Брелок и противовес

Эти надписи, конечно, ничего не сказали Даше, но благодаря изображению нэцкэ на обложке книги она с первого взгляда признала в ней каталог выставки из частных коллекций.

– Возможно, – осторожно произнесла Даша, – но как вам удалось найти меня?

– Наверное, моё вторжение и правда выглядит подозрительно, – произнёс незнакомец, прикусывая нижнюю губу. – Но я могу всё объяснить довольно просто. Я видел обложку в интернете и поэтому сразу признал в ней книгу, лежащую у кассы. Недолго думая, я подошёл к продавцу и сказал: «Я возьму этот каталог, о'кей?» Он задумчиво кивнул и принял деньги, а я тем временем забрал протянутый мне пакет с моей покупкой…

«Хм, о'кей созвучно имени Кей, – подумала Даша, еле заметно теребя рукав платья на левой руке, то загибая, то расправляя его, но при этом внимательно следя за взглядом собеседника. – Но не слишком ли это простое объяснение»?

– Уже выйдя из Эрмитажа, я решил пролистнуть каталог и только тогда осознал, что он написан на японском языке!

– Хм, интересная история. Но каким же образом вы попали сюда? – улыбнулась Даша, пытаясь скрыть растущее недоверие к своему собеседнику.

– Я вернулся в магазин и узнал, что книга была отложена, а две милые девушки, интересовавшиеся этим каталогом, уже ушли. Тогда я попросил продавца вас описать.

– И он, конечно, описал вам, как выглядит моя обувь? После чего вы блуждали с этим описанием по всем кафе Питера? Такой сюжет не снился даже Шарлю Перро…

– Нет, не только обувь. Он прекрасно описал вас и вашу подругу, добавив, что вы ушли буквально минут пятнадцать назад. Тогда-то я и вспомнил, что видел вас обеих на выставке. Я направился в сторону метро, думая, что если повезёт, то успею вернуть книгу. А потом увидел это кафе. И вас, сидящую за одним из столиков. Вот так счастливо сложились обстоятельства.

Даша задумалась. Она не слишком доверяла незнакомым людям, особенно тем, кто врывался в её жизнь, лишая возможности спокойно насладиться трапезой.

– Так вы передадите книгу? – незнакомец снова прервал её размышления.

Даша неохотно взяла каталог и пролистала. Он был точной копией того, который она купила в магазине, отличие имелось только в языке издания. Казалось, не будет ошибкой, если она возьмёт каталог. Если только незнакомец не решит продать его вдвое дороже…

– А вы не помните, сколько он стоил? – спросила Даша.

– Кажется, рублей 800. Может, 1000.

Даша перевернула каталог, ища маленький бумажный ценник. Он оказался на месте, приклеенный в левом нижнем углу, и сообщал, что цена книги составляла 1200 рублей.

– Вы почти угадали, книга стоит 1200 рублей. Я могу прямо сейчас отдать деньги, а книгу при случае передам подруге.

– Хорошо. Понимаю, что с этого нужно было начать, но… я так и не успел представиться. Меня зовут Себастьян.

– А меня – Августа Фредерика Катрина Розалина… но можно просто Даша.

– Моё почтение, Августа Фредерика Катрина Розалина Но Можно Просто Даша.

– Себастьян, а вы всегда выражаете почтение после того, как дело заходит о деньгах?

– Только если дело идёт о выгодной сделке. Вы позволите угостить вас ланчем? А это и правда ваше имя?

– Да, меня зовут Даша.

– Нет, я имел в виду… Августу, Фредерику и следующие за ними…

– О, я прошу прощения, это была шутка. На меня просто произвело впечатление ваше имя. А что вы говорили насчёт ланча?

– Я подумал, что мне стоит сгладить неприятное впечатление от своего появления. Судя по открытому меню, мой приход помещал вам сделать заказ. А что до моего имени… достаточно сказать, что мои родители – большие поклонники творчества Баха.

– Тогда вам повезло, что они не остановили свой выбор на имени Иоганн, – произнесла Даша со смехом. – И я с удовольствием принимаю ваше предложение насчёт ланча. Не думайте, что я в обиде на вас; благодаря этой истории мне будет о чём посплетничать вечером с подругой.

– О, я уже становлюсь персонажем для истории, – улыбнулся Себастьян, на этот раз искренне. – Если бы вы писали рассказ о сегодняшнем дне, какое бы название ему дали?

– Ммм, надо подумать, – рассмеялась Даша. – Может, «Похититель каталогов не читает по-японски»?

– Слишком длинно получается. Мне кажется, «Каталог или ланч» больше подходит, – предложил Себастьян.

– Пожалуй, этому названию не хватает… вкуса, – снова рассмеялась Даша, удивляясь тому, как быстро её мнение о Себастьяне начинает меняться.

– Главное, чтобы всё было в порядке с аппетитом, – серьёзно произнёс Себастьян, – сейчас я так голоден, что проглотил бы в один присест все 180 экземпляров нэцкэ.

– Ого, их было 180! Вы считали? – усмехнулась Дарья.

– Нет, что вы. На выставке не было настолько скучно! Цифры я запомнил из книги.

– Из каталога на японском? – усмехнулась Даша, приподнимая бровь.

– Ну, – запнулся Себастьян, – если честно, я не помню, откуда взял эту цифру.

– Наверное, на выставке был сопроводительный текст, – подсказала Даша, – или это цифры из статьи в интернете…

– Да, кажется, я что-то такое читал…

К столику неторопливо подошёл официант, чтобы узнать, готовы ли молодые люди сделать заказ или им принести второе меню.

– Да, пожалуйста, принесите второе меню, – вежливо попросил Себастьян.

– Мы слишком голодны, чтобы ограничиться одним, – улыбнулась Даша.

– Даша, я могу к вам обращаться на ты?

– Я подумаю. Если вспомнить фразу «завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, ужин отдай врагу», то выходит, что можешь, раз мы уже почти друзья.

– Почему же только почти?

– Потому что обед ещё не съеден и даже не заказан.

– Тогда это нужно срочно исправить. Даша, открой же мне тайну… что ты будешь есть?

В конечном итоге после долгого обсуждения Даша остановила свой выбор на английском пае с курицей и вегетарианском супе дня, оказавшемся грибным. Себастьян взял тот же суп и лазанью на второе. В качестве напитка предпочтение единогласно было отдано «домашнему лимонаду».

Первыми принесли два высоких бокала домашнего лимонада. Кусочки солнечного лимона плавали в лимонаде, отличавшемся приятным вкусом и ароматом, вполне подходящим для летнего дня.

Спустя пятнадцать минут прибыл суп в белых квадратных тарелках с бортиками. В тарелках при каждом движении ложки весело плясали аккуратные кусочки картошки и морковки в сопровождении аппетитных шампиньонов, порезанных так, чтобы у каждого оставались своя ножка и шляпка. К супу прилагался только что испечённый хлеб, которым Даша и Себастьян не пренебрегали во время трапезы.

В ожидании второго блюда Себастьян задумчиво окинул зал своими серыми глазами.

– Если бы каждый из здесь присутствующих решил поделиться своим обедом хотя бы с одним другом, то это кафе было бы переполнено.

– И тогда нам бы пришлось чрезвычайно долго ждать заказ.

– Во время его ожидания мы могли бы отправиться на кухню…

– Не думаю, что здесь это разрешено. Но неужели ты настолько хорошо умеешь готовить, что не прочь был бы примкнуть к поварам?

– Нет, просто люблю смотреть, как разные продукты, проходя все стадии готовки, приобретают свой окончательный, совершенный вид. Меня завораживает сам процесс. Овощи, мясо, фрукты… Ножи, сковородки, миксеры… Сочетание продуктов, сочетание инструментов – и в результате перед нами шедевр.

– Кажется, так же дело обстоит и с нэцкэ. Ты так не считаешь?

– Думаю, ты совершенно права. Только времени на изготовление нэцкэ уходит значительно больше… Времени на то, чтобы кусок дерева, кости или коралла после кропотливой работы, наконец, принял облик животного, человека или божества…

– Смотри, несут твой заказ! Думаю, это совершенное сочетание называется итальянская лазанья! А вот мой английский пай, видимо, требует более кропотливой работы, – улыбнулась Даша.

– Тогда я подожду, пока эта работа не завершится.

– Ну что ж, это довольно благородно с твоей стороны.

– Но я всё же надеюсь, что это не займёт много времени…

– Представь, что нам бы пришлось ждать несколько дней или недель…

– Боже мой, Даша! Сколько же времени обычно готовят твой пай? – с притворным ужасом спросил Себастьян.

В этот момент появился официант, неся на блюде пирог с курицей для Даши.

– Главное – уметь ждать, – философски изрекла Даша, беря в руки подходящие к случаю инструменты – вилку и нож.

По какой-то неясной причине, чем ближе трапеза продвигалась к завершению, тем больше Даше хотелось, чтобы время двигалось помедленнее. Но невозможно остановить или задержать торопливое время. С едой было покончено, счёт оплачен, а дома Дашу ждала ненаписанная статья о выставке.

– Я провожу тебя до метро, – улыбнулся Себастьян, когда они вышли из кафе.

– Хорошо, – согласилась Даша, пряча довольную улыбку.

И вот они уже идут по Невскому проспекту, попав в очередную толпу шагающих по делам людей, словно стайка рыб, движущихся в одном направлении.

– Смотри, видишь вон тех людей, идущих впереди? Они явно когда-то жили в большом средневековом замке.

– Почему ты так думаешь?

– Они делают большие, но неспешные шаги. Будто бы проходят по залу в медленном танце у себя в замке.

– Тогда идущие за нами в прошлой жизни были дикарями. Они уже раза три наступили мне на ногу.

– На самом деле один раз это был я, потому что у тебя непонятая траектория. И идёшь ты то быстро, то медленно.

– А может быть, я тоже когда-то жила в замке!

– Не сомневаюсь в этом, – улыбнулся Себастьян, – но сочувствую твоим слугам.

– Чем же вызвано это сочувствие?

– Вот представь, тебе приносят приглашение на бал, а ты, вместо того чтобы его взять, идёшь в другую сторону, чтобы приколоть брошь к своему пышному платью.

– О, нет, если бы это было приглашение на бал, я бы точно отложила все остальные свои дела.

– Тогда советую тебе остановиться.

– Зачем? Чтобы взять письмо?

– Нет, – рассмеялся Себастьян, – потому что мы пришли. Видишь? Это уже метро, сударыня!

– Я задумалась о балах, сударь!

– Тогда не задумывайся о них слишком надолго, а то проедешь свою станцию!

– Постараюсь следовать вашему мудрому совету, сударь!

– Постарайся! Ну что ж… до свидания, Даша! Почему-то мне кажется, что мы ещё обязательно встретимся, – загадочно произнёс Себастьян.

– До свидания, Себастьян! – с этими словами Даша скользнула в метро, удерживая себя от того, чтобы не обернуться на своего провожатого. Впрочем, эта попытка и при всём её желании едва ли увенчалась успехом, так как за её спиной уже сомкнулся круг из фигур людей, также желавших попасть в метро.

Дома Дарья первым делом достала каталог и пролистала его, затем нашла его русский аналог и стала изучать. Но слова путались в её голове, переполненной впечатлениями. Тогда Даша решила позвонить Мари, чтобы рассказать ей о продолжении истории с каталогом. Мари очень обрадовалась, что каталог для её подруги нашёлся, и предложила встретиться на неделе, Даша согласилась, но сказала, что пока не знает, когда будет свободна, так что девушки договорились созвониться позже и решить этот вопрос. Затем Дарья набрала номер своей лучшей подруги Раи, предвкушая, как будет переживать снова все события дня, пересказывая их. Рая слушала внимательно, ни разу не перебив подругу. Но под конец высказала своё мнение.

– Я одного не понимаю, – произнесла она неодобрительным тоном.

– Чего именно? Я тоже не сразу разобралась во всей этой истории с каталогами…

– Ты садишься за стол с незнакомым человеком, – сухо начала Рая.

– Он сам подсел ко мне! – возмущённо воскликнула Даша.

– Покупаешь у него какой-то каталог…

– Это был не какой-то каталог! А на японском…

– Покупаешь какой-то каталог, да ещё и на японском языке! Затем обедаешь с ним и болтаешь, как с лучшим другом…

– Ну что ты, Рая, ты же знаешь, мой лучший друг – это ты…

– …а в конце даже не можешь взять у него номер телефона или оставить свой!

– А зачем мне его телефон? – удивилась Даша.

– Поищи ответ в своём каталоге на японском языке! – недовольно буркнула подруга и повесила трубку.

– Видимо, у неё плохое настроение, – пожала плечами Даша.

Глава 3

Всю ночь шёл дождь. Он барабанил по окнам, стекал по стеклу прозрачными струями и призывал ветер присоединиться к его концерту. Не заставляя себя долго ждать, ветер налетел на деревья под окнами, словно Дон Кихот, сражающийся с ветряными мельницами. Видимо, такое поведение природы и заставило Дашу ворочаться во сне, то зарываясь в одеяло, то отбрасывая его. Кроме этого, дождь принёс с собой тяжёлые и странные сны…

– Зачем я только вышла на этой хлипкой рыбацкой лодочке в открытое море? – спрашивала Даша себя во сне. – Разве за мной кто-то гонится?

Девушке казалось, что она знает ответы на эти вопросы, но мысли путались в голове, будто бы кто-то специально перемешивал их.

– Разве слуги императора опаснее разгневанной стихии? – пронеслось в голове у Даши. Или эти слова принес ветер?

Шторм затихал, лучи восходящего солнца ласково касались Дашиного лица. Но девушка была настороже – лодку по-прежнему бросало из стороны в сторону. Даше чудилось, что она сама – всего лишь бумажный кораблик, которым по очереди играют волны и ветер.

Море пенилось, как шампанское. Морская пена навязчиво стремилась то заполнить дно лодки, то попасть прямо Даше за шиворот. Ветер трепал волосы, запутывал отдельные пряди. Стараясь спасти их от расправы ветра, Даша провела рукой по голове и ощутила, что прикасается к чему-то чужому. Волосы стали чужими – укоротились и выпрямились. И как будто бы потеряли свою силу, стали тонкими и тусклыми, почти седыми. Последнее Даша поняла, когда поднесла к глазам заплетённую косичку. Рука метнулась к лицу. Морщины и складки испещрили его. Даша зачерпнула немного воды из лодки и взглянула в своё отражение. Из солёной воды на неё смотрели два тёмных глаза. В них читались мольба и надежда, но в то же время какая-то потаённая сила. Даше на какое-то мгновение стало страшно, но, поймав этот взгляд в отражении, она вдруг успокоилась. Девушка поняла, что тёмные чужие глаза на что-то указывают. Она опустила взгляд и увидела самурайский меч, подвешенный к её поясу. Вынув меч из ножен, Дарья заметила, что он исписан какими-то письменами. Они становились всё больше и больше и двигались в точности как имена актёров в титрах к фильму. Но поскольку были написаны иероглифами, Даша не могла их прочесть. Тогда она взмахнула мечом и рассекла им воздух. Буквы поплыли перед глазами. Новая волна опрокинула лодку.

Дзинь! Дзииииииииинь!

Будильник продолжал настойчиво звонить, и Дарья неловким движением руки человека, который только-только очнулся ото сна, попыталась его унять.

Бааам. Бум. Бум. Дзиинь. Шлёп.

На пол с прикроватной тумбочки полетели сразу оба каталога, расчёска, губная помада и, наконец, возмутитель спокойствия – будильник, успев в последний раз предостерегающе звякнуть во время падения.

– Ох, – произнесла Даша, сползая с кровати, чтобы поднять вещи.

Она медленно собирала предметы с пола по одному, по очереди поднося каждый к своим заспанным светло-карим глазам, а уже потом осторожно ставила их обратно на тумбочку. Каково же было её удивление, когда среди упавших на пол вещей она обнаружила сложенный вчетверо листок, исписанный аккуратным, хотя и торопливым почерком на иностранном языке. Дашину сонливость как рукой сняло! Язык напоминал французский. Это предположение Даша сделала, руководствуясь, скорее, интуицией, чем знанием языка. Кроме русского, Даша более-менее владела английским, но не могла прочесть ни слова из этого письма. Или Дашин запас слов был мал, или перед ней было письмо, написанное на другом языке. В то же время на японские иероглифы это тоже не походило. Конечно, был ещё немецкий, итальянский, испанский… но узнать хотелось наверняка. Немного подумав, Даша решила действовать. Она сфотографировала лист с текстом, добившись, чтобы точно и отчётливо была видна каждая буква, и добавила фотографию в поисковике к запросу «Яндекс поиск по картинкам».

Минута ожидания показалась Даше мучительной. Но уже спустя минуту загрузка была завершена. Поисковик не подвёл девушку – сразу вывел на экран точно такое же письмо со ссылкой на оригинал, находившийся в частных руках, и на перевод, входивший в состав сборника «Письма о любви». Перейдя по ссылке на сам сборник, Даша стала изучать ознакомительный текст, который, на её счастье, включал в себя перевод письма, найденного Дашей.

«Мой кареглазый ангел, Мари!

Не думал, что море может быть таким жестоким, чтобы стать преградой для двух любящих сердец, но боюсь, что всё обстоит именно так.

Мастеру М. требуется ещё время на создание шедевра, но это роскошь, которой я, увы, не располагаю. Время, выделенное мне королём, как ты знаешь, истекает 17 числа, а это как раз сегодня. Я размышляю над вопросом: «Что будет дальше»? Но ты не тревожь себя этой мыслью. Ни дому, ни тебе, ни нашему сыну ничего не угрожает. Наказание если и понесу, то лишь я один. Это справедливо. Я был вовлечён в паутину дворцовых интриг, я заигрался, как мальчишка, я думал, это приключение – плыть к берегам Японии на голландском корабле, где меня не знает ни единая душа.

Но я просчитался. Это было испытание. Я его не прошёл. Ещё до отплытия.

Повторю, потому что это важно – тебе и маленькому Франсуа младшему ничего не угрожает. Только молю всеми силами, всеми словами, всеми известными мне молитвами: не совершай ошибок. Не покидай дома в вечерние часы. Не обращайся к королю и, тем паче, к кардиналу. И ни под каким предлогом не оставляй наш дом в надежде найти меня здесь. Это угрожает в первую очередь твоей жизни, единственной драгоценности, оставшейся у меня. Твой образ подобен маяку в тумане, его свет еле теплится вдалеке, но ведёт корабли. Не туши маяк. Не покидай дом.

Покрываю бумагу бесчисленными поцелуями, пусть она передаст тебе их, когда будешь читать эти строчки. Ты спрашивала в прошлом письме, сжигать ли мои послания к тебе в целях моей безопасности? О, поверь, если бы безопасность зависела только от писем, то я бы был самым счастливым человеком на свете и без промедления вернулся бы на родину. Так что поступай, как сочтёшь нужным. Если эти письма напоминают тебе о наших надеждах и мечтах, если они передают мою любовь и нежность к тебе – сохрани. Если внушают тревогу и лишние опасения – сожги.

Мне кажется, в моих словах было много недостойных меня мыслей. Много трусости и печали. Закрой на них глаза. Это письмо путешественника, заскучавшего по дому. Прошу, улыбнись, рассмейся своим серебристым смехом, как всегда, когда я рассказывал что-то, чтобы рассмешить тебя. Улыбка так тебе идёт.

Ты улыбаешься? Знаю, что да. Позволь представить, что я смотрю в твои прекрасные глаза. И, пока я мысленно гляжу в них, позволь мне рассказать одну легенду. В Древней Элладе жила прекрасная Марпесса. Слава о её красоте гремела, а сама красота была истиной правдой, к ней сватался сам бог солнца – златокудрый Аполлон. Но отважный и влюблённый Идас выкрал Марпессу перед носом у Аполлона, а после не побоялся сойтись с ним в схватке – лицом к лицу. Но ни один не смог одержать победу. Отдавая дань смелости юноши, сам громовержец Зевс высказал решение – дать возможность выбрать себе мужа Марпессе. И что же? Она предпочла Аполлону смертного, понимая, что вечно молодой бог разлюбит её, когда пройдёт её молодость и угаснет красота. Идас же будет любить её всю свою жизнь.

Моя милая Мари, моя прекрасная Марпесса! Твой Идас будет любить тебя всю жизнь, но если вдруг эта жизнь угаснет, не кори себя в неверности, возвращайся под защиту Аполлона.

Прости, прости мне все эти трусливые и глупые мысли.

Последнее, о чём я прошу. Встречая рассвет, смотря из окон нашего замка на восток, вспоминай обо мне. Это придаст мне силы.

Теперь они мне особенно нужны.

Именно сейчас я собираюсь снова навестить мастера М. Быть может, ещё есть надежда, что он успеет выполнить заказ к назначенному сроку.

На земле, и на море,И в чужом краю —Не нарушу нигде я клятву свою,Пусть слова, точно символМоей верной любви,Вмиг осушат все слёзыИ печали твои.На земле и на море,На чужом берегу,Для тебя лишь я сердцеСвоё сберегу.Любящий тебя Ф.

Даша прочитала это письмо не один раз. Перед ней вставали картины далёкого прошлого – иностранец, прибывший с секретной миссией на чужбину, старательно подбирая слова, пишет письмо своей возлюбленной. Японский мастер, откладывающий инструменты, чтобы осмотреть нэцкэ со всех сторон и прийти к выводу – работа ещё не закончена! Мари, читающая это письмо, с ребёнком на руках всматривающаяся в открытое окно, чтобы разглядеть в нём, как луч надежды, зажёгшийся рассвет. Строки трогали за душу, но Даше не давала покоя одна мысль. Вернее, их (мыслей) было даже несколько…

«Во-первых, как у меня на полу оказалось это письмо? Оно выпало из каталога? Из какого именно? Во-вторых, мастер М., – размышляла Даша, – кто он такой? А вдруг это не кто иной, как загадочный мастер Макито? Тогда это явно связано с выставкой нэцкэ, и тот, кто вложил лист бумаги в каталог, точно это знал. Вот только кто это сделал? Продавец? Мари? Кей? Себастьян? Или кто-то ещё?»

Рыжий и пушистый кот Мурзик, увидев, что хозяйка уже проснулась, многозначительно облизнулся, давая понять, что он уже готов к принятию ежедневной порции завтрака. Это не помогло, и тогда кот стал тереться о ноги девушки и требовательно мяукать, но Даша продолжала его настойчиво не замечать. Это нарушало все представления кота о хороших манерах, которым, впрочем, он сам не желал быть обученным.

«И, наконец, в-третьих, – продолжала думать Даша, – тот, кто вложил письмо в каталог, – рассчитывал ли он, что оно попадёт ко мне? Или это чей-то просчёт? И самое главное – что теперь делать?»

Дашин взгляд, беспорядочно бродивший по комнате, будто ища ответ на все эти вопросы, неожиданно упал на книжный шкаф. Там лежали книги. Много книг. Любимые, зачитанные от корки до корки. Дашу переполнила нежность к её старым бумажным друзьям. Как вдруг она заметила меж ними подаренную недавно книгу, ещё упакованную в прозрачную обёртку. Это был Рэй Брэдбери, «451 градус по Фаренгейту». Даша достала книгу и провела рукой по обложке, завернутой в прозрачную одёжку.

И тут в голову пришла простая мысль. Все каталоги, продававшиеся в магазине, включая её собственный, были упакованы – за исключением образца. Если эта книга не была «образцом», которую просматривали посетители, следовательно, вложить что-либо мог только покупатель. А значит, это мог сделать только Себастьян. И, получается, письмо выпало из японского каталога.

– Но ведь иногда мы вкладываем в книги полоски бумаги, кленовые листья, билеты и даже чеки из магазина, где было куплено то или иное издание, если нет ничего другого под рукой, – Даша размышляла уже вслух, – и, кажется, это не выглядит чем-то особенным… да, мы чаще всего используем то, что под рукой… но ведь то, что у Себастьяна было под рукой это письмо, выглядит странно… Правда, как мы обычно оставляем закладку? Её кончик обязательно должен выглядывать из книги, чтобы нам не пришлось искать место, где закончили читать в прошлый раз. А это письмо я нашла, только уронив книгу. Я даже не искала его! Хм, навряд ли письмо предназначалось мне. Скорее, книга должна была попасть в руки Кей… или Мари?

Мурзик обиженно отвернулся от Дарьи и недовольно мяукнул. Теперь Даша стала ходить по комнате кругами, но продолжала не замечать кота. Она чувствовала себя начинающим детективом, которому поручили раскрыть дело особой сложности. Но всё чаще ей начинало казаться, что она делает из мухи слона, и письмо – это, возможно, красивое и загадочное приложение для покупателя-лингвиста или скрытая реклама сборника «Письма о любви».

– О чём я только думаю?! – наконец вздохнула Даша. – Мне уже давно следовало позвонить Мари и рассказать ей о письме!

Девушка взяла телефон и набрала нужный номер.

Глава 4

– Алло! – неожиданно произнёс мужской голос на другом конце провода. – Я вас слушаю!

От неожиданности Даша на какой-то момент потеряла дар речи. Голос показался ей почему-то знакомым, и он точно не мог принадлежать Мари.

– Алло! – нетерпеливо повторил голос. – Вас не слышно!

– Здравствуйте, я могу поговорить с Мари? – наконец, набравшись смелости, спросила Дарья.

– Нет, – после минутной паузы ответили на другом конце, – не можете.

– Она не может подойти к телефону? – решила уточнить Даша.

– Да, не может. – Снова повисла пауза. – Потому что это не её телефон.

– Что? Простите, я не расслышала. Что вы сказали?

– Это не её телефон!

– Извините, – от такого поворота Даша опешила, – я, наверно, неправильно набрала номер.