Трансфер на тот свет

– Ой, зарыдаю от жалости! – смеюсь я. – Давай меняться местами и зарплатами: ты будешь бандюков пасти, а я тебе раз в неделю ценные указания по телефону выдавать и мандарины в больницу носить… Ну, что на нашем фронте нового, всё в порядке?

– Всё в порядке, ты молодец, – Феликс широко улыбается и хитро прищуривается. – Начальство велело тебя поблагодарить и поздравить с успешным завершением операции, а кроме того, премирует недельным отдыхом в Эйлате на Красном море. Завтра тебя выпишут отсюда, сразу бери жену и катись с моих глаз. И я без тебя отдохну.

– Могли бы на недельку куда-нибудь в Испанию или Италию сослать, – ворчливо комментирую, но всё равно приятно, – а то всего лишь в Эйлат…

– За границу тебе пока нельзя, – качает головой Феликс. – Сам знаешь, по какой причине.

– Это по какой же?

– Ты пока официально числишься в розыске как асоциальная личность и приспешник Бота, физиономия твоя во всех полицейских компьютерах, а значит, пограничный контроль не пройдёшь. Всё у нас было организовано правдоподобно, как у взрослых ребят… Да, кстати! Твоего друга Глена задержали именно в том месте, на которое ты указал, но кое-кто из ваших криминальных корешей, к сожалению, ещё на свободе. Понимаешь, почему тебе пока светиться нельзя? Зачем тебя подставлять? Поживёшь некоторое время под чужой фамилией. Пластическую операцию ты же отказался делать, да?

– Да я и от собственной фамилии не собираюсь отказываться… Ну, и как мне теперь жить дальше? Я же официально погиб! Может, наступило уже время сыграть в воскресшего Лазаря? Но, повторяю в сотый раз: изменять имя, как и делать пластическую операцию, категорически отказываюсь!

– Думаю, за недельку, что ты будешь отдыхать, мы концы подчистим, тем более Глен уже заговорил, а там видно будет. Обойдёмся без лазарей. Пресс-конференцию отбомбишь, когда на ноги встанешь, и живи самим собой. Думаю, руководство сильно возражать не станет.

– Ну, спасибо, кормилец ты мой!

Пока мы непринуждённо пикируемся, напряжённо раздумываю, стоит ли сообщать Феликсу детали нашего разговора с Ботом. Филе это будет, безусловно, интересно, хотя и не по рангу. Да и никакой ответственности он на себя традиционно брать не станет, а побежит с докладом к вышестоящему начальству. А вот тогда уже всё закрутится по полной программе. Но допустят ли меня после этого к дальнейшей работе, вовсе не факт. Я уж не говорю про ту, что сразу же завертится вокруг секретного сверхоружия и изобретений Николы Теслы.

Всё-таки, наверное, пока трепаться не следует, потому что не поймёт меня Феликс. Скажет, мол, совсем парень сбрендил, побывав в загробном мире, и теперь черти ему мерещатся. Да ещё на уважаемого профессора Гольдберга, наше израильское светило и гордость мировой науки, возводит поклёп со слов уничтоженного бандита!

– Вижу, тебя что-то беспокоит? – Феликс внимательно разглядывает меня и даже грозит пальчиком. – Давай, колись, что стряслось? Хоть я и не католический пастор, но исповедую по полной программе.

– Ничего особенного, – вздыхаю и жалуюсь на всякий случай, – просто я ещё не совсем в себя пришёл. Голова отваливается…

– Ну, как знаешь, – Феликс встаёт и вытаскивает из кармана конверт. – Тут адрес отеля в Эйлате и оплаченная квитанция на недельный люкс. Себе бы заграбастал, да начальство меня не поймет. Если что-то ещё понадобится, звони… Кстати, хотел тебя спросить: как там, на том свете? Интересно же знать!

Ещё пять минут рассказываю про одуванчиковое поле и людей, бессмысленно слоняющихся по нему. Но Феликс слушает невнимательно, видно, ожидал каких-то мистических страстей-мордастей, а я ему про цветочки.

– Медсестра! – зову после его ухода, и тут же в палату вбегает молоденькая девчушка в очень коротком белом халатике. – Мне бы встать и сигаретку выкурить, а?

– Вам нельзя, – улыбается она. – Вы же вон в каком состоянии…

– Давай-давай, – настаиваю, – пациент уже здоров, как бык!

– О, так вы, наверное, из России! – смеётся она в полный голос.

– Почему ты так решила? Акцент выдаёт?

– И акцент тоже. Да и местные пациенты никогда не признаются, что они, как эти… быки!

– Ладно тебе. Добудь где-нибудь сигаретку…

Медсестра воровато оглядывается на дверь и достаёт из кармана пачку «Мальборо»:

– Только вы меня не выдавайте, – тихо говорит по-русски. – Как соотечественнику откажешь?!

4

В Эйлат мы выезжаем ранним утром по холодку. Если это можно назвать холодком – температура под тридцать градусов, но хоть солнце ещё не стоит в зените. В открытое окошко машины врывается ветерок, и можно пока не включать кондиционер.

Жена поглядывает на меня с интересом, будто давно не видела. Наконец, спрашивает:

– Ну, как там, расскажи. Интересно же!

– Где там? – чуть не заикаюсь, а про себя поливаю Феликса и прочую публику, которые грозились всё держать в строгой тайне и наверняка где-то прокололись. Впрочем, кто мою жену обманет, тот и года не проживёт.

– Ну, в России, – подсказывает моя боевая подруга. – Ты же туда ездил в командировку? Я звонила Феликсу, и он мне доложил.

– В России? В России всё нормально, – облегчённо вздыхаю, – хлеб жуют, песни поют, капитализм строят…

– А что ты там делал?

– Разве Феликс не сказал? Бандитов ловил, как обычно.

– Неужели на нашей старой родине своих ментов не хватает? Ты их ловил, когда мы там жили, и теперь, когда мы уже здесь живём, твои бывшие коллеги по-прежнему без твоей помощи обойтись не могут? Может, тебе уезжать не следовало? Ловил бы по месту проживания.

– На риторические вопросы хочешь услышать риторические ответы?

– Не хочу, – жена отворачивается и смотрит в окно на пролетающие километровые столбы. – Только мне совсем не нравятся эти твои поездки. Всё-таки тебе уже не двадцать лет, чай, не мальчик. Нашёл бы себе работу спокойней, душа бы у меня не болела. Вон люди в любом возрасте осваивают новые профессии и живут себе припеваючи…

– Да не умею я, родная, ничего другого! Могу лишь вернуться на метёлку и совок, чтобы улицы убирать, как было в самом начале. Тебя это устроило бы?

– Нет.

– А до пенсии мне ещё, сама знаешь, будь здоров сколько. Так что половим пока бандитов…

В голове по-прежнему мысли про Бота и профессора Гольдберга. Да ещё про великого изобретателя Теслу. Эх, не вовремя подвернулась поездка в Эйлат! Сидел бы я дома всю эту неделю, может, нарыл бы что-то. В том же интернете покопался бы и почитал про выдающегося учёного. Ну, и про оружие, которого ещё нет, но которым так жаждет завладеть покойный Баташов даже под могильной плитой. Если есть дым, значит, где-то должен быть и огонь.

Мы и не заметили, как постепенно исчезли обступавшие шоссе справа и слева каменистые пустынные просторы Негева, потом дорогу втянули в себя коричневые горы, и уже за ними выплыли из жёлто-голубого колышущегося марева первые белые дома приморского Эйлата. Красного моря пока не видно, но скоро и оно выглянет из-под горизонта. Жена, которая почти всю дорогу дремала в кресле рядом, потягивается и одним глазом косится на часы:

– Ого, быстро же мы доехали! Ещё на обед в отель успеем…

На заправке у въезда в город останавливаемся, и я отправляюсь под навес позади здания выкурить сигарету.

– Тихо здесь, хорошо, не то что в городе, – говорит жена, когда возвращаюсь. – Давай постоим ещё минут десять, а потом поедем.

И тут, как назло, у меня в кармане начинает трещать телефон. Номер незнакомый, наверняка какая-то надоедливая реклама.

– Даниэль, здравствуйте, – трубит хорошо поставленный мужской баритон, – мы с вами пока не знакомы, но нам нужно встретиться.

– Не понял!.. – сразу встаю на дыбы. – Почему я должен с кем-то встречаться? Вы, рекламщики, совсем обнаглели! Мало того, что звоните в самое неподходящее время, так ещё встречайся с вами…

– Это не реклама, – перебивает меня голос, – это очень важный вопрос, от которого многое зависит. В том числе и для вас.

– Уважаемый, – свирепею ещё больше, – если для меня что-то от кого-то и зависит, то, уверяю на сто процентов, в этом вашей заслуги нет!

– Напрасно так думаете. Существует немало способов уговорить одного джентльмена встретиться с другим. Но не будем о грустном. Согласитесь, шантаж не самое лучшее средство убедить человека обратить на себя внимание, – голос звучит уверенно и нагло, поэтому у меня сразу возникает желание вырубить телефон и не отвечать больше ни на какие звонки. Но мой собеседник словно читает мысли: – Только не выключайте телефон, выслушайте меня до конца.

– Кто вы?

– Меня попросил встретиться с вами профессор Гольдберг. Вы его ещё не забыли?

Признаться честно, нечто подобное я предполагал. Наверное, было какое-то предчувствие, что после загробного общения с Ботом мои приключения не могут закончиться банальной выпиской из медицинского центра. Запись впечатлений на камеру для начальства, поездка на заслуженный отдых в Эйлат, а потом… а потом скучное сидение в управлении, пока не подвернётся какое-нибудь новое приключение, в которое воткнуть некого, кроме меня. Может, в душе я и рад был бы всё забыть, как кошмарный сон, но… зачем же врать самому себе? Если уж ты игрок по натуре, то играй…

– У нас с профессором была возможность обсудить всё, что нужно, ещё в больнице. Он заходил ко мне в палату, и не раз. Что ему тогда помешало?

– Наверное, там ему не хотелось о чём-то говорить при свидетелях, – голос становится чуть мягче. – Короче. Сегодня вечером жду вас в эйлатском дельфинарии. Знаете, где он находится?.. Скажем, часиков в шесть. Хорошо?

– Хорошо. Буду… И всё-таки… что профессору от меня понадобилось?

– Позже узнаете.

Время летит незаметно. В Эйлате днём жарко настолько, что на пляже можно сидеть в совсем уже отмороженном состоянии, но я мужественно выдерживаю этот ад в шезлонге под тентом, притом задача у меня предельно простая, но коварная. Вечером, когда я предложу жене отправиться в дельфинарий, она непременно заявит, что перегрелась на солнце и хочет побыть в гостиничном номере под живительным кондиционером, откуда её танком не сдвинешь до самого утра. И цели своей я, кажется, добился. Скажу честно, я и сам бы никуда из номера не вылезал, если бы не обещание и не подлое любопытство…

От отеля, в котором мы поселились, до дельфинария на машине минут пятнадцать езды, но за то короткое время, что я ехал вдоль береговой полосы и мельком поглядывал на пустые пляжи слева и невысокие горы справа, моё прежде радужное настроение заметно ухудшилось. Может, я поступаю неосмотрительно, не сообщив Феликсу о том, что у меня намечается совершенно непонятный разговор с профессором Гольдбергом? В принципе, это может быть и какая-то частная беседа, но очень уж не верится в то, что я мог заинтересовать медицинское светило чем-то не связанным с моим посещением того света. А вероятней всего, на предстоящей встрече самого профессора не будет, явится кто-то другой и будет вещать от его имени. Ох, не нравится мне всё это! Чем больше раздумываю, тем подозрительней кажется эта затея.

Впрочем, ещё не поздно позвонить Феликсу и всё рассказать, уж он-то поймёт меня с полуслова. Но… подождём. Всё-таки остаётся вероятность, что речь пойдёт о какой-нибудь ерунде, из-за которой шум поднимать не стоит, а выглядеть трусом и перестраховщиком в глазах коллег как-то не хочется. По прежнему опыту знаю, насколько это иногда может быть чревато. Но и за безрассудное геройство никто не похвалит. Дилемма, блин…

На стоянке перед дельфинарием машин почти нет. В Эйлате темнеет рано, поэтому публика предпочитает под вечер не ходить по экскурсиям, а сидеть в городских кафе и ресторанчиках, где всегда весело и играет музыка.

Немного побродив по залам и традиционно полюбовавшись на своих любимых акул, я приземляюсь в кафе, где заказываю большую плошку шоколадного мороженого и чашечку кофе. Если кому-то я нужен, то найдут и здесь.

И в самом деле, спустя несколько минут у моего столика материализуется невысокий черноволосый парень в аккуратной белой рубашке. В таких очень любят рассекать конторские клерки. На носу у незнакомца тёмные дорогие очки, на плече – небольшая кожаная сумка.

– Здравствуйте, Даниэль, – голос у него мягкий, но уверенный. – Это я вас приглашал на встречу. Присяду?

Молча киваю и краем глаза осматриваюсь вокруг. Никого. Очевидно, парень пришёл на встречу один, а профессора Гольдберга приплёл для убедительности. Знал ведь, что при ином раскладе я и слушать его не стану. Встать, что ли, и уйти – наказать вруна?

– Не беспокойтесь, со мной никого нет, – усмехается мой собеседник. – Да и кого нам тут опасаться? Самое страшное здесь – это акулы, да и те за стеклом.

– Давайте ближе к делу, – отрубаю нетерпеливо, – оставим акул. Ни их, ни вас я не опасаюсь. А вот то, что вы меня обманули, сославшись на профессора, некрасиво.

– Я вас не обманул, – парень морщит нос, но через мгновение снова улыбается. – Я здесь по его просьбе.

– Что хочет от меня профессор? Почему его самого нет? И совсем уже неприятный вопрос: почему я должен верить, что вы говорите от его имени?

Не обращая внимания на моё раздражение, парень подзывает скучающую девочку-официантку и тоже заказывает кофе, потом подсаживается ко мне поближе и аккуратно ставит сумку на стул рядом.

– Не всё сразу, – по-прежнему скалится он в ослепительной улыбке и вытаскивает сигареты.

– У нас не курят, – предупреждает официантка, водружая на стол заказанный кофе. – Хотя… сегодня начальства нет, и посетителей, наверное, уже не будет, так что курите, только приоткройте окно.

– Так вот, – продолжает парень, помешивая ложечкой кофе, – в действительности я здесь не совсем по поручению профессора Гольдберга. Он такой же исполнитель, как и вы…

– Я исполнитель? – безапелляционный тон собеседника раздражает меня всё больше. – Вы ничего не путаете, уважаемый? Какую вы, простите, организацию представляете?

– Повторяю, не всё сразу. Мы знаем, что вы человек решительный и нетерпеливый, но далеко не глупый и рассудительный. Поэтому обратились именно к вам.

Встаю и лезу в карман за кошельком, чтобы рассчитаться за мороженое и кофе:

– Знаете, молодой человек, начало нашего разговора мне абсолютно не понравилось, поэтому лучше его не продолжать. Если бы я знал, что встречусь не с профессором, как вы обещали, а с вами, то не приезжал бы в дельфинарий. Не тратил бы время на пустяки. Поверьте, у меня его совсем немного.

– Сядьте, пожалуйста. Думаю, продолжение нашего разговора заинтересует вас больше. Организация, которую я представляю, занимается новыми технологиями…

– Организация израильская? – перебиваю его.

– Почему это для вас так важно? Патриотизм местечковый? – парень даже ухмыляется. – Но охотно отвечу: не совсем израильская. Скорее, международная… Нашу организацию интересуют всевозможные изобретения и секреты в сфере создания новых технологий и вооружения. В частности, нереализованные разработки великого изобретателя Николы Теслы. Слышали это имя?

«Вот тебе и раз, – проносится в моей голове, – о Тесле уже второй раз заходит разговор за последнее время. Только сначала мне сообщил о нём Бот на том свете, а теперь этот непонятный парень в дельфинарии. Неспроста это, ох, неспроста! Жаль, что я перед отъездом сюда не успел покопаться в интернете, чтобы хоть что-то узнать об этом загадочном сербе».

И опять целая куча вопросов наваливается на мою бедную голову. Есть ли какая-то связь между незнакомцем и Ботом? И почему все они вещают о профессоре Гольдберге так, будто каждому из них он лучший друг? Интерес Бота в принципе объясним, да он и сам обо всём рассказал мне, но неужели и этот юркий парень с его конторой тоже озабочены поисками секретов Теслы? Честное слово, всю эту возню можно было бы расценить как глупый розыгрыш, если бы всё не выглядело так зловеще и опасно. И хоть никакой реальной опасности пока нет, но каким-то душком уже повеяло. Нюх меня не обманывает.

– Предполагаю ход ваших мыслей, – снова усмехается незнакомец, внимательно изучая выражение моего лица. – Вы пытаетесь просчитать меня и теперь хотите выяснить, почему я пришёл на переговоры именно к вам? И в чём суть моих предложений, а именно их вы и ждёте, ведь так?

Некоторое время размышляю, потом спрашиваю:

– Вы уверены, что я именно тот человек, который вам нужен?

– Абсолютно. Вы же понимаете, точность – вежливость королей. Притом точность не только во времени, но и в выборе.

– Королей? Ну, да… Хорошо. Предположим, я согласен выслушать вас. Но, чтобы у вас не возникало иллюзий, сразу открою карты. Да, я участвовал в эксперименте профессора Гольдберга по искусственному введению человека в глубокий транс и последующему возврату оттуда. Это пока не особенно афишируется в прессе, но уже не секрет. На днях состоится пресс-конференция, где обо всём будет подробно рассказано. Что вы хотите узнать от меня? Всё, что можно сообщить, будет сообщено там. Сразу скажу: никакой специфической информации вы от меня не получите, и не потому что я что-то хочу скрыть, а потому что моя роль во всей этой истории невелика. Я всего лишь подопытный кролик, не более. А вы сразу замахиваетесь: новые технологии, какое-то секретное оружие… Не по адресу обращаетесь! Так о чём вы ещё собираетесь со мной говорить?

– Ого, какие бурные эмоции! – уже откровенно посмеивается надо мной парень. – Давайте всё по порядку. Профессор Гольдберг просил меня для затравки разговора преподать немного теории для дилетантов, то есть для вас. Потом поймёте, для чего это требуется.

Безапелляционный тон собеседника меня снова начинает раздражать, тем более что на учителя он никак не похож. Да я и старше наверняка вдвое. Хотя… послушаем немного. Послать-то парнишку всегда успею. А он, постукивая пальцами по столу, уже вещает, как по написанному:

– В ходе эксперимента вы находились в состоянии почти клинической смерти, когда то, что принято называть вашей душой, свободно витало между мирами. Но такая неопределённость не может продолжаться вечно, поэтому душа устремляется в загробный мир. Не станем углубляться в философские дебри и обсуждать существование мира, – или как его ещё назвать? – в котором обитают души умерших. Можете называть его раем, адом или чистилищем – как вам угодно. В нашем случае важно знать, что этот мир, эта субстанция существует и вполне реальна. На данный момент этого для нас достаточно. Там вы встретились по заданию полицейского руководства с вашим приятелем Дмитрием Баташовым, который недавно погиб в результате неудачной операции по его задержанию. Я не ошибаюсь? Однако в загробном мире вы смогли бы встретиться не только с ним, а с кем угодно, хоть с тем же самым Теслой, хоть с Леонардо да Винчи… Вам пока всё понятно?

– Допустим, понятно, хоть и не очень ясно, для чего вы это рассказываете. Какие души умерших?! Какой ад? Какой рай?

– В той субстанции не существует понятия времени, как, наверное, и понятия пространства. Это нечто совершенно иное – то, что условно принято называть в научно-популярных книжках иным измерением. Но не будем, повторяю, углубляться в математические и прочие доказательства его существования. Нам достаточно знать, что такая вещь не только существует, но и сегодня появилась возможность двухсторонней связи. Спасибо профессору Гольдбергу, который в рамках университетских исследований занялся сперва теоретическими разработками взаимного контакта между нашим миром и тем, а потом осуществил и практический переход из одного состояния в другое. Вы один из участников этого эксперимента.

– Один из участников? – удивляюсь я. – А что, есть и другие?

– Конечно, есть. Но этого в израильской полиции пока не знают, а мы, по известным причинам, не спешим делиться информацией, – парень медленно снимает тёмные очки и хитро разглядывает меня. – Вот видите, как я откровенно делюсь нашими секретами, а вы всё ещё мне не доверяете… Но дело даже не в этом. По большому счёту, нашу организацию не интересуют глобальные проблемы жизни и смерти в масштабах человечества, философские и материальные аспекты бытия, и мы вовсе не собираемся вторгаться в промысл Божий. Наша цель более приземлённая: мы ищем неизвестные технологии и для этого используем всевозможные способы. Метод профессора Гольдберга – один из инструментов, с помощью которого мы реализуем наши планы.

– Ну, здесь-то вам от меня мало пользы, – улыбаюсь в ответ, всё ещё не догадываясь, что от меня в итоге понадобится, – в проекте профессора Гольдберга, повторяю, я был лишь болванчиком, которому не сообщали никаких подробностей и секретов, так что…

– А нас и не интересуют секреты Гольдберга! Нас интересуют секреты Николы Теслы.

«Дурачит он меня, что ли?» – проносится в голове, и я смеюсь уже в полный голос, как он минуту назад:

– Тут я вам тоже ничем помочь не могу! С этим господином мы не только не знакомы, но, извиняюсь, даже существовали в разное время. Или вы этого не подозревали?

– Неудачная шутка, – качает головой мой собеседник. – Придётся вам разъяснить всё ещё подробней. Вы побывали там, где обитают души умерших, верно?

– Верно.

– Заметьте, ВСЕХ умерших. В том числе там душа вашего друга Бота и души ваших умерших родственников и предков. Ну, и душа Теслы. Это уже доказано.

Мой смех как рукой снимает:

– Кто это сумел доказать? Откуда вам это известно?

– Известно, можете не сомневаться. Иными словами, отправившись туда и проявив чуть больше любопытства, чем было велено начальством, вы смогли бы встретиться с кем только пожелаете… Не морщитесь, я не сумасшедший. Профессор Гольдберг подтвердит каждое моё слово. Уж, он-то для вас, надеюсь, по этой части авторитет?

Больше мне не весело, но и ответить пока нечего, а незнакомец продолжает давить:

– Теперь о том, почему мы обратились именно к вам. То есть о самом главном, к чему мы стремимся… Почему вы замолчали? Мне казалось, ваша реакция будет более бурной.

– Я пока в полном недоумении. Всё сказанное вами настолько дико и необычно, что больше похоже на глупый и предельно наглый розыгрыш, – ковыряю ложкой растаявшее мороженое, потом тоже лезу за сигаретой в карман, но не сразу попадаю, потому что рука неожиданно начинает дрожать. – Давайте по порядку. Расскажите для начала о вашей организации, чтобы я знал, с кем имею дело.

– Многие знания – многие беды… Ну, да как хотите, – парень хитро глядит на меня. – Жалеть потом не будете? Смотрите, я вас предупредил.

– Не буду! – прикуриваю сигарету и выглядываю в окно на сгущающийся сумрак над морем. – Я уже побывал на том свете, и мне ничего не страшно… О кое-каких вещах я и сам догадываюсь. Вашей организацией руководил покойный Баташов? И вы вышли на меня потому, что я общался с ним сразу после его смерти? Угадал?

– Может, оставить вас в сладком неведении? Хотя нет… – парень некоторое время молчит, потом притворно вздыхает: – Наверное, вам всё-таки стоит знать эти вещи, чтобы потом меньше вопросов возникало. Баташов, говорите? Ну, да… Вашему Баташову всегда казалось, что он создал и успешно руководит большой криминальной сетью по торговле наркотиками и оружием. Прямо-таки транснациональной корпорацией! А он был всего лишь послушным исполнителем и даже не самым крупным звеном в этом бизнесе, и им фактически управляли мы, не особенно сие афишируя. Он о том и не подозревал. В нужный момент наши люди всегда оказывались рядом и подсказывали, как лучше поступить, с кем вести переговоры, с кем дружить и с кем воевать. Мы и о вас узнали ещё в те весёлые денёчки его успешного старта. Мы знали, кто вы, и с самого вашего первого появления в окружении Баташова следили за работой полицейского агента под прикрытием. Нам, по большому счёту, даже баташовские деньги были не особенно нужны, потому что, во-первых, они для нас не самоцель, а средство приобретения влияния в мировом масштабе, чего Баташов, конечно же, никогда не понял бы. Во-вторых, все его счета и так находились под нашим контролем. В любой момент мы могли поменять владельца этих счетов… А ваш Бот в конце концов наивно возомнил себя чуть ли не крёстным отцом новоявленной мафии, доном Карлеоне местного разлива. Такое, естественно, никому уже не понравится, поэтому пришлось его аккуратно слить. Притом мы решили, что лучше это сделать вашими руками и здесь, в Израиле, так как в России или в какой-нибудь другой стране он вполне смог бы откупиться или нанять местных адвокатов, которые вытащили бы его из-за решётки. Думаете, это была ваша идея заманить Баташова в Израиль? Вы сами-то верите в то, что он так спокойно взял и послушался вашего совета? А здесь, как мы и предполагали, всё произошло жёстко и без вариантов. Даже задержать его живым не удалось, что для нас оказалось совсем замечательно…

– Вы хотите сказать, что наши спецслужбы работали по вашей наводке, и вы всё так грамотно и чётко рассчитали от первого до последнего шага?

– Конечно. Кое-какие материалы на Бота у спецслужб были и без нас, но они разрабатывали бы его ещё сто лет, если бы мы не подбросили несколько убойных фактов, после которых его потребовалось брать незамедлительно.