Ангельская справедливость

– Да брось ты, – примирительно сказала я, находя в книге потерянную страницу. – Я же тебе не навязываю свои взгляды.

– Да-да, – недовольно проворчала подружка, ожидавшая очередной ожесточенной схватки. – Ты же у нас справедливая до мозга костей! Как я могла забыть? Иначе в Суд тебя бы не взяли.

– Как же вы без нашей судебной справедливости? – захихикала я. – И дня не продержитесь!

Машка исподлобья стрельнула в меня глазами, но продолжать разговор не стала. Знает ведь, что я права.

Межмирный Суд многие годы контролирует порядок в человеческом мире, сотрудничая с Ковеном Магов, который следит за порядком в мире магическом. Историю возникновения трех миров рассказывают в Академии практически в первый день обучения. Хотя за столько лет исторические факты уже обросли домыслами, и больше походят на легенду.

Если коротко, то она звучит так: когда-то волшебники и иные магические существа жили с простыми людьми в одном мире. Несмотря на периодические досадные недоразумения, маги вполне успешно существовали среди людей. Но во времена Средневековья гонения на магических созданий стали невероятно массовыми и кровопролитными. Затем человеческая наука начала развиваться со все возраставшими темпами, и помощь магов им требовалась все меньше. То, что было доступно только избранным, становилось доступным всем. Из этого возникла еще одна проблема: чем стремительнее развивалось человечество, тем быстрее вырождались магические расы. Тогда самыми могущественными волшебниками того времени было принято отчаянное решение – расселить простых людей и магических созданий в разные миры. Объединив силы не одной сотни колдунов, ценой множества жизней и потери магических сил у выживших, маги создали вторую реальность.

Тут стоит уточнить, что вторая реальность находится не на другой планете. Эти миры существуют на Земле одновременно, но в разных пространствах, соприкасающихся так плотно, насколько это возможно. Две этих реальности – как два пластиковых стаканчика, вставленных один в другой: они вместе, занимают минимум места, вы можете пить из них одновременно, при этом они остаются двумя разными стаканчиками.

Такова история о том, как маги и люди разошлись по разным мирам, но все равно продолжают жить бок о бок.

Волшебный мир получил имя Orviam, по первым слогам от латинской фразы «Orbis viribus amplis», то есть «Мир с широким спектром способностей». А человеческий – Pospademu, или Мир малоспособных, «Posse parum de mundo».

В Поспадему магия проявляется реже, использовать ее труднее, но все же, при всем прогрессе человечества полностью искоренить появление людей, способных преобразовывать энергию в нечто материальное, то есть магов, не получилось.

Тут же возник логичный вопрос: как этот бардак контролировать?

В Орвиаме за порядком испокон веков следит Ковен Магов. Однако в Поспадему его влияние необходимо было полностью скрыть. Поначалу Ковен следил за происходящим с Орвиама, но многое, разумеется, упускалось из виду. Быстро возник новый вопрос: где держать преступников? Обычная тюрьма, даже сдобренная магией, часто не справлялась, а риск быть раскрытыми никуда не девался. Но и тащить отребье в Орвиам никому, понятное дело, тоже не хотелось: там и без того хватало правонарушителей. И тут колдунов осенило. У них уже имелся опыт сотворения отдельного мира, и, недолго думая, маги решились повторить опасное предприятие. Так и появился еще один стаканчик в стопочке на полке. Совсем маленький, но все же спасительный. Когда переполняются два больших стакана, лишнее берет на себя маленький, тем самым не позволяя излишкам пролиться.

Маги учли все ошибки предшественников и сумели избежать больших потерь при создании этого небольшого мирка с неприступной крепостью в центре. Со временем крепость обросла городом, который получил мрачное название Satus Tenebris, что с латыни переводится как «Начало Тьмы». А какое еще название мог получить кусок пространства, ставший козлом отпущения для двух других миров? В Тенебрис свозили всех преступников, там устраивали казни, пытки и прочие ужасы средневекового наследия. И мир, словно живое существо, осознавшее цель своего существования, стал магнитом для негативной энергии. Вскоре находится в нем длительное время могли лишь считанные единицы, остальные же впадали в депрессию, сходили с ума, а порой и кончали с собой. Обычные сотрудники отбывали свой рабочий день и покидали Тенебрис без последствий, но должен же там кто-то находится более длительный промежуток времени или даже постоянно, чтобы управлять городом и следить за порядком.

Тогда появились Ангелы Правосудия.

Никто из преподавателей никогда не рассказывал нам, откуда они взялись и кто они такие. «Они просто есть, и они управляют Судом. Это все, что вам нужно знать!» – был стандартный ответ любого учителя. Ангелами их называют за внешний вид: бледные серо-синие существа с длинными белыми волосами, в рясах, словно растущих прямо из их кожи; у них были жуткие черные глаза без разделения на белок, радужку и зрачок и большие белые птичьи крылья на спине. Определение «правосудие» им присвоили благодаря необыкновенным способностям, из-за которых Ангелы были совершенными судьями. Никто не может обмануть их или что-то по-настоящему утаить. Благодаря Ангелам прекратились физические пытки, но ходили слухи, что эти создания вместо тела пытают разум. Они рассматривают все судебные дела в Межмирном Суде и всегда находят виновного. Ангелы никогда не ошибаются. Хотя никто не может объяснить, как им это удается. И даже мрачная аура города этим созданиям нипочем. Ангелы обитают на самом верху крепостных башен, куда закрыт доступ простым сотрудникам. Сами Ангелы тоже не спешат показываться внизу и никогда не покидают Сатус Тенебрис.

И хвала Межмирным Богам! Пусть и дальше торчат там подальше ото всех!

Впервые я увидела Ангелов на ознакомительной экскурсии в Суд в мою бытность второкусницей Академии. Зрелище было впечатляющим и ужасающим. На тот момент я повидала уже достаточно страшных вещей, но настолько неприятных созданий мне видеть еще не приходилось. Особенно страшными мне показались их глаза. Эти страшные черные провалы, которые будто видели тебя насквозь. От их взгляда кровь в жилах стыла. Будто ты уже не ты, не личность, а препарированная лягушка.

Невольно поежившись, я оторвала от книги остекленевший взгляд и посмотрела на улицу. Мы уже съезжали с кольцевой дороги на трассу в сторону области. По сторонам друг в друга перетекали убранные поля и редкие леса. Машка дремала, один наушник выпал у нее из уха, а телефон чуть не выскользнул из расслабленных пальцев. Подружка даже не шелохнулась, когда я перекладывала телефон ей на колени. Небось вчера до поздней ночи сидела в Интернете. Тяжело вздохнув, как дама преклонных лет, раздосадованная выходками юной особы, я посмотрела на ту же злосчастную страницу книги, что и вначале пути. За полчаса я так и не продвинулась ни на строчку. Воспоминания навязчиво лезли в мое убаюканное дорогой сознание, и я позволила им снова поглотить меня целиком.

Тем не менее, Ангелы не могли бы все решать и контролировать одни, для этого их было слишком мало. Со временем стало ясно, что не все создания так плохо реагируют на ауру города, и некоторые вполне спокойно переносят ее и даже могут жить в городе длительное время. Методом проб и ошибок были выявлены необходимые для жизни там качества, и со временем Тенебрис наполнился сотрудниками, устойчивыми к его негативной ауре. Между собой сочетание таких особенностей называют «жаждой справедливости», что не далеко от истины. Обостренное, гипертрофированное чувство справедливости является как раз одним из выявленных магами качеств, помогающих психике устоять перед атмосферой Тенебриса. Жажда справедливости присуща единицам, поэтому спрос на подобных мне не иссякает.

Качества отслеживаются наставниками и учителями при обучении. Причем необходимые особенности встречаются как среди учеников из Поспадему, так и среди учеников из Орвиама. Чаще всего мы работаем в соответствующих отделах, относящихся к тому или иному миру и к нашим родным городам, чтобы, например, оперативникам было легче ориентироваться на местности. Но до торжественной части, где новичков представляют начальству и коллегам, никто не знает точно, в какую группу он попадет.

Ну, до этого славного момента осталось совсем немного!

Я приободрилась, поерзала в кресле, пытаясь расшевелить затекшее тело, и снова вернулась к книге. На этот раз дело пошло куда успешнее, и интересной истории удалось практически заглушить волнение перед предстоящим мероприятием.

***

Автобус плавно влился в поток автомобилей на съезде с шоссе в сторону Академии. Еще пара-тройка поворотов, потом парковка – и мы приехали.

Вывалившись из салона, мы с Машкой быстренько забрали свои сумки, распрощались с дедушкой Федотом и направились в сторону Академии. Лужайка уже кишмя кишела: кричали преподаватели, размахивая табличками с номерами групп на длинных палках, визжали ученики, радуясь встрече с друзьями, а мы с Машкой пытались во всем этом столпотворении разглядеть своих.

Солнце вовсю палило нам в головы, однако прохладный осенний ветерок напоминал о скором похолодании. Я приставила ладонь ко лбу, укрываясь от солнца и растрепанных ветром волос, и пыталась разглядеть хоть одну знакомую фигуру в ярком свете. Группа учащихся с классным руководителем во главе отделилась от общей толпы и двинулась в сторону ворот, освободив мне пространство для обзора.

Двое громил стояли прямо возле ворот Академии. Они вытягивали шеи и высматривали кого-то в толпе. Не сложно догадаться кого. Я замахала руками, чтобы ребята меня заметили. Он заметили меня и радостно замахали в ответ.

– Вон мои! – с улыбкой сообщила я, поворачиваясь к Машке и указывая ей направление.

Она с опаской покосилась на размахивающих руками верзил, уже несколько лет внушавших ей страх, и сказала:

– Ну, иди тогда… Счастливо тебе!

Мы неловко обнялись, сталкиваясь сумками.

– Тебе тоже всего хорошего! Я обязательно напишу! Еще увидимся!

– Очень надеюсь, – грустно улыбнулась подружка. – Береги себя!

Помахивая на ходу Машке, я поспешила к ребятам. Чемодан ковылял по опаленной жарким солнцем траве, и к однокурсникам я пришла уже вспотевшей и запыхавшейся.

– Вот она, истинная женщина! Ты что, весь шкаф запихнула в чемодан? – хохотнул Бронислав.

– Почти, – как можно язвительнее заявила я, тяжело опуская сумки на пыльную траву.

– Оно и видно, – вторил Брониславу Драгомир, гогоча в голос.

Я хмуро посмотрела на парней. Они совсем не изменились за два месяца, что мы не виделись. Невозможно было сердиться, когда огромный, словно медведь, Бронислав смеялся в голос, радостно глядя на меня своими по-детски наивными голубыми глазами. Все те же короткостриженные головы, светлая Бронислава и темная Драгомира, все те же широченные богатырские плечи у обоих. Сокурсники возвышались надо мной двумя трясущимися от смеха горами.

У тех, кто встречается с Драгомиром и Брониславом впервые, всегда вызывают опасения и страх их сдвинутые густые брови, хмурые выражения лиц и то, как недовольно смотрит на них сероглазый Драгомир и презрительно фыркает Бронислав. Но я с ними была знакома уже очень давно, и знала, что за грозным внешним видом прячутся хорошие парни, простые, как пять копеек.

Их магический уровень стабильно держится на пятерке, поэтому они компенсируют недостаток магии избытком мышц. Силища в этих телах и правда огромная, возможно, поэтому их магия остается такой слабой. Только за счет разницы в уровнях я могу с ними тягаться, иначе у меня не было бы шансов. А так на моей стороне ловкость и третий магический уровень. В спаррингах у меня почти всегда была ничья и с Драгомиром, и с Брониславом.

– Зато я ничего не забыла, в отличие от некоторых, – мстительно ввернула я, осматривая спортивные сумки на земле.

Парни тут же переменились в лице. Они сразу узнали мой остекленевший взгляд, который означал одно: я колдую без рук.

– Анжел, даже не думай! – с легкой паникой воскликнул Слава.

У ребят с собой было полно повседневной одежды, которую я видела на них миллион раз, и для меня в принципе не составляло проблемы выбрать какую-то небольшую знакомую вещь и переместить ее куда-нибудь, при этом видеть ее совсем необязательно. Бронислав и Драгомир прекрасно это знали, а почувствовать столь незначительное колебание магии, да еще и среди такого большого количества волшебников было практически невозможно.

Я растянула губы в злорадной ухмылке.

– Ну, сейчас ты у меня получишь! – Мир подскочил ко мне и замахнулся своим огромным кулачищем.

Бронислав ринулся раскрывать сумку в поисках пропавших вещей. Я даже не успела ничего предпринять, как за спиной укоризненно прозвучало:

– Ребята, ребята, ну что же вы? Уже не дети давно, а все туда же…

Не нужно было даже оборачиваться, чтобы узнать Архипа по этому ленивому, как урчание сытого сонного кота, голосу. Через секунду, впрочем, эта наглая морда возникла рядом со мной, и я смогла удостовериться, кому принадлежит голос.

За три месяца у него еще немного отросли волосы, и теперь они касались плеч. Он смотрел на меня в упор своими карими, почти черными глазами. Архип, в отличие от богатырей Драгомира и Бронислава, был невысокого роста, узок в плечах и казался невероятно хрупким. Однако первое впечатление обманчиво: на самом деле он был скользким, как угорь, изворотливым и сильным. Мы друг друга недолюбливали, хотя скрывали сей факт за жеманными улыбочками и натянутым дружелюбием. У Архипа был второй уровень магии, что позволяло ему укладывать меня на обе лопатки в магических спаррингах, но в рукопашном бою я побеждала чаще, что, конечно, не могло не тешить мое самолюбие.

– Что произошло? – осведомился Архип.

Драгомир опустил кулак и ограничился тычком в плечо, от которого каблуки моих туфель глубоко зарылись в сухую землю, а затем пояснил:

– Да эта опять нарывается.

– Я просто пошутила, – примирительно сказала я. – Нечего было надо мной смеяться, лучше б помогли! Тоже мне, сильный пол…

– Ой-ой-ой, – передразнил меня Слава. – Нашелся тут слабый!

– Мне даже искать вас не пришлось, как всегда, за версту видно и слышно! – со смешком сообщил низкий голос, и к нашей колоритной компании подошел последний ее участник.

– Привет, засранец! – осклабился в сторону друга Архип, протянув ему руку.

Никита ответил на рукопожатие. Этот парень умудрялся ладить со всеми, не прикладывая к этому никаких усилий. Он поправил очки в черной квадратной оправе, сверкнул орехового цвета глазами и откинул за спину длинную растрепанную косицу, в которую он обычно заплетал свои густые русые волосы. Никита мог заболтать до смерти кого угодно, и порой мне казалось, что это его основное оружие. Словом он действительно мог убить, и его враги падали замертво под натиском либо аргументов, либо занудства. Тех же из врагов, кого демагогия не брала, Никита мог добить кулаками или магией, которая у него имелась в избытке. Он единственный из нас обладал самым высоким, первым уровнем магии, чем вызывал жгучую зависть у всех: мало у кого уровень магии был выше четвертого. Наверное, поэтому Ник был негласным лидером нашей группы, серьезным, строгим и справедливым – настоящий сотрудник Суда.

– Ла-а-адно, – протянул Драгомир, ласково потрепав меня по макушке. – Правда, чего это мы, уже не маленькие ведь.

Бронислав все равно украдкой погрозил мне кулачищем, но вместе с озорной улыбкой и подмигиванием это совсем не выглядело устрашающе.

– Как прошло лето? – поинтересовался Никита, пока все хватали свои вещи и поворачивали в сторону ворот.

– Отлично! – радостно воскликнула я. – Была в Японии! Там так классно! Киото просто моя любовь!

– А мы на даче у Мира были, баню строили, – гордо выпятил и без того огромную грудь Бронислав.

– А потом парились там с девчонками дачными, – поддакнул ему Драгомир и оба загоготали.

Мы с Ником сдержанно улыбнулись, Архип только фыркнул.

– Я вот в Индии был, занимался йогой и медитацией, – надменно заявил он.

– Ску-у-ука-а-а… – протянула я, закатывая глаза.

Парни прыснули со смеху, а Архип насупился и демонстративно послал мне из глаз пару грозных сверкающих молний.

Мы как раз прошли сквозь ворота на территорию Академии. А она была поистине огромна. На площади в несколько гектаров раскинулся студенческий городок – пять общежитий, большое здание школы, несколько корпусов высших учебных заведений, два отдельно стоящих спорткомплекса, стрельбище, конюшня и прямо напротив ворот —помпезный административный корпус. Мы направлялись как раз к нему по широкой, вымощенной бурым камнем дороге мимо ухоженного сада.

Светло-серое, с высокими колоннами в греческом стиле главное здание выглядело величественно в обрамлении зелени и цветочных клумб. На первом этаже корпуса проходили различные официальные мероприятия вроде линейки в начале учебного года или вручения аттестатов в конце.

– Ник, а ты чем занимался на каникулах? – поинтересовался Слава.

– А я спал, – мечтательно отозвался Никита. – Ну, на море еще побывал, в Крыму. Объехали с семьей весь полуостров на машине!..

Он ненадолго замолчал, окинув взглядом родные просторы, и с чувством произнес:

– О-о-о, какая ностальгия охватывает тут… Грустно немного, что мы больше не учащиеся.

Все мы сейчас чувствовали нечто подобное, но не знали, как это выразить.

Каждая кочка на дороге, каждая трещина в стенах были знакомы. За садом было мое общежитие, а за ним виднелся лес, в котором проходили практики и гулянки. В другой стороне, за широким полем, деревушка, а за ней кладбище, там мы проходили первую практику по некромантии… Ну и натерпелись же мы тогда! Я невольно поежилась, но с удовольствием вспомнила, как мой класс, вопя от ужаса, разбегался куда глаза глядят, а учитель со скучающим видом быстрым движением уложил живого мертвеца обратно в могилу и недовольно заорал, что поставит всем неуд за такое поведение.

Вспоминая время, прожитое здесь, мы добрались до широкой мраморной лестницы. Через распахнутые резные двери виднелся переполненный большой зал, куда отовсюду стекались ученики. Мой чемодан резво застучал колесами по ступеням, чуть позади тянул свой чемодан Архип. Без видимого труда Ник, Мир и Слава поднимались со своими большими спортивными сумками в руках. Пройдя мимо колонн, мы вошли в большой зал.

Древние гобелены на стенах, изысканная мебель из темного дерева, сверкающие огнями хрустальные люстры под высоким потолком и мраморная лестница, ведущая на второй этаж. К ней мы и направилась, пробираясь через суетливых учащихся и успокаивающих их учителей.

Временами то тут, то там слышались приветственные окрики наших преподавателей. Всем им хотелось подбодрить нас, пожелать что-то в этот важный день, но они были заняты своей работой, пытаясь построить учеников. А ученики, конечно, выстраиваться совсем не хотели: истосковавшись за лето по магии, они колдовали налево и направо. По пути к лестнице мы успели деактивировать с пяток вредоносных заклинаний. Подгоняемые желанием скорее сбежать от творящегося в зале безумия, мы чуть ли не бегом поднялись на второй этаж и рванули вдоль правого коридора до лестницы на третий, и только там притормозили и выдохнули.

– Н-да… – задумчиво протянула я. – Тяжко приходилось нашим учителям с нами…

Оставшиеся четыре лестничных пролета мы преодолели без приключений, войдя наконец в пустынный коридор. Этаж, где располагалась администрация, был тих и пуст, почти все сейчас находились внизу, на линейке.

Мы повернули направо и уперлись в дверь замдиректора. Я могла бы поклясться, что услышала тихий свистящий выдох Драгомира, выдавший его волнение, хотя я наоборот была рада встрече со своей наставницей. В отличие от ребят я училась у Юлианы Ксановны и знала ее с совершенно другой стороны.

Мой класс был последним ее выпуском перед тем, как она ушла на пост замдиректора окончательно. Для меня наставница всегда будет доброй и заботливой. Парни же знали только одну ее сторону – как строгого и справедливого заместителя, не дающего спуска лодырям. Хватало одного ее хмурого взгляда – и каждый из моих сокурсников просто каменел от ужаса. Впрочем, нет смысла врать: этот взгляд вызывал благоговение и трепет и во мне.

Мы подошли вплотную к темной двери с позолоченной табличкой «Первый заместитель директора Юлиана Ксановна Трехова», но постучать так никто и не решился.

Я вздохнула, охваченная воспоминаниями, и опустила глаза на свои ноги, но вместо строгих черных покрытых пылью туфель увидела белые чистые кроссовки. Те кроссовки, что были на мне пять лет назад. Тогда я точно так же стояла перед этим кабинетом, неуверенно переминалась с ноги на ногу и не решалась войти. Мне совершенно не хотелось выслушивать очередную лекцию о моем светлом будущем, только теперь от своего классного руководителя. Такие речей я уже наслушалась и от родителей, и от преподавателей. Никто из них не давал мне каких-то определенных советов, и выбирать мне приходилось полностью самой.

А мне не нравилось ничего.

Я не знала, куда себя применить, все сферы казались мне чужими, скучными, неинтересными, не моими. В тот день Юлиана Ксановна наконец отмела мои сомнения.

– Вы хотите сказать, что я справлюсь? – робко спросила я, утопая в большом кресле.

– Это зависит только от тебя, – мягко улыбнулась она. – Но я не порекомендовала бы тебя, если бы думала, что тебе это не по силам.

– Но оперативником… – с сомнениями прошептала я и тут же громче предположила: – Может быть мне лучше получить какую-нибудь более «офисную» профессию? В Межмирном Суде столько разных должностей! Я не уверена, что буду полезнее всего именно в поимке преступников…

– У тебя замечательные способности в области магии, твой уровень определенно еще будет расти. К тому же ты всегда была активной. Мне кажется, будет настоящим преступлением запереть тебя в душные кабинеты.

Я перебирала в руках документы для поступления, невидящим взглядом скользя по строчкам. В конце концов, я любила соревнования, мне всегда нравилось преодолевать трудности, а это дело еще и принесет пользу обществу обоих миров… Благородная работа. Опасная, но интересная до головокружения… И прежде, чем мой мозг успел осознать, я подняла глаза к наставнице и твердо заявила:

– Согласна. Я согласна.

А дальше меня ожидали мучительные пять лет обучения. Обычные занятия почти ничем не отличались от сессии. Иногда я приезжала домой на каникулы в слезах и синяках, отчего родители были в ужасе, уговаривали бросить эту кошмарную затею, но я стояла на своем и была непоколебима. Последние два курса показались немного проще, чем первые три, но, возможно, я просто привыкла к нагрузке. Тем не менее, я была довольна. Мне было интересно. Каждый день я преодолевала себя, училась быть сильнее и опаснее, чувствовала, что могу сделать множество полезных вещей, и это придавало мне сил. А сейчас я стою на финише, в самом конце этого сложного пути, скоро я наконец-то смогу применить свои способности в деле. Так что нет места сомнениям, мне нельзя колебаться. С этими мыслями я решительно и громко постучала в дверь, надавила на железную ручку и заглянула внутрь.

Там ничего не изменилось: все то же светлое прямоугольное помещение со стеклянными шкафами, заваленными папками, а в конце кабинета за огромным письменным столом у окна сидит Юлия Ксановна.

– Заходите, заходите, ребятки. Давно уже вас жду, – проворковала она, не отрываясь от документов.

Наставнице не нужно было видеть нас, чтобы знать, кто к ней пришел. Мы ввалились в кабинет и сбились в кучу у самых дверей. Юлиана Ксановна не спеша выровняла стопку бумаг и сложила их в синюю папку, свернула два пергаментных листа, на которых я заметила восковую печать Ковена Магов, перетянула их красными лентами и только после этого вышла из-за стола.

Я была так рада видеть свою учительницу, что не могла сдержать улыбку. Юлиана Ксановна выглядела не старше пятидесяти лет, моложавая женщина с вьющимися каштановыми волосами, стройная для своего возраста, всегда с иголочки одетая. Она улыбнулась мне в ответ, отчего светлые карие глаза наполнились теплом.

Никто из учащихся не знал, сколько Юлиане Ксановне на самом деле лет, как и не знали возраст других древних магов. Иногда мне казалось, что они и сами уже забыли, сколько им лет.

В Академии было много древних, и каждый ученик со временем начинал отличать их от других преподавателей. Внешне они могли выглядеть совсем молодо, но, заглянув в глаза, сразу чувствуешь разницу. Глаза колдунов, проживших не одно столетие, настолько могущественных, что магия смогла замедлить процесс их старения, были особенными. Завораживающими, яркими, мудрыми, всезнающими. Казалось, в них можно увидеть ответы на все загадки Вселенной. А еще – печаль. В них всегда была печаль. Такая всепоглощающая, светлая, неотвратимая. Глаза Юлианы Ксановны были именно такие. И даже сейчас, когда она, счастливо смеясь, приветствовала нас, я видела в ее глазах что-то такое, отчего щемило в груди.