Впереди над линией горизонта яркими вспышками кружило сиреневое сияние, обозначив границу тридцать второй зоны. Девушка за рулём передвинула ногу на педаль тормоза и направила экспедиционный джип на обочину дороги. До объекта было около трёх километров, но даже издалека Оля видела, как иссушенные зноем поля вблизи границы были изувечены мозаикой глубоких трещин, и всякая живая тварь сторонилась этого места. Она задумчиво посмотрела на ржавый дорожный указатель городка Устриш. Это был самый короткий путь, чтобы проехать в Нижний Новгород.

Проходить из одной зоны в другую она не боялась, и всё же, пережить очередной приступ, прежде чем наступит адаптация к новой атмосфере, – было нелёгким испытанием.

Кочевница зевнула. Её взмокшее тело изнывало от пекла и долгого пути. Ей нестерпимо хотелось принять душ, смыть под струями прохладной воды дорожную пыль и хоть немного остыть, отдохнуть и выспаться. Хроническая усталость, провалы в памяти и боль были её верными спутниками последние четыре года. И ради чего она вновь рисковала жизнью? Оля тяжело вздохнула. Ей нужно было доставить секретные документы из Арктической обсерватории в Нижегородский исследовательский центр. Ни Бог весть какое трудное задание, но, всё-таки оно было опасным.

Она стиснула зубы и, ударив в педаль газа, вырулила обратно на дорогу.

Яркое послеполуденное солнце и сиреневое сияния ослепляли глаза. Оля с трудом различала дорогу, и только когда почувствовала нарастающее давление, поняла, что пересекла границу. Головная боль пришла внезапно, за нею последовал звонкий гул в ушах и приступ тошноты. Оля крепче вцепилась обеими руками в руль и, немного сбавив скорость, осторожно поехала по направлению к незнакомому городу. Она надеялась, что сможет быстро отыскать приют для кочевников. Отлёживаться на заднем сиденье машины в судорогах, ей не хотелось.

Дорога прямиком привела её к заброшенному вокзалу. Опустевшая площадь и заколоченные, разбитые стёкла витрин магазинов указывали на то, что в этой части города, возможно, никто не живёт. Оля присмотрелась. На противоположной стороне улицы стояло двухэтажное здание постройки советских времен с обвалившейся штукатуркой и старой двустворчатой дверью. Над входом весела вывеска с изображением планеты земля без разграничений на зоны. Такой она была до всемирной катастрофы, которая произошла четыре года назад. Теперь же, небрежно нарисованный масляной краской большой синий круг, служил лишь маяком для кочевников.

Увидев знакомые символы, Оля успокоилась. В первую очередь это означало, что город Устриш имеет сообщение с другими зонами, и она никого не удивит здесь своим появлением. А во-вторых, она сможет наконец-то принять ретрогетивные пилюли для ускорения адаптации и спокойно отлежаться. Её самочувствие стремительно ухудшалось: гнетущие, подавляющие сознание предвкушение неизвестности накрывало с головой и лишало сил. Каждый звук казался далёким и неразборчивым. Картинка города двоилась в глазах. Оля с большим трудом открыла дверь автомобиля и на ватных ногах вывалилась из него, едва удержав равновесие.

Кочевница осмотрелась. На улице по-прежнему не было ни души.

«Но ведь кто-то здесь должен быть», – вскользь подумала она, и достав рюкзак из багажника, отправилась искать хозяина приюта.

Дверь в здание оказалась открыта. В полумраке просторного холла стояла тишина.

– Есть тут кто? – из последних сил крикнула Оля в пустоту, и от бессилия села на стул напротив стола консьержки.

Спустя минуту где-то на втором этаже скрипнула дверь. И кто-то неторопливым шагом зашаркал по ступеням лестницы.

Кочевница вздохнула с облегчением, и её веки невольно сомкнулись от усталости, а когда она вновь открыла глаза: на столе горела настольная лампа, а за столом сидела пожилая женщина и внимательно изучала её.

Она увидела на тумбочке позади консьержки пожелтевший от времени, с диском вместо клавиатуры телефон.

«И зачем он здесь? Кому она звонит? Куда?» – словно в бреду подумала Оля.

– Здравствуйте, – ослабшим голосом сказала она.

– Добрый день.

– Мне нужна комната и желательно побыстрей.

– Могу я увидеть ваши документы?

– Путёвка кочевника подойдёт?

Оля неуверенно сунула руку в правый карман камуфляжных брюк, пытаясь вспомнить, брала она с собой документы или нет.

– Подойдёт, – ответила консьержка.

Она медленно достала из ящика стола помятую тетрадь регистрации, продолжая пристально рассматривать гостью.

– Я направляюсь в Нижний Новгород и задержусь у вас всего на пару недель.

Обыскав один карман, Оля полезла в другой, тот, что был ниже.

– Не знаю в чём спешка вашего дела, но вы очень сильно рискуете.

Антонина Павловна не первый год имела дело с кочевниками и хорошо знала о последствиях таких путешествий. Предупредить об опасности было её долгом.

– Я вам рекомендую задержаться у нас как минимум на месяц до полной адаптации.

– Это слишком долго, – вяло улыбнулась Оля. – Вот, пожалуйста, – протянув пластиковую карточку, предложила она.

– Меня зовут Антонина Павловна. Я хозяйка этого дома. Пола. Дола. Мы с мужем, ижем, чижем живём на втором этаже, а на первом принимаем кочевником. Чевников. Комчевых. Вничих…

Оля сглотнула. Гул в ушах становился невыносимым. Перед глазами всё плыло. Слова женщины с четырьмя глазами звучали, как абракадабра.

– Дайте мне, пожалуйста, ключи от комнаты.

Она почувствовала, что ещё немного и её накроет новая волна галлюцинаций.

– Конечно, я вам их дам, как только…, – Антонина Павловна взглянула на документы и тут же замолчала.

Ещё мгновения назад она сомневалась, думала, что ей померещилось, а теперь знала точно, кто перед ней стоит.

На пластиковой карточке была фотография и надпись: «Ольга Медведева. Кочевник первого уровня. Миграционный доступ без ограничений»

– Как вы себя чувствуете? – дрогнувшим голосом спросила консьержка, стараясь изо всех сил сохранять спокойствие.

На лбу кочевницы проступила испарина, её лицо было бледным, а глаза потемнели от боли. Она выглядела слабой, и её руки дрожали.

– Будьте добры дать мне ключи от комнаты. Мне нужно отдохнуть, – испытывая новый приступ головной боли и тошноты, ответила Оля.

Антонина Павловна встала из-за стола и едва не уронила стул, на котором сидела, задев его широкими бёдрами. Она открыла на стене шкафчик для ключей и взяла тот, на котором была прикреплена красная бирка.

– Оставите свою путёвку у меня? Я вас зарегистрирую, а когда вы отдохнёте, верну вам документы.

– Конечно, – с нетерпением ответила девушка.

– Ваша комната шестая, красная дверь прямо по коридору, – указала женщина, протягивая ключи.

– Благодарю, – торопясь ответила Оля и поспешила уйти.

Антонина Павловна тяжело вздохнула. Она прожила в этом маленьком городе всю свою жизнь и знала каждого жителя в лицо. Оля Медведева считалась пропавшей без вести с тех пор, как четыре года назад покинула свой родной город Устриш и, никто уже не надеялся, что однажды она вернётся домой.

Антонина продолжала стоять на месте, провожая взглядом гостью, и всё не могла решить, кому сообщить о чрезвычайной ситуации первым.

Оля с трудом пересекла холл и, отыскав шестую комнату, прежде чем вставить ключ в замочную скважину, облокотилась о стену. Головная боль сводила её с ума. Её тело пробирал озноб. Ей казалось, что ещё немного, и она потеряет сознание.

Пошатываясь, она прошла в спальню, крепко сжимая в руке пузырёк с ретрогетивными пилюлями. Бросила рюкзак у окна и села на кровать. Закинула в рот две капсулы и раздавила их зубами. От терпкого вкуса горькой жидкости Ольге свело скулы. Она проглотила лекарство и попыталась расслабиться.

Первая судорога прошла по её телу едва заметной волной, вторая была сильней, когда её настигла третья, Оля против воли дёрнулась и свернулась калачиком. Её тело больше не принадлежало ей. С каждой новой судорогой Оля корчилась и металась по кровати, словно испытывала ломку. И только спустя несколько минут неистовых терзаний боль стихла, судороги прекратились, и кочевница мгновенно провалилась в сон.

Глава 2

На восточной окраине города находился транспортировочный пост с наблюдательной вышкой. Это нехитрое сооружение служило для переправки грузов из одной зоны в другую. Каждый четверг Александр приезжал сюда, чтобы забрать почту, лекарства и всякое разное, что было необходимо для жителей Устриша. Телефония и другие средства связи между зонами из-за сильных помех не работали. Общались с помощью писем, гуманитарные грузы в малые зоны переправляли с помощью ручной лебёдки.

Саша снял рубашку и зацепил её за пояс брюк. На его крепкой, загорелой груди сверкали капли пота. Лето в этом году выдалось жарким. Воздух вблизи границы заметно плавился.

На другой стороне поля за сиреневым сиянием виднелась вышка тридцать четвёртого поста. Саша взял бинокль и посмотрел вдаль. Он увидел, как Михаил тащит не себе набитый припасами рюкзак. Поднявшись на башню, Миша сбросил груз на пол и присел на скамью передохнуть. Закурил. Сделал несколько глотков дыма и, посмотрев на наручные часы, приветливо помахал Александру рукой. Он знал, что за ним наблюдают. В ясный день отблески сиреневого сияния были не такими яркими, как вечером. Видимость была хорошей. Саша разглядел усталость на лице Мише и тревогу. Подождал, пока тот сложит содержимое рюкзака в переправочный контейнер, и только потом принялся крутить лебёдку, перетягивая посылку на свою сторону. Когда груз оказался у него, он дал отмашку Михаилу, что сегодня в тридцать четвёртую зону ничего нет. Миша попрощался и ушёл.

Первым делом Александр достал сводку происшествий. В ней говорилось о двух мародёрах, имеющих на руках поддельные путёвки кочевником. Прислали их фотороботы и список особых примет.

– Сань, Саня, ты там долго ещё?

Внизу у башни топтался Сергей Палыч и внушительным, командирским басом взывал к молодому сослуживцу. Старый майор давно вышел на пенсию, но в силу обстоятельств продолжал помогать в местном отделении миротворцев.

Александр перегнулся через перила и посмотрел вниз.

– Нет, не долго. А ты чего приехал? – удивился он. – Случилось что?

– Да Тонька прибегала, все уши прожужжала и ничего толком не объяснила, – он всплеснул руками. – Просит тебя срочно в приют кочевников приехать.

Александр быстро перекидал содержимое контейнера к себе в рюкзак и бегом сбежал вниз.

– Никак беглые объявились и буянят, – впопыхах объяснил он, и сунул в руки Палычу сводку.

– Да какие беглые. Девчушка кочевница приехала, и что-то там с ней не то, – уклончиво ответил Палыч.

– В смысле не то? – оторопел Саша. – Какая девчушка? – нахмурился он.

Пожилой майор притупил глаза.

– Сгоняй, да погляди. Мне почем знать, – соврал он.

– Ну, хорошо. В отдел заеду только…

– Да не надо в отдел. Поезжай сразу туда. А припасы я сам отвезу.

– Что случилось? – настойчиво потребовал объяснить Александр.

– Не знаю! – упрямился Палыч.

Саша с недоверием посмотрел на него, но спорить со стариком не стал. Запрыгнул в телегу и помчался к Антонине Павловне.

Глава 3

Саша гнал лошадей по пыльной дороге, и чувство тревоги не покидало его. Кочевники в малую тридцать вторую зону приезжали редко. Приют стоял у заброшенного вокзала и, кроме тётки Тони и её мужа там никто не жил.

Как и всё в Устрише большую часть времени приют пустовал. С тех как произошла катастрофа, город стремительно приходил в упадок. Многие жители пропали без вести, некоторые погибли, когда пытались пройти через границу сиреневого сияния – первое время никто не знал, какую опасность таит в себе чарующая взгляд аномалия – дома этих людей остались пустовать и разрушались. Транспортное сообщение с другими городами было полностью приостановлено. Приходилось на всём экономить и, в большинстве случаев решать проблемы своими силами.

– Не заболела бы девчушка кочевница, – мысленно взмолился Александр.

На всю округу остался один единственный врач ветеринар Фёдор. Опыта ему хватало не только больную скотину лечить. Да вот только с кочевниками было не всё так просто.

У входа Сашу встретила Антонина Павловна.

– Оля вернулась, – в лоб заявила женщина.

Она знала, что Александр поймёт с первых слов, о ком идёт речь.

– Она приехала около двух часов назад, оставив свою машину незапертой, – Павловна указала на чёрный джип, на крыше которого сверкали солнечные батареи.

Александр посмотрел на него напряжённым взглядом.

– Она кочевница первого уровня, – не дав Александру даже опомниться, продолжала пожилая женщина. – Ты же понимаешь, что это значит?

Павловна прищурила глаза и пристально посмотрела на Александра.

Саша молчал. Он подошёл к машине, открыл дверь и обшарил глазами салон. Внутри рядом с водительским сиденьем лежала дорожная карта кочевника с координатами, где проходят границы между открытыми зонами. Бутылочка с водой и пачка сигарет. На заднем сиденье ничего не было. Он открыл бардачок, там лежали салфетки и новый выпуск журнала «Вестник».

Она меня не узнала. И вообще вела себя так, будто впервые здесь.

Александр продолжал молчать. Он думал, и вид у него был мрачный. Однажды он уже потерял свою любимую, пережил страшную боль утраты, пройти через это снова он не желал.

«Ну, хотя бы Фёдора не придётся звать», – с облегчением подумал он.

Это случилось за несколько дней до катастрофы. Тогда ещё никто не подозревал, что произойдёт, и ничто не предвещало беды, но Оля умудрилась заставить Александра сожалеть о случившемся вдвойне. Она собрала некоторые из своих вещей, села на поезд и уехала в неизвестном направлении, никому ничего не сказав и не оставив даже записки.

И чем же ещё она могла его удивить? Он терпел всё: её вспышки раздражения, упрёки и истерики. Но она и не думала останавливаться, и постоянно требовала, то развлечений, то перемен. Хотела уехать из этого, как она выражалась: Богом забытого Устриша, – и начать новую жизнь в большом городе. Она хотела перебраться жить в Москву. Куда угодно лишь бы подальше от сюда. И, в конце концов, сбежала. Бросила Александра, но даже после этого не оставила его в покое. Она заставила его все эти годы думать о ней.

Саша стиснул зубы и на его скулах заиграли желваки.

И всё-таки она его удивила, вернувшись спустя столько лет. Это было так похоже на неё.

Антонина Степановна показала Саше документы Ольги. Он мельком посмотрел на фотографию в путёвке, и что-то сжалось в глубине его души.

– Боюсь, это уже не та Оленька, которую мы знали, – тихо намекнула Павловна.

Саша немного помедлил и спросил:

– Она выглядит так же, как на этой фотографии?

– Ну, почти. Она очень бледная, я бы даже сказала с зелёным оттенком. Тёмненькие круги под глазами. Опухшая. Надеюсь, у неё есть те самые таблетки, которые пьют все кочевники, – поморщилась женщина.

Александр невольно передёрнул плечами, на мгновение представив себе, через какие мучения пришлось пройти Оле.

– В какой она комнате?

– В шестой.

– Комната с красной дверью?

– А как же иначе? – развела руками Павловна.

Саша прошёл через холл в конец коридора. Остановился у двери и замер, не решаясь войти.

Он вспомнил слова Антонины Павловны: опухшая, бледная, с синяками под глазами, – разве могла его Оля так плохо выглядеть? Он знал её так близко, как только могла ему позволить женщина, сгорающая от страсти. Даже рано утром, в смятой постели после долгой ночи любви, с растрёпанными волосами и сонными глазами, она всегда выглядела божественно.

– Если Оля приняла ретрогетивные пилюли, значит, она спит, – решил Александр и уверенно открыл дверь.

Он прошёл в комнату и прикрыл за собой дверь. Какое-то время он просто смотрел на девушку, лежавшую на постели. Она лежала поверх покрывала одетая, спиной к нему, и он не мог видеть её лицо, но её волосы… Александр снова почувствовал трепет в душе, и память с новой силой напомнила о былом. Эти прекрасные золотистые локоны, разбросанные на подушке, как же сильно он хотел увидеть их вновь.

Он медленно обошёл кровать, склонился и заглянул ей в лицо. Сомнений не было, это была его Оля, и она всё ещё была прекрасна. Особенно сейчас, когда стала на четыре года старше, черты её лица выглядели более утонченными.

Александр продолжал смотреть на неё, пытаясь разобраться в своих чувствах. Он испытывал радость, что с ней всё в порядке. Любопытство, как ей удалось всё преодолеть и стать кочевницей. Гордость за свою девочку. Сожаление о долгой разлуке. И желание… Желание обладать этой женщиной, которое вспыхнуло с новой силой. Ведь несмотря ни на что, он всё ещё любил её. Он все эти годы был рабом своего увлечения, и ни одна другая женщина не смогла затмить Ольгу. И, конечно же, он испытывал гнев. Страшный, всепожирающий гнев за боль, которую он испытал потеряв её. Она бросила его, сбежала перед самой катастрофой. Ему пришлось поверить, что она погибла, как и многие другие, кто пытался пройти сквозь сиреневое сияние.

Она всегда угрожала ему. Шантажировала – если он не уедет вместе с ней, она уедет одна. А он… Он будет жалеть об этом всю свою жизнь. И, черт возьми, эта девчонка действительно заставила его пожалеть о том, что он не согласился уехать с ней. Расчётливая стерва! Она всегда манипулировала им, пользуясь его чувствами. Она всегда знала наперёд, как он поступит, и как будет страдать. И она заставила его пожалеть о потери больше, чем он мог себе представить. Ведь все эти годы он винил себя в её гибели!

Осознав, что обе его руки сжаты в кулаки, Саша сделал над собой усилие и попытался успокоиться. Придушить сбежавшую четыре года назад невесту было не лучшим решением, тем более сейчас. Он улыбнулся в душе, обретя привычное напряжение, раздражение и ненависть. Так было всегда, когда дело касалось Оле. Жизнь с ней казалось ему блаженством и в то же время проклятым адом. Она была бесподобна в своей фальши, мастер шантажа и испорченная эгоистка, и она была единственной его слабостью. Она была его наркотиком.

Это наваждение невозможно было объяснить, но оно было восхитительным. Иногда он безумно любил её. Порой отчаянно ненавидел. Но он всегда нуждался в ней, а без неё испытывал звериный голод и беспомощность. Эта потребность в ней была больше, чем страсть, нечто сильное, запретное и тёмное, то, что могло убить его. Она была частью его души, и он задыхался без неё.

Александр осознал, что жил эти годы, как в тумане, а теперь всё снова встало на свои места. Оля была рядом. Она вернулась, и он её ненавидел.

Затаив дыхание он сделал шаг назад. Он снова вспомнил слова Антонины Павловны:

– Это уже не та Оленька, которую мы знали!

Не каждый мог стать кочевником и путешествовать из одной зоны в другую, но Оля могла. Вот только какой ценой? У всех без исключения кочевником наблюдались провалы в памяти. А некоторые и вовсе со временем сходили с ума. Саша хотел знать, как далеко Оля смогла зайти в своих путешествиях? Что стало с её личностью? Помнит ли она его? А главное, зачем она вернулась?

Он остался ждать. Сел в кресло у кровати и наблюдал, как она спит.

Он не мог уйти. Не мог с ней расстаться. Он хотел получить ответы на все свои вопросы и не собирался отступать.

Большую часть времени Оля спокойно спала, иногда вздрагивала и что-то бормотала. В эти минуты Александр переживал, что могло тревожить её во сне? Он приподнимался в кресле и ждал, что она проснётся, но она продолжала спать, а он продолжал ждать.

Его терзали вопросы. Как она жила эти годы вдали от дома в хаосе, который творился после катастрофы? Как она смогла выжить и вернуться?

А потом он вспоминал причину всех своих кошмаров. Этой причиной была она! Все эти годы он проклинал себя, ненавидел, презирал. Он чувствовал свою вину в её исчезновении.

И вот она снова здесь, разрушительница его покоя. Вернулась и одним махом перечеркнула всю боль, весь пережитый кошмар, будто и не было ничего.

Спустя несколько часов душевных терзаний Александр почувствовал, что смертельно устал от всех этих воспоминаний. Он будто заново прожил эти четыре года. Но он упрямо продолжал ждать, когда Оля проснётся и посмотрит ему в глаза. Он надеялся, что она всё ещё помнит его.

Оля проснулась вечером. Её губы пересохли, и ей нестерпимо хотелось пить. В полумраке комнаты она прошла в ванну, включила свет и, обнаружила там деревянную купель, до краёв наполненную свежей водой. Её радости не было предела. Она с жадностью накинулась на воду, зачерпывая её ладонями и, попутно пыталась вспомнить, в какое захолустье её вновь занесло. События прошедшего дня расплывались и были не чёткими.

Оля вспомнила образ пожилой женщины с четырьмя глазами, которая вручила ей ключи от комнаты и, не сдержав смеха, рассмеялась. Так беспощадно её давно не накрывало.

Она скинула с себя одежду и залезла в купель с головой.

– Боже, какое блаженство! О-о-о, Боже! – с восторгом выпалила она, издав томный, исходящий из груди стон. – Боже, это восхитительно! О-да! – продолжала вопить она, плескаясь в большой деревянной бочке, словно ребёнок в тазике.

Не обнаружив в кармане своих брюк документы, Оля обхватила ладонями лицо и потёрла виски, пытаясь вспомнить, где могла их оставить. Она завернулась в полотенце, и вышла обратно в комнату. Зажгла ночник. Села на кровать и принялась обшаривать тумбочку.

– Привет, Оля.

Девушка вздрогнула и повернулась в сторону окна, откуда доносился этот незнакомый мужской голос.

Мужчина привстал с кресла и медленно вышел из тени. Его глаза блестели. Он был высокого роста, широкоплечий брюнет и, несмотря на мягкий, приятный голос и доброжелательное приветствие, Оля почувствовала исходящую от него угрозу. Этот человек был зол. У неё заколотило сердце, и она с отчаяньем вспомнила, что оставила оружие в багажнике машины.

Когда мужчина подошёл ближе, она увидела эмблему синего круга на нагрудном кармане его рубашке. Это означало, что незнакомец миротворец и представитель местной власти. Оля успокоилась, но очень сомневалась в правильности его действий. Воспоминания прошедшего дня постепенно возвращались к ней.

Она направлялась в Нижний Новгород из Кирова и, самый короткий путь, хоть и не безопасный, лежал через город Устриш. Ей предстояло посетить незнакомую ей зону, но это прилично экономило время. У неё, конечно же, была возможность поехать в объезд. Но для этого ей бы пришлось добраться до Омска, сделать невероятно огромную петлю обратно до Волгограда, и только потом она бы смогла проехать в Новгород. Отправиться в столь длительное путешествие и потерять кучу времени Оля не могла себе позволить.

Она хмуро посмотрела на незнакомца, всё ещё не понимая, что этот мужчина забыл в её комнате.

Оля была опытным кочевником: устроить дебош или закатить истерику не могла.

Продолжая хмуриться, Оля вспомнила, что консьержка забрала её документы и, возможно, причина появления представителя власти была связана именно с этим. Но разве у неё есть какие-то проблемы с законом?

– Так и будешь молчать? – голос Александра прервал её раздумья. – Я думал, ты будешь рада меня видеть! – с упрёком добавил он.

Он переместил взгляд на её торчащие под тонким полотенцем соски и, Ольге стало неловко.

«Рада видеть?»

Оля медленно и глубоко вздохнула. Она впервые видела этого мужчину, и почему она должна была рада этому? Она видела десятки и сотни мужчин, и ни один из них прежде не требовал возрадоваться ему. Что-то в этой истории было явно не так, но она всё никак не могла понять, что именно.

– Здравствуйте! – сказала она, стараясь говорить спокойно и сдержанно, но вся эта ситуация её напрягала.

Оправдываться перед незнакомым мужчиной, будучи полуголой и мокрой, казалось ей не приличным.

Он подошёл ещё ближе и теперь стоял в метре от неё. Так близко и вызывающи. Ей захотелось уклониться, отступить на шаг назад, но она и так стояла возле самой стены, и сбежать было некуда. Она вспомнила про ретрогетивные пилюли, и принять ещё парочку показалось ей хорошим решением. Она надеялась, что это поможет ей прийти в себя. Абсурд происходящего натолкнул её на мысль, что возможно, этого мужчины здесь нет, и всё это ей мерещится.

– Кто вы? – не выдержав, спросила она, и принялась искать пузырёк с лекарством.

– Кто я? – зло усмехнулся он. – Разве ты не знаешь, кто я? – теперь его слова звучали грубо.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2