, суки? Я рванулся к ней и прижал к себе. Проверил пульс… Цела… По виску бежала алая струйка, наполняя ямочку на щеке теплой кровью.

– Полегче, терминатор! – Сонечка витиевато матюгнулась. – Мирных жителей мочить приказа не было.

– Все равно она какая-то не наша! Все они из одной банды… Враги…

– Отставить, товарищ! Нет доноса – нет и дела… Прощайся с бабулей, Эрм. Мочить тебя будем во дворе.

Бабка заголосила на всю избу и бросилась мне на шею. «На кого ты меня покидаешь, милок?» «Не отдам голубчика! Что же вы творите, морды?» «Своего товарища под стволы! Батюшка, Генеральный, защити!» Но все было зря. Вот так проходит земная слава. А ля хер, как а ля хер… Сакура открыла глаза. Какие-то другие… Не как всегда… Она прошептала:

– Вот и все, уроды! Спасибо, Василий, что не проломил башку. Я вспомнила все… Конец вам… Суки.

Комитетчики врубились, что дело дрянь. И открыли огонь… Но было поздно… Голубоватое облачко вырвалось из запястья Сакуры и окутало нас троих. Сакуру, бабку и меня… Пули врубались в голубое поле и рассыпались в пыль. Черноволосая богиня мести в окровавленном белом сарафане поднялась и выбросила руки вперед. Они превратились в фантастические пушки! Охренеть… Из левой руки вырвался яркий луч, метнулся к Сонечке и разрезал ее, как бритва фигурку из тонкой бумаги. Ласково, легко и нежно… Чуть выше бюста… Отважная комитетчица еще продолжала шмалять из маузера, а плечи с головой уже отъезжали в сторону от тела. Она распалась на два куска и щлепнулась на пол… Кровь хлестала на потолок и стены. На фотографии в деревянных рамках. На горшок с кукурузой и блюдо с пирожками. На цветную скатерку стола… Во дворе спецназовцы услышали шум и стали ломиться в дом. Они заскакивали в комнату и поливали нас из «калашей». И тут же умирали от смертоносных лучей Сакуры. Из другой ее руки вырвался огненный шар, завис над кучей бойцов и взорвался с грохотом. Толпа сгорела за секунду… Наверное, в прошлой жизни Сакура была богиней смерти. И секла любую драку на пару ходов вперед… Она сложила ладони цветком и подняла над головой. В ее пальцах вспыхнул белый свет. Почти прозрачный радужный пузырь упал вокруг нас на пол, как перевернутая чаша… Вовремя… Оставшиеся комитетчики установили на дороге минометы и вдарили по дому из всех стволов. Вокруг расцвел кромешный ад. Рушились стены, горела мебель, трещал потолок, а мы сидели внутри пузыря и даже не потели. Как в офисе с кондиционером… Зашибись… Вдруг бабка заорала: «Пальма!… Пальмочка!… Она в сенях под лавкой!… Девочка моя!… Спасите собачку!» Богиня смерти чертыхнулась в три этажа. «Бабка-мать-перемать… Дура старая!» Девушка метнулась в сени и возвратилась с обгоревшей псиной на руках. Собака была жива и по прежнему сладко спала, повизгивая во сне и помахивая хвостом.

Последние перегородки дома рухнули. На нас обвалилась крыша. Обломки перекладин отскакивали от защитного пузыря и падали вниз. Минометы продолжали стрелять, и скоро от бабушкиной избушки не осталось ничего. А мы сидели в пузыре и курили трофейный «честер»… Теперь уже похрен… Бойцы спецназа увидели нас и обалдели. Но было поздно. Сакура накрыла их ураганным огнем с обеих рук. И убила всех… Вряд ли кто из них остался в этом мире. Пусть земля вам будет пухом, пацаны.

3

«Привет, подруга! Здравствуй, Смерть. Это я… Твоя родная Тень. Мы снова сдохли… Задолбали уже мочить. Но регенерация тканей не подвела. Мы провалялись трупом целый год. И вот мы здесь… На гребаном «Осколке Неба». Нашем любимом звездном корабле. Полкилометра от носа до кормы. Пока развивался процесс регенерации, я спала и видела странный сон. Как будто я лежу на прозрачном полу… Бесстыдно голая… Вокруг сверкают звезды. Миллионы звезд! Со всех сторон… Я словно лечу в бескрайнем море космоса. Надо мной склонился седовласый бог. Я знаю… Это Вечер… Длинные пряди седых волос обрамляют его лицо. Он целует меня везде. И от поцелуев содрогается в экстазе пылающее жаром тело… Кайф! Я впиваюсь ногтями в его божественную спину. Раздираю до крови. А он дрожит от страсти. Это длится вечно… Охренеть… Какой волшебный сон.

И вдруг все рушится! Откуда ни возьмись вылетает разъяренная темноволосая телка. До боли похожая на Лауру Лион. В руке у нее пылает жаром кочерга. Она вопит истошно: «Ах ты, сука!… Долбаный кобель… Ты мне изменяешь с этой шлюхой?… Сука, получай!» Безумная баба всаживает раскаленную кочергу богу прямо в глаз, выдергивает и всаживает в другой! А я еще лежу под ним. Кровь хлещет мне в лицо. Я инстинктивно впиваюсь ногтями в спину парня еще сильнее. Запах горелого мяса… Дикие вопли раненого бога! Ка-а-а-йф… Звездное небо тает во тьме. Парень и его подружка исчезают. Зеленые круги плывут перед глазами. Я просыпаюсь в какой-то дыре. Перед глазами мерцает надпись: «Заморозка». Дубак такой, что сводит скулы. Зубы выбивают яростную дробь. Где я? Кто я? Что со мной?

Я вся окоченевшая, с волос свисают длинные сосульки. Из одежды на мне только снег… Под мерцающей надписью – размытые полумраком очертания двери. Кругом валяются горы мяса… Боже! Холодильник… Достойное место для зурианской девы. Ловким приемом кун-шу я выбиваю дверь и оказываюсь в коридоре. Черт! Знакомый интерьер… Я на своем корабле. На «Осколке Неба». Голая и замерзшая как полуфабрикат. Я вызываю лифт и поднимаюсь в пилотскую рубку. Уже ступив дрожащей от холода ногой на верхний этаж, я понимаю, что смерть в одиночестве мне не грозит.

– There’s a lady who’s sure. All that glitters is gold. And she’s buying a stairway to heaven.

Могучий хит группы «Лед Зеппелин» сотрясает корабельные стены. Я захожу на капитанский мостик. Мелодичные руллады гитары и флейты разрывают перепонки. В кресле перед главным пультом сидит довольный рыжий зомбо-кот и курит сигару. На пульте стоит стакан и бутылка виски. По всей комнате валяются россыпи золотых слитков и украшений, горы драгоценных камней… Хорошо устроился, котяра.

– Здравствуй, Пат!

Сигара падает из пасти рыжего кота, он смотрит на меня стеклянными убитыми глазами, неистово крестится… И орет:

– Изыди, сатана!… Чур меня, сука!… Чур… Мертвые ходят!… Спаси и помилуй, господи!… Это армагеддон!…

– Да я живая, дурень! Только голая и вся в снегу… Нахрен вы меня в холодильник положили?

– Тень?… Смерть?… Ты год назад была мертвее мертвого! Я тебя сам в холодильник закинул… Чуть копыта не отбросил по дороге, пока тащил. В тебе веса – ни дай бог кому переть на своем горбу. А по виду не скажешь.

– Так я подохла? Ну понятно… У меня же хренова регенерация тканей. Через год я оживаю из любого трупа. Если только меня не сжечь.

– Нихрена себе! А я еще хотел тебя в открытый космос кинуть… Хорошо, что влом было переть до шлюза. Год мы собирались – так и не собрались. Это как елку в Новый год: поставил – и до следующего года стоит железно.

– Ну спасибо!… А кто это: «мы»?… И как я умерла?

– Двое нас осталось: я и Тупак Шакур… Он сейчас в ангаре отсыпается после пьяного дебоша. А я вот лечусь… Все наши погибли. Порох, сука… Придумал психотропный газ и назвал его «Бродяга33». В честь Эрма… Газ вызывает мысль о суициде. Он всех отравил… Вся наша братва покончила с собой. И Порох тоже сдох. Забыл антидот принять. Собаке – собачья смерть.

– А вы-то как спаслись?… А я?

– Да Порох впарил нам свой антидот. Хотел проверить, как он действует. Оказалось – все окей! Мы выжили… А остальные – нет… А тебя он связал и забрал для дальнейших опытов. Запал он на тебя, подруга.

– Знаю… Извращенец… Я-то его уважала! Думала – вот настоящий гений! И добряк такой… Спиртом на халяву поит. А оказалось – предатель.

– Волк в овечьей шкуре! Вот и верь после этого людям.

– А дальше-то что?

– Заманил меня Порох в ангар, где Тупак тусовался, и дал нам обоим антидот… Мы думали – обычные колеса! Убьемся на халяву… А он: «Я типа в сортир!» И на выходе бросил пробирку на пол и дверь захлопнул. Пробирка разбилась… Вырвался газ! Но антидот не подкачал. Мы выжили… А вот другим не повезло. Тупак взломал замок, я выбрался и побежал Пороха искать… Чтобы зарезать! Тупак остался… Он же в коридор не влезет! А в лифт – тем более. Такая уж его судьба… Быть одиноким гангста-кораблем.

– Поближе к теме!

– Я залетаю в лабораторию Пороха. Где-то Там валяется на трупе Эрма. Рядом Порох с перерезанным горлом. Все мертвы… Но это херня! Когда я увидел тебя – тогда я и понял, что такое настоящая жесть! Ты лежала голая на койке. Примотанная к ней молекулярными жгутами… Так ты, прикинь, сломала и вырвала руку! Причем запястье и кисть остались под жгутом.

– Фига себе! Вот это я отожгла.

– И этим обрубком руки ты разорвала в клочья свой живот! Там все кругом было в голубой крови и ошметках требухи. Ты видно долго себе живот кромсала! Пока не сдохла… Я конечно зомби… Но даже меня стошнило.