Институт равновесия. Книга 2

Институт равновесия

Книга 2

Коля Квест

© Коля Квест, 2016

© Игорь Щербина (Фазя), иллюстрации, 2016

Редактор Аля Дадаева

ISBN 978-5-4483-4790-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Зак

…Бенедикт закинул Стель на плечо, обнажил свой почти бесполезный здесь двуручник, вцепился в верёвку и заковылял в обратном направлении. Зак встал спиной к ним и навстречу наступающему хренову полчищу деревьев-уродов, размахивая ятаганами как бешеная мельница. Он не был уверен в том, что победит. Но был уверен в одном – надо спасать друга и девчонку. Адреналин уже заполнил его вены, и он начал орать. Психологическая атака на деревья не действовала, зато самому Заку стало как-то легче. Что смущало, так это то, что ветки вскользь пропуская Зака тянулись именно к Стель. Она уже едва слышно хрипела. Зак вытащил зажигалку, разбрызгал мизерное количество газа и тут же поджёг. Костерок вышел настолько мелким, что он вернулся к ятаганам. Казалось, деревья игнорируют что его самого, что Бенедикта. И все их рывки и усилия были направлены на Стель и только на неё. Лихорадочно соображая, что же ещё сделать, он придвинулся вплотную к Бенедикту и заорал:

– Зажимай её между нами! Нас не трогают! Это шанс выбраться!

– Она почти не дышит! – крикнул в ответ Бенедикт. – Она умрёт!

– Стоим! – заревел Зак. – Делай искусственное дыхание!

– Я мёртв! – в истерике прокричал в ответ Бенедикт, – У меня нет дыхания!

– Чёрт! Тогда меняемся!

Зак в спешке засунул ятаганы за пояс и подхватил тело Стель. Он вдохнул скудный воздух купола и тут же выдохнул его в рот эльфийки. Послышался хрип. Всё лучше, чем отсутствие звуков вообще. Он повторил упражнение ещё пару раз, закинул тело на плечо и отчаянно рванул вперёд, перебирая в руках верёвку. Он уже не оглядывался на Бенедикта. Только надеялся, что мёртвый друг хоть как-то успевает двигаться следом.

Резко вывалившись за границу купола, Зак положил Стель на траву и потянул верёвку, надеясь, что Бенедикт держит её хотя бы одной рукой. Верёвка натянулась. Зак дёрнул её чуточку сильнее, давая сигнал, что будет тащить. А потом стал тянуть как прокажённый. С лёгким хлопком Бенедикт тоже покинул купол. Он неловко завалился на траву. Зак расхохотался. Но, как оказалось, рано.

Господин Лирзак с армией стояли в небольшом отдалении от лагеря. Зак смачно сглотнул вмиг натёкшей железной слюны во рту. Потянулся к Бенедикту и потряс его за ногу. Стель сворачивало в пружину. Она блевала прямо на траву. Но, по крайней мере, дышала.

– Ребята, – тихо пропел Зак, – у нас проблемы. Советую всем очень быстро прийти в себя. Он медленно поднялся и обратился к местным жителям: – Господин Лирзак! Добрый день! Чем обязаны вашему визиту? – в ответ послышался дружный рёвущий рокот и в них полетели камни, палки и прочий хлам. Довольно увесистый хлам. – Стойте!!! – заорал во всё горло Зак. – Мы же за вас!

Деревянно-каменные ребята, похоже, так не считали. Удары камней стали более прицельными. И Зак словил пару штук в грудь и в ноги. Похоже, они примерялись, не совсем понимая, чего ждать от контратаки. И тут Зак понял. Они думают, что он и сотоварищи перешли на сторону зла. И если причинить им вред, то они станут или больше, или сильнее, или непобедимее. Но как только они поймут, что отрицательных эффектов нет, им всем хана. В отличие от купола, они совершенно безобидны. По крайней мере, против очевидного большинства. И тут один из камней ударил прямо в висок Стель. Брызнула кровь. Начавшая дышать девушка вмиг потеряла сознание. Бенедикт подпрыгнул и встал рядом. Теперь за спиной было тело Стель, а впереди армия тупых идиотов. Зак заорал. Ятаганы всяко были бесполезны против этих чудиков. А что делать, в голову не приходило совершенно. И тут выступил Бенедикт.

– Вы сейчас хотите уйти, – убеждённо сказал он в полный голос. Зак вдруг почувствовал, что ему нужно срочно собраться и покинуть это место. Это было единственным желанием в его голове. Вообще единственной мыслью. И он пошёл собирать вещи. – Вы не хотите причинять нам вред. Вы любите каждого из нас как самого близкого друга. – Зак оглянулся сначала на Бенедикта, а потом на Стель и по щеке побежала слеза. Острое чувство безумной и всеобъемлющей любви пронзило его всего. Ему казалось, что вся его жизнь сейчас зависит от того, насколько хорошо будут чувствовать себя эти двое. Он всхлипнул и присел рядом с телом эльфийки. Аккуратно убрал волосы с виска, где рваные края раны уже запекались сохнущей кровью. – Идите! – прозвучал голос Бенедикта. Зак встал и пошёл. Рука Бенедикта легла ему на плечо: – Ты останься, – и Зак встал как вкопанный. Он смотрел на Бенедикта во все глаза и не понимал, как он мог раньше жить без этого человека. Как он мог транжирить время на пустяки, не находясь рядом с этим существом. Ведь это главное! Это смысл всего! Быть рядом! Каждую минуту смотреть в его лицо. Видеть все эти мелкие детали. Абсолютно гладкую и белую кожу. Шрам в виде креста удивительного розового цвета. Странные чёрные глаза без зрачков. С отливом красного… Пятерня Бенедикта смачно приложилась к его щеке. Зак заморгал и инстинктивно потёр место удара. – Очнулся? – прошептал вампир.

– Вроде да, – Зак оглянулся и с удивлением увидел, что Лирзак сотоварищи медленно бредут прочь. – Ну, ты даёшь! Да ты вообще!

– Извини, что применил голос к тебе, – прошептал Бенедикт. – Но мне казалось, это может сработать. Они ведь живые, несмотря на свой… состав.

– Это что, на всё живое вот так действует?! – спросил Зак.

– Да, – просто ответил Бенедикт.

– Мать твою! – с чувством произнёс Зак. – Ещё чуть-чуть и я бы тебя трахнул от большой любви!

– Зак, я бы попросил не упоминать мою матушку. И ещё раз приношу извинения…

– Прости, брат! – Заку стало стыдно, – Прости. Чёрт! Стель!

– Надо обработать рану, – прошептал Бенедикт. – И убираться. Когда господин Лирзак отойдёт достаточно далеко, чары развеются. И они очень сильно захотят вернуться, я полагаю.

– Валим отсюда, – констатировал Зак. – И пора поговорить с Саганом.

– Можешь начинать, – прозвучал вкрадчивый баритон. Зак резко обернулся и узрел фавна, стоящего у самого купола.

– Я бы сейчас выпил, – подумал вслух Зак. – Как-то это всё слишком.

– Собирайте вещи, убираемся отсюда, – в голосе Сагана прозвучали металлические нотки.

– А как же задание? – прошептал Бенедикт.

– Расширение зла вашими силами воспринимается Оракулом как положительное действие.

– Этого не может быть! – прошептала Стель. Все разом обернулись к ней.

– Может, – ответил Саган. – Я виделся с Иуаррофракксом. Большая игра началась.

– И что это значит? – спросил Зак, уставший от загадок.

– А вот это ещё предстоит узнать, – ответил Саган. И повторил: – Уходим отсюда!

Стель

Стель попросила перенести медицинскую капсулу в свои покои. Тут уже вовсю трудились служащие, изменяя пространство. Эти дурацкие пруд, замок и беседки уже исчезли. Лежа внутри прозрачного купола, она наблюдала, как достижения эльфийской архитектуры исчезают, а вместо них формируется лесное пространство и её маленький охотничий домик. Что-то изменилось в ней. Что-то, чего сама она ещё не понимала. Но это что-то очень хотело изменений. Как внутри, так и снаружи. Она с теплотой вспоминала Зака и Бенедикта. Этих странных животных, которые оказались верными. И это было необычным чувством. А вот про Сагана думать совершенно не хотелось. Жгучий стыд накрывал её всякий раз, когда она вспоминала ту ночь. Ещё противнее было думать о том, что вина её и только её. Вздохнув, она расслабилась и постаралась уснуть.

– О, какие интересные изменения! Мне определённо нравится это место! – зазвучал голос Сагана, и Стель открыла глаза. Магистр в сопровождении человека и вампира вошёл в покои.

– Добрый день! – прошептал вампир. Человек же просто кивнул головой.

– Чем обязана? – спросила Стель, приподнимаясь и собираясь откинуть купол капсулы.

– Лежи спокойно, – сказал Саган, усаживаясь прямо на пол. Остальные последовали его примеру. – У меня новости, которые не могут ждать. Вот я и привёл всех к тебе в гости, – он тепло улыбнулся.

– Я всё думаю, – протянула Стель, натягивая одеяло до подбородка. – Почему, когда мы крушили эти странные деревья, они на нас не нападали, а когда я пела для них – они постарались меня уничтожить?

– Это просто, – ответил Саган. – Пока вы уничтожали, вы совершали зло. Для сущности, чья цель зло, вы делали всё правильно, и она вас не трогала. Именно поэтому гниль и разрослась. А когда ты пела, ты творила добро. Это то, чего сущность не выносит. И она стала защищаться.

– Действительно, просто, – прошептал Бенедикт.

– Значит, чтобы выполнить задание, нужно сделать много добра? Тогда эта гадость исчезнет? – спросила Стель.

– Нет, – ответил Саган. – Чтобы уничтожить эту гадость, нужно сделать много разумного зла.

– Что?! – одновременно спросили все, уставившись на Сагана как на сумасшедшего.

– Я уже говорил, что встречался с Иуаррофракксом. Мы недурно поговорили. Правда, сам разговор не дал мне фактов. Но дал чёткое понимание, что заклятый друг подготовил свой план. Как вы понимаете, враг всего живого ничего хорошего придумать не может. Поэтому я стал исследовать вопрос. И вот что выяснилось. Мой брат изменил ментальные связи нескольких миров. Причинно-следственные связи выстроены так, что как только в одном мире произойдёт задуманное событие, в связанных с ним мирах начнётся реакция. Реакция уничтожения. Мы потеряем вселенную. Или даже несколько вселенных. Иуаррофракксу нужна пустота, чтобы из неё создать свою личную извращённую реальность. Это понятно?

– Нет, – ответил Зак. – Можно как-то попроще объяснить? На пальцах?

– На пальцах? Можно! – усмехнулся Магистр. – Мир, в котором существует гниль, переполнен злом. Но Оракул не воспринимает это как катастрофу. Потому что с этой планетой связаны в единое целое ещё три. А на них катастрофически преобладает добро. Равновесие соблюдается, – Саган снова усмехнулся, – Но криво. По законам моего заклятого друга. Ни один мир не может быть абсолютно добрым или абсолютно злым. Иначе система несовершенна. Например, в одно мгновение, уничтожив большую часть добра, мы нарушим равновесие. И запустится цепная реакция, которая не зависит от наших действий. Следующим погибнет «злой» мир, за ним снова «добрый». Равновесие будет искать себя, пока не канет в пустоту.

– Это невозможно, – прошептал Бенедикт.

– Это уже происходит, – сказал Саган. – Равновесие должно быть внутри каждого мира. Своё собственное добро и зло. Иуаррофраккс нарушил этот принцип. Ему удалось обмануть Оракул.

– То бишь в чистом виде добро и зло во вселенной равны друг другу, поэтому Оракул и не выдаёт сигнал опасности? – переспросил Зак. – Но это добро и зло странно распределены в частном порядке?

– Именно так.

– Получается, что если мы хотим уничтожить гниль в том мире, мы должны что-то предпринять в другом? – спросила Стель, всё же откинув купол капсулы.

– Так точно, – ответил Магистр, – Но не в одном мире, а сразу в трёх.

– Быстренько решить подряд три проблемки? – спросил Зак. – А что там?

– Нет, не подряд, – покачал головой Саган, – Одновременно. Это условие равновесия.

– Нам придётся разделиться? – прошептал Бенедикт.

– Да, – вздохнул Саган. – Поверьте, мне самому не нравится эта идея. Но другим способом мы не сможем решить проблему.

– Мне совсем не нравится эта идея, – сказал человек. – Я не уверен, что справлюсь.

– Каждый из вас вправе уйти прямо сейчас, – жёстко сказал Магистр, отвернувшись и устремив взгляд вдаль.

– Не надо переиначивать мои слова, – также жёстко произнёс человек, – Я всего лишь сомневаюсь в своих силах. Точнее, я уверен, что не справлюсь в одиночку.

– Выхода нет, – просто сказал Саган. Но прозвучало это как приговор. Как будто что-то сейчас закончилось и что-то началось. Как граница, которая говорит, что ничто не будет так, как прежде.

– Да я же просто человек! – закричал Зак. – Что я могу? У Бенедикта голос, у Стель магия. А я что могу? Я просто человек!

– Именно поэтому я и жива до сих пор, – тихо прошептала Стель. – Потому что ты человек. Потому что ты спас меня. Без всякой магии и голоса.

– Если бы не Бенедикт, мы бы уже четыре раза сдохли под ударами этих каменно-деревянных придурков! – прокричал Зак.

– Если бы ты не вытащил меня из купола, я бы не смог нам помочь, – прошептал Бенедикт.

– Всё это очень трогательно, – вмешался Саган. – Но сейчас я слышу разговор подростков, а не взрослых. В эту самую минуту может произойти непоправимое – исчезнуть целая вселенная. А мы утираем сопли одному отдельно взятому человеку. Мне тоже нужно сказать, что ты незаменим и полезен?

– Давайте прекратим всё это, – с отвращением сказал Зак. – Я готов. Что надо делать?

– Ты отправляешься в MG712P2T9987 (м.и.) Магическая галактика 712 Планета 2, Время 9987 год местного исчисления. Её населяют люди и гномы. Избыток добра заключается в том, что люди добровольно являются рабами гномов. То есть они обеспечивают гномье царство всем – продуктами, одеждой и сырьём. Гномы же в свою очередь занимаются тем, что является смыслом их жизни – добывают сокровища из недр планеты. Задача проста – нужно наладить товарно-денежные отношения между расами. Это вернёт положенную степень зла в мир. Равновесие снова будет достигнуто внутри мира.

– Гномы? – Зак почесал свою лохматую шевелюру.

– Гномы, – подтвердил Магистр. – Бенедикту достаётся RG350P58T2067 (м.и.) Реальная галактика 350 Планета 58, Время 2067 год местного исчисления. Магии нет. Зато есть люди, реализовавшие утопию. Мы с аналитиками сошлись во мнении, что достаточной толикой зла будет население мира вампирами. Простите, герцог, носферату, конечно же.

– Я должен кого-то инициировать? – с ужасом прошептал Бенедикт.

– Не просто инициировать, – ответил Саган. – Прямо-таки населить мир расой вампиров. Это вынужденное зло. И оно нужно равновесию.

– А мне что? – спросила Стель.

– А тебе MG29P2T121 (м.и.) Магическая галактика 29 Планета 2, Время 121 год местного исчисления. Магия там в стадии исследования. Но она есть. Там тоже люди. Клановое правление. Нужно во что бы то ни стало сохранить жизнь правителя всех кланов. Его хотят убить его же отпрыски. Сын и дочь. Смерть правителя положит начало войне, которая уничтожит мир. Это триггер. Этот мир должен положить начало разрушительному плану Иуаррофраккса.

– Маловато подробностей, – упрямо сказал человек.

– Времени маловато, – ответил Саган. – Нужно будет быстро разбираться на месте.

– Когда приступать? – прошептал Бенедикт.

– Сейчас, – ответил Саган.

– Но Стель! Она же ещё не поправилась! – воскликнул человек.

– Я в порядке, – сказала Стель, аккуратно дотрагиваясь до плеча человека. – Я, правда, в порядке. Не волнуйтесь.

Зак

«Товарно-денежные отношения», – думал Зак. Вот это номер! Чтобы люди не хотели товарно-денежных отношений? Это как минимум странно. Может они и не люди вовсе?

– Филь, а они там точно люди? – спросил он, поудобнее устраиваясь в седле. Дорога была длинная и петляющая. Прямо как его мысли. В голове у Зака не укладывалось, что люди могут быть не алчными или даже не прагматичными. И что в мире не может быть денег.

– Да, представители человеческой расы, – послушно ответил элементаль.

– И денег у них нет? – уточнил Зак.

– Нет, – подтвердил Филя.

– Странно, – задумчиво протянул Зак. – Может, им продавать нечего? Вот и нет денег, – предположил Зак.

– Люди довольно успешно ведут три крупнейших отрасли сельского хозяйства: мясомолочную продукцию, зерновую и текстильную, – доложил элементаль. – Продукты производства отдают цвергам. То есть гномам, но они себя называют цвергами.

– А можно всё то же самое и по-русски? – попросил Зак.

– Так я же по-русски, – растерялся Филя.

– В смысле попроще расскажи, а? – поправился Зак.

– Они выращивают овец и коров, которые дают молоко и мясо. Выращивают пшеницу, из которой делают муку и пекут хлеб. Овощи всякие выращивают. Ягоды и фрукты. Ну и лён ещё, из него и овечьей шерсти делают ткани. И всё это отдают цвергам. Которые гномы. Теперь понятно? – осведомился Филимон.

– Теперь понятно, – сказал Зак. – Ну как, понятно… Что производят, понятно. А вот зачем отдают просто так цвергам – не понятно. Может им просто в голову не приходило, что за это можно брать деньги?

– У них нет денег, – напомнил Филя.

– А у цвергов что есть? Какие они там отрасли у себя развивают? – снова спросил Зак, переключив мысли на вторую сторону проблемы.

– По-русски? – уточнил элементаль.

– По-русски, – кивнул Зак. – По-русски.

– Драгоценные камни они добывают. У них город подземный в огромной горе.

– Которая вон та, что ли? – уточнил Зак, глядя на семь пиков скалистых гор, взмывающих вверх на горизонте.

– Ага, – прошелестел Филя, – Каэрсоверан называется. На древнем языке цвергов – город семиглавой горы.

– Круто, – констатировал Зак. – И куда они девают свои камни?

– Копят, – охотно пояснил Филя.

– А зачем? – удивился Зак.

– Ради эстетического удовольствия, – пояснил Филя. – Это когда…

– Это я и так знаю, можешь не рассказывать, – остановил друга Зак. – Между прочим, кафедру искусствоведения заканчивал в МГУ.

– А что это? – спросил элементаль.

– Поройся там в своих архивах. Ты же у нас всезнайка! – Зак расплылся в гордой улыбке.

– Ведущий российский ВУЗ, основан в…

– Филь, ты это для себя. Мне-то зачем? Я и так знаю. Учился и закончил даже, – снова усмехнулся Зак.

– Понял, – сказал элементаль.

– Слушай, дружище, долго нам ещё тащиться? – спросил Зак. – У меня пятая точка сквадратилась уже.

– Ещё тридцать километров по дороге. Если по прямой, то можно сократить. Всего километров пятнадцать.

– А что мы как мудаки по дороге тащимся? – спросил Зак. – Давай, веди лошадку по прямой, – конь тут же дёрнул мордой, заржал и припустил вскачь, сворачивая с дороги. Зак застонал, почувствовав как копчик самостоятельно и без спроса переходит в мир иной.

Зак приструнил коня, когда тот влетел на полном ходу в красивое лоскутное одеяло наделов. Огляделся и восхитился. Рядочки ровные, грядочка к грядочке. Свекла, морковь, кукуруза, картофель, лук и чеснок уходили в разные стороны, упираясь там и здесь в садовые наделы с яблонями, смородиной и сливовыми деревьями. Ван Гога на них нет! Приглядевшись, Зак увидел двоих маленьких детей под деревом, они ползали радостно в траве и игрались погремушками. А рядом с ними две крестьянки собирали урожай морковки.

– Здравствуйте, девушки! – бодро продекламировал Зак.

– И тебе здравствовать, добрый человек! – сказали они почти хором, разгибая спины и прикрывая ладонями глаза от солнца, чтобы разглядеть гостя.

– А в какой стороне село ваше? – спросил Зак. «Хутор» – прозвучала в ушах подсказка Филимона. – Хутор ваш где? – исправился Зак.

– Хутор-то? – переспросила одна. – Да вон там, – она махнула рукой в сторону сливовых деревьев.

– А старосту вашего как зовут? – снова спросил Зак.

– Старосту-то? – снова поддержала разговор женщина и умолкла, явно не зная ответа на вопрос. «У них нет понятия старосты» – прошелестел Филимон.

– Старший, говорю, кто у вас? – исправился Зак.

– Старший-то? – традиционно продолжила первая. – Пожалуй, дед Карел.

– Да неееет, – протянула вторая, – дед Михал.

– Да как же дед Михал-то? – не согласилась первая. – Михалу-то лет девяносто всего. А деду Карелу точно за сотню будет!

– Да как же за сотню? – не согласилась с ней вторая. – Михал ещё сливы вон те сажал, а Карел только яблоки. А известно, что яблоки-то позже посадили!

– Да как же яблоки-то позже? – возмутилась первая. – Известно, что сначала яблоки были, а потом уж и сливы сажали. А потом и груши.

– Да, груши-то потом. Только раньше сливы были, а потом уж яблоки.

– А вот я у деда Михала-то и спрошу, – подбоченилась первая.

– А я у деда Карела спрошу-то! – подбоченилась вторая.

– И спроси! – ответствовала первая.

– И спрошу! – поддержала разговор вторая. Заку стало ясно, что ответа не дождаться, поэтому он тихонько дёрнул поводья и двинулся прочь в сторону сливового сада.

Хутор был длинным. То есть вытянутым вдоль дороги. Зато все дома выходили на центральную улицу. И дома были замечательными. Маленькими, но живописными. А дворы – просторными, засаженными цветами. И собаки важно ходили по ним, не обременённые не то что цепями и будками, но и ошейниками. Прямо пасторальная картинка. Зак остановился в центре хутора и снова обвёл взглядом сие великолепие. Великолепие было настолько великолепным, что ни одного живого существа не наблюдалось. Зак задумчиво почесал голову. И где тут люди?

– Ауууу, – проорал он. – Как тут у вас на хуторе гостей встречают? – тишину нарушил звук открываемой двери. На пороге одного из чудесных домиков показался старый опрятный дедушка. Весь из себя маленький, аккуратный, прямо как нарисованный. – Дед Михал? – спросил наобум Зак.

– Ну, я, – откликнулся дедушка. И тут же открылась дверь домика напротив, на пороге появился второй дед. Такой же белый, опрятный и лубочный. – Карел! – крикнул Михал.

– Михал! – расплылся в беззубой улыбке второй дед.

– Как мы гостей встречаем? – спросил дед Михал.

– Аделька, сбегай до мамки, пусть идёт в дом. Гости у нас, – сказал дед Карел остроносой и веснушчатой девчонке, которая сразу сорвалась с места, вылетела в калитку и понеслась в сторону садов и огородов.

– А когда ж у нас последний гость-то был? – спросил дед Михал.

– Когда Петра Жданека рожала. Так помню, – ответил дед Карел.

– Хороший Жданек вышел, – сказал дед Михал весомо, оглаживая бороду. – Трое детишек уже. И работает хорошо.

– Какой трое-то? – откликнулся дед Карел. – А Матеш?

– Ох, и правда твоя! Про Матеша-то забыл! – и они рассмеялись, тряся головами.

– Добрые люди, а воды для гостя не найдётся ли? – спросил Зак, чтобы хоть как-то вмешаться в разговор.

– Кто ж гостю воды-то наливает, а, Михал? – спросил дед Карел.

– Нет, гостю воды нельзя. Гостю надо наливочки нашей сливовой, – согласно кивнул дед Михал.

– Да какой же это сливовой? Смородиновая-то лучше! А известно, что гостям надо лучшее предлагать, – возразил дед Карел.

– Если уж лучшую, то на бруснике, – предложил дед Михал.

– И то правда, бруснику-то не каждый год собираем. В позапрошлом году росы какие были по осени! И брусника удалась! А вот в прошлом и росы толком не было.

– Не говори. Совсем рос не было. Мох сухой весь был. Откуда бруснике браться. Ну, так ведь и наливки сделали много. А значит, хуже она получилась-то!

– Дык у меня позапрошлогодняя осталась ещё!

– Ах ты, старый хрен! А ну неси бутыль!

– Я мигом! А ты давай хлебушка свежего для закуски. Ох, и люблю я хлеб твоей Агнешки!

Зак ошалел. Такого он совсем не ожидал. Настолько вежливое игнорирование он видел впервые. Какие-то они странные. Когда дедки тихо миновав его с бутылём наливки, краюхой хлеба и двумя глиняными кружками прошествовали под сень раскидистой ветлы, Зак ошалел ещё больше. А дедки тем временем устроились за небольшим столиком, наполнили кружки, принюхались, заулыбались, выпили и смачно крякнули в один голос. Помолчали несколько мгновений и начали перечислять все достоинства брусничной наливки, будто Зака и в природе не существовало.

– Филя, они полоумные какие-то, – констатировал Зак.

– Уклад такой, – прошептал элементаль.

– Добрые люди, а мне наливки хватит? – громко вопросил Зак.

– Хороша ли? – осведомился дед Михал у деда Карела.

– Хороша, – подтвердил Карел.

– Надо бы налить доброму гостю, – предложил Михал.

– Надо бы, – согласился дед Карел. – Только закуска уж больно проста. Что ж это за дело – гостя хлебом потчевать? Надо бы окорок раздобыть.

– У Якуба знатные окорока. На вишнёвых ветках коптит.

– Дедушки, – взмолился Зак, – не надо мне окороков. Давайте вашу наливку и хлеба. Рад буду, больше некуда.

– Надо бы налить, а то нехорошо как-то получается, – рассудил дед Михал.

– Дык кружку надо принести, – согласился дед Карел, – а у меня что-то ноги отнялись.

– Вы просто скажите, где кружку взять, я сам принесу, – предложил Зак.

– Добрый гость, – констатировал Михал.

– Добрый, – согласился Карел, – иди у меня в избе возьми.

Пока Зак ходил за кружкой, деды явно приняли ещё по одной. И, видимо, по полной. Потому что вернувшись, он обнаружил их дремлющими прямо за столом. Изумлённо пожав плечами, он всё-таки налил себе полную кружку брусниковки, отломил кусок от нежнейшей воздушной краюхи хлеба. И уже приготовился пить. Но не тут-то было! В конце улицы показалась толпа хуторян, довольно быстро приближающаяся к нему. Надо думать, Аделька не просто выполнила свою задачу позвать матушку, а перевыполнила, сообщив всем о госте. И теперь Зак гадал, если его застанут на частной территории, не примут ли за невежливого гостя? Деды-то спали! И кто их знает, этих странных людей? Поэтому он быстро ретировался за калитку и на всякий случай попросил Филю отвести конягу подальше.