Мальчик со старой фотографии

Желающие нашлись.

– Слушай, дорогой, – удивилась мама, окинув взглядом сына, когда он появился дома. – Где ты умудрился так извозиться? Кажется, на твоих штанах и куртке самая настоящая пыль столетий.

– Как ты угадала? – поинтересовался Женька, освобождаясь от школьных туфлей и сунув ноги в домашние тапочки.

– Не думала, что угадаю… Посмотри на себя: такое впечатление, что ты был не в школе, а шлялся по каким-то забитым старой рухлядью подвалам или чердакам. Весь твой костюм теперь стирать придется. И дырка вон новая у коленки. А ещё от тебя за версту несет специфическим запахом старых кладовок. В каком виде ты завтра в школу отправишься?

– Мам, с твоими способностями Шерлока Холмса тебе следовало пойти работать в полицию! Мы в самом деле освобождали от старого хлама одну комнату в подвале, в которой у нас будет стрелковый кружок.

Он поковырял пальцем свежую дырку под коленкой – даже и не заметил, где умудрился зацепиться.

– Завтра суббота, мам, мы не учимся.

– И правда! Я и забыла. Тогда всё бросай в стирку. Только вот что: если ты с такой скоростью будешь рвать колготки, а это уже вторые за неделю, тебе точно не выиграть своего пари. Я же не рассчитывала на то, что ты будешь в школу в таком экстравагантном виде бегать, для зимы эти вещи покупала, но боюсь, что до зимы они и не доживут. Над тобой, кстати, в школе не подшучивают?

– Если честно, то иногда бывает, – со вздохом сознался Женька. – Какие-нибудь кретины узколобые посмеиваются, говорят, что в девчоночьих вещах хожу или на детсадовца похож. Но ведь дураков везде хватает, правильно? Но ты не бойся, это не часто бывает. Я теперь из принципа даже, а не только из-за спора, до самых каникул так прохожу.

Он чуть помолчал и добавил:

– А некоторым ребятам нравится. Они говорят, что я смелый. А чего в этом особенного?

– Особенного, конечно, ничего нет, просто некоторым непривычен твой наряд вот и всё. А насчет новых дырок – я вполне серьезно говорю. У тебя всего одни черные без дырок остались. Если и их порвешь – тогда что?

– Ещё серые есть. Но я постараюсь быть аккуратнее.

– Сделай одолжение.

Женька умылся и переоделся. Уроками сегодня заниматься было не обязательно – впереди два дня выходных. Зато сегодня вечером вся компания должна собраться во дворе у Казаковой. Они так часто делали – собирались по очереди в чьем нибудь дворе. Иногда появлялся Филарет – тогда он, как и обещал летом, учил ребят возможностям, которые давала та сила, которую они так неожиданно приобрели этим летом. Эти, уже внешкольные уроки, были интересными и занимательными. Они научились лучше использовать свои возможности и экономнее расходовать силы. Даже Савушкины, поначалу только слушавшие и наблюдавшие за происходящим, стали принимать участие в этих своеобразных уроках, и, им самим на удивление, у них тоже стало кое-что получаться! Павлик умудрился переместиться на несколько шагов с помощью легкоступа, а Петя с каждым разом ставил невидимые стены всё лучше и лучше. Первые успехи придали стараниям братьев такой запал энтузиазма, что они теперь ждали очередных встреч с волхвом, наверное, с большим нетерпением, чем все остальные.

Сегодня Филарета они не ждали – на прошлом занятии он предупредил ребят, что появится только через две недели. Прошла только первая. Но это ничего не меняло. Только собравшись вместе наши друзья могли спокойно поговорить и немного потренироваться не привлекая постороннего внимания. Когда они были с Филаретом, он создавал вокруг них специальную стену и никто не мог видеть, что они делают, хотя и находились совсем рядом. Из ребят никто пока так делать не умел, поэтому, когда они собирались вместе без волхва, то уходили куда-нибудь подальше от посторонних глаз. Надо пользоваться теми оставшимися немногими хорошими днями, что отпустила им эта осень. Если встречались в выходные днем, то уходили на берег речки и даже навещали старый тополь, который уже сбросил свои листья. Сейчас там появляться было безопасно, не то что летом, а то, что постороннего человека в те места заносило редко, ребятам было на руку. По вечерам же так далеко отправляться не имело смысла – темнело с каждым днем всё раньше.

Но, оказывается, даже в городе, под самым боком можно было найти достаточно уединенное место для своих занятий. Одним из таких мест была незаконченная стройка рядом с Женькиным домом. А рядом с домом Светы был поросший высохшим бурьяном пустырь – тоже неплохое местечко. В таких местах можно было достаточно спокойно заниматься своими делами. Сегодня как раз туда они собирались отправиться.

Вечера были уже прохладными, поэтому Женька оделся в теплый спортивный костюм – на свободное от школы время действие их спора с Веркой Самчуковой не распространялось. Взглянув на часы, он заторопился, выбежал из квартиры и помчался к Светкиному дому.

Во дворе Казаковой он появился первым. Подниматься к Свете не стал, зная, что она сама выйдет вовремя. Он уже был знаком с некоторыми ребятами из её двора, поэтому просто подошел к кучке мальчишек, игравших неподалеку в популярную у мальчишек всех времен игру перочинным ножиком, перекинулся с ними несколькими словами.

Почти сразу за ним во дворе появились Березкин с Владиком. Ждать братьев пришлось ещё минут десять. Только когда пришли они, из подъезда вышла Света. Женька подозревал, что она всё время следила за ними из-за занавесок и специально не выходила, пока они все не собрались. Не теряя времени, сразу направились на пустырь.

Непоседливый Владик юлой вертелся вокруг старших приятелей. Он то забегал вперед, то возвращался назад, и без умолку трещал.

– А чего я вам сейчас покажу! Вовек не догадаетесь! – обещал он.

– Наверняка придумал какую-то хохму, – предположил Павлик, провожая глазами вновь умчавшегося вперед мальчишку. – Березкин, вы вместе пришли, не просветишь ли нас насчет многообещающих заявлений этого деятеля?

– Сам всю дорогу обещания выслушивал, – хохотнул Коля. – Не раскалывается ни в какую! Так что ничем помочь не могу.

– И даже не намекал?

– Нет. Крепко держится. Только многообещающие заявления.

– Как бы чего-то такого не придумал… – привычно забеспокоилась Света.

– Сейчас узнаем, недолго осталось, – не остался в стороне от разговора Женька. – Только ты сразу не набрасывайся на него… если что…

– Мне это уже заранее не нравится, – нахмурилась Света.

– Ты прямо совсем как взрослая тетка, – ухмыльнулся Павлик. – Совсем уж нас зажимаешь, скоро вздохнуть свободно будет невозможно.

– А с вами по-другому нельзя! У вас, мальчишек, все мысли направлены только в одну сторону.

– Это в какую же?

– Ты не догадываешься? Конечно же, только на всякие пакости и шалости!

Женька и остальные мальчишки с таким заявлением Казаковой были не согласны.

– Пакости и шалости – это совсем разные вещи. Шалости всегда безобидные. Ну, почти всегда. А пакости – это… это пакости. Это когда специально другому человеку вред делаешь. Мы же никому специально вреда не делаем.

– Ваши шалости – они тоже… всякие бывают!

– Зато всегда безвредные. А если и страдает из-за них кто-то – так сами мы в первую очередь, – Женька кинул быстрый взгляд на Свету и добавил: – Одни твои наставления пострашнее всяких наказаний будут.

Он тут же получил от подружки удар по спине, и, хохоча, пустился вслед за убежавшим Владиком, преследуемый по пятам возмущенной Светкой.

– Ну держись, Женька, – смеялись сзади остальные ребята. – Сам напросился!

Смеясь и гоняясь друг за другом, они добрались до намеченного места – небольшой хорошо утоптанной площадки, окруженной со всех сторон зарослями уже высохшей полыни и репейника. Эти заросли были такие высокие, что с головой могли бы скрыть даже взрослого человека, а наши ребята могли скрыться в них без особого труда. Правда, если залезть в эти дебри поглубже, то вылезешь обратно с головы до ног покрытый прицепившимися к одежде репьями. Это однажды уже испытал на себе непоседливый Владик, которого пришлось потом общими усилиями очищать от колючек почти целый час. Но если не соваться в заросли – место было хорошим.

Выйдя по узкой тропинке на площадку, они буквально застыли на месте от изумления: в центре площадки на огромном бревне, в позе индийского йога сидел застывший Владик. На голове у него белело подобие чалмы, которую он накрутил из невесть откуда взявшегося полотенца.

– Явление первое: мы попали в Индию! – оправившись от изумления, произнес Женька.

Все с интересом уставились в центр площадки. Владик сидел скрестив на груди руки и с закрытыми глазами. Лицо его было серьезным и сосредоточенным. Прошла минута, другая – ничего не происходило.

– Картина вторая, – негромко усмехнулся справа от Женьки Петька: – Фокус не удался.

Правое веко Владика недовольно дрогнуло, но позы своей он не изменил. Лицо его словно застыло и на нем ясно проглядывало усилие, с которым он пытался что-то сделать.

– Тише! Не мешай ему, – прошептал Коля Березкин.

Прошло ещё какое-то время, и вдруг неподвижная фигура Владика медленно, едва заметно, приподнялась над бревном. Женька протер глаза, удостоверяясь, что увиденное ему не померещилось. Рядом ахнула Света. Тихонько присвистнул кто-то из братьев. Не меняя позы, сидящий Владик приподнялся над бревном сантиметров на двадцать. Теперь ясно было видно, что это не обман зрения и не фокус.

– Картина третья: красивый фокус! – сказал Женька. – Молодец Владька!

А юный йог, повисев некоторое время в воздухе, тихонько опустился обратно на бревно и открыл глаза. Не говоря ни слова ждал, что скажут друзья о его новом достижении.

– Молодец, Владик, – первой похвалила его Света. – Так никто из нас ещё не умеет, даже Женя.

По голосу было ясно – она довольна тем, что многообещающие заявления мальчишки вылились в безобидную демонстрацию его новых возможностей. Несколько минут назад она была готова совсем к другому. Света подошла к Владику и взяла его за руку, ненароком проверяя по своей привычке его состояние. Но он выдернул руку из её ладони и вскочил на ноги.

– Правда? А я быстро научился! – затараторил он. – Сначала подумал, что если у нас получается поднимать и двигать предметы, то почему бы не попробовать поднять самого себя? Немножко потренировался – и вот, получилось. Правда здорово?

– Долго тренировался?

– Долго! Четыре дня целых!

– Наверное, уйму энергии угрохал, – покачала головой Света.

– Совсем нет! – энергично замотал головой Владька. – Это совсем не сложно оказалось. Не сложнее, чем ложку со стола приподнять. Только представить надо на её месте самого себя – и готово!

– Хорошо тому, у кого такие вещи легко получаются! – завистливо протянул один из братьев. – У нас вот так быстро ничего не выходит, а он захотел – и сделал! Счастливчик!

Савушкиным новая наука давалась с трудом. Но и их скромные достижения заставили крепко задуматься волхва Филарета, ведь при первой встрече ещё в Темном Урочище он сказал, что у братьев нет способностей к волхвованию. Но они упорством обделены не были и их старания дали первые результаты. Филарет даже сказал как-то Женьке, что вероятно теперь придется пересмотреть многие древние постулаты учения, если любой человек может научиться пользоваться силой, значит мир серьезно меняется. Только к добру это или нет пока не ясно.

Сейчас ребята набросились на Владика с расспросами, и, получив ответы, все тут же попытались повторит его фокус. Провозились долго, почти до темноты, совсем забыв, что первоначальной целью были тренировки в постановке прочных невидимых стен. Но Владькин эксперимент оказался заразительным даже для Светы. Она, как и все, с увлечением пыталась приподнять саму себя над землей.

У Женьки это получилось не сразу. Как он ни пытался сосредоточится и представить самого себя отрывающимся от земли, то есть от бревна, на котором сидел – ничего не выходило. Он снова и снова повторял свои попытки, начиная потихоньку злиться, но это только снижало вероятность успеха. Приказав самому себе успокоиться, он поудобнее уселся на бревне, выбросил из головы посторонние мысли.

– У тебя получится, Женя, – услышал он у самого уха горячий шепот Владика. – Просто представь, что видишь себя со стороны, и что ты совсем легкий, как… как спичка, например…

Женька зажмурился и последовал его совету. Не сразу, но ему удалось словно бы увидеть себя со стороны сидящим на бревне в позе индийского йога. Потом он представил, что медленно отрывается от бревна и поднимается вверх и… почувствовал, что под ним нет никакой опоры…

– Я же говорил, что у тебя получится! – словно издалека донеслись слова Владика.

С замиранием сердца Женька чуточку приоткрыл глаза и скосил их вниз: он парил в воздухе в нескольких сантиметрах от бревна. Прислушавшись к своим ощущениям, он обнаружил удивительную невесомость своего тела. Оно стало легким словно пушинка и это было приятно.

Он осторожно опустился обратно на бревно. Рядом тут же уселся довольный Владик.

– Здорово, правда! И совсем не трудно!

– Да, просто. Только знаешь что?

– Что?

– Я не вижу практической ценности в этом фокусе. Если только немного удивить кого-нибудь, а так для чего?

– А разве обязательно во всем должна быть какая-то полезность? – хитро посмотрел на него Владик.

– То есть, как это? – не понял Женька.

– Какая, например, польза от тараканов на кухне? Никакой абсолютно! Одна только эта… антисанитария. Или от комаров? Какая от них польза? Или их ночной надоедливый писк, не говоря уже о том, что они стремятся нами пообедать, ты воспринимаешь как колыбельную песенку? Но и тараканы и комары существуют. Бесполезные, а всё же есть! Так и тут: ну и что из того, что не видно полезности? Просто здорово – поэтому и полезно! К тому же, вдруг в самом деле это когда-нибудь принесет настоящую пользу. Главное – мы умеем!

Переварив услышанное, Женька не смог возразить Владику. Он легонько шлепнул его по макушке и они оба залились смехом.

Успехов добились и Света, и Коля. Они тоже смогли приподняться над землей. У братьев успехи были послабее, хоть оба и уверяли, что у них, кажется, тоже что-то получилось, но Женька не заметил, чтобы Савушкины оторвались от своих мест. Но он, как и остальные, не стал разуверять их – уж больно убедительно блестели глаза мальчишек.

Когда все успокоились после обмена впечатлениями, времени на другие тренировки совсем не осталось, но и расходиться по домам тоже не хотелось. Не сговариваясь, они просто уселись на бревно, довольные сегодняшним вечером.

Закат был на удивление красивым. Большой круг красного солнца медленно спускался к окрашенному в такие же тона горизонту. Но в этом красном закате не было ничего угрожающего, наоборот – природа словно играла этими красками, то сгущая их до алого цвета, то растворяя до чуть розовых оттенков. Наблюдать за игрой цветов было интересно.

В какой-то момент ярко-красный солнечный диск вдруг украсился золотым ободком – такого никто раньше не видел. Все тихо ахнули от необычного зрелища. Неизвестно почему, но глядя на него Женька вдруг подумал, что закатное солнышко чем-то напоминает… барабан! Да, именно барабан! Такой же, какой они нашли сегодня разбирая старую школьную кладовую. Тот тоже был красный и с медным ободом, который, если отчистить его от многолетней зелени, засверкает золотистым цветом.

– Ребята! Солнце – как барабан! – негромко воскликнул он. – Мы сегодня такой нашли, помните?

– Похоже! – согласился Павлик. – В самом деле похоже. Только палочками по нему не постучишь.

– А я умею барабанить! – заявил Владик.

Все снисходительно посмотрели на него. Владик расценил это как сомнение в своих словах.

– Не верите?

– В твоем возрасте все умеют играть на барабане, – примирительно сказал Березкин. – Только вот КАК играть?! Просто палочками стучать и трехлетний малыш может. А вот по-настоящему – не каждый умеет!

Кажется, Владик всё же немножко обиделся. Он молча спрыгнул со своего места и отошел к краю площадки, что-то ища под ногами. Через пару минут вернулся с двумя небольшими сухими палочками и пустой консервной банкой, которые в изобилии валялись по всему пустырю. Забравшись обратно на бревно он зажал между коленями банку и взял палочки в обе руки.

– Я в самом деле умею! – заявил он и взмахнул палочками.

Конечно, пустая консервная банка – это вам не настоящий барабан, но и из неё можно извлечь кое-какие звуки. Тем более, если действительно умеешь. Сухая, негромкая дробь нарушила тишину пустыря.

– Этот сигнал называется «Сбор», – прокомментировал Павлик. – Так у папы в воинской части играют при разводе суточного наряда.

Владик ничего не сказал и перешел на другую мелодию.

– А это марш, – сказал Павлик.

– «Походный марш» – поправил его брат. – Мальчик действительно знаком с инструментом.

Владик доиграл мелодию до конца и исполнил ещё один марш. Даже на консервной банке получалось хорошо. Когда он закончил второй марш, Женька сказал с виноватыми нотками в голосе:

– Извини, друг. Мы не знали.

– А вы и не могли знать, – пожал он плечами. – Я же никому не говорил.

– Не обижайся.

– Я и не обижаюсь. Просто вы не поверили бы, если бы я не показал. Вот я и показал, что умею.

– Где же ты научился? – спросила Света.

– В позапрошлом году я в лагерь летом ездил – у нас там кружок был. За эту лагерную смену и научился, а до этого тоже не умел. Только сейчас трудно играть было – давно не тренировался, руки здорово устают с непривычки.

«Всё-таки как мало мы друг о дружке знаем, – подумал Женька. – Вот не вспомни я случайно про барабан, так никто бы из нас не узнал никогда, что Владька так здорово умеет играть на барабане. А у других? Что мы, собственно говоря, друг о друге знаем? Да почти ничего!»

– А что за барабан вы нашли? – спросил Владик, отложив в сторону палочки и банку.

– Даже не один, а целых два, и палочки там есть. Леонид Владимирович сказал, что они, наверное, остались от пионерской организации. Раньше в каждой школе пионерские отряды были, а потом их не стало. Барабаны и горн были в старом шкафу в кладовке, из которой будут делать тир для стрелкового кружка. Ещё там были Знамя и много всяких бумаг. Физрук не разрешил их выкидывать, он сказал, что с бумагами потом будем разбираться, потому что в них может быть много интересного.

Владик заинтересованно слушал Женьку.

– А сейчас они где?

– Что? Барабаны или бумаги?

– Барабаны, конечно.

– Там же в будущем тире лежат пока.

– Вот бы поиграть на настоящем барабане! – мечтательно сказал Владик.

– Подойди к учителю, он, наверное, разрешит.

– Если у тебя так здорово получается на какой-то консервной банке, то на настоящем барабане вообще классно выйдет, – поддержал Березкин.

– Да ладно вам… – сразу засмущался Владик. – Получается немножко и всё…

Вокруг становилось темнее. Солнце уже добралось до самого горизонта и наполовину скрылось за ним. Пора было собираться в обратный путь – всем, кроме Казаковой, надо было ещё добираться до своих домов. Они подождали немножко, пока краешек солнца совсем исчезнет. После заката темнеть стало ещё быстрее, на небе тут и там появлялись звезды, но сумерки – это ещё не ночь и видно вокруг пока ещё далеко.

Женька вытряхнул из кроссовок невесть как попавший туда маленький камешек и вдруг спросил Владика:

– А это, что ты первым играл, как называется?

– Это называется «сбор». А что?

– Да так… «Сбор!» Интересно! Мне показалось, что это тревожная какая-то… игра. Может, это сбор по тревоге?

– Не знаю, – пожал плечами Владик. – Нам почему-то не объяснили конкретно. Просто сигнал сбора и всё.

– Ещё раз можешь показать?

– Без проблем!

Он подобрал банку и поставил её на бревно. Взмахнул палочками, и вновь сумерки нарушила быстрая, похожая на барабанную, дробь. Действительно, в ней слышались какие-то тревожные нотки. Как будто бы барабанщик срочно собирал бойцов к отражению вражеской атаки. Так показалось Женьке. Света и остальные ребята стояли уже у тропинки и поджидали их. Но Владик исполнил сигнал до конца. Они ещё чуточку задержались, пока звуки последних ударов не растаяли в воздухе.

– Всё же это, наверное, сбор по тревоге, – убежденно сказал Женька.

– Может быть, – покладисто согласился Владик. – Я не знаю.

Они пошли догонять уже покинувших площадку товарищей. Вдруг Женька краем глаза заметил какое-то движение чуть в стороне и сзади них. Он быстро повернулся и застыл на месте, схватив Владика за руку: в нескольких шагах от них стоял мальчишка.

Нет, Женька не испугался, хотя мальчишка был необычный. Точнее говоря, это вообще был не мальчик, а…

– Привидение! – прошептал Владик.

Его фигура четко обозначилась на фоне темного бурьяна. Он как бы светился изнутри неярким, но заметным светом. Женька видел его отчетливо. Мальчишка был одет по-летнему, но как-то совсем не современно. Светлая рубашка, короткие темные штаны держались на лямках, высокие ботинки. На одной ноге чулок натянут, а на другой спущен, обнажая большую ссадину на коленке. А ещё на нем был галстук… пионерский галстук…

Мальчишка стоял и смотрел на них. Смотрел внимательно. Женька заметил, как подрагивают его ресницы…

– П-привет! Ты кто? – спросил Женька.

Мальчишка не ответил. Он сделал два шага по направлению к ним, поднял руку и показал на что-то. Проследив направление, Женька понял, что странный мальчик показывает на Владика. Вернее на его руку, в которой были зажаты палочки, которыми он только что исполнил сигнал сбора на импровизированном барабане. Мальчик что-то сказал, судя по тому, как зашевелились его губы, но они ничего не расслышали.

– Мы не слышим, – сказал Женька.

Тогда он внимательно посмотрел прямо в глаза Женьке и снова что-то сказал.

– «Вы играли «Сбор» – вдруг отчетливо раздалось в Женькиной голове, хотя слов он по-прежнему не слышал. – «Вы в опасности?»

– Нет, у нас всё в порядке, – ответил Женька.

– «Хорошо. Тогда я ухожу. До свидания!»

Не дожидаясь ответа, мальчик приветливо улыбнулся им и вскинул руку, чуть задержав её на уровне головы в наклонном состоянии, очень похожим на то, как отдают друг другу честь военные. Только военные прикладывают ладонь к козырьку фуражки, а это немножко по-другому. «Пионерский салют!» – догадался Женька. Повернувшись спиной, мальчик сделал несколько шагов и растворился в воздухе.

– Ты всё видел? – глупо спросил Женька.

– Да.

– А… слышал что-нибудь?

– Да. Он мне сказал: «Привет, барабанщик».

– А меня спросил, не в опасности ли мы. Я ответил…

– Это я слышал. Что ещё он сказал?

– Что если у нас всё нормально, он уходит. И ушел.

Они помолчали. Потом Владик произнес:

– Получается, что мы слышали разные слова. Как он говорил с тобой – я не слышал, а как со мной – ты. Почему так?

– Не знаю. Но кто он такой вообще? Он так и не сказал – кто он.

Откуда-то издалека донеслись голоса ушедших вперед ребят. Они кричали и звали их.

Женька потянул Владика за собой на тропу. Они быстрым шагом пошли догонять ребят.

– Жень, – негромко позвал Владик, – тебе не кажется, что у нас начинается новое приключение?

Женька сам уже подумал об этом. Он остановился и посмотрел в блестевшие задором глаза своего названного младшего брата:

– Кажется.

– Так это же здорово!

– Кому как. Света вряд ли разделит твой восторг.

– А ты?

На прямой вопрос полагается отвечать только прямо. Женька улыбнулся и взъерошил Владькину макушку:

– Отказываться от приключений не полагается, это не по правилам. А ещё мне ужасно хочется выяснить, почему в один день так много совпадений?

– Каких ещё совпадений?

– Днем мы нашли пионерский барабан – раз. Оказалось, что среди нас есть барабанщик (это ты) – два. После твоей игры на «барабане» появился этот… мальчик – три. Он ясно сказал, что пришел услышав сигнал сбора. Два совпадения – ещё куда ни шло, а три – это уже слишком. Что-то здесь иное, пока не совсем понятное. Кажется, мы сами того не зная набрели ещё на какой-то э – э – э… узелок…

– Что ещё за узелок?

– Ну, перекресток. Это когда наши дороги перекрещиваются с дорогами других. Как наши с тобой. Или наши и этого… мальчика, например.

Впереди уже слышны были голоса ушедших ребят. Владик вдруг остановился и дернул Женьку за руку:

– Давай пока Свете ничего не скажем, – предложил он.

– Вряд ли это получится, она всё равно обо всём узнает.

– Ну, пока не скажем… На всякий случай…

– Ладно, конспиратор, там видно будет. Но учти, если она узнает, что мы как заговорщики что-то скрываем от неё – нам придется несладко!

Владик хитро посмотрел на Женьку и губы его растянулись в заговорщической улыбке:

– У братьев могут быть свои секреты, которые они не доверяют даже самым лучшим сестрам.