Проклятие Золотого берега

– Приветствую Вас, милостивая госпожа. Отставной полковник королевской гвардии Дельфиниум к Вашим услугам.

– Приветствую Вас, – несколько удивленно отозвалась Сапфира. – Но я не госпожа, а воин.

– Ну, уж извините, – на лице полковника мелькнула насмешливая улыбка. – Не Вам дурить голову мне, старому офицеру. Много нынче стало девиц и дам, которые после недавних событий возмечтали о подвигах. Нацепят доспехи и начинают изображать героев. Лучше садитесь, и рассказывайте, зачем пожаловали.

Сапфира почувствовала некоторую неловкость, но делать было нечего:

– Я из Стефеншира, мне довелось участвовать в недавней войне, и теперь я хочу быть полезной школе бойцов. Прошу испытать меня.

– Интересно, посмотрим, что ты умеешь, – опять усмехнулся начальник и взял со стойки два учебных меча.

Дельфиниум был не слишком уверен в том, что молодая женщина покажет блестящие навыки, однако уже очень скоро понял, что она достойно владеет оружием.

– Ну что ж, Вы показали себя с самой лучшей стороны, – не скрыл восхищения он, когда поединок закончился. – Хотя… Сколько времени Вы не тренировались?

– Больше месяца, – честно призналась Сапфира.

– Это чувствуется, пару ударов Вы пропустили явно из-за недостатка тренировки, – произнес начальник школы, возвращая мечи на стойку. – Скажите, а Вы имеете какое-то отношение к Лиге Скорпиона? Некоторые Ваши приемы явно из их арсенала.

– Меня в свое время учила одна из скорпиониц, – медленно проронила Сапфира, не желая раскрывать свою историю.

– Ну ладно, не хотите рассказывать и не надо. У меня сейчас такой недокомплект преподавателей, что выбирать не приходится. Вы, пожалуй, подойдете даже для старшей группы, вон, поглядите, какие олухи приходят к нам. Только и радости, что силачи, а разумения маловато. Умные-то молодые люди в Уланде все больше идут по торговой или магической части.

– Ничего, – сказала воительница, – буду учить тех, кого Вы мне предоставите, и да поможет нам Триединство.

– Ну что ж, тогда по рукам. Только вот, не хотелось бы, чтобы так уж сразу всему городу стало известно, что у нас в школе преподает женщина. Вы уж, пожалуйста, приобретите маску посуровее и в ней работайте. Да и имя Вам нужно какое-нибудь солидное.

– Мое имя Арифас, и я не собираюсь его менять.

– Ну ладно, сгодится. Такого имени я еще никогда не слыхал, сойдет за иноземное, и придаст шику школе, – снисходительно улыбнулся Дельфиниум и вдруг совершенно неожиданно добавил: – Вон, погляди, у меня на стенах кабинета какие грамоты и дипломы с орлами и драконами, один другого краше. Что ты думаешь, я их получил на турнирах? Боевому офицеру некогда заниматься такими пустяками. Мне их изготовил знакомый художник. А что? Надо же купцам пыль в глаза пустить, чтобы жертвовали охотнее на нужды школы.

После таких признаний и столь легкого перехода на «ты» Сапфира почувствовала себя с новым начальником почти так же, как если бы она вернулась в Лигу, где, несмотря на всю строгость, не было принято разводить церемонии вокруг обычных вещей. Теперь воительница каждое утро выезжала на своем коне из ворот, и все в доме знали, что она направляется на конную прогулку. Молодая женщина отлично справлялась со своими обязанностями, получала неплохое жалованье, и ее стали уже меньше печалить не вполне внятные отношения с мужем.

Аметисто окончательно решил сделаться вольным магом по найму. Однако время было зимнее, корабли стояли в порту, и не нужно было наколдовывать хорошую погоду и загонять рыбакам рыбу в сети. Единственное, что ему оставалось – это целительство, да и то в богатые семьи его не приглашали, хватало гильдейских магов. Зато когда молодой чародей излечил Финвала от застарелой болезни суставов, тот рассказал про такое дело слугам из других домов. После этого к Аметисто потянулись простые уландийцы. Цену вольный штормовик не назначал, брал, сколько дадут. Он бы и вообще лечил бесплатно, но это было против магических правил, да и деньги на снадобья не хотелось просить у отца.

– И так я с женой живу на всем готовом, – сокрушался он иногда и тут же успокаивал сам себя: – Ну, ничего, весной отработаю, когда настанет пора снаряжать отцовские корабли.

Сегодня его позвали на самую окраину, в бедную рыбацкую хижину: девочка лет пяти с небольшим горела в лихорадке.

– Ну, с этим я легко управлюсь, – решил Аметисто.

Он дал ребенку положенные в таких случаях лекарства, от которых жар сразу начал спадать, оставил матери необходимые снадобья для дальнейшего лечения и уже собрался, было, уходить. Мать с сияющим лицом подошла к нему:

– Господин маг, нам, к сожалению, нечем заплатить… Не согласитесь ли Вы выпить стаканчик домашнего вина за выздоровление дочурки?

Глаза женщины сияли такой благодарностью, что отказаться маг не смог, уселся за потемневший, ничем не покрытый стол и выпил за здоровье маленькой пациентки. Тем временем вернулся муж женщины:

– О, кто у нас! – пробасил он с порога. – Знаменитый помощник бедняков!

– Ну что Вы, что Вы, – не на шутку смутился Аметисто.

– Давай, еще по стаканчику! За мою дочурку! – словно не замечая этого, предложил хозяин.

Они выпили сначала за дочурку, потом еще – за новые уловы, за будущий урожай винограда и за славную Уланду. Аметисто был счастлив. Ему давно не приходилось чувствовать себя таким нужным и удачливым. Когда он вышел из гостеприимной лачуги, звезды улыбались ему, безветренная тишина навевала самые приятные мысли, и он побрел к своему дому неспешно, пожалуй, впервые после прибытия в родной город не чувствуя себя не в том месте и не в то время.

Из переулка вышла группа молодых людей. В свете одинокого фонаря Аметисто разглядел, что в этой компании были и богато одетые юноши, и откровенные оборванцы. Но не успел маг толком сообразить, что к чему, как они двинулись прямо на него. Хорошо одетый юноша с наглым красивым лицом подошел к чародею совсем близко:

– Эй, ты, огонька не найдется?

– Я не курю, – вежливо ответил Аметисто.

– Не куришь? А деньги у тебя есть?

– Да вы, что, ребята, такой приятный вечер, да и на нищих вы что-то не похожи… – начал, было, молодой маг.

– Он нас оскорбил! Обозвал нищими! И денег у него нет! – со злобной усмешкой обратился богато одетый парень к своим спутникам.

– Ах, у него ничего нет! Тогда пусть почистит нам ботинки! – тут же заявил один из них.

Аметисто, не вступая в дальнейшие перебранки, попытался ретироваться, но чуть было не был сбит с ног жестоким ударом.

– Тьфу, чтоб вас! – зарычал маг, бросаясь в драку.

Но силы были неравны. Удары посыпались на волшебника со всех сторон, его сбили с ног… Дальше он уже ничего не помнил. Очнувшись, штормовик увидел над собой лицо главы магической гильдии:

– Ну, что, герой, пришел в себя?

– Что со мной произошло? – испуганно спросил молодой человек.

– Он еще спрашивает, что с ним произошло! Безобразие! Неконтролируемый выброс избыточной магической энергии! Превышение пределов необходимой самообороны! Да знаешь ли ты, что твой отец уже бегает по городу и платит отступное! Ты переломал кости нескольким сыновьям очень влиятельных родителей и хорошо еще, что никого не убил! – глава магической гильдии был сильно разгневан.

– Но они на меня напали, – попытался оправдаться Аметисто, тут же вспомнив ночное происшествие.

– Подумаешь, мог бы и меньшим отбиться, без тяжких повреждений! – старый маг все еще сердился. – Ты хоть понимаешь, что натворил?! Применить ураган в городских условиях! Теперь тебе уж точно не видать места в гильдии, а ведь я уже начал хлопотать за сына почтенного Омара. А теперь вставай и убирайся, карета подана!

Бедному Аметисто не оставалось нечего другого, как с трудом подняться с лавки и поехать домой. Отец ничего ему не сказал, только невесело посмотрел на сына, а магу не хватило духу оправдываться и рассказывать все, как было. В коридоре к брату подошел Лангусто:

– Слушай, а ты здорово их отделал. Так им и надо, а то уже никакой управы на них не стало.

– Спасибо, брат, – только и смог ответить маг, убираясь в свою комнату.

Больше всего ему не хотелось видеть сейчас свою жену. Он слишком живо представил себе, как строгая выученица Лиги Скорпиона будет смотреть сочувственно, а сама думать, что уж она-то сумела бы победить без превышения требуемой силы.

После прогремевшей на весь город драки у Аметисто не осталось никаких надежд на получение постоянной должности. В гильдии он больше не появлялся, хотя продолжал усердно посещать библиотеку, спасал от болезней простонародье, ставил обереги Гидроса на рыбацкие лодки, даже не гнушался лечить коз, которых бедняки считали кормилицами в зимнее время, когда уловы были невелики, а другой работы было мало. С каждым днем маг возвращался домой все позже и позже. Заработки оставались случайными, особой славы не приобреталось, и он не мог не печалиться о том, что продолжает жить на всем готовом в доме отца. Но, несмотря на такое незавидное положение, мысль о том, чтобы вернуться в Альмарино, казалась ему совершенно невозможной. Его прежние магические занятия представлялись ему теперь мелкой забавой, по сравнению с которой даже излечение какой-нибудь дряхлой козы, составлявшей единственную отраду одинокой старушки, представлялось ему гораздо более благородным делом. Однако таких минут довольства собой у него было очень немного.

Общение с людьми простых и подчас грубых нравов, невнятное недовольство своими мизерными успехами делали молодого мага раздражительным, у него портился характер, и привычное почти дружеское отношение жены он уже почти совсем не мог выносить. Все чаще и чаще он проводил вечера в таверне, среди тех людей, которые искренне восхищались его умениями и готовностью прийти на помощь. Вот и сегодня он явился домой сильно навеселе. Дешевое уландийское вино, которым как водится, щедро угощали его те, для которых он не жалел магии, привело его в прекрасное расположение духа:

– И что же это я так давно не проводил ночь с Сапфирой? Жена она мне, или нет? – подумал маг и, улыбаясь самой лучшей, по его мнению, улыбкой, даже не постучав, ввалился в комнату супруги.

Молодая женщина сидела в кресле, читала солидных размеров книгу и с совершенно отсутствующим выражением лица обернулась на скрип двери.

– Сапфира, дорогая, – медленно протянул маг, еще не придумав, что же он будет говорить дальше.

Его жена, сразу поняв, что он сильно пьян, настороженно встала с места.

– Послушай, Сапфира, я ведь люблю тебя, – еле ворочая языком, продолжал чародей. – Почему ты избегаешь меня, я тебе муж или не муж…

– Когда ты в таком состоянии, ты мне не муж, – неожиданно для Аметисто сурово отчеканила воительница.

Глаза у мага от удивления сделались квадратными. Казалось, еще секунда и молния сорвется с его дрожащих пальцев.

– Сейчас же успокойся, – холодно прошипела воительница. – Даже я знаю, что в пьяном виде магические штучки не получаются. А без магии я сильнее тебя, так что закрой дверь с другой стороны и ступай, проспись!

В этот момент магу показалось, что за нежными чертами его супруги проступают совсем другие черты, как будто бы на него смотрит сама госпожа Сердолика, и ее взгляд не сулит ничего хорошего. В ужасе Аметисто вылетел за дверь.

После этой, незначительной на первый взгляд, размолвки между молодыми супругами окончательно установились корректные, но совсем не естественные отношения. Они встречались большей частью утром за завтраком, Сапфира была весела, приветлива и никогда не спрашивала, почему маг опять не приходил к ней с вечера как примерный супруг. А у него не хватало смелости что-то изменить. Ему казалось, что жена презирает его за неустроенное положение, именно поэтому так холодна, и даже, кажется, разлюбила.

Однажды маг вернулся не так поздно, как обычно, хотя в доме все уже угомонились. Он потихоньку прошел по коридору к комнате жены, полагая, что, наконец, надо бы зайти, но, услышав тихий перебор струн, остановился возле двери. А в это время Сапфира запела песню:

Ты помнишь, вставали мы рано с утра,Искали фиалки в лесу,Сидели под вечер вдвоем у костра,И падали звезды в росу.Свои сладкозвучные трели в кустахВсю ночь выводил соловей,Весенняя радость светилась в глазахДвух верных счастливых друзей.Ты помнишь, нес ветер на крыльях с полейНам запахи трав и цветов,С тобой мы удили в пруду карасей:Хорош и велик был улов.Низали на нитки для сушки грибыИ верили свято в одно:Что в мире добрей и прекрасней судьбыЕще никому не дано.Хоть время, как конь быстроногий бежит:Попробуй его догони,Волшебница-память в душе воскреситВсе самые лучшие дни.Когда переполнено сердце тоской,Сгущаются тучи вокруг,«Ты помнишь, – тебе говорю я порой,– Какими мы были, мой друг?»

Самые обычные слова показались чародею наполненными такой грустью, и таким неуместным привиделось ему его вечернее посещение, что рука сама собой сползла с круглой медной ручки, которая уже успела стать теплой. Аметисто тихонько пошел к лестнице на первый этаж, чтобы отправиться на ночлег в комнату, успевшую стать его кабинетом. Когда он спускался с последних ступенек, дверь небольшой комнатки под лестницей отворилась, и послышался нежный голосок:

– Молодой господин, чему Вы так печалитесь?

– А, это ты, Ульва. Я не печалюсь, я просто устал.

– Не грустите, господин мой, зайдите лучше ко мне. Вчера мне прислали из деревни замечательную вишневую наливку.

Маг, не гнушавшийся выпить стаканчик-другой и побеседовать со слугами, прошел в тесную, но уютную каморку. В полутьме при свете простой свечи была видна аккуратная кровать с двумя пухлыми подушечками, украшенными самодельными кружевами из суровой нити, которыми славились окрестные деревеньки. На столе устроился глиняный сосуд, очевидно с той самой наливкой, кучка сдобных сухариков и орешков в маленькой глиняной же плошке и несколько простых кружек. Вся каморка дышала теплом, уютом и была похожа на саму девушку, пухленькую, с румянцем во всю щеку и веселыми светлыми кудряшками. Небольшой очаг, в котором жарко горел огонь, довершал ощущение покоя.

– Садитесь, молодой господин, – радостно прощебетала хозяйка комнатушки. – Попробуйте наливки. Нынче был замечательный урожай вишен. А сухарики я сама сушила.

Ее нежные пухлые ручки так и мелькали, наливая ароматное домашнее вино, придвигая поближе сухарики, вынимая из кулечков на полочке над столом засахаренные фрукты, видно, тоже из деревенских гостинцев. Аметисто, выпив наливки и согревшись, почувствовал себя совершенно размякшим и довольным. Его магические неудачи и невеликие заработки, Сапфира с ее досадной холодностью остались где-то за порогом комнатки. Девушка, которая тоже выпила наливки, тихо погладила своего гостя по руке.

– Скажи, Ульва, а как тебе удается сохранить такие красивые, нежные ручки? – спросил Аметисто.

– А, и ты заметил, мой господин, – проворковала счастливая служанка и добавила, лукаво улыбнувшись: – Не только у магов есть свои секреты.

Теплый воздух от очага, тягучий запах наливки, напоминающий лето, ласки сидящей рядом Ульвы – много ли нужно человеку для счастья, даже если он маг?

Когда девушка уснула под своим разноцветным лоскутным одеялом, Аметисто оделся и, тихонько притворив дверь, отправился к себе. Хмель уже успел выветриться из его головы.

– Зачем? – думал он, подходя к своему кабинету. – Зачем? Ведь у меня никогда не будет с ней ничего иного, чем то, что случается у господина со служанкой.

Однако на следующий же день чародей купил в лавке недорогое ожерелье из цветных камешков. Сняв несколько штук с краев, он заменил их заранее заговоренными бусинками. Ульва была несказанно рада подарку и не знала, что пока женщина носит такое ожерелье, у нее не будет потомства.

В начале месяца таяния снега, который в Уланде был таковым только по названию, потому что снег здесь выпадал редко, Аметисто решился поехать в Стефеншир, полагая, что там он, может быть, найдет себе место в поредевшей магической гильдии. Он совсем не хотел брать с собой Сапфиру, но конечно, не потому, что сомневался в ее способности стойко переносить тяготы пути, а потому, что хотел обдумать и посмотреть все сам. Он не стал рассказывать жене о своих планах, а в тот день, когда конь уже был оседлан, а дорожный мешок собран не без участия нежных ручек Ульвы, просто пришел поутру к только что вставшей супруге и сообщил:

– Сапфира, дорогая, у меня появилась возможность съездить на короткое время в Стефеншир.

– И зачем тебе туда? – спокойно и без всякого любопытства поинтересовалась молодая женщина.

– Ну, может быть, там для меня найдется постоянное место в магической гильдии. Надоело быть магом без должности.

– А почему ты не приглашаешь меня с собой?

– Знаешь, – сказал чародей, – мне одному дорога обойдется дешевле, ведь заработки у меня малы, а брать у отца и брата…

– Что ж, поезжай и да пребудет с тобой благословение Триединства.

Если бы Сапфира заплакала или стала просить взять ее с собой, то может быть, Аметисто и не поехал бы в одиночестве. Но, услышав такое напутствие, он даже не решился на прощанье обнять жену как следует, только учтиво поцеловал ее ручки и вышел. За порогом его ожидало синее небо с пушистыми кучевыми облаками. Веселые переливы солнца искрились в лужах. Из-под копыт летела грязь, разбегались в стороны уличные мальчишки, и маг чувствовал себя таким же мальчишкой, которому впервые доверили самому скакать на лошади. Призрачная радость свободы, теплый ветер за плечом – что еще нужно для начала пути?

Подъезжая к Стефенширу, молодой маг увидел, что городские стены по-прежнему зияют большими провалами, а кое-где и отсутствуют вовсе. Снег лежал вокруг остова города небольшими неровными пятнами, каменную кладку кое-где покрывала изморозь, похожая на застарелую плесень, а над полуживыми башнями звонко кричали галки. Подъехав к главным воротам, путник с изумлением отметил, что они выглядят как новенькие, а в окошке башни виднеется блестящая алебарда стражника.

– Ничего себе, – подумал Аметисто. – В стене столько провалов и мест, где легко можно пройти, а тут такое благолепие. Пожалуй, не надо спешить, а то еще пошлину потребуют.

И действительно, вскоре к воротам подъехало несколько тяжело нагруженных телег, и магу представилась возможность увидеть всю процедуру. Пока стражники разбирались с одним возницей, маг успел расспросить второго и узнать, что проезд через ворота и в самом деле недешев.

– Зачем, Вам, молодой господин, эти ворота, – сказал горожанин, ждавший своей очереди. – Они нужны здесь только тяжелым телегам, которые не пройдут в проломы. Кроме того, проезд через ворота включает и первую пошлину за право торговли. Если ее платить в городе, это обойдется дороже. Ехали бы Вы в обход, там для Вас много лазеек.

И Аметисто, развернув коня, отправился искать менее дорогостоящий путь.

Въехав в город, маг поразился его неприглядному виду. На месте домов простых обывателей тут и там оставались черные головешки, кое-где ютились лачуги, собранные из чего попало, и вдруг, среди всеобщего запустения, возникал новенький, из лучшего известняка, с хитрыми башенками, особняк, которого явно не было раньше. Во многих местах шла стройка, причем все работники были джегги. Другие представители степного народа спешили по улицам с небольшими тележками, нагруженными товарами или строительными материалами. Казалось, во всем Стефеншире осталось совсем немного коренных жителей Катахеи. Удивительнее всего было то, что пока маг ехал по улицам, он не встретил ни одного джеггского ребенка или женщины. Наконец, с трудом объезжая стройки, завалы известняка и бревен, развалины, лужи и кучи мусора, Аметисто подъехал к зданию магической гильдии. К его удивлению, оно было почти таким же, как во время его первого приезда в степной город. На стук вышел хорошо знакомый ему старый маг шторма, который тут же узнал его:

– Какими судьбами, друг мой? Заходи, посидим, поговорим.

Устроив коня, Аметисто поднялся со стариком на второй этаж.

– Рад тебя видеть, коллега, – приветствовал его хозяин, наливая себе и гостю по чашке какого-то незнакомого Аметисто напитка.

– Я тоже рад, что ты уцелел. Как дела в гильдии?

– Увы, ее больше нет, – вздохнул старый маг. – Кто-то погиб, а кто-то ушел в другие края. Нас осталось всего трое, мы лечим, немножко учим и ведем дела в храме Триединства.

– Ну, так наверно лишний маг вам не помешает?

– Что ты, нам и самим нечем кормиться. Нашего благородного и щедрого правителя теперь нет, а король нас совсем забыл. Пробавляемся лишь тем, что дадут благодарные стефенширцы. Хотя и Стефенширом это теперь не назовешь. Ну, да ты сам все видел. Город, кажется, умер вместе с лордом Гелиодором.

– А что со знаменитой стефенширской торговлей?

– Сам видишь, кругом одни джегги. Только самые именитые купцы смогли что-то сберечь при разграблении города.

– А почему я не видел их детей и женщин?

– Они их оставляют в степи, чтобы не на кого было оглядываться в случае чего.

– А кто теперь градоначальник? Наверно какой-нибудь назначенец Его Величества?

– Если бы! Нет теперь у нас правителя. Поначалу король прислал своего ставленника, да он, не прожив и месяца, скончался после пира, говорят, не обошлось без степных ядов… Так что городом правит совет купцов.

– Прямо, как у нас в Уланде, – не удержался от сравнения Аметисто.

– Править-то он правит… – и старый маг, видно, не желая лезть в подробности стефенширской политики, надолго замолчал, потягивая травяной напиток.

– А чем это ты меня угощаешь?

– Что, разве не вкусно? Это чай, из смеси трав Красной степи.

– Тьфу, – поперхнулся гость. – И здесь не обошлось без джеггов.

– Почему «тьфу»? По-моему хорошая вещь. Вкусный, жажду утоляет и не пьянит. Мы тут уже привыкли к нему…

– Привыкли… – печально протянул Аметисто, а сам подумал: – Джегги, всюду они, даже в гильдию проникли их обычаи, и за это мы воевали, теряли товарищей…

Тут он, конечно, лукавил перед самим собой, потому что воевали-то в первую очередь не с джеггами. Между тем беседа дальше пошла вяло, молодой маг уже отчетливо понимал, что в гильдии ему ничего не светит, и ждал только повода, чтобы как можно вежливее откланяться. Старик с лицом, распаренным после третьей чашки степного напитка потихоньку начал клевать носом, и встрепенулся только тогда, когда гость начал прощаться:

– Удачи тебе, молодой коллега, заходи, если что, мы тебе всегда рады.

– Благодарю Вас, – только и смог ответить Аметисто, с тяжелым сердцем прощаясь с тенью былого, каковой был один из последних стефенширских штормовиков.

С большим трудом уландийскому чародею удалось найти более или менее сносную таверну, где ему дали комнатушку и место на конюшне. Он решил на следующий же день с утра выехать домой, так как уже понял, что ему одному не под силу сделать что-то в этом забытом Триединством месте. Сидеть в таверне было скучно, и Аметисто надумал пройтись по Стефенширу. На всякий случай он спрятал свою магическую раковину под курткой – кто знает, как отнесутся новые хозяева города к такому атрибуту. Первым делом молодой маг отправился на ратушную площадь. Полуживой храм Триединства с проломленной крышей соседствовал с непривычным строением, напоминавшим юрту кочевников, круглая крыша которого была украшена рогами степных коз и других, неизвестных Аметисто, животных. Чародей с грустью понял, что это место поклонения степным духам. Вся площадь была забита лотками, палатками, тележками, перевернутыми бочками, корзинами, цветными навесами, и все это было заполнено самыми разными товарами, одеждой, оружием, едой, конской упряжью и другими предметами, назначение которых невозможно было сразу определить. На разные голоса перекликались смуглые темноволосые торговцы, хотя покупателей было немного. Казалось, их крики служат только для того, чтобы развлечь самих хозяев. Вся эта картина привела Аметисто в самое мрачное состояние духа. Он почувствовал, как к горлу подступает мутная волна гнева на джеггов, на себя и на свое неумение начать новую жизнь…

– Плащ эльфийский, новый, с золотыми застежками! – раздался громкий голос от ближайшей палатки. – Эй, молодой чужеземец, посмотри, самый лучший товар для тебя.

И Аметисто, еле сдерживая клубящуюся внутри злость, подошел к прилавку:

– Что ты несешь, торгаш! Эльфийские плащи вышли из моды лет двадцать тому назад. Если он эльфийский, так значит, не новый, а если новый, так не эльфийский… И застежки… Да там золото и рядом не ночевало!

С этими словами маг подошел к торговцу, ухватился прямо за одну из застежек плаща, который тот держал прямо перед собой, и колупнул покрытие:

– Обманщик! – зарычал маг вне себя от гнева. – Это простая кость, покрашенная какой-то дрянью!

– Как ты смеешь портить товар! – завопил торговец, выдергивая плащ.

Старая ткань не выдержала такого резкого движения и лопнула. Увидев это, джегг закричал: