Полная версия
Ставка на любовь
Прошло четыре дня с момента нежелательного появления маркиза в Осборн-Хаусе. Его память так и не восстановилась, зато состояние здоровья улучшалось день ото дня. Объявив, что отныне пациенту ничто не угрожает, доктор Элтон откланялся, и это стало прямо-таки благословением. Этот господин так громко и много говорил, что заставить замолчать его мог разве что только сам маркиз.
Прогулка не помогла. Джорджиана так и не перестала думать о маркизе Уэстмарленде. Было странно называть его Стерлингом, но, слава богу, он попросил обращаться к нему по имени, и ей просто повезло, что его тоже звали Роберт, как и ее жениха.
Конечно же, Уэстмарленд не знал, что и Стерлинга ей хотелось называть по имени после того, как они станут мужем и женой. Такое обращение не было принято в свете, но все подруги Джорджианы были очень близки со своими мужьями, и она мечтала о таких же отношениях в браке.
Когда она предложила Стерлингу называть его по имени, тот лишь рассмеялся и сказал, что пусть называет так, как хочет. В словах же Уэстмарленда сквозила какая-то надежда, что ли…
Может, она ошибается и этот джентльмен вовсе не лорд Уэстмарленд? Уж больно он не похож на высокомерного, взиравшего на окружающих свысока маркиза, которого она встречала в Лондоне. Тогда он напоминал ей скучающего тигра, появлявшегося в обществе в поисках добычи. Что, если она ухаживает за совершенно незнакомым мужчиной? Мысль об этом ободряла Джорджиану, поскольку она совершенно не знала, как обращаться с таким лордом Уэстмарлендом – благодарным, доброжелательным и обаятельным.
Неужели судьба сыграла с ней злую шутку? Если окажется, что сейчас в доме Китти лежит обычный благородный джентльмен, просто поразительно похожий на маркиза, значит, она напрасно лгала и изворачивалась.
– Джорджиана, – раздался голос у нее за спиной. – Наслаждаешься солнцем? – Китти остановилась рядом с подругой, подставила лицо солнечным лучам и глубоко вздохнула. – Представляю, как ты по нему стосковалась после стольких дней взаперти.
Джорджиана улыбнулась: ведь ее никто не принуждал сидеть в комнате рядом с раненым.
– Как же иначе?
Китти сочувственно коснулась руки подруги, хотя и не сомневалась в ее бесконечной преданности возлюбленному.
– Знаю. Ради любимого можно вытерпеть все, что угодно. Я на все готова ради Чарлза.
Джорджиана с трудом удержалась, чтобы не усмехнуться.
– Кстати о Чарлзе… – Китти понизила голос, и Джорджиана заметно напряглась. – Сегодня утром я получила от него письмо. Он опять играл: делал ставки, каких не мог себе позволить, – проигрался в пух и прах и поставил на кон собственный дом.
О господи! Интересно, что сделает Китти, когда узнает всю правду?
– Значит, Чарлз скоро будет дома? – спросила Джорджиана таким тоном, словно очень на это надеялась, хотя на самом деле до смерти боялась чего-то подобного.
– Нет. – Лицо Китти приобрело жесткое, нагонявшее жуть выражение, и она устремила взгляд на уток, плескавшихся в пруду посреди сада. – У него дела в Лондоне. Мистер Джексон прислал для него инструкции. – Губы Китти изогнулись в кривой усмешке. – К тому же он наверняка понимает, какой устроил тут переполох, и надеется переждать бурю подальше отсюда.
Слава богу…
– Как это похоже на мужчин, – беззаботно произнесла Джорджиана. – Устроить светопреставление и устраниться.
Китти рассеялась.
– Хорошо, что у тебя есть чувство юмора, – пригодится, когда вы с лордом Стерлингом поженитесь. Вообще-то я пришла сказать, что он просит принести его одежду. Люси выстирала что могла, но его рубашка безвозвратно испорчена. Хочешь, пошлю Ангуса, чтобы он посмотрел, есть ли в его вещах другая?
Джорджиана не могла допустить, чтобы кто-то копался в вещах маркиза: там могло оказаться что-то такое, что указало бы на то, кто он на самом деле.
– Нет-нет, – возразила она поспешно, – я принесу сама. Только вот зачем рубашка, если ему еще нельзя вставать?
Китти улыбнулась.
– О, дорогая, как много тебе еще предстоит узнать о мужчинах! Вот, например, мой Чарлз: чем хуже себя чувствует, тем решительнее рвется прочь из постели, словно его совсем ничто не беспокоит, но, с другой стороны, легкая простуда сразу превращает его в тяжелобольного. Думаю, лорд Стерлинг просто слегка обалдел от пребывания в четырех стенах.
– Да он с трудом час без сна продержаться может.
– Может, тебе с ним поговорить? Я слышала, он просил Ангуса вывезти его на улицу в кресле.
Можно подумать, что в доме Китти имелось такое! Даже в таком состоянии Уэстмарленд оставался высокомерным и представить не мог, что у кого-то нет кресла на колесах. Джорджиана вздохнула и напомнила себе, что отныне это ее крест: она сама взвалила себе на плечи эту ношу и теперь вынуждена ее нести. Девушка решительно развернулась в сторону дома и сказала, надеясь, что Китти примет нотки раздражения в ее голосе за беспокойство:
– Я с ним поговорю.
Только вот в ее комнате вещей маркиза не обнаружилось, и на мгновение ее сердце едва не остановились. Если Ангус забрал их и отнес маркизу, тот уже наверняка роется в сумках, и одному богу известно, что там найдет… Надо все осмотреть: возможно, служанка или камеристка Надин куда-нибудь их переложили.
После нескольких минут лихорадочных поисков Джорджиана действительно обнаружила сумки под столом. И тут ее словно окатили ледяной водой.
О господи! Как она могла забыть, что Надин знает Стерлинга в лицо! Она пока не заходила в комнату раненого, но если вдруг увидит его, то обман раскроется.
Джорджиана закрыла лицо руками. Что ж, придется поговорить с камеристкой, пока та все не испортила. С каждой секундой необходимость лгать все больше отравляла ей существование.
Девушка набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. Пока причин для беспокойства нет, так что можно заняться вещами. Джорджиана расстегнула пряжки, сунула руку внутрь сумки, и ее тотчас же охватил стыд, смешанный с каким-то греховным любопытством.
Вещей было не много: смена белья и одежды, изрядно помявшихся после долгого пребывания в сумке. Девушка отложила в сторону чистую рубашку, но потом подумала, что маркизу потребуется и белье. Не в силах справиться с сердцебиением, она мгновение колебалась, потом сказала себе, что глупо переживать из-за кусков шелка и льна, и смело достала из сумки носки и панталоны. Если бы Джорджиана не солгала, этим занимался бы слуга.
Бросив взгляд на закрытую дверь, она принялась за вторую сумку и обнаружила пистолет, небольшой кожаный несессер, а также папку с письменными принадлежностями, из которой выпал небольшой нож для бумаги. Джорджиана удивилась: вот уж неожиданность! Вроде Уэстмарленд не из тех, кто станет утруждать себя написанием писем. И все же папка занимала в его багаже довольно много места. Здесь же обнаружился дневник, но его открыть она не решилась. Заметив выглядывавший из тетради лист бумаги, Джорджиана хотела вложить его обратно, но поняла, что держит в руках закладную на Осборн-Хаус.
Ее сердце забилось так, что едва не выскочило из груди. Значит, маркиз действительно ехал сюда, чтобы забрать у Китти дом. Вся ее враждебность к маркизу, утратившая было силу перед лицом смерти, пробудилась к жизни вновь. Ах, негодяй!
Итак, ее главная задача теперь – нарушить его планы, особенно после того, как едва не утонула во лжи ради его благополучия: не отходила от постели и старательно исполняла роль любящей невесты. Джорджиана свернула документ вчетверо и спрятала в стопке собственного белья чулок, где уже хранилось кольцо с печаткой.
Больше ничего интересного в седельных сумках не оказалось. Находившейся в них одежды хватило бы всего на несколько дней – следовательно маркиз был абсолютно уверен, что этого времени достаточно, чтобы вышвырнуть Китти с семейством из дома, хотя сам здесь жить явно не собирался… если, конечно, следом за ним не прибыл бы багаж.
Джорджиана тут же представила, как у крыльца Осборн-Хауса останавливается экипаж и оттуда вываливаются пьяные приятели маркиза, которые непременно захотят увидеть, как он тут устроился. И тогда он наверняка все вспомнит. Китти тут же снимет со стенки ружье и перестреляет всех до единого, а потом возьмет на мушку свою подругу Джорджиану. О господи, но почему такие мысли не пришли ей в голову раньше?
– Вам не нужна помощь, миледи? – вдруг раздался за спиной голос Надин.
Вздрогнув от неожиданности, девушка порывисто развернулась.
– О господи! Напугала. Зачем подкрадываться ко мне сзади?
Надин удивленно заморгала.
– Я не подкрадывалась! Ангус послал меня узнать, нашли ли вы одежду лорда Стерлинга.
– Нашла, как видишь. – Джорджиана подхватила с пола стопку одежды за исключением нескольких вещей, которые отложила в сторону, и отдала камеристке. – Это нужно отутюжить: вещи в ужасном состоянии.
– Да, миледи.
Присев в реверансе, девушка скрылась за дверью, а Джорджиана прижала подрагивающие пальцы к вискам. Дело принимало скверный оборот. Нужно было срочно решить, как быть с Надин и что делать с закладной, а еще продумать план на случай появления друзей маркиза, но прежде всего следовало понять, как выбраться из болота, в котором добровольно увязла.
От всех этих мыслей Джорджиане захотелось немедленно вернуться в Лондон и спрятаться под крылом у своей верной наставницы леди Сидлоу: в данный момент девушка совершенно не чувствовала себя способной управлять собственной жизнью.
Глава 8
Джорджиана постучала и, услышав приглушенное приглашение войти, распахнула дверь комнаты, которую отвели раненому, но остановилась как вкопанная на пороге, раскрыв от удивления рот. Уэстмарленд встал с постели, уцепившись за одну из опор кровати, бледный, с трясущимися от напряжения руками и каплями пота на лбу, в голубом халате. И все же при виде девушки лицо его осветила торжествующая улыбка.
– Доброе утро, дорогая.
– Вы его подстригли! – воскликнула Джорджиана, заметив Ангуса.
Уэстмарленд провел рукой по волосам.
– Сначала мы пытались их отмыть и расчесать, но это был сущий кошмар – проще подстричься.
В груди Джорджианы зародилось какое-то странное ощущение. Длинные волосы, открывавшие лоб и спадавшие беспорядочными прядями, подчеркивали суровые линии подбородка и носа маркиза, с ними он выглядел надменным и хищным, словно один из ангелов Люцифера, а сейчас, когда волнами обрамляли лицо, они делали его моложе, мягче и… трогательнее.
И к тому же – святые небеса! – маркиз оказался гораздо выше, чем помнила Джорджиана, с широкими мускулистыми плечами.
– Вам не нравится? – спросил маркиз, глядя на глупо таращившуюся на него девушку.
Та встряхнулась, приводя себя в чувство. Да пусть делает что хочет: стрижется, вешает в ухо серьгу или наряжается Генрихом Третьим. Ей все равно. Маркиз нисколько не изменился, и никогда не изменится.
Джорджиана пожала плечами и, проигнорировав его вопрос, спросила сама:
– Почему вы встали? Доктор Элтон…
– К черту доктора! – Роберт набрал в грудь воздуха, согнул руку и отпустил опору. Он заметно покачивался, но стоял без посторонней помощи. – Мне пришлось встать, чтобы не сойти с ума.
Этого еще не хватало! Если даже лежа в постели, он причинял немало хлопот, то что будет теперь? Джорджиана передала Ангусу одежду, которую держала в руках.
– Мне сказали, что вы захотели переодеться, но я считаю, что рано вставать: вон еле стоите еще.
– Возможно, вы правы, – согласился маркиз.
– Тогда, прошу вас, ложитесь в постель, а то, не дай бог, упадете и поранитесь еще сильнее.
Роберт поджал губы и обиженно буркнул:
– Я же с ума сойду! Неужели нельзя выйти в сад и немного там посидеть. – При виде кислого выражения ее лица он едва не расхохотался. – Ну пожалуйста, дорогая.
Девушка посмотрела на Ангуса, старательно избегавшего ее взгляда: все вокруг полагались на нее, потому что считали будущей женой раненого.
– Если хотите, – тяжело вздохнула Джорджиана и вышла из комнаты.
Когда в дверь опять постучали, маркиз был чисто выбрит и одет, и вроде бы ему надлежало выглядеть как тот высокомерный и хладнокровный Уэстмарленд, которого Джорджиана знала в Лондоне, но, к ее разочарованию, совершенно на него не походил. Роберт, как мальчишка, неуверенно улыбнулся.
– Ну как теперь – получше?
Несмотря на бледность и многочисленные синяки всех оттенков и ссадины, маркиз действительно поражал своей красотой.
– Вам следовало остаться в постели, – сварливо повторила Джорджиана.
– Я причиняю множество неудобств, верно? – виновато улыбнулся Роберт.
«Вы даже себе не представляете сколько».
– А уж на улицу выходить и вовсе не стоит.
– Всего на несколько минут! – взмолился маркиз и, придерживаясь за стену, подошел к Джорджиане, взял ее руку и поднес к губам. – Если переживаете, пойдемте со мной. Обещаю вести себя хорошо.
В этот момент из-за угла появилась Китти и, заметив воркующих влюбленных, широко улыбнулась. Захваченная врасплох, Джорджиана смутилась и не успела убрать руку. Поцелуй оказался очень приятным, потом маркиз легонько сжал ее пальцы и тотчас же отпустил.
– Как я могу отказать, когда вы так галантны?
– Рада видеть вас на ногах, лорд Стерлинг, – приветствовала гостя Китти.
По лицу Роберта пробежала тень, но ответил он все же вежливо:
– Спасибо за гостеприимство, мадам. Приношу свои извинения за причиненные неудобства. Вот захотелось полюбоваться вашим садом: люблю проводить время на свежем воздухе.
Джорджиана взглянула на него из-под пушистых ресниц: маркиз шутит? При его-то образе жизни свежий воздух? Как любопытно. А как же балы, попойки, игорные заведения? Днем он отсыпался, чтобы иметь возможность бодрствовать по ночам.
– Конечно, – тепло улыбнулась Китти. – Джорджиане это тоже пойдет на пользу – ведь и она просидела в четырех стенах! Позвольте Ангусу вам помочь.
Маркиз в нерешительности замялся.
– Может, леди Джорджиана позволит мне опереться на ее руку…
– Ну смотрите! – рассмеялась Китти. – Уверена, она вам не откажет: ее преданность и отвага достойны восхищения!
Лучше бы Китти занялась ребенком или составлением меню, вместо того чтобы подталкивать ее к Уэстмарленду… вернее, к Роберту, Робу, хоть ей и претило называть его так.
Глаза маркиза радостно вспыхнули, и Джорджиана поняла, как ему не терпится покинуть комнату.
– Я ее уговорю. – Маркиз заговорщически подмигнул Китти, и та кокетливо улыбнулась, глядя на подругу.
Джорджиана предложила ему руку, но когда он сделал первый шаг, тяжело опершись на нее, та едва не рухнула под его тяжестью.
– Может, вам все-таки взять с собой Ангуса… – начала Китти.
– Нет-нет, мы справимся, – поспешил заверить ее маркиз, хотя Джорджиана ощущала, что тело его сотрясает дрожь.
Она инстинктивно придвинулась ближе, и вместе они медленно двинулись в сторону сада.
К тому времени как они спустились по лестнице, его рука уже лежала у нее на плечах, а когда подошли к двери – на талии. Джорджиана чувствовала, каких усилий стоил ему каждый шаг, но он не жаловался и от этого ей было легче ему помогать.
– Наверное, вы были правы, – признался маркиз, тяжело опускаясь на скамейку в саду. – Это действительно тяжелее, чем казалось.
– А ведь еще предстоит возвращаться.
Джорджиана отодвинулась на другой край скамьи, чтобы успокоиться: ощущение сильного тела мужчины вывело ее из равновесия. Ее плечо доставало ему как раз до подмышки, и даже после нескольких дней, проведенных в постели, маркиз не выглядел немощным.
– Ничего. Через полчаса я буду в норме. – Маркиз подставил лицо солнцу, прикрыл глаза и вдохнул полной грудью. – Мне было просто необходимо выбраться из той комнаты.
Джорджиана хорошо его понимала, но когда взглянула на него, сидящего на лавке с запрокинутой головой и закрытыми глазами, самообладание едва не подвело ее. В темных волосах маркиза играли золотистые блики, а сам он казался таким умиротворенным, что она принялась нервно разглаживать подол платья.
– Меня сводит с ума то, что я ничего не могу вспомнить, – вдруг проговорил он, словно почувствовав ее взгляд, и лицо Джорджианы залила краска вины. – Расскажите о себе.
Девушка с тоской посмотрела на ворота. Что будет со всеми этими людьми, если она сбежит в Мэрифилд, сядет в почтовый дилижанс и уедет в Лондон? Она пока не придумала разумного выхода из создавшегося положения, и если маркиз начнет задавать вопросы…
– Джорджиана? – окликнул маркиз, и она вздрогнула: оказывается, он обеспокоенно наблюдал за ней. – Что-то случилось?
– Ничего, – постаралась как можно беззаботнее ответить девушка. – Абсолютно ничего!
– Правда? – Маркиз придвинулся чуть ближе, и хоть его лицо оставалось серьезным, в глазах плясали озорные искорки. – Похоже, я стал для вас настоящей обузой.
«Да, но вовсе не по тем причинам, что вы имеете в виду».
– Что заставляет вас так думать?
– Хм. Ну, например, то, что вам пришлось буквально тащить меня на себе на улицу…
– Вам необходимо оставаться в постели, и вы это прекрасно знаете, так что не надо строить из себя бедную овечку. А что касается обузы… нет, вы ею не стали: так поступил бы любой неравнодушный человек.
Маркиз порывисто взял ее руку и поднес к губам, прежде чем она успела разгадать его намерения, и спросил:
– Вы боитесь меня?
– Я боюсь за вас, особенно после того как увидела избитого до полусмерти, в луже крови…
Маркиз некоторое время молчал, потом заметил:
– Вы из-за чего-то на меня злитесь.
Джорджиана вымученно рассмеялась.
– Не говорите ерунды! Что заставляет вас так думать?
– Вы все время нервничаете.
Джорджиана хотела было возразить, но передумала.
– Вы так самоотверженно за мной ухаживаете, – продолжил Роберт. – То, что со мной случилось, могло вывести из равновесия кого угодно, но мне кажется, вы не стали бы злиться из-за того, что я позволил себя ограбить и избить.
– Конечно, нет! Разве в этом есть ваша вина! – возмутилась Джорджиана.
– И это означает, что вы расстроены по какой-то другой причине, – констатировал маркиз. – В чем я и не сомневался.
Джорджиана промолчала, и Роберт продолжил:
– Я был холоден с вами? Или невнимателен? Или, возможно, напротив…
Джорджиана не могла оставить этот вопрос без ответа и выпалила:
– Да, из-за этого!
– Значит, я приехал сюда, чтобы извиниться? – нахмурился маркиз.
– Не знаю, – пожала плечами Джорджиана. – Я ведь не ждала вас.
– Похоже, что так, – задумчиво пробормотал маркиз. – А то для чего бы мне тащиться в Дербишир?
Джорджиана заметно напряглась, опасаясь, как бы маркиз не вспомнил истинную причину своего появления здесь.
– Вы вспомнили, что вам нравится проводить время на свежем воздухе, – попыталась она отвлечь его внимание. – А это уже немало.
– Но я также помню, как ходить, как одеваться, – криво усмехнулся Роберт. – Все это настолько незначительно по сравнению с остальным. Как мы познакомились?
Джорджиана улыбнулась так широко, что заболели скулы. Ну и что ему сказать? До сих пор она руководствовалась правдой, то есть своими отношениями с настоящим Стерлингом, но на этот раз ее тактика не сработает. Ее фамильное поместье граничило с землями отца Стерлинга, поэтому они знали друг друга с детства. Джорджиана была влюблена в него всю свою жизнь, и когда он встал перед ней на колено и сделал предложение, это выглядело само собой разумеющимся продолжением ее любви.
Джорджиана не могла рассказать об этом Уэстмарленду, потому что это стало бы настоящим предательством по отношению к Стерлингу.
– В Лондоне, – ответила она уклончиво, прибегнув к сильно отредактированной версии своих отношений с Уэстмарлендом. – На одном из балов. Я уже не помню.
– Ах вот как… – На лице маркиза отразилась печаль. – Похоже, я произвел не слишком благоприятное впечатление.
– Да, вы правы, – согласилась Джорджиана.
Лицо маркиза приобрело решительное выражение.
– Рассказывайте, и не стоит меня щадить. Мне ненавистно уже само предположение, что между нами произошло что-то… неприглядное.
О господи! Джорджиана нервно вытерла вспотевшие ладони подолом платья. Ложь, ложь, ложь…
– Не хочу. Это не очень приятно.
– Не сомневаюсь, – кивнул маркиз, бросив на Джорджиану взгляд, полный такого раскаяния и мольбы, что она с трудом удержалась от улыбки. – Я наступил на вашу комнатную собачку?
Джорджиана удивленно заморгала.
– Собачку? Нет.
– Пролил шампанское вам на платье?
– Нет!
– Не пригласил на танец? – Лицо маркиза приобрело такое забавное выражение, что очень трудно было удержаться от улыбки. – Что бы это ни было, я вел себя как полный идиот.
Вся веселость Джорджианы тут же улетучилась. Интересно, что бы он сказал, если бы вспомнил, что назвал ее глупой и легкомысленной? Что ему даже в голову не пришло бы пригласить на танец такую девушку, как она, не говоря уже о том, чтобы принести ей шампанское?
– Пусть это вас не беспокоит. – Она отвела взгляд. – Меня же не беспокоит…
– Я постараюсь. – Маркиз накрыл руку девушки своей. – У вас такое чуткое сердце, дорогая.
Джорджиана не знала, что на это ответить, вдруг почувствовав себя трусливой дурочкой, которая, кажется, начинает сходить с ума. Каждый день она ломала голову над тем, как разрубить этот гордиев узел, но затягивался все туже и туже, причем на ее шее.
– Чего не скажешь о разуме, если позволила вам выйти на улицу, вместо того чтобы оставить в постели, где вам и место.
Маркиз улыбнулся и сразу стал похож на мальчишку, торжествующего победу.
– И все же я вас смог убедить.
– Не могла же я позволить вам упасть и разбить себе лицо, – язвительно произнесла Джорджиана. – Мне хватило того, что уже видела, когда вы лежали в пыли, истекая кровью. Так что благодарю покорно.
– Да, мне тоже не хотелось бы повторения, – кивнул маркиз. – Даже ради самой красивой сиделки на свете.
Джорджиана заставила себя рассмеяться.
– Китти была бы рада услышать это, но должна вас предупредить: она замужем.
– Вам, наверное, доставляет удовольствие меня дразнить, – усмехнулся маркиз. – Я говорил не о леди Уинстон, и вы это знаете.
Глаза Джорджианы полезли на лоб, когда до нее дошел смысл сказанного.
– А с какой стати я должна считать, что вы говорили обо мне? Раньше вы никогда не одаривали меня подобными комплиментами.
– Нет! – Маркиз рассмеялся, но тут же посерьезнел. – Правда? Нет, это не может быть правдой.
«Еще как может!» Лучезарно улыбнувшись, Джорджиана пожала плечами.
– Нет, – повторил маркиз, и на этот раз на его лице отразилось неподдельное изумление.
– Впрочем, это неважно, – поспешно произнесла девушка.
Ей было не по себе от того, что ее признание настолько потрясло маркиза. Если бы он продолжал смеяться, ей было бы проще унять поселившееся в душе беспокойство из-за того, что он совершенно не походил на того человека, которого она знала в Лондоне. Да, они не были близко знакомы, но от этого ее неприязнь не становилась слабее.
– Очень даже важно! – Маркиз придвинулся ближе. – Думаете, я не считаю вас красивой?
Джорджиана покраснела.
– Честно говоря, не знаю…
Маркиз протянул руку и коснулся ее лица, повернув к себе.
– Вы самая прекрасная женщина из всех, что встречались на моем пути. – Оттенок его глаз стал почти золотым, когда он пристально вглядывался в ее лицо. – И я говорю так вовсе не потому, что вы спасли мне жизнь.
Джорджиане не раз говорили, какая она чудесная, красивая, ослепительная, точно принцесса, и притягательная, точно летний день, но ни один из этих комплиментов не лишал ее дара речи так, как тот, что сделал маркиз.
– Вас… вас ударили по голове, – произнесла она неуверенно. – Очень сильно.
Роберт улыбнулся, но улыбка получилась немного кривой, ибо один уголок губ поднялся чуть выше другого. Да и морщинок вокруг глаз появилось больше, чем следовало. Все это делало красивое лицо маркиза еще более располагающим, и Джорджиана с беспокойством осознала, что начинает испытывать к нему симпатию, вернее – к тому Уэстмарленду, который не помнил, что называл ее глупой и легкомысленной, считал красавицей и любил находиться на свежем воздухе.
– Слава богу, зрения я не лишился, – пробормотал Роберт.
– Жизнь вам спасла не я, – возразила Джорджиана, мысли которой спутались под его взглядом, – а грум Адам.
– В самом деле? – Маркиз подвинулся еще ближе. – Но ведь не Адам принял решение привезти меня сюда, не он смыл кровь с моей израненной головы, не он сидел у моей кровати сутки напролет.
– Да, вы правы… он всего лишь грум, и его обязанность ухаживать за лошадьми…
– Не Адам помог мне выйти в сад, несмотря на то что решение встать с постели так рано было опрометчивым.
Сама того не желая, Джорджиана улыбнулась.