Детективное агентство «Ринг». Дело № 3. Вертеп санаторного типа

И Князева ускорила шаг, поторапливая новую приятельницу.

* * *

Спустившись в зал, Зинуля, одетая в длинное вечернее платье из зелёного трикотажа, обомлела на входе, не увидев ни одного свободного места за миниатюрными столиками, стоящими по кругу. Процентов девяносто из числа собравшихся являлись представительницами слабого пола старше бальзаковского возраста. Была и парочка пожилых джентльменов, балующихся коньячком за оживлённой беседой.

За соседним от мужчин столиком Мира Петровна, навалившись массивной грудью на стеклянную столешницу, увлечённо рассказывала что-то молодому тренеру по аквааэробике. «Гарик!» – мелькнуло в голове у Зиночки. Тренер сидел, развалившись и широко раздвинув накачанные ноги в красных мокасинах. Время от времени он отпивал глоток виски из пузатого бокала и гладил спутницу по пухлой руке.

В самом углу сидели неразлучные Белка и Галка, перед которыми стояла початая бутылка шампанского.

Из-за того, что в помещении было полутемно, она не сразу узнала Эмму, соорудившую из длинных дред узел на затылке, украсив его чёрной капроновой хризантемой. Кумская тамада вырядилась в смелые ботфорты, узкие джинсы и короткую майку с яркими принтами[2].

– Зина! Я здесь! – махнула она рукой.

– Я тебя и не узнала! – призналась Зинуля, располагаясь в плетёном креслице. – Вам, девушка, больше двадцати пяти и не дать!

– На том и стоим! – обрадовалась похвале Шталь. – Ты тоже красотка! Только после выступления будут танцы. А тут жарковато… Не сваришься в зимнем платье?

– Не должна, – отшутилась Зина и замолчала, потому как в центр круга вышла скрипачка.

Это была высокая яркая девица с гладкими чёрными волосами до плеч, с удивительно ровной спиной и крупными для женщины руками.

– Добрый вечер, дамы и господа. Меня зовут Эллада Панаётис. Сегодня я буду играть для вас произведения великих композиторов. И очень надеюсь, что сумею доставить вам удовольствие.

Собравшиеся зааплодировали.

– Иоганнес Брамс. Венгерский танец, – объявила скрипачка и, закрыв глаза, опустила смычок на струны инструмента.

Зинуля с интересом рассматривала исполнительницу. Ни крупный, выдающийся вперёд подбородок, ни массивный нос с горбинкой не портили молодую женщину. Вздрагивая в такт темпераментной музыке и потряхивая головой – от чего смоляные пряди ниспадали на высокий лоб – артистка буквально заворожила публику виртуозным исполнением.

Нависший над столиком навязчивый официант сунул в руки Князевой винную карту и не отходил до тех пор, пока Зиночка не согласилась на два бокала белого «Шардоне».

– Классно играет! – прошептала Эмма. – Как думаешь, Эллада Панаётис – это настоящее имя или сценический псевдоним?

Не желая отвлекаться на не интересующие её подробности, Зина равнодушно пожала плечами. Отдавшись во власть музыке на целый час, Князева не жалела ладоней, провожая Элладу. И успокоилась только тогда, когда та объявила, что через три дня приглашает любителей скрипичной музыки на новую встречу.

Из динамиков, размещённых около стойки бара, зазвучала танцевальная мелодия.

Несколько подвыпивших дам лет за шестьдесят, в шикарных нарядах и дорогих украшениях, вышли на площадку, предназначенную для танцев. Без всякого смущения они громко переговаривались между собой и смешно дёргались всем телом, не попадая в такт ритмичной музыки.

– Громче! Ещё громче! – требовательно кричали они бармену.

– Жесть! – простонала Эмма. – Трясутся, словно у них таблетки кончились! Ты как, подруга, насчёт класс показать?

Зина очень любила танцевать, поэтому долго уговаривать себя не заставила.

Освещение танцпола вспыхнуло разноцветными огнями.

На удивление, стесняться за Эмму ей тоже не пришлось. Тамада танцевала просто потрясающе. Легко изгибаясь в такт музыке, она красиво двигала бёдрами и плечами. После третьей композиции к ним присоединились пожилые любители коньяка. Но когда заиграла медленная мелодия, то и Зина, и Эмма, опережая приглашение на танец со стороны пожилых бонвиванов, сославшись на усталость, вернулись к своему столику.

– На фиг! На фиг! Тот же назём, да издалёка везём! У меня дома Гриша помоложе будет! – категорически заявила Шталь, отпив вина из фужера.

Тем временем в зале появилась группа молодых людей из числа персонала санатория. Спортивные красавцы бойко приглашали дам на танец.

Интересный блондин в строгом сером костюме – в котором Зиночка с трудом узнала «медбрата» Костю – с улыбкой склонил перед ней голову и протянул руку.

– Ради бога, извините, но я так устала… – оправдывалась Зинуля. – Так устала, что предпочту посидеть.

Она ожидала, что незадачливый кавалер переключится на Эмму, явно настроенную на поиск партнёра. Однако, к её удивлению, паренёк, пробормотав что-то типа «я вас понял», быстро ретировался в угол зала. Зиночка увидела, как потерпевший с ней фиаско Константин теперь настойчиво приглашает Беллу. Но Галка, вступившись за подругу, грубо осадила «медбрата», дав ему от ворот поворот. Юноша не смутился и уже через мгновенье нежно сжимал в объятиях одну из старушек-веселушек, открывших танцевальный вечер. Следом вышла пара Гарик и Мира Петровна.

– Давай ещё винца! – озорно предложила Зиночка, глядя, как погрустнела приятельница.

– Зин, я нормально выгляжу? – уныло спросила Эмма, когда официант, исполнивший заказ, удалился.

– Ты выглядишь просто супер! – честно ответила Зина.

– Тогда почему он танцует с ней, а не со мной? Из-за денег? Да? – она залпом опрокинула в себя содержимое фужера и выразительно посмотрела на Гарика. – Конечно, куда мне…

– Эй, подруга, выше нос! Да ты посмотри на них внимательно, это же треш[3]…

Захмелевшая Князева решила развеселить поникшую тамаду.

– Ну, гляди, они смотрятся даже не как мать с сыном… А как… Как… Бабушка и внук.

– Как председатель колхоза и практикант! – подхватила Шталь.

– Как директриса школы и двоечник! – продолжила изгаляться Зина.

– Как кондуктор и безбилетник! – легко втянулась в «баттл[4] остроумного злословия» Эмма.

От нелепости последнего сравнения новоиспечённые подруги согнулись пополам и зашлись звонким смехом.

Мира Петровна в безумном шифоновом брючном костюме дымчато-серого цвета, с пёстрым шарфом, намотанным вокруг шеи и, видимо, призванным скрыть многоярусный подбородок, метнула гневный взгляд в сторону хохотушек. От танца она вся взмокла. Её жидкие короткие волосы прилипли к бугристому лбу. Румяна на дряблых щеках размазались, по вискам струился пот. Однако Гарик не обращал на это никакого внимания, продолжая прижимать к себе подушкообразную партнёршу. Он поправил её сползшие руки на своих плечах.

И подруги зажали рты руками, увидев тёмные круги промокшей ткани под мощными подмышками главного бухгалтера.

– Я больше не могу, нужно дымку глотнуть, – призналась Эмма. – Ты здесь подождёшь или со мной?

– С тобой, – с готовностью отозвалась Князева.

Перед выходом на улицу они попросили на ресепшен[5]два тёплых пледа и, замотавшись в них, шагнули на мороз.

– Далеко не пойдём – холодно, да и ты в туфлях навернёшься. Давай здание обойдём и около стеночки пристроимся. Там, на первом этаже – процедурный блок, и ночью никого нет, – размышляла Эмма, шагая вдоль стены и придерживая семенящую на высоких каблуках Зиночку, которая, скользя и охая, цеплялась за подругу.

– А там разве ещё территория санатория? – стуча зубами, поинтересовалась Князева. – Мне показалось, там уже забор высоченный, а дальше – дорога.

– Забор в метре от здания проходит, самое то, чтобы никто не увидел. Блин! В сорок лет как школьница. Ох уж эта борьба с курением!

– А ты бросить не пробовала? – поинтересовалась Зинуля, поскользнулась и, пошатнувшись, продолжила путь.

– Так бросаю! Видишь, как мало курю? Раньше пачки по полторы в день, а теперь пять штук норма. К восьмому марта завяжу!

– А чего не к двадцать третьему февраля? – съязвила Князева.

– Отстань! У меня свой план-график.

Наконец они зашли за угол и остановились. На низком подоконнике одного из медицинских кабинетов стояла пепельница с окурками.

– Во! – хихикнула Эмма. – Эскулапы тоже грешат табачком.

Она уже было вытащила из кармана джинсов зажигалку, как где-то высоко – над их головами – раздался тихий треск, похожий на звук с трудом открывающейся рамы.

– Только бы возмущаться не начали, постояльцы пафосные, – прошептала Эмма.

Она хотела ещё что-то добавить, но в этот момент огромный и, видимо, тяжёлый свёрток стремительно пролетел перед ними, с глухим стуком приземлившись по ту сторону высокого забора.

Эмма нецензурно выругалась.

– Это что было?

– Может, мусор выкинули? – глупо предположила Зиночка, перестав трястись от холода.

– Пойдём-ка отсюда. Что-то курить расхотелось, – взволнованно проговорила Шталь. – Чуть заикой не осталась! Так, глядишь, ко Дню святого Валентина и избавлюсь от вредной привычки…

Глава 2

Утром Зину разбудил телефонный звонок. Это был Кольцов.

– Как дела? – взволнованно спросил напарник.

– Если ты ждёшь отчёта, то напоминаю, что прошёл всего лишь один день… А если быть ещё точнее – девятнадцать часов с момента заезда, – она хотела добавить ещё аргументов, но не успела, так как Фёдор, ничуть не заботясь о приличиях, по-свойски перебил напарницу.

– Там у вас под забором таксист труп обнаружил. Молин с бригадой уже на месте. Я ему вкратце рассказал о нашем заказе. У него к тебе просьба: на людях не показывать, что вы знакомы. Поняла? Я ему номер твоей комнаты сказал. Если надо будет – сам тебя найдёт. Или позвонит… Или инсценирует неожиданную встречу. Не знаю… Как пойдёт.

– Поняла, – медленно переваривая услышанное, проговорила Зинаида. – Федь, а когда Иван уедет, мне что, здесь оставаться или в город ехать?

– Ты что, сдурела?! Наоборот, сиди там – присматривайся, прислушивайся, чувствую, всё только начинается!

«Наверняка вчерашнее приземление тяжёлой поклажи за периметр санатория имеет отношение к делу! Теперь я ещё и вынуждена стать свидетельницей», – подумала Зинуля, собираясь на завтрак, и, как говорится, накаркала…

Проходя через просторное фойе по дороге в столовую, она услышала громкий голос Эммы, разговаривающей у стойки регистрации с подполковником Иваном Молиным.

Памятуя о предупреждении Фёдора не выказывать признаков знакомства с полицейским, Князева попыталась продефилировать мимо.

– Зина! – завопила Шталь. – Вот эта Зина… Ну, с которой мы у забора стояли… Зина, иди сюда!

– Подполковник Молин, – Иван с индифферентным лицом показал Зиночке раскрытое удостоверение.

– Зинаида Князева, – сухо ответила старая знакомая.

– Так вот, значит, мы с Зиной обошли корпус и встали за углом под окнами процедурной… – продолжала прерванный рассказ Эмма.

– Стесняюсь спросить: а что две симпатичные девушки делали в полдвенадцатого ночи в таком непрезентабельном месте?

– Курили, – понизив голос, сообщила Эмма.

– Курили?! – не поверил своим ушам Иван и, пренебрегая конспирацией, строго посмотрел на Зиночку.

– Мы сначала выпили на танцах бутылочку винца, а потом – курили… – пояснила тамада.

– Замечательно! Пили, курили… Разврату не предавались? – казалось, что Молин, забыв про правила игры в шпионов, сейчас возьмёт Зинаиду за ухо, а затем на глазах у всех присутствующих отведёт в машину и отправит домой.

– Не предавались, – сокрушённо ответила Эмма. – Никто нас не соблазнял…

– Ну слава богу! Хоть тут пронесло, – выдохнул Иван. – Но это очень показательно, что в санатории, практикующем передовые методы лечения, и наливают, и курить разрешают.

– Во-первых, мы не курили, – зло пояснила Зина. – Мы только собирались, а во-вторых, я – не курящая. Я за компанию ходила. А курить здесь категорически запрещено, поэтому и прятаться приходилось…

– Угу-угу, – пробормотал подполковник. – На первый раз прощаю и сообщать администрации о вопиющем нарушении регламента медицинского учреждения не стану. Теперь рассказывайте о том, что видели!

– Сначала раздался характерный звук открывающейся балконной двери, – Князева начала отвечать сама.

– Почему такая уверенность? Почему думаете, что это было не окно? – спросил полицейский.

– Потому что, смею предположить, подготовка к зиме во всех номерах производилась одинаково. Вот у меня в номере окно открывается почти беззвучно, а балконные двери – они во всех комнатах аккуратно заделаны на зиму утеплителем. И открывать их не рекомендовали. Так вот, тот, кто открывал дверь, делал определённые усилия, и сначала я различила щелчок, а затем – затяжной звук треснувшей наклейки. Пролетевший над нами пакет ориентировочно был выкинут с последнего этажа. Так как приземлился прямиком за забором. Со средних этажей это сделать было бы более затруднительно. Никаких разговоров или чьих-то голосов мы не слышали. По всей вероятности, до тех пор, пока мы не ушли, даже дверь не закрывали. И это говорит о том, что злоумышленники нас могли заметить. А теперь ещё и вы с нами в людном месте беседуете.

Эмма, глядя на новую подругу, стояла с открытым ртом.

А Молин поскрёб затылок и только крякнул. Он торопливо записал что-то в блокноте и отпустил свидетельниц.

– Спасибо, девушки, ступайте на свой завтрак. Понадобитесь – навещу.

– Зин, а Зин, ты точно переводчица? – подозрительно спросила Эмма, размешивая в тарелке манную кашу.

– Переводчица, но часто присутствовала на допросах и дознаниях иностранных граждан, – выкрутилась Князева.

– Тогда понятно! – успокоилась Эмма. – Интересно, а чей труп они нашли?

Она, не донеся ложку до рта, вздрогнула и со страхом покосилась на два пустующих стула за их столиком.

– Да ладно, – замерла Зинуля. – Ты думаешь, что кто-то из неразлучных подруг?

Она хотела ещё что-то добавить, но не успела…

Бледная словно приведение Белла медленно отодвинула тяжёлый стул и заняла своё место за столиком.

– Слава тебе господи! – облегчённо выдохнула Шталь. – А Галка твоя где?

– Галка? – испуганно переспросила Белка. – Без понятия! Откуда я знаю, где эта женщина?

– Не поняла? – остолбенела Эмма. – Вы что, поссорились?

– Эмма! – одёрнула её Зинуля, строго покачав головой.

Но простодушную тамаду это ничуть и не смутило, и не остановило.

– Утром за забором санатория, недалеко от корпуса, нашли труп женщины. Ты об этом разве не слышала? – Шталь снова принялась атаковать соседку вопросами. – Подполковник сказал, что покойная – некто Гали Гунарас. Спрашивал, не знакомы ли мы с ней. Я сказала, что мы с Зиной лишь вчера приехали, познакомились только с соседками по столику и никакой Гали не знаем. А сейчас я подумала, вдруг у твоей подруги полное имя вовсе не Галина, а Гали?

Зинуля, быстро переварив услышанную информацию, тоже с любопытством посмотрела на расстроенную Белку.

– Она мне не подруга, – медленно повторила поникшая совладелица автосалонов. – Мы с ней здесь познакомились. Я уже неделю отдыхаю. И она тоже…

– Но вы сами говорили, что любите путешествовать вместе, – напомнила Зиночка.

– Ничего я не говорила!

Князевой показалось, что Белла очень напугана, и она прекратила разговор.

Эмма взглянула на часы и, воскликнув, что опаздывает на процедуры, резко сорвалась с места.

Белла без аппетита поковырялась в тарелке и тоже покинула столовую.

Зина поискала глазами официанта, обслуживающего их столик, и призывно помахала рукой.

Вёрткий белобрысый паренёк мгновенно откликнулся на призыв отдыхающей.

– Кофе закончился? – догадался юноша и, метнувшись к буфету, вернулся с полным кофейником.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Зинуля. – У меня ещё один вопрос. Вы случайно не знаете, в каком номере проживает моя соседка Галина, – с этими словами она указала на стул не явившейся к завтраку дамы. – Я вчера за ужином обещала ей книгу занести… А сегодня она не пришла.

– Вы что ж, не знаете? – официант округлил глаза. – Её утром за забором нашли… Мёртвой. Ой! Мне, наверное, не следовало вам ничего говорить. Хотя, в данном случае, репутация санатория не страдает. Нашли её не на нашей территории, но тем не менее… Сами понимаете.

Зина придала лицу испуганное выражение.

– Ну вот, напугал вас, – сконфузился официант.

– Ничего, ничего, я умею держать себя в руках, – прошептала Зина, глядя на парня.

– Удачного вам отдыха в нашем санатории! – глупо произнёс тот заученную фразу.

Зинуля хотела поблагодарить официанта за кофе, но неожиданно громко чихнула. Видимо, вчерашняя пробежка в туфлях по снегу не прошла даром.

– Будьте здоровы! – на бегу прокричал официант.

– Будьте здоровы! – снисходительно произнесла Мира Петровна, величественно проплывающая мимо Князевой.

Зинуля смущённо кивнула и налила себе свежий кофе.

Мысли сбились. Зина сразу вспомнила маму…

Однажды, бережно протирая специальной тряпочкой портрет знаменитого прадеда – обер-секретаря Сената Князева Анисима Титовича – мамуля расчихалась. Стоявшая рядом маленькая Зиночка после каждого раздавшегося чиха звонко выкрикивала: «Будь здорова!» – и заливисто смеялась.

После этого случая мама и завела с ней разговор о псевдовежливости и псевдоманерах.

– Удивительно то, что в России много вежливых, но при этом абсолютно невоспитанных людей. Их хорошие манеры основываются на советских догмах, не имеющих к этикету никакого отношения.

– Ты про что сейчас? – удивилась тогда Зиночка.

– Про то, что по-настоящему воспитанных людей сейчас, наверное, и не осталось!

– Неправда! – заартачилась Зинаида. – У нас в школе все вежливые: и здороваются, и в обед приятного аппетита желают, а чихнёшь – тут уж и вовсе никто не промолчит.

– Вот и я о том же, – усмехнулась Князева-старшая. – Все твои примеры – есть не что иное, как результат псевдовоспитанности. Люди часто говорят: «Будьте здоровы!» – если чихает малознакомый человек. Перед едой обязательно желают всем приятного аппетита. И ладно бы только дома, в кругу таких же псевдовоспитанных людей.

– Мамуля, ты не права, – обиделась Зина. – Например, за границей в ресторане говорят «bon appetit[6]» – я в кино видела.

– Стоп! За границей в ресторанах эту фразу произносят официанты, в домах – прислуга. А у нас – кто попало! – не сдавалась мама. – А ещё раздражает, когда такой «манерный», оказавшись за столом в компании – хоть в ресторане, хоть у себя дома, – почему-то решает, что в уборную просто так отлучиться нельзя, поэтому он придумывает объяснения: «Простите, мне нужно попудрить носик… Пойду в ванную… Посещу удобства», – типичные эвфемизмы для таких случаев. Только правда в том, что этикет осуждает какие-либо публичные комментарии физиологических тем. Запомни на всю жизнь, доченька! Аппетит, чихание и посещение туалета – это физиология! И комментировать это не допускается. Чихнул человек? Промолчи. Сделай вид, что не заметила. Что касается «приятного аппетита»… Желать приятного аппетита, да ещё в большой компании – плохой тон. У нас – в филфаковской столовой – воспитанную из себя изображала каждая пятая студентка. Из-за чего нормально пообедать становилось невозможно, представь: какой над головами стоял гомон из «приятного аппетита», а рот был занят ответными «спасибо».

– Ну, это спорный вопрос, – уклончиво ответила Зинуля. – А при чём здесь ежедневное приветствие?

– Со всеми подряд здороваются только невротики, – назидательно произнесла мама. – Такие люди, как правило, всегда вслух здороваются со всеми знакомыми. И хорошо, если они встретили соседа по дому в другом конце города, – здесь приветствие более или менее уместно. Но громко говорить «привет» или «здравствуйте» в коллективе, в котором ты проработал уже десять лет и всех абсолютно знаешь, – глупо. Потому что в таком месте тебе априори будут попадаться одни лишь знакомые люди. Этикет не так иррационален, как кажется невоспитанным людям, – в том, как и кого надо приветствовать, ровно столько же смысла, как и в порядке выкладки приборов у тарелки, – всё подчинено удобству человека. Для приветствия людей, которых вы каждый день неминуемо встречаете на своём пути, есть кивок головы – потомок поклона.

Тогда, двадцать лет назад, Зинуля с родительницей не согласилась. Но сейчас, когда ловила на себе улыбчивые взгляды из-за соседних столиков, ей пришлось раз десять пробормотать «спасибо» в ответ на учтивое «будьте здоровы». Может быть, действительно права была мама, доказывая, что многократное «приятного аппетита» и «будьте здоровы» – это плод представления об этикете рабочих и крестьян, которые после истребления аристократии были вынуждены учить правила по своим фантазийным представлениям об этой аристократии, а о том, что от постоянного приветствия вслух отдаёт невротическим расстройством, они и не задумывались…

Кофе пить расхотелось. Она поднялась со стула и направилась к себе в номер…

Облачившись в белый махровый халат с фирменной вышивкой-логотипом на кармашке, Зинуля поспешила на процедуры. Захлопывая дверь, услышала, как в кармане раздался звук поступившей на телефон эсэмэски.

«Зин, привет! Приеду в пять. Приходила Флора, просила помочь в одном деле!» – написал Кольцов.

«В пять так в пять…» – подумала Зиночка, спускаясь по лестнице в отделение водных процедур.

Первой в графике пациентки Князевой значилась «жемчужная ванна».

Зиночка подошла к кабинету за десять минут до начала сеанса. Пришлось подождать. От нечего делать она стала изучать информацию со стендов, развешанных на стене.

«Жемчужные ванны» – это одна из разновидностей гидромассажа. Такое название они получили из-за того, что характеризуются формированием очень мелких кислородных пузырьков, которые чем-то похожи на жемчужины. Это специальные ванны, на дне которых имеется много мелких отверстий. Через эти отверстия в наполненную водой ванну проходит нагнетаемый компрессором воздух, в результате получается массаж с помощью воды и пузырьков воздуха… Процедура ускоряет выведение токсинов из организма, улучшает сон, помогает при устранении стрессов и депрессивных состояний…»

Увлечённая «познавательным» чтением Зинуля только сейчас поняла, что кто-то стоит сзади неё и дышит ей прямо в затылок. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она оказалась лицом к лицу с Константином.

– Массаж пузырьками, конечно, снимает стресс, – томно проговорил «медбрат». – Но есть и другие способы…

– Неужели? – притворно изумилась Князева. – Интересно…

Она хотела съязвить нахалу, но в это время дверь перед ней отворилась, и в проёме возникла Мира Петровна с чалмой из полотенца на голове.

– Уф! – шумно отдуваясь, грузная бухгалтерша присела на стул.

«Медбрат» тут же исчез, а Зиночка зашла вовнутрь кабинета. Полностью раздевшись, она залезла в глубокую и просторную ванну. Пробегавшая мимо тётка в халате нажала кнопку и, перевернув песочные часы, убежала обслуживать других пациентов.

Лежать в тёплой ванне было приятно. Тело покрывалось маленькими пузырьками воздуха и расслаблялось. Зинуля смежила веки.

– Тебе говорили, что ты очень красивая? – раздался над ухом жаркий шёпот Константина. – У тебя потрясающее тело, гладкая кожа. Всё это создано для ласк и прикосновений мужских рук…

– Сгинул отсюда на фиг! – злобно рявкнула Зинаида, открыв глаза. – Урод недоделанный!

Ловелас-неудачник попытался улыбнуться, но только по́ шло почмокал губами, не переставая разглядывать обнажённую Зину.

– Тихо, тихо… Богиня моя… – простонал блондин.

– Я-то – тихо?! – громче прежнего произнесла Князева. – Ладно, сейчас «тихо» встану и оторву тебе одно место. Тогда ты будешь громко голосить! – пообещала она.

– Любишь грубости? Грязная девчонка!

– Считаю до трёх, – пригрозила Зина.

– Зинаида, это ты тут буянишь? – из-за кафельной перегородки послышался голос Шталь. – Чего там у тебя?

Костя подмигнул Князевой и вышел.

– Безобразие! – возмущалась Зинаида. – Всё настроение испортил! Я так это не оставлю! Устроили вертеп!

Разгневанная, она вылезла из ванны и, быстро одевшись и не откладывая дело в долгий ящик, решила пожаловаться ответственному по процедурам. Не задумываясь, она выглянула за перегородку, рассмотрев в самом конце длинного коридора стол, за которым сидела тётка в белом халате.

Зиночка направилась прямиком к дежурной.

– Ах! Ох! Вы сошли сума! Что вы себе позволяете?! – неслось справа от неё.

Только сейчас до Князевой дошло, что она шествует прямиком мимо разделённых друг от друга перегородками отсеков, которые все как один были лишены четвёртой стены. Получалось, что каждый пациент, заходя в отдельную дверь из холла процедурного отделения, принимал ванну в кабинете, который с торца выходил в общий длинный коридор, для обслуживающего персонала.

Инстинктивно оборачиваясь на крики, она выхватывала взглядом рассерженные лица абсолютно голых мужчин и женщин. Ошалевшая от ярости, «дежурная по ваннам», вскочила из-за стола и, словно кудахчущая курица, нелепо размахивая руками, ринулась навстречу нарушительнице покоя пациентов.