Забытая тайна

Двор был пуст, полная луна на безоблачном небе тускло освещала окрестности, ворона мирно дремала на столбике крыльца, что удерживал перила. Вдруг птица испуганно встрепенулась и взлетела на ближайшее дерево. Худая согнутая фигура в темной куртке с капюшоном на голове быстро пробежала через двор и скрылась на летней террасе. Арсений подвинул коляску и тихо, чтобы не потревожить Иваныча, пересел в нее, затем выехал в холл и направился к выходу на летнюю террасу, остановился у самой темной стены. Человек ловко просунул руку в приоткрытую форточку и умело открыл створку окна, шустро влез в комнату, бесшумно спрыгнул с подоконника. На цыпочках, так тихо, что не скрипнула ни единая половица, направился в дом. Арсений молча наблюдал за происходящим, вор проник на кухню и уже через несколько минут с полной тряпичной сумкой возвратился назад.

– А как же леший? – узнав в крадущейся мимо тонкой фигурке знакомую девушку, уверенно спросил юноша, нарочно делая голос чуть хрипловатым.

– Дяденька, не надо, я все верну, – шепотом запричитала девушка, от страха она низко присела и поставила сумку у ног.

– Чего набрала-то? – рассмеялся Арсений.

– А чего у вас брать, тоже голь, – девушка узнала Арсения и осмелела.

– Катя, ведь можно же попросить, – сказал тихо Арсений и подъехал к ночной гостье поближе.

Девушка выпрямилась, посмотрела на юношу уже без страха.

– А ты чего отдашь? У вас самих в холодильнике жрачки на два дня, а в городе говорят, что вы чуть ли не олигархи, – рассуждала Катя, успокоившись.

– Нашла ведь, что взять, и, главное, быстро так, – удивлялся юноша, покачивая головой.

– Да брось, порошка взяла пачку, стирка у меня, да так, по мелочи, хочешь, верну, – оправдывалась ночная гостья.

– Ладно, не надо, раз взяла – тебе нужней, – успокоил ее Арсений.

– И что, я могу идти? – не понимая происходящего, спросила девушка.

– Иди, – спокойно ответил хозяин.

– Спасибо! А дядька твой тебя не накажет? – не унималась Катя.

– А мы ему не скажем, – усмехнулся юноша.

– Я пойду? – еще раз спросила девушка. Она быстро схватила сумку в охапку, прижала ее к груди и ловко забралась на подоконник.

– До свидания, – сказал Арсений уже вдогонку поздней визитерше.

– Пока, – донеслось до него из темноты сада.

Он прикрыл створку и направился в свою комнату, посмотрел в окно, девушки уже не было видно. «Вот это да, уже сбежала», – подумал юноша, улыбаясь. Часы пробили половину третьего. Он лег в постель, в эту ночь сон его был крепок.

Арсений проснулся от крика, Иваныч ругался на чем свет стоит. Юноша быстро оделся и направился в кухню, дядька открыл все шкафы и, размахивая руками, метался по комнате.

– Что случилось? – спросил Арсений, улыбаясь происходящему.

Вид у Иваныча был обескураженный.

– Это же надо, все вынесли, двадцать пять лет здесь живу, люди стороной не только дом обходят, к забору боятся подойти! А тут в дом залезли, все уперли. Есть нечего, завтрака не будет! Это ж надо, ничего не боится, – громко возмущался Иваныч.

– Яичницу сделай и хватит, мне работать пора, – рассмеялся Арсений, вспоминая ночное происшествие.

– Вам смешно, а с меня спрос, все вынесли, сумки три, точно. В город за продуктами надо и вообще. А вы не слышали ночью шума? – спросил Иваныч, доставая из холодильника яйца.

– Нет, не слышал, – слукавил юноша, придвигаясь к столу.

Вскоре завтрак был готов. Иваныч не унимался, он пересчитывал несуществующие запасы, которых набралось уже не на три, а на пять сумок. Арсений улыбался, после легкого завтрака он направился в свою комнату, а через несколько минут дядька заглянул к нему.

– Поехал я в город, рано не ждите, вернусь только к вечеру, много не работайте, выходной сегодня, отдыхать надо. Обокрали шельмецы, это же надо, – не мог успокоиться он.

Арсений остался один, он вспомнил ночную гостью, ее сумку, и реакция Иваныча вновь развеселила его. «Хорошо, что у нас не ломятся закрома, а то бы наговорил, что от нас машинами добро вывозят», – сказал сам себе Арсений и рассмеялся, глядя на закрытую дверь, словно дядька мог его услышать. Затем он привычно принялся за работу, слова поддавались легко, Арсений без особых усилий уже мог читать на неизвестном языке, вот только как звучат правильно эти слова, он не знал. Прослушивал еще и еще раз запись и интуитивно произносил их вслух как мог, старался напевать, повторяя интонации из услышанного. День пролетел незаметно, и вот опять тусклое осеннее солнце закатилось за верхушки деревьев, первая звезда яркой точкой засветилась на кромке горизонта. Иваныч все не возвращался.

Арсений отложил работу и отправился на кухню, проехав холл, он остановился у старой скрипучей лестницы, что вела наверх.

– Что там может быть, кроме отцовской спальни? Живу в доме двадцать семь лет и совсем ничего не видел, надо исправить это, – держась за перила и глядя вверх, рассуждал юноша.

– Я буду только рад, – хриплый голос Иваныча заставил вздрогнуть.

Арсений резко обернулся, в полумраке комнаты, снимая покрытую инеем куртку, стоял дядька, а рядом с ним переминаясь с ноги на ногу от холода, высокая темноволосая девушка.

– Познакомься, это – Арсений! А как тебя зовут? – бесцеремонно спросил Иваныч вечернюю гостью.

– Изольда, – жеманно ответила девушка.

– Очень приятно, – тихо сказал Арсений.

– Это, что ли, клиент? – нервно спросила девушка и показала длинным красным ногтем на молодого хозяина.

– Да, будь с ним повежливей, – строго ответил Иваныч.

– Мы так не договаривались, ты не сказал, что он инвалид, что я с ним делать буду? – не унималась девица и перешла на повышенный тон.

– Арсений, идите в свою комнату, барышня через минуту подойдет, – тихо, но очень настойчиво попросил дядька.

Арсений не стал спорить, он очень устал за день, быстро развернул коляску и удалился. Столь вульгарная девушка его удивила: яркая, небрежно наложенная на лицо косметика, очень короткая красная кожаная юбка и сетчатые черные чулки – все это шокировало юношу. Ее разговор с Иванычем поразил не меньше, оказывается, дядька привез эту женщину ему. «Для чего? Она груба и, скорее всего, невежественна, о чем можно с ней говорить? И хамит с порога», – рассуждал Арсений, усаживаясь ближе к окну. Через несколько минут дверь распахнулась, на пороге стояла необычная гостья, она внимательно обвела взглядом комнату. Потом медленно подошла к Арсению и потрепала его по светлым шелковистым волосам.

– Ты прямо инопланетянин, никогда не видела людей с такими глазами, – сказала она, внимательно глядя в лицо юноше и садясь рядом на край кровати.

– С какими? – спокойно спросил он.

– С такими большими и зелеными, тебе лет сколько, мальчик? – продолжала девица, закидывая ногу на ногу.

– Двадцать семь, – ответил Арсений так же спокойно.

– Да что ты, такой взрослый, а на вид лет семнадцать! Ну что, давай приступим, – присаживаясь юноше на колени и разворачивая его лицо к себе, томно прошептала Изольда.

– Вы что делаете, коляска не выдержит, – возмутился Арсений, убирая руки девушки от лица.

– Пересядь на кровать, – раздраженно сказала она.

– Зачем?

– В шахматы играть будем, – недовольно ответила визитерша.

– Иваныч, – громко позвал Арсений.

Через секунду в комнату заглянул дядька.

– Звали?

– Иваныч, а мы ужинать будем? – неожиданно спросил юноша, глядя на дядьку умоляющим взглядом.

– Конечно, вы тут поговорите, я мигом, через часик, – протараторил тот и закрыл за собой дверь.

Девушка внимательно наблюдала за происходящим и усмехалась, она откинула с лица темные свисающие пряди волос и еще ближе придвинулась к Арсению.

– Ты боишься меня? Пересядь на кровать, не бойся, я не обижу тебя, – томно ворковала девица.

Арсений подъехал ближе к кровати и перекинул свое тело, поправил руками неподвижные ноги. Девушка села рядом и обняла его за шею, она попыталась поцеловать юношу. Резкий запах ее духов заставил Арсения закашлять, вечерняя гостья резко отпрянула.

– Боже, что с тобой? – недовольно буркнула она.

– Ваши духи, они какие-то… – не успел договорить Арсений.

– Какие? Чего бы ты понимал! Слушай, мне надо отработать, у меня в двенадцать еще клиент, – раздраженно сказала она и повалила юношу навзничь, осыпая его щеки поцелуями.

– Не надо! – почти закричал он.

– Молчи, – продолжая свое дело и скользя рукой по телу юноши, шептала Изольда.

– Я сказал – не надо, – Арсений резко поднялся, его переполняли злоба и отвращение. – Иваныч!

– Да, хозяин? – через минуту появился дядька.

– Девушка уходит, рассчитайся с ней, – твердым голосом приказал Арсений и брезгливо вытер губы.

Изольда встала, одернула кожаную юбку, откинула растрепанные волосы назад и вышла из комнаты.

– Как скажете, – тихо ответил Иваныч и вышел следом за ней.

В холле девица натягивала сапоги, что-то бормотала себе под нос.

Иваныч протянул ей купюру.

– Вот, возьми это, и помни, что я тебе говорил, если кому скажешь – найду и убью, – грубо сказал Иваныч, выталкивая девицу за порог.

– А проводить? Место тут у вас проклятое, – возмутилась она и придержала дверь.

– Доберешься сама, пошла отсюда, мне хозяина кормить надо, – недовольно сказал Иваныч, убирая ее руку и закрывая дверь.

– Сволочи, завезли черт знает куда, ноги сломаешь по этим дорогам топать, – кричала девица и куталась в тоненький плащик.

Арсений смотрел в окно на силуэт удаляющейся девушки, он не мог прийти в себя от этого нежданного визита. Через несколько минут в комнату вошел дядька, он внимательно посмотрел на молодого хозяина.

– Ужинать идемте, – позвал он и подкатил коляску ближе.

Арсений молча пересел в коляску и направился следом за Иванычем. На столе в кухне в тарелки был налит свежесваренный куриный суп. Юноша взял ложку, подвинул к себе кусочек еще теплого черного хлеба и внимательно посмотрел на дядьку.

– Зачем она приходила? – строго спросил юноша.

– Вам расслабиться надо, работаете много, да и вообще, взрослый вы уже, – сбивчиво объяснял Иваныч, как будто смущаясь.

– То есть эта девушка пришла, чтобы любить меня? – продолжал допрос Арсений.

– Ну как это любить? Если хотите, то любить, – ответил Иваныч.

– Как это? И ты хотел, чтобы я на ней женился и у нас дети были?

– Нет, это же так, для здоровья, ну понимаете, мужчина должен расслабляться, получать удовольствие, чтобы потом работать было легче, – мямлил дядька, не зная, что сказать.

Арсений смотрел на смутившегося Иваныча широко раскрытыми глазами, в его взгляде было столько непонимания и удивления, что Иваныч опустил глаза. Дядька растерянно нарезал кусок за куском, и скоро уже весь батон лежал на разделочной доске, нарезанный мелкими ломтиками. Арсений, глядя на растерянность дядьки, закинул голову назад и расхохотался в голос.

– Успокойся, Иваныч, я все понимаю, читал я о жрицах любви. А красивей-то не нашлось? И духи у нее отвратительные, – продолжал Арсений, смеясь.

– Слава Богу, а-то я и впрямь подумал… – присев на стул, чуть успокоился Иваныч.

– Давай ужинать. Знаешь, Иваныч, я решил, что буду переводить пока так, пусть смысла нет, всю книгу осилю, а потом буду думать, что делать, – перевел разговор на другую тему Арсений.

– Правильно, утро вечера мудреней. Завтра воскресенье, погулять надо подольше. Холодно, снежок, наверное, ночью пойдет, – облегченно вздохнув, ответил Иваныч и подлил юноше суп.

– Неудобно с девушкой получилось, морозно, а она пошла пешком, – тихо сказал Арсений, глядя в темное окно.

– Я ей на такси денег дал, – ответил Иваныч, убирая тарелки со стола.

Глава 5

Дни потянулись за днями, Арсений иногда напоминал Иванычу о встрече с девицей и посмеивался, дядьке было неловко, но он терпел насмешки молодого хозяина, радуясь, что настроение у него немного улучшилось. Начало ноября выдалось снежным, Иваныч не успевал расчищать дорогу к центральным воротам, а снег все валил и валил, укутывая белоснежным одеялом старый парк и вековые вязы. Арсений почти закончил с переводом старинной рукописи, так и не докопавшись до смысла. Но он поставил себе цель: перевести книгу полностью, а потом уже думать, каким образом связать слова в текстах. На днях позвонил старый хозяин и сообщил Иванычу, что приедет в двадцатых числах, велел поторопить Арсения с переводом. Юноша был готов к претензиям отца и к объяснениям по книге, но слаженный осмысленный текст отсутствовал, и с этим Арсений ничего не мог поделать.

Как всегда в субботу, Иваныч, накормив юношу завтраком, натопив жарко печь, чтобы хватило тепла до вечера, уехал в город за продуктами и по делам, как он обычно говорил Арсению. Тот, поработав над книгой и перевернув последнюю переведенную страничку, решил подышать свежим воздухом, за окном светило яркое ноябрьское солнце, искрился недавно выпавший снег. Старая ворона прохаживалась туда-сюда в ожидании угощения. Арсений оделся потеплей, закутал ноги шерстяным пледом, натянул толстый вязаный свитер, овчинную жилетку, спортивную шапочку и направил коляску к выходу.

Иваныч давно поменял летнюю коляску на зимнюю, в ней было безопасно спускаться с обледеневшего пандуса. Юноша распахнул дверь, легкий морозец тронул лицо, Арсений улыбнулся и выкатился на крыльцо, у самой двери стояла деревянная лопата. Ловко орудуя руками и маневрируя на коляске, он почистил широкое каменное крыльцо от снега, подъехал к перилам и потянулся к первой ступеньке, стараясь сбросить с нее снег. Несколько движений – и ступенька чистая, юноша радовался своей ловкости. Подкатив коляску к самому краю и ухватив лопату за конец черенка, он пытался дотянуться до второй ступени. Снег под лопатой валился, искрясь и образуя у начала крыльца неровные горки. «А третью и четвертую очищу снизу», – только и успел подумать Арсений, как коляска с грохотом сорвалась и покатилась вниз, юноша опрокинулся и кубарем полетел на снег, больно ударив руку и колено. Он медленно сел, потирая ушибленный локоть, из поцарапанной щеки сочилась кровь, он набрал в ладонь снега и протер испачканное кровью лицо. Арсений поглядел по сторонам в надежде, что коляска укатилась не слишком далеко, но его страхи оправдались – проехав метров пять по очищенной Иванычем дорожке, она воткнулась в сугроб и завалилась на бок. Он попытался подтянуться на руках, чтобы забраться на крыльцо – до дверей дома было немного ближе, чем до коляски, но локоть простреливала острая боль, и кровь на щеке не останавливалась, пачкая свитер.

– А я стою и думаю, скоро улетит или все-таки дочистит? – вдруг услышал он знакомый девичий голос сзади.

Арсений резко обернулся – на парковой дорожке стояла Катя в красной лыжной куртке и такой же шапочке, ее румяные щечки почти повторяли цвет головного убора.

– Привет! Вот видишь, какой я самоуверенный растяпа, – смущаясь и прикрывая раненую щеку, ответил Арсений, но все же он улыбался нежданной гостье.

– Не шевелись, ты так упал, что может кости переломал, погоди, я гляну. И лицо у тебя в крови, – Катерина подошла к юноше, достала из кармана маленькую ситцевую тряпочку, отдаленно напоминающую носовой платок, и промокнула кровь, тщательно прощупала руку и колено юноши.

– Нет, ушиб просто, до свадьбы заживет, сейчас я коляску прикачу, минутку подожди, – со знанием дела объяснила девушка.

– Спасибо, ты врач? – наблюдая за ней и придерживая тряпицу на кровоточащей царапине, спросил Арсений.

– Нет, у меня бабушка врач, хирург, в нашем городе всю жизнь в больнице проработала, а я в педе училась, бросила, три курса окончила и бросила. Бабушку парализовало, лежачая она, за братишками надо смотреть, да мать пьет, я тебе уже говорила, – объясняла Катерина, помогая Арсению встать.

Юноша придерживался за плечо Кати одной рукой, а другой опирался на край коляски, он поднялся на ноги, встал во весь рост, выпрямив спину.

– Ого, какой ты высокий, – удивилась девушка, рассматривая раненого друга.

Арсений смущенно опустил глаза, в его светло-русых вьющихся волосах искрился снег, большие зеленые глаза с пушистыми темными ресницами смотрели на трясущиеся от напряжения ноги, прямой нос с немного вздернутым кончиком покраснел от легкого морозца, а пухлые губы что-то шептали на непонятном языке.

– Чего ты там бормочешь? – спросила Катя, разглядывая спутника.

– Я пою, – робко ответил Арсений.

– Чего? – рассмеялась девушка.

– Когда мне больно или тяжело я всегда пою вот эту песню, – Арсений еле слышно запел.

– Странный язык, это чей? Вроде бы русский, а вслушаешься – ничего не понятно, – рассуждала Катя.

– Я сам не знаю, слышал когда-то и запомнил, – ответил Арсений, с трудом держась на ногах.

– Давай, садись уже, ты такой здоровый – я тебя не удержу, вон, ручищи какие, – рассуждала Катя, помогая парню развернуть коляску.

Арсений повернулся и сел в коляску, девушка отряхнула плед от снега и укутала ему ноги, натянула лежащую неподалеку на дорожке шапку и развернула коляску к дому.

– Давай погуляем, – робко предложил юноша, убирая тряпицу от лица, кровь совсем остановилась.

– У тебя ничего не болит? Дай-ка я ранку посмотрю, – спросила девушка, разглядывая ссадину на лице. – А ты не замерз? В снегу ведь лежал, – продолжала Катя.

– Нет, все хорошо, очень хочется на заснеженный парк посмотреть, – ответил Арсений, смущенно убирая руку.

– А дядька твой? – не унималась Катерина.

– Нет его, он поздно вечером вернется, в город по делам уехал, – объяснил юноша.

Девушка утвердительно покачала головой, развернула коляску к парковой дорожке.

Она медленно катила коляску по дорожке аллеи, Арсений то и дело оборачивался на спутницу. Ее озорные карие глаза с густыми ресницами, покрытыми серебристым инеем, курносый нос, по-детски розовые губы и румяные яблочки-щечки придавали ей сходство со сказочной Снегурочкой. Арсений залюбовался внешностью гостьи, а та без умолку тараторила, рассказывая о городских новостях. Из рассказанного Арсений ничего не понял, но прерывать девушку ему не хотелось, он искренне наслаждался живостью ее голоса, пронизанного звонкими нотками. Так незаметно для самих себя они добрались до старых деревянных ворот, плотно закрытых на тяжелый засов.

– Пойдем за калитку? – неожиданно спросила девушка.

– Зачем? – робко спросил Арсений.

– Посмотрим, что там, любопытно же, – ответила Катя.

– А поедем домой, – вдруг предложил Арсений, собирая в ладонь пушистый снег и делая из него снежок.

– Ты замерз?

– Нет, просто… – не успел договорить юноша.

– Боишься, боишься! – закричала девушка, прыгая вокруг Арсения на одной ноге.

– Нет, не боюсь, но пора домой, – буркнул юноша, развернул коляску и направился по дорожке к дому.

Катерина постояла минуту у раскрытой калитки, зачерпнула полную горсть снега и слепила упругий снежок, метко бросила его в Арсения, потом подпрыгнула и взвизгнула от удовольствия, догнала удаляющегося друга.

– Не дуйся, что ты, как маленький. А у вас поесть чегонибудь найдется? – неожиданно спросила Катя.

– Конечно, – обрадовался Арсений смене разговора.

Молодые люди медленно двигались по заснеженной аллее к старому каменному дому, мрачно отбрасывающему зловещие тени на белые сугробы. Вечерело. Девушка катила коляску, а юноша не отрывал от нее взгляда, развернул голову назад и робко улыбался. Они оба были довольны прогулкой и счастливы. Арсений радовался внезапному появлению Кати и общению, которого ему так не хватало, а Кате было крайне любопытно, как живут в этом доме, а еще ей очень хотелось есть. Тусклый желтый диск солнца почти опустился за заснеженные деревья, мелкие колючие снежинки полетели с серого вечернего неба. Ребята поднялись по заледеневшему пандусу на крыльцо. Открыли входную дверь, на них повеяло ласковым домашним теплом протопленной печи.

Побросав в прихожей мокрые от снега вещи, они отправились на кухню, девушка без стеснения нырнула в холодильник и начала выставлять на стол все съестное, что там было. Арсений подъехал ко все еще горячей печи и приоткрыл крышку кастрюли, в ней томились щи, которые Иваныч приготовил к обеду. Чайник тоже был еще горячий, и он залил приготовленную травяную заварку. Катерина закидывала в рот кусочки вареного мяса, сыр и наскоро запивала все холодным молоком. Щеки ее раздулись, не успев пережевать одно, она откусывала яблоко, хлеб, колбасу. Арсений рассмеялся, глядя на девушку.

– Катя, у тебя никто не отберет, сейчас щи есть будем, сметану достань и хлеб, я нарежу, – попросил юноша, улыбаясь.

– Я без хлеба, – ответила Катя.

Юноша налил большую тарелку щей и поставил на стол. Катерина обеими руками придвинула ее к себе и вопросительно взглянула на хозяина.

– Что? – спросил юноша.

– А ложку? – возмутилась Катерина.

Арсений достал из буфета огромную расписную деревянную ложку и протянул девушке, лукаво глядя ей прямо в глаза.

– А просто ложка есть? Этой я не смогу, – растерянно сказала девушка, недоуменно глядя на врученный ей столовый прибор.

Арсений расхохотался и положил на стол обычные суповые ложки, девушка ухватила ложку, лежащую ближе. Она с аппетитом принялась уплетать горячие щи. Ложка мелькала, и вот уже показалось дно тарелки с изображенным на нем вензелем.

– Катя, дуй, горячее же, – озабоченно подсказал юноша.

– Ничего, я привыкла, в нашей семье варежкой не хлопай, – затирая пустую тарелку кусочком черного хлеба, ответила Катерина. – А еще можно? – неожиданно спросила она.

– Конечно, а ты не лопнешь? – удивленно глядя на Катю, спросил Арсений.

– Наемся впрок. Дядька суп варил?

– Да, – набирая в ложку щей, ответил хозяин.

– Вкусные, а мясо есть? – бойко спросила Катя.

– Конечно, возьми в кастрюле, – удивленно ответил Арсений, не понимая, что происходит.

Катерина достала большой кусок говядины на косточке и, держа его обеими руками, принялась отрывать от него зубами крупные куски мяса. Набив полный рот, она прихлебывала щи, а затем снова принималась за мясо. Так продолжалось несколько минут, пока кость не стала совсем голой, а тарелка не опустела. Отвалившись на спинку стула, она довольно выдохнула, поглаживая живот.

– Все, наелась, – довольно прошептала она, вытирая рукой испачканное жиром лицо.

– А чай будешь? Иваныч вчера пирог с яблоками пек, – предложил Арсений, внимательно глядя на гостью.

– Нет, пирог уже не войдет, если тебе не жалко, я его с собой возьму, можно? – довольно спросила Катя.

– Конечно, спасительнице все можно, – ответил Арсений и улыбнулся.

– Пора, я пойду, темнеет уже, да и дядька твой не сильно мне будет рад, – сказала Катя и встала из-за стола.

Арсений достал из буфета пакет, отрезал большой кусок яблочного пирога, упаковал его и протянул девушке.

– Возьми, братишек угостишь.

– А тебе не попадет? – отряхивая штаны от мясных крошек, спросила девушка.

– Не переживай, Иваныч – он хороший. Ты еще придешь? – с надеждой спросил юноша.

– Приду, наверное, я дядьку твоего побаиваюсь, он меня метлой несколько раз гонял, когда я у вас в саду ягоду брала, – натягивая у порога ботинки, ответила Катя.

– А ты приходи в субботу, Иваныч по субботам в город уезжает, – продолжал разговор Арсений. Он очень сожалел, что девушка уже уходит.

– Ладно, заметано, приду, – ответила Катя.

Она наклонилась и нежно поцеловала Арсения в щеку.

– Пока, увидимся, и спасибо за пирог, – попрощалась Катерина и прикрыла за собой дверь.

– До свидания, – ответил Арсений уже вдогонку.

Он подъехал к окну и смотрел вслед уходящей Кате, пока ее хрупкая фигурка не скрылась за углом дома. Юноша вернулся на кухню, налил себе чай в большую кружку и глубоко задумался. Резкий хлопок дверью заставил его очнуться.

– Катя! – закричал юноша в надежде, что гостья вернулась.

– Что еще за Катя? – забасил в ответ Иваныч. Он складывал сумки с покупками на пол, отряхивал шапку от снега.

– Пойдем на кухню, я тебе все расскажу, – печально предложил Арсений.

– Ну, выкладывай, видно, новостей у тебя много накопилось, – деловито проходя в комнату и оглядывая свое хозяйство, сказал Иваныч.

Арсений по порядку все рассказал дядьке, как закончил перевод, как решил убрать снег, как упал с крыльца и больно ударился, как ему помогла Катя и как они обедали. Иваныч внимательно слушал, посмеиваясь.

– Иваныч, ты не станешь возражать, если Катя еще придет? – неожиданно спросил Арсений.

– Поглядим. Кормить-то меня сегодня будешь? Я голоден как волк, – сказал дядька.

– Конечно, буду, – улыбнулся юноша и достал чистую тарелку из буфета.

Глава 6

Время шло, Арсений несколько раз проверял записи с переводом старинной книги, много думал о том, как найти логическую связь написанного, но ответа не нашел. Он стал размышлять, как объяснить отцу, что перевод выполнен верно, а смысл надо искать, исходя из ключа, которого у него нет. Арсений то и дело смотрел на календарь, со страхом ожидая двадцатое число. Иваныч привычно занимался хозяйством и тоже с тревогой ждал старого хозяина. Глядя на Арсения, он чувствовал: что-то у него не выходит, не получается, хотя внешне тот казался спокойным и даже веселым. Старался чаще быть с Иванычем и много говорил, рассказывал, размышлял. После прихода Катерины юноша изменился, дядьке показалось, что он захотел жить и бороться.